***
— Мама! Карасу вернулся! — вскрикнул Саске, услышав звук открывающейся двери и увидев в ней брата. — О, ты пришёл, — спокойно сказала Микото, подходя к сыну. — И как всё прошло? — Сняв фартук, женщина повесила его на настенный крючок, возвращаясь к столу. — Без крови. Совсем не волнуясь за реакцию окружающих Карасу уселся на свое место за столом, рядом с Саске. — Ну, и то хорошо. Были какие-то сложности? — все еще проявляя интерес, Микото села напротив. — Да всё нормально, — Карасу обернулся к Саске. — Ты лучше скажи, как день прошёл? Где отец с Итачи? — Положив руку на голову брата, старший растрепал ему все волосы. — Отлично! Сегодня в академии прошёл тест, и я сдал первым! — гордо заявил Учиха. — А Итачи… Я точно не знаю, отец забрал его куда-то. Сказал, что дело важное. — Понятно… Влюбом случае, молодец! Так держать, — уже с меньшим пылом Карасу закончил беседу, встав из-за стола. — Куда на этот раз? — Положив подбородок на ладонь, Микото наблюдала за сыном. — Освежиться. В следующий миг Карасу покинул дом, закрыв за собой дверь. Звук был неприятный. — Мам… — Саске, немного волнуясь, окликнул мать. — Что с ним? — Казалось бы, странный вопрос раздался из уст младшего Учихи, чьи глаза бегали то к двери, то к Микото. В последнее время Карасу улыбается намного реже. — Уж не знаю… Соберёмся вечером и обсудим все насущные проблемы, а пока, — Микото встала, — поработаем над тестами? — Да!***
≪Деревня ненавидит нас≫
Прогуливаясь по вечернему кварталу, Карасу то и дело осматривался вокруг, стараясь вглядываться в каждую мелочь. Хвоста за ним быть не должно, иначе быть беде. Фугаку сотни раз повторял ему: «Пошли за мной, я покажу тебе кое-что», — на что слышал каждый раз лишь: «Я устал, в другой раз». И вот, настал тот раз. Карасу открыл крышку люка в земле. Лестница, что вела в пустоту, оказалась немного сырой. Это не мешало спуску, из-за чего Учиха уже через несколько секунд оказался в просторной комнате. Шесть дверей, по обе стороны по три, и каменная плита с вырезанными иероглифами. По комнате эхом расходился звук капель, бившихся о землю. «И что такого в этой…» Вдруг взгляд зацепился за одно интересное слово. Мангёко активировался сам по себе, и надписи стали внезапно разборчивы. «Глаз луны? — Подойдя к каменной плите и присев около неё, Карасу прошёлся по ней ладонью, смахнув пыль. — Погодите-ка…». Оказалось, что чакра, исходившая от плиты, переменилась на половине первого предложения. Хмыкнув, Учиха приложил руку к тому обрывку, сконцентрировавшись. Поток чакры изменился. Символы изменили свои очертания, образуя новые слова. — Что за махинации? — Отойдя от каменного сооружения на два метра, Карасу принялся читать. — Пути. Ниншу? Ооцуцуки Каяу. Кягу. Кагуя! Тьфу. Сев напротив скрижали, Учиха начал вчитываться. Казалось бы, один символ — что в нём такого? Но когда взор Мангёко падал на него, раскрывалась истинная суть написанного. Такими темпами секреты клана волной нахлынули на Карасу, затянув его чтением. «Лишь тот Учиха, что… Испытает столь сильную боль, за которую захочет отомстить, сможет обрести силу истинного Мангёко», — затем другой символ. «В поисках спокойствия единый бог разделился на Инь и Ян, и, действуя вместе, эти две противоположности порождают всё сущее». — Неужели это про Интон и Энтон? Интересно. — С каждой буквой Карасу задумывался о прочитанном. Мудрёный в них подтекст, а понять некоторые фразы дано не каждому. — Что за единый бог? — в поисках ответа Учиха пробежался глазами по другим символам, но внезапно на третьем символе с конца текст оборвался. Он всё ещё оставался неразборчивым. — Ладно, что там дальше… Хвостатые звери, — Карасу вскинул брови. — Зверь поддастся контролю истинного владельца проклятых глаз, и ноша его станет велика, как последствия стихийного бедствия. Выходит, в тот день это был не просто Учиха, а владелец Мангёко? — задумавшись, Карасу продолжил. «Велика ноша проклятых глаз. Время уносит с собой силу лицезреть сей мир в его истинных красках, а ненависть, что поглотит владельца, погубит его самого, ибо не следует за ним опора» . — Что за опора? Может, это дружба? Или семья… — Карасу не обращал внимания на то, что стал мыслить вслух. «Учиха Мадара… — Карасу заинтересовался текстом. — Сила его Ян соотнеслась с мощью Инь, но ценой силе стал лучший друг, одаривший Учиху могуществом Сенджу и Учиха. Овладев глазами единого бога, глазами сансары, Проклятый одержал вверх над запретами могущественного предка, стремясь к схожей силе». — Ну и ну… — Минута потребовалась для обработки информации и вынесения вердикта. — Выходит, глаза бога. Как их там, Риннеган? В итоге существуют. То есть, люди в силах овладеть им? Это... Любопытно. «Когда глаз сансары вознесётся над миром и приблизиться к луне, одарит он его вечным сном». — Я потерял связь… что за глаз сансары? Что за вечный сон? Гендзюцу? Учиха встал на ноги, ведь дальше отрывки чтению не подлежали. Неожиданно глаза вновь попытались устремится к плите, сильная боль пронзила тело Карасу, заставив его кричать. — АААРГХ! Черт! — схватившись за глаза, Учиха удивился нахлынувшей крови, сочащейся из Шарингана. Сидя на коленях, Карасу попытался встать, но удалось лишь поднять голову, из-за чего на щеках оставались кровавые следы. Стиснув зубы, Учиха опёрся о землю руками, стараясь не кричать. — Тсс!.. Что за чертовщина?! — Боль накатила с новой силой, огромной волной, похожей на цунами. Всё вокруг мутнело, теряло очертания. Раздался звук открывающейся двери, скрип, топот. Уже неразличимы были слова, что говорил человек, нависающий над Карасу. Лишь чёрная макушка выделяла его, напоминая кого-то. — И... Итачи? — более-менее внятно выговорил Учиха. Прошло несколько секунд, прежде чем две точки загорелись в его глазах. — Нет, не Итачи. Что-то оранжевое находилось в его руке, но взгляд у Карасу уже потух, не в силах различить ничего.