Цикл Трёх Томоэ

      — Всё-таки ты пришёл.       Человек в маске стоял, скрестив руки на груди. В трех метрах от него находился молодой Учиха. Кожа светлая, лицо аккуратное, рост под метр девяносто. Широкие плечи, до дрожи проницательный взгляд чёрных, как бездна, глаз, чёлка из чёрных волос, свисающая по обе стороны лица. Хвост, завязанный на затылке, и протектор Конохи на лбу. Одет был в одежды АНБУ, лишь маска висела на поясе. Серьезное выражение лица делало вид Учихи в общем похожим на презирающего тебя злодея, ибо выразительные глаза, смотрящие сверху вниз, будто говорили Обито: «Скажи мне, и я лишу тебя головы».       — Ты расчитывал на отрицательный ответ? — раздался спокойный, но в то же время угрожающий, низкий голос. «Думал, червяк вроде тебя может меня напугать?» — вот что услышал Обито, пытаясь не сорваться с места.       — Нет, что ты. Это было предсказуемо. На самом деле, я думал, что окажусь сейчас в засаде из дюжины твоих сослуживцев.       Повисла тишина, во время которой никто и пальцем не шевельнул. Десять тихих секунд двое Учих стояли, как на диком западе. По виду, может, и не скажешь, но они оба были готовы к сражению.       — Вот как. В таком случае, ты понимаешь, что наши мировоззрения обречены на вечный конфликт? — слегка прищурившись, Карасу всмотрелся в прорезь для глаз в маске "Мадары".       — Да, я это понимаю. Скорее всего, битвы нам не избежать, но можно попытаться договориться. Сильная боевая единица в лице Учихи Карасу, гения своего клана, станет незаменимой во всей своре Обито. Акацуки еще не сформировались до конца, но расцветут вместе с Вороном во всей красе.       — Интересно, чем ты хочешь меня завлечь? — не скрывая ухмылки, Учиха так же скрестил руки на груди. Если бы Обито не звучал так серьезно, он бы рассмеялся. Чтобы кто-то смог убедить его в неправильности своих идей... Несусветная чушь. Или всё-таки...       — Благополучием НАШЕГО клана. Карасу напрягся. Ухмылка пропала, как и насмешка в голосе. О том, что "Мадара" является Учихой, узнавать и не надо.       — Говоря это, ты утверждаешь, что в случае моего отказа... — Учиха не договорил, предоставляя Обито простор для объяснений.       — Я убью всех. Твоего отца, мать, дядю, тётку, деда... Брата... — только он начал произносить последнее слово, как в его голову прилетел кунай, что грозил раскроить черепушку, но лишь прошёл сквозь, на что Карасу недовольно цокнул:       — Следи за языком. Всё такой же спокойный голос удивил Обито. Он думал, что братья для него — святое божество, в чей адрес нельзя говорить ни единого слова.       — Только подумай. Ты был на этой войне. Видел тот ужас, что красной жидкостью проливался миллионами литров по всему миру! Разве этого заслужили невинные дети? Разве этого заслужили молодые таланты, что сейчас лежат в могиле и разлагаются или удобряют почву в каком-то лесу с перерезанным горлом? Я хочу избавить мир от войн! Почему ты не хочешь того же? — искренне не понимая, настаивал на своём Обито, на что Карасу лишь тяжело вздохнул.       — Ты многого не понимаешь, раз считаешь, что войн не должно быть как таковых. — В ответ "Мадара" под маской вскинул брови, смотря на Карасу, как на психически больного. — Война, да и все наши споры, разногласия... Это столкновение точек зрения. Нет, я не хочу смертей. Не хочу кровопролитий, но так уж устроен мир... Жизнь за жизнь. Лишаясь чего-то, мы можем обрести новое. Война — двигатель прогресса. К примеру, штука на моей шее, — пальцем Карасу указал на какое-то устройство, — называется рация. Связаться с человеком, что находится в сотнях метров от тебя, не это ли будущее? А ведь оно было создано для передачи информации на войне. Условия вынудили инженеров собраться и выдумать новое изобретение...       — Бред... Стоит ли твоя игрушка всех тех жизней? МИЛЛИОНЫ детей по всему миру! Они ПОГИБЛИ! Они умерли НА ВОЙНЕ! Это и есть война! Это твоё будущее?! — срываясь на крик, Лже-Мадара раскинул руки в стороны.       — Тяжёлые времена порождают сильных людей... — Обито вслушался. — Хорошие люди порождают хорошие времена. Хорошие времена порождают слабых людей, а слабые люди порождают тяжёлые времена. Смекаешь? Обдумывая всё сказанное, Обито взялся за рукоять гунбая за своей спиной, всем видом показывая, что готов убивать прямо сейчас.       — Как я понял, мы —порождение тяжёлых времён? — Масочник не срывался с места в атаку. В ответ Карасу кивнул, ухмыльнувшись. — Что же... Тогда кому-то из нас предстоит породить хорошие времена. И это будешь не ты. Даю тебе последний шанс, присоединись ко мне!       — Ты, как ребёнок, что не видит дальше своего носа... Меня ждёт семья, так что я не задержусь надолго. Мой ответ — нет. Карасу обнажил свой клинок и встал в стойку.       — Тебе следовало согласиться! — озлобленно выкрикнул человек в маске, замахнувшись гунбаем для атаки.       