О сладостях и кошках

      — И что это?       Странник на вытянутых руках поднял небольшую коробочку, перевязанную двумя ленточками с бантиком на верхушке — выглядел юноша готовым к тому, что эта штука может в любой момент взорваться.       Казуха рядом с ним — они стояли у входной двери их домика, с внутренней стороны, — внимательно оглядел коробку и, заметив на ней какую-то бумажку, прочитал:       — «С днём рождения!» И подписано… «Люмин». Ах, Скар, похоже, это подарок, — он повернулся к напарнику.       Странник ещё давно позволил называть его «Скарамуччей» или… кхм, «Скаром» — он не был против до тех пор, пока это делал Казуха. Тот мог звать его как пожелает — и Странник пойдёт на всё, лишь бы слышать своё имя из его уст.       Не то чтобы он это когда-нибудь признает.       — Запоздалый, тогда уж, — хмыкнул Скарамучча и всё же — не менее настороженно — поднёс подарок ближе к лицу, изучая. — Она же ничего странного туда не положила?       — Честно, не знаю. Проверим? — Казуха улыбнулся ему, и Странник почувствовал, как — всего на мгновение — его щёки обдало жаром.       Бывший Предвестник неуверенно поднял крышку коробки — и обнаружил на дне мешочек. Он развязал его, потянув за ленточку, и оба юноши заглянули внутрь.       — А? Конфеты? — удивился Каэдэхара. На лице Странника отразилось разочарование.       Кинув коробку в сторону, он прошёл с мешочком до кровати и, плюхнувшись на неё, хмыкнул:       — Она издевается? Ей же известно, что я не люблю сладкое, — Скарамучча запустил руку в мешочек и достал оттуда лакомство, осматривая.       Это оказалась небольшая шоколадка, будто повторяющая какую-то форму. Основание было овальным, но сверху него выглядывало два острых треугольника…       Иу, только не говорите, что это кот.       — На тебя похож, — заметил севший рядом Казуха с лёгкой улыбкой.       Странник покраснел.       — А ты вообще молчи, — повернул он голову к другу. Тот, приобняв его талию одной рукой, насмешливо поднял брови:       — Я? Я и так молчу.       В его кленовых глазах играли озорные огоньки — ох, как же Скарамучча хотел разрушить эту мнимую собранность!       — Плохо молчишь, значит, — Странник оставил мешок с конфетами в стороне, разворачиваясь. Под чужим цепким взглядом он залез на Казуху, обнимая его шею руками, и наклонился с усмешкой: — Мне научить тебя?       Не дожидаясь ответа, он сомкнул их губы.       Казуха прижал его к себе за талию, отвечая на поцелуй; горячо и влажно, о, как Скарамучча успел соскучиться за единственной сладостью, приходящейся ему по вкусу.       — Ммх… — Странник зажмурился, чувствуя, как по его волосам и шее проводит чужая рука.       Одни только касания Казухи сводили его с ума. В такие моменты он понимал зависимых от спиртных напитков — Скарамучча легко пьянел с Каэдэхары так, как тех пьянил алкоголь.       Одна рука Казухи со спины опустилась чуть ниже, вызвав волну мурашек по телу Странника. Последний резко разорвал поцелуй, не сводя взгляда с алых глаз, так же смотрящих на него, и встревоженно нахмурился.       Они тяжело дышали, совсем близко друг к другу; Казуха вдруг опустил свою руку на кровать и, наощупь отыскав подаренный мешочек с шоколадками, взял одну. Скарамучча недоумённо следил за его действиями, пока не почувствовал на своих губах прижатую к ним сладость.       — Попробуешь? — Каэдэхара усмехнулся, прищурив глаза. Во взгляде Странника мелькнуло что-то недоброе, но он приоткрыл рот шире, позволяя Казухе просунуть шоколадку внутрь. Темноволосый прожевал её и, скривившись, проглотил со словами:       — Приторно, — он подставился под ладонь Казухи, гладившую его по щеке, пока тот говорил:       — У тебя глаза слипаются. Пойдём спать?       Скарамучча глянул на него и, отстранившись, слез с напарника. Лёг на футон, спиной к Казухе, но всё равно смог почувствовать на себе его обжигающий взгляд — и услышать смешок:       — Пф-фхх.       Разворачиваться он не стал.       Каэдэхара погасил свет в бумажной лампе — после нескольких минут шорохов на постели, Скарамучча ощутил, как его обняли со спины.       — Спокойной ночи, Скар, — Казуха подался вперёд, чтобы оставить поцелуй на его щеке.       Странник стушевался, краснея, и — не сдержавшись, — всё же повернулся, утыкаясь в чужую грудь носом. Он вдохнул родной запах и смущённо пробормотал:       — Спокойной ночи… Казуха.       Он мог поклясться, что Казуха улыбнулся — но Скарамуччу накрыла усталость, и он позволил себе провалиться в сон.

