Волшебник-недоучка

      Лаик замер. В коридорах тишина, лишь изредка нарушаемая шелестом шагов да скрипом дальних дверей. В древней школе оруженосцев всегда есть место духам, призракам и старым легендам. Через несколько дней начнутся занятия, и спокойствие исчезнет, лопнет мыльным блестящим пузырем, взорвется веселыми шепотками, искрами заклинаний, хохотом и ночными поисками приключений. Шестнадцатилетние подростки вроде бы уже и почти взрослые, но все еще дети – один из самых сложных периодов взросления. Живые, готовые впитывать новую информацию, жаждущие новых ощущений, но уже задумывающиеся о будущем, начинающие понимать ответственность. Целый год они будут жить здесь, в стенах, насквозь пропитанных магией, обучаясь основным предметам. Затем проведут три года у наставников, более углубленно знакомясь с магией и ее аспектами, и только после этого смогут поступить в университет для дальнейшего обучения по выбранной профессии.       - Затишье перед бурей, - мрачно произнес Рокэ Алва.       Ветер не любит стен, ему нужны простор и свобода, особенно если его не просто запирают, а обязывают явиться в качестве преподавателя. Древний эдикт гласит, что любой достигший тридцати лет представитель магической семьи обязан проводить занятия в Лаик каждые восемь лет, а главы Великих Домов так вообще каждые четыре года. Спасибо, что воспитанников, или, как принято их называть, оруженосцев брать необязательно. Ворон и так откладывал, как мог, свое прибытие, но Квентин Дорак, четко дал понять, что или Рокэ явится добровольно, или ему отзовут лицензию на изобретения. Окончательно портить отношения со старым кардиналом, знавшим его еще совсем мальчишкой и порой даже прикрывавшим его шалости от отца, не хотелось. Пришлось, нацепив улыбку, более похожую на оскал, явиться на службу.       Преподавательские покои просторны, но нет в них широких окон и высоких потолков, столь нужных ветрам, толстые серые стены старой крепости больше подходят Окделлам. Ворон зябко поводит плечами и садится за крепкий дубовый стол, чтобы хотя бы мельком ознакомиться с учебным планом. Скучно и неинтересно, кажется, программа не менялась уже пару кругов. Алва ленивым жестом подозвал к себе бутылку вина, «Черная кровь» может скрасить любой вечер, каким бы он ни был.       Со стороны правого плеча раздался скрежет, и медленно, словно нехотя камни в стене начали раздвигаться. Рокэ чуть наклонил голову, с недоумением разглядывая появляющийся проход. Для перемещения большинство магов использовали артефакты, Эпине ходили напрямую через огонь, Придды использовали воду или зеркала, сам Алва предпочитал окна, а вот через стены ходили только Окделлы. Но Эгмонт Окделл погиб несколько лет назад в ходе неудачного эксперимента, а Ричард Окделл по понятным причинам не прошел посвящение. Если это он, то надо признать, что юноша силен. Но что ему могло здесь понадобиться и как он на это решился?       Наконец стена раздвинулась настолько, чтобы из прохода смогла выйти женщина. Очень худая, бледная, одетая во все серое: простые брюки, мешковатая водолазка, туфли на низком устойчивом каблуке. Волосы собраны в тугой пучок, тонкие поджатые губы, серые холодные глаза с презрительным прищуром.       «Надорская моль», - прозвище само всплыло из подсознания. Нет, не моль. Серая скала, холодная, высокая, прямая, неприступная.       - Добрый вечер, эрэа, - Алва поднялся со своего места и галантно склонил голову.       - Добрый вечер, - сухо обронила Мирабелла Окделл, вдовствующая герцогиня Надора. Голос оказался на удивление приятным, Рокэ ожидал что-нибудь более похожее на звуки глыб, ударяющихся друг о друга.       - Вы мне должны, - женщина села напротив, сложив руки на коленях, и почти с вызовом посмотрела на хозяина покоев.       - Простите? – Алва приподнял бровь. Надо же, ей действительно удалось его удивить.       - Вы мне должны, - отчеканила Мирабелла и протянула свиток. – Здесь соглашение, данное Алонсо Алвой, о том, что семья Алва всегда будет помогать потомкам семьи Карлион, если те попросят о помощи. Я прошу.       Герцог взял свиток и осторожно развернул его, от пергамента дышало стариной. Текст был датирован 7 днем Весенних Волн 303 года К. С. В подлинности подписи сомнений не было, Рокэ чувствовал свою магию. Удивительно только, что в его семье никто никогда не упоминал о данном соглашении между родами. Не секрет, что Алонсо боготворил свою жену, урожденную Раймонду Карлион, но составлять идеально заверенный договор о помощи… Странно, предок славился умом, а Карлионы непредсказуемостью политических взглядов, мало ли какую помощь они могли затребовать.       - И о чем же Вы просите? – Ворону отчего-то стало весело, кажется, в этой маленькой женщине смелости хватит на целый полк. Явиться среди ночи в личные покои герцога Алвы – храбрость, безрассудство или отчаяние? Для Рокэ не были секретом слухи, ходившие по столице, что именно он был повинен в неудачном ходе эксперимента, приведшего к гибели Эгмонта Окделла. Правда, показания разнились, кто-то утверждал, что он нарочно спровоцировал появление Зверя Раканов, кто-то твердил, что это был заговор с целью свергнуть Эгмонта как главу гильдии артефакторов. Все это было полной чушью, но факт оставался фактом, взрыв произошел в одной из лабораторий, принадлежавших Алве, и самого Рокэ в тот момент в ней не было. И сейчас к нему является вдова и требует отдать долг.       - Я прошу Вас взять под покровительство моего сына, - о, так она все же нервничает, вон как руки сжала, костяшки совсем побелели. – Мой муж погиб до того, как Ричарду исполнилось шестнадцать, обряд посвящения не был проведен. Ему будет труднее, чем сверстникам. Конечно, Оллар и Дорак проведут необходимый в таких случаях ритуал, но, - тут она заколебалась, - у Ричарда есть некоторые особенности.       - Какие именно? – надо узнать прежде, чем соглашаться.       - Вы скоро сами узнаете, - снова непоколебимый взгляд. – Вы поможете ему.       - А Вы так в этом уверены? – Рокэ спокойно смотрит в ответ, уже зная исход разговора.       - А Вы нет? – еще больше вызова, гостья тоже знает.       Древние соглашения нельзя нарушать, это в лучшем случае чревато временным сокращением доступа к магическим способностям, а в худшем – полной потерей магии, личного дара и покровительства стихии до конца жизни.       Незваная гостья сидит на самом краю стула и держит идеально прямую спину, хочет казаться спокойной, но ее выдают слегка дрожащие пальцы, которые она переплетает в замок и кладет руки на колени, чтобы не выдать себя. Почему она нервничает? Боится, что он откажет? Но он не может этого сделать. Тогда что? Что-то не так с сыном? Алва видел его в последний раз лет пять-шесть назад, но не помнит ничего особенного в его поведении.       Мирабелла отказывается от вина и вновь подходит к стене, в которой так и не был закрыт проход. Чуть склоняет голову на прощание.       - Вы приведете сына так же? Мне оставить распоряжение для Вашей встречи?       - Нет, отнимает слишком много сил, - герцогиня качает головой. – Привезу в Олларию сама.       Закрывается стена еще медленнее, чем открывалась, приходит не менее десяти минут, пока проход затягивается окончательно. Рокэ откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Что сейчас такое было? Честно говоря, лучше бы вечер оставался скучным. До прибытия унаров остается неделя. Всего семь дней на то, чтобы подготовиться и попытаться разобраться в сложившейся ситуации.       Последние дни свободы пронеслись быстро, Алва мотался между Талигойской Государственной Библиотекой, семейным архивом и Лаик, но так и не смог найти упоминания о соглашении между родами Алва и Карлион. Но договор был, он грел ладонь при прикосновении, мерцал красным при словах о нежелании его исполнения и всячески показывал, что он истинно подлинный. Выхода не было.       24 день Летних Молний наступил слишком внезапно. С раннего утра начали прибывать будущие ученики и их родители или опекуны. Первыми явились Придды, с безукоризненной четкостью, ровно в десять часов зеркало в кабинете директора покрылось рябью и пропустило Повелителя Волн с наследником, прозвучала первая присяга. Арамона метался от своего кабинета до парадного входа, чтобы встретить наиболее важных в его понимании молодых людей, к примеру Колиньяра или Манрика, пыжился в своем кресле, больше похожем на трон, при появлении Фариани или Тамазини.       Казалось, что сумасшедший день никогда не кончится. По коридорам сновали слуги, разнося вещи унаров по комнатам, в старой галерее заунывно молились три призрака монахов, из столовой пропал стол, Джеймс Роксли, впервые приглашенный в качестве преподавателя, провалился в тайный ход.       - И это еще учеба не началась, - задумчиво произнес Робер Эпине, сидя на бортике фонтана во внутреннем дворике.       Алва согласно кивнул и разлил остатки вина по бокалам. Три почтенных преподавателя заклинаний, магического права и теории магии и рунологии и символогии, или три старых друга Рокэ Алва, Лионель Савиньяк и Робер Эпине сбежали, чтобы отпраздновать не то начало учебного года, не то окончание свободы.       - Кто еще остался? Окделл и Катершванцы? – Рокэ потянулся за гитарой.       - Да вроде бы, - Лионель вытянул ноги и лениво отпил из бокала.       Перезвон гитарных струн смешивался с журчанием воды, сгущались тихие сумерки Летних Молний. Последние часы спокойствия были прекрасны.       Грохот взрыва заставил мужчин вскочить, через несколько секунд над правым крылом Лаик поднялось облако дыма и искр.       - Спорим, что Окделл прибыл? – тихо произнес Ворон.