Тон голоса выдавал встревоженность, а сила, с которой он наносил удар, могла свалить несколько деревьев. В ответ на его действия Карасу подпрыгнул и на мгновение оказался прямо на оружии соперника, после чего вновь прыгнул, выполняя кульбит в воздухе ногами вверх, пытаясь проткнуть масочника своим вакидзаси сверху, но удар прошёл сквозь его спину, из-за чего он раздражённо цокнул. «Где лимит его неосязаемости?»       Когда Карасу активировал Шаринган, время будто замедлилось, и он в деталях смог рассмотреть всё происходящее. Мышцы сжимаются под балахоном его врага, лезвие вакидзаси "плывёт" по пространству, не замечая человека в маске, будто его тут и нет вовсе. «Подождите-ка...»       Устремив свой взор на волос, что упал с головы Учихи и прошёл сквозь гунбай масочника, Карасу вдруг осознал одну вещь. Он не стремился рассказывать врагу: «Я понял, что ты не можешь атаковать, когда становишься неосязаемым!» Вместо того, чтобы подписывать себе смертный приговор, Карасу приземляется на ноги, складывает печати на огромной скорости и разлетается в стаю ворон, что начинают кружить вокруг озирающегося по сторонам масочника.       — Решил поиграть в прятки? Сказав это, Обито тоже сложил серию печатей. Из земли вырвался корень дерева, на котором расцвёл цветок, излучающий какое-то вещество желтоватого оттенка. Оно стало распространяться, пока вороны, попытавшись уколить Учиху клювом, разлетались.       — Понял, что умрешь, надышавшись дымом? — явно настороженно спрашивал "Мадара", оглядываясь. Опасно играться с этим пареньком — прирежет.       — Конечно... — раздалось с ветки дерева.       Обито уже сложил комбинацию ручных печатей и выдохнул огненный шар в направлении голоса, но до тла сгорела лишь ветка, что отломалась от столкновения со сгустком чакры. Только когда она упала, Обито услышал краткое: «Ац!» Секунд десять он не понимал, что хотел сказать его противник, но тут же ужаснулся, посмотрев на свой гунбай, ноги и балахон. Уже не было времени услышать шипящий звук взрывных печатей, ведь они уже сдетонировали. Раздался взрыв огромных масштабов. Деревья прогнулись, птицы разлетелись, а в пяти метрах от кратера стоял Карасу, уже вогнавший вакидзаси в ножны.       — Вот и поиграли.       Бросив фразу в никуда, Учиха прикрыл глаза и развернулся, держа путь обратно в деревню.       Пока Обито озирался и искал его, разбрасываясь техниками, вороны, которые якобы пытались его заклевать, на самом деле расклеили взрывные печати по всему его телу, заглушая звуки шелеста бумаги громким карканьем. Обзор в маске минимальный, а потому скрыть от его взора печати было несложно.       Отдалившийся от места битвы Учиха оставил за собой лишь огромный кратер, в центре которого почему-то образовалась маленькая воронка... Но не успела она появиться, как раздалась очередная серия взрывов. На этот раз заминированной оказалась местность вокруг. Растительность погибла, животных в округе не осталось, а впадина в земле лишь увеличилась. Теперь воронки нет, на её месте лишь красное пятно, что впитывалось в землю.       Ухмыляющийся Карасу обернулся лишь после второго взрыва, рассматривая плоды своих трудов.       В ушах раздался сначала звук помех, а потом голос сокомандника. Опомнившись, Карасу нацепил на лицо маску ворона, нажимая кнопку устройства на шее и тем самым устанавливая связь.       — Ворон, приём, на связи Змея! Немедленно вернись в деревню! — казалось, говоривший это сейчас куда-то бежит.       — Слышу чётко, Змея. Что-то случилось? — разминая плечи, ответил Ворон, снова оборачиваясь к деревне.       — Твой... Твой клан... Его... ЕГО НЕТ!       На последнем слове Карасу прервал связь. Он застыл в полуобороте, не двигаясь. Движение руки, и Ворон разлетается воронами, что общей стаей устремились в Конохагакуре. Ему не нужны были объяснения. Кажется, Итачи всё-таки согласился на сделку с "Мадарой", и сейчас происходило страшное действие.       «Неужели весь этот бой лишь для отвлечения внимания... Что же я наделал... — упрёк в голосе выдавал явное разочарование. Такой исход был предсказуем с учётом всех наставлений, что Карасу преподнёс своему младшему брату. Проницательности ни ему, ни Ворону не занимать. — Надеюсь, в его головушке найдется место для очередного урока...»

***

      — Нии-сан, а когда ты выпустился из академии? — с неподдельным интересом Итачи спросил у брата, который сидел за столом и попивал чай, читая какой-то журнал.       — А тебе зачем? — с ухмылкой Карасу отложил чашку, посмотрев на младшего брата.       — Стало интересно. В академии меня ничему не учат. Я слишком хорошо всё знаю... — Мальчик отвёл взгляд в сторону.       — Ну, раз тебе интересно... Я выпустился из академии в год поступления, через шесть месяцев! — гордо ответил Карасу. — Но ты, — обратил он на себя внимание Итачи, — не зазнавайся. Всегда есть чему учиться. Даже сейчас я узнал, что нельзя ставить кружку на журнал, — с досадой закончил Учиха, смотря на растекающийся по бумаге чай.       — Ну ты даёшь... — Из уст маленького мальчика это звучало не столько смешно, сколько умилительно. Карасу сложил два пальца вместе и щёлкнул по лбу Итачи, из-за чего он потёр лоб, вопросительно глядя на брата.       — Так что знай, учение — свет, а неучение — тьма!