***

      Казуха с трудом открыл глаза, просыпаясь.       Рукой он прижимал к себе Странника, уткнувшегося носом ему в плечо и тихо сопящего. Кажется, утро наступило совсем недавно, и тот ещё крепко спал. Ронин специально немного отпрянул, чтобы посмотреть на Скарамуччу.       Глаза куклы, заслоняемые чёлкой, были закрыты, ресницы слегка трепетали; мягкие губы приоткрылись. Казуха каждый раз невольно задерживал дыхание, стоило ему вблизи рассмотреть своего возлюбленного.       Изящный и прекрасный, совсем, что драгоценность.       Мысли всё ещё сонного Казухи перемешались, он не задумался об откуда-то возникшем запахе кошачьей шерсти; лишь любовался своим партнёром, совсем не стыдясь.       Переместив ладонь, он принялся поглаживать ею волосы Скарамуччи. Проводил по шелковистым прядям, поднимаясь к затылку — как вдруг почувствовал что-то удивительно гладкое.       Нахмурившись, Каэдэхара отпрянул, чтобы поднять взгляд выше — и так и замер.       Из тёмных волос на голове Скарамуччи выглядывала пара кошачьих ушей такого же цвета; мех внутри был более светлым, почти белым. Ушки дёргались, возможно, от неспокойного сна, в то время как Странник хмурился лишь сильнее, ещё не очнувшись.       Рука Казухи по-прежнему оставалась на чужих волосах, поэтому он аккуратно поднял её, касаясь внешней стороны кошачьих ушей.       А!... Совсем как настоящие.       — Ммх… Казуха? — Странник потёр глаза, немного открывая их — заметив, что Казухи не было в непосредственной близости, он притянул его обратно.       Скарамучча ещё давно перенял у Казухи привычку спать и потому теперь ничего не мог поделать с утренней сонливостью. Вот и сейчас он, даже толком не проснувшись, сонно блуждал руками по спине Каэдэхары, обнимая.       Казуха, уже полностью придя в себя — пусть и чувствуя себя как во сне, — погладил сзади шею напарника и, поскольку Странник утыкался ему в шею, он смог заметить… кошачий хвост, выглядывавший из чужих шорт.       У Каэдэхары даже голова закружилась. Он осторожно позвал:       — Ах… Скар. Скарамучча… — повторил он более настойчиво, и Странник наконец оторвался от него, чтобы заглянуть в алые глаза.       — Что такое? — его ушки вздёрнулись, а хвост обвился вокруг ноги. Он непонимающе, сонно хмурился — и Казухе очень хотелось поцеловать эти хмурые бровки, но прямо сейчас его волновало немного другое.       — Это… это что? — ронин снова погладил кошачье ушко Скарамуччи, заставив того зажмуриться от удовольствия:       — Мрр… — тут же закрыв себе рот ладонью, Странник уставился на него широко раскрытыми глазами. Он быстро поднял руки и коснулся макушки своей головы, приподнимаясь на кровати. Его пальцы забегали по собственным новообразовавшимся ушкам, а во взгляде отразилась паника. — Что… Чего?!       Он залился краской, а тоже приподнявшийся Казуха удивлённо смотрел на него.       Скарамучча заметил и тонкий, но пушистый хвост и, вцепившись в него двумя руками, внимательно осмотрел. Но тот тоже был словно настоящий! Под цвет волос и ушек, со светлыми оттенками на кончике…       — Казуха! — жалобно воскликнул Скарамучча, кидаясь в объятия Каэдэхары. Он уткнулся в чужую грудь, хвост бесконтрольно заметался из стороны в сторону, а ушки опустились: — Спаси меня, спаси меня-я-я, Казуха-а!       О, что за стыд, что за позор!       — Ну же, ну же, — успокаивающе погладил его по спине Казуха, обнимая в ответ. На лице отразилось беспокойство, он свёл брови к переносице, но его голос звучал нежно и обволакивающе: — Не волнуйся, это не так страшно. Мне… мне кажется, ты выглядишь довольно мило.       Странник поднял голову, чтобы пересечься с ним взглядом. Вцепившись в чужие плечи, он спросил:       — Мило? Ты издеваешься надо мной? — и поджал губы, раздумывая. Хвост опустился на постель, но тут же напрягся, стоило юноше почувствовать чужое касание. Поняв, что Каэдэхара оглаживал его ушки, он прищурился: — …Что ты делаешь?       Но, не в силах бороться с желанием, довольно, низко замурчал. Тут же, впрочем, покраснел, а Казуха ответил:       — Прости. Тебе неприятно? — он убрал свою руку, позволив ей остаться совсем рядом.       — Мрр… — Скарамучча опустил взгляд, выдыхая. — Нет… мне… — он неловко прошептал: — мне хорошо…       Ронин мягко улыбнулся и снова погладил его за ушками, заодно спрашивая:       — Но откуда это появилось?       Странник задумчиво скосил глаза в сторону, и его взгляд наткнулся на мешочек с конфетами. Внутри ещё лежали шоколадки в форме кошки…       Кошка.       Скарамучча вчера попробовал одну конфету.       Сложив всё в своей голове, он процедил, сжимая руки в кулак:       — …Путешественница, мать её!       Где-то в далёких краях странствующая девушка по имени Люмин чихнула. Летевшая рядом с ней Паймон воскликнула:       — Ой! Ты же не простудилась, верно же? — она обеспокоенно осмотрела спутницу со всех сторон, когда та лишь произнесла:       — Сомневаюсь, — Люмин протёрла нос рукой и, остановившись, почему-то глянула назад, в бескрайние пустыни, за которыми простирался лес Сумеру. — Как ты думаешь, они уже получили посылку с подарком?       — Казуха и Странник? Скорее всего! — Паймон кувыркнулась в воздухе, напряжённо размышляя. — Но было ли это хорошим решением?.. Может, нам не стоило потакать Сахарозе в её просьбах? Ой, я боюсь, Странник может разозлиться не на шутку!..       — Что ж, — Путешественница усмехнулась, возобновляя шаг. — Либо конфеты остались нетронутыми, либо они там сейчас веселятся...       — …Пха-ха-ха! — Гудзи Яэ прикрыла рот рукой, но её смеха это не скрыло.       Странник едва сдержался, чтобы не развернуться и уйти прямо сейчас — к несчастью, его крепко держал за ладонь Казуха.       Они стояли перед входом в постройку в Великом храме Наруками, и несколькими секундами ранее Казуха рассказал о произошедшем… казусе. Судя по всему, главная жрица нашла это очень забавным.       Успокоившись, Яэ Мико весело поглядела на них лисьими глазками, прежде чем произнести:       — Что ж, проходите.       Она открыла дверь и провела гостей внутрь.       Яэ Мико было известно о Скарамучче, Шестом Предвестнике — Куникудзуши. Странник с Казухой наведались к ней ещё долгое время назад — пусть первый и сопротивлялся поначалу, — и объяснили всё случившееся в Сумеру и с Ирминсулем, а так же факт того, что Странник — творение Эи.       Несмотря на недоверие, кицунэ была проницательной — не распознав в чужих словах ложь, она поверила юношам, а символ томоэ на шее Скарамуччи лишь убедил её в правдивости их рассказа.       С тех пор юноши навещали Яэ время от времени, либо же по крайним случаям — таким, как этот…       Странник, тем не менее, всё ещё с настороженностью относился к одной из своих создательниц. В конце концов, когда-то она хотела избавиться от него.       Возможность встречи же с Эи он даже не рассматривал. Казуха понимал его чувства и не настаивал.       — Очень любопытно, — начала Яэ Мико, когда они сели на подушечки перед котацу: Казуха со Скарамуччей рядом друг с другом, а девушка — напротив них. Странник снял свою шляпу и хаори, которое дал ему Казуха(чтобы скрыть выглядывавший хвост), так что теперь его ушки и хвостик были видны. Жрица обследовала его взглядом — крайне внимательным — и вновь усмехнулась.       Скарамучча прикусил губу. Он бы предпочёл остаться дома и найти какой-нибудь другой способ, чтобы избавиться от… кошачьих атрибутов, но не сидеть тут под насмешливым взглядом чёртовой кицунэ.       Он вздрогнул, почувствовав, как Казуха накрыл его ладонь своей. Переплёл их пальцы; и, повернувшись, Странник встретил тёплую улыбку Каэдэхары.       Что-то будто перевернулось в животе.       — Кхм, — напомнила о своём присутствии Яэ Мико, и юноши — один из них неохотно — тут же развернулись к ней.       Они не скрывали свои отношения от Гудзи, а та никак против них не возражала. Скорее, наоборот…       — Вы собираетесь играть свадьбу? — спросила она как-то за совместным чаепитием, и Казуха со Скарамуччей чуть не поперхнулись напитками. Стоило им поднять глаза на Яэ, как они увидели её лукавую улыбку. — Можно было бы провести церемонию в храме Наруками…       — Гудзи Яэ, думаю, об этом ещё рано говорить… — смущённо произнёс Казуха, двумя руками удерживая Скарамуччу, готового вот-вот вскочить с места. Бывший Предвестник — почти ставший Богом — был готов испепелить кицунэ в мгновенье ока.       — Я же просила тебя называть меня просто Мико, — вздохнула Гудзи, делая невозмутимый глоток чая.       — …Хорошо, Гудз… госпожа Мико, — застенчиво кивнул самурай. Странник же процедил:       — Казуха, отпусти меня. Я не могу сдерживаться, — в его ладони уже начало формироваться скопление Анемо сил.       — Ох, спокойнее, Скар, — Казуха подался вперёд, чтобы чмокнуть Скарамуччу в щёку — и в ту же секунду всё возмущение Странника потухло.       Последний залился краской и теперь тупо уставился в пол.       Казуха улыбнулся и, сжимая руку Скарамуччи, глянул на Яэ Мико.       Та перехватила его взгляд и, подняв уголки губ, снова сделала глоток чая. Прозвучал её голос:       — А мне кажется, вовсе не рано. Пусть Эи и не сможет присутствовать, но я хотела бы позаботиться о вас, что бы ни произошло в прошлом, — она звучала совсем немного тоскливо, смотря на поверхность своего напитка.       …Впрочем, по итогу задавать вопросы о женитьбе она не перестала.       — Мы думаем, что, возможно, причиной послужило это, — сказал Казуха, доставая из рукава мешочек с конфетами от Путешественницы. Он протянул вещицу Яэ, и та задумчиво осмотрела шоколад.       Она взяла конфетку в форме котика и, оглядев… снова рассмеялась.       — Я больше никогда и ногой не ступлю в этот храм, — пробормотал Скарамучча, прожигая собеседницу взглядом. Его кошачий хвост и уши заметно напряглись.       — Видимо, это дело алхимии. От кого вы это получили? Не от знакомого алхимика? — поглядела на них Яэ.       — От… Путешественницы. Но, зная её, уверен, что в её друзьях можно и такого найти, — вздохнул Казуха.       — Лучше бы она чем-то более полезным занималась, а не играла в глупые шутки, — фыркнул Странник, складывая руки на груди, а Каэдэхара улыбнулся. Самурай не смог удержаться и погладил его по голове и ушкам — Скарамучча покраснел, робея.       — Хм-м, — Гудзи задумчиво кивнула. — Что ж, не похоже, чтобы здесь была сильная концентрация элементов. Скорее всего, продолжительность действия примерно… Одна конфета — один день. Не думаю, что есть повод беспокоиться, если ты не съел много. Верно, — повернулась она к Страннику, — Скара-мяу?       — Я уничтожу её! Однажды я точно, чёрт возьми, сотру её самодовольную лисью морду с лица земли! — негодовал Скарамучча, когда они наконец зашли в собственный дом у подножья горы Ёго. Всю дорогу обратно он был вынужден сдерживать своё раздражение, чтобы не навлечь на себя гнев местных жриц — но теперь-то ему никто не помешает! Даже дурацкая шляпа, мешающаяся на голове!       Казуха лишь улыбнулся на его слова, погладив по волосам — и ушкам, — и произнёс:       — Ты не проголодался? Могу приготовить что-нибудь, чтобы утешить тебя, — он взял его за руку, крепко сжимая ладонь и смотря ласково-ласково.       Он продолжал задавать подобные вопросы, даже прекрасно зная, что Странник являлся куклой и в человеческих потребностях не нуждался. Но продолжал — и это заставляло что-то тепло сжиматься в груди Скарамуччи, разливаясь по всему телу…       Странник, изнежившись под прикосновениями Казухи, приблизился к нему. Произнёс, не поднимая взгляда с пола:       — Ты сам… сойдёшь за утешение.       — Вот как? — поднял бровь Каэдэхара, перебирая его пряди волос между своими пальцами.       Скарамучче не нужно было повторять или объяснять дважды: Казуха понимал его с полуслова.       Самурай наклонился, чтобы поцеловать его в губы — мягко, обнимая и прижимая к себе. Он ненадолго задержался руками на кошачьих ушках, прежде чем опустить их и подхватить Странника под бёдра. Тот ухватился за его шею, чтобы не упасть, и прильнул глубже в поцелуй.       — Ммррх.. — Скарамучча зажмурился под новым касанием к ушкам, пока Казуха поддерживал его одной рукой, относя к двуспальному футону. Они устроились на постели, Каэдэхара — прислонившись спиной к стене, а Странник — сидя на нём, продолжая целовать возлюбленного — не отрываясь, дотрагиваясь пальцами до открытых мест на чужом теле, пока Казуха стягивал с него собственное хаори.       Они отпрянули друг от друга, чтобы восстановить дыхание, не разрывая зрительного контакта. Скарамучча пробормотал, прислонившись своим лбом к чужому:        — Так странно…       — Имеешь в виду это? — Казуха снова коснулся его ушей, аккуратно и с внешней стороны. Странник выгнулся в спине, но звук, чуть было не вырвавшийся из горла, подавил.       — Д-да… Даже не больно. Просто странно и непривычно. Разве оно не должно смотреться нелепо? — смущённо спросил он, пряча лицо в плече Казухи.       — Для меня ты в любом виде прекрасен, — Каэдэхара осторожно чмокнул его в край ушка, рукой поглаживая по спине. — Самый красивый и очаровательный. Прелестный, милый, чудесный, словно распустившийся весной цветок — словно падисара, озаряемая лунным светом…       — Хватит! — легонько ткнул его в грудь Скарамучча, весь покраснев. — Использовал бы свой язык более толковым образом, а не вот это…       — «Более толковым образом» — это как? — невинно улыбнулся Казуха.       Странник сказал, не подумав, и лишь теперь осознал смысл своих слов. Тут же вскочил на ноги и пробормотал:       — Э-эм… Хм! — он отвернулся, его кошачьи ушки вытянулись кверху. Но почти сразу же и обернулся, вновь глядя на друга: — Я хотел сказать, что вот это, — он указал пальцем на свой кошачий хвост, торчавший из-под одной штанины шорт. — Так неудобно! Оно болтается у одной ноги, но и вытащить из шорт я не могу, потому что они слишком высоко, — юноша стиснул зубы, всё ещё не веря, что оказался в подобной ситуации.       — Ну же, не злись, — мягко улыбнулся Казуха, подзывая его обратно к себе.       Скарамучча снова сел на его колени с всё таким же недовольным выражением лица. Каэдэхара замкнул руки вокруг его талии, прижимая к себе, и глянул на него:       — Хвост и правда настоящий? Можно посмотреть?       Кукла одарила его пристальным взглядом.       — Хм. Валяй, — он прильнул ближе, устраивая голову на плече напарника и обнимая его; подставляясь под чужие касания.       Казуха медленно провёл своей ладонью со спины Скарамуччи до края шорт. Другой рукой развязал его пояс, прежде чем приспустить сами шорты. Коснулся основания хвоста, находившегося на копчике, и легонько обхватил его, потягивая вверх — чтобы хвост вынырнул из шорт.       Скарамучча непроизвольно вилял хвостом из стороны в сторону, немного нервничая.       Казуха снова дотронулся до основания хвоста и принялся поглаживать его и участок кожи вокруг. Вторую руку он поднял с лопаток до тёмных волос — и коснулся кошачьих ушек.       — Мха-ах, — промурчал тотчас Скарамучча, вытягиваясь и невольно прижимаясь ближе к Каэдэхаре. Самурай же, продолжая поглаживать его внешнюю сторону ушек, другой рукой спустился от основания хвоста чуть ниже — и вдруг несильно сжал мягкую ягодицу. Странник выдохнул от неожиданности, по телу пробежали мурашки, а хвост резко выровнялся: — К-казуха, что ты…       — Прости, — Казуха ослабил хватку на его ягодице, но руку не убрал. Прошептал на ухо: — Тебе неприятно?       Скарамучча вспыхнул.       Он отстранился, так, чтобы смотреть прямо в алые глаза, и произнёс с усмешкой:       — Ты издеваешься надо мной, Каэдэхара? — он наклонился — и поцеловал Казуху в губы, заставляя того невольно прижать свои руки к его телу.       Ушки Странника вновь принялись ласкать, и тот низко мурчал под его касаниями.       Когда их влажный поцелуй разорвался, Казуха горячо прошептал прямо в чужие губы:       — Можно я попробую кое-что?       Скарамучча, сглотнув, немного напрягся:       — Что ещё?       — Просто позволь мне, — Казуха мило улыбнулся, почёсывая за кошачьими ушками; и Странник на своём опыте знал, что подобное выражение лица самурая никогда не приводило ни к чему хорошему.       Тем не менее он, пробегаясь руками по спине юноши, хмыкнул:       — Что ж, попробуй.       Казуха оставил короткий поцелуй на его губах, прежде чем отпрянуть и потянуться к своему хаори, лежавшему позади на полу. Поискал что-то в рукаве — и по итогу достал длинную чёрную повязку.       Он выпрямился, возвращаясь к Скарамучче, который всё ещё ёрзал на его коленях, а его кошачий хвост беспокойно вилял из стороны в сторону. Темноволосый непонимающе спросил, одно ухо опустилось:       — Это ещё что? Зачем ты это носишь с собой вообще?- — но перед глазами всё вдруг померкло, и он почувствовал на них мягкую ткань — парой секунд позже услышал голос:       — Не волнуйся, — и его губы оказались во власти чужих. Казуха целовал его, сплетая их языки, и в то же время обматывал лоскут ткани вокруг головы Скарамуччи, завязывая на затылке узелком.       С закрытыми глазами чувствительность Странника резко подскочила — он вздрогнул, ощутив на своих ушках новое касание.       — Т-ты… — начал он, цепляясь пальцами за плечи возлюбленного, ничего не видя перед собой — ткань не пропускала света совершенно. Он лишь чувствовал горячее дыхание у своей шеи, такое знакомое — и такое возбуждающее. — Ты… подлец…       Он услышал смешок рядом и, прикусив губу, едва подавил своё возмущение. Чужие пальцы сняли его кимоно, а после взялись снизу за края топа, и возле уха прозвучало:       — Будь добр, подними руки.       — Ты пожалеешь об этом, Каэдэхара, — процедил Скарамучча, впрочем, нисколько не угрожающе — из-за разгорячённого состояния он говорил тихо, а виляющий хвост выдавал его волнение. Он всё же поднял руки, и Казуха быстрым движением снял с него топ — торс сразу обдало холодноватым воздухом, но кукле стало лишь жарче.       — Пожалею? Что ж, буду ждать. Если у тебя, конечно, останутся силы мстить, — произнёс ему на ухо Казуха, обжигая дыханием.       По спине Скарамуччи пробежали мурашки. Он прикусил губу, чувствуя, как всё в животе перевернулось, а голова опустела.       — Х-хаа, — резко вдохнул Странник, ощутив на своей груди влажный, долгий поцелуй. Рот Казухи поднялся выше — зацеловывая шею и ключицу, оставляя следы языком; и, в конечном счёте, обхватывая губами сосок. — Ммх… К-казуха…       Скарамучча даже ничего не сказал, но Казуха понял его желание — и свободной рукой принялся гладить мягкие кошачьи ушки, заставляя возлюбленного постанывать от удовольствия.       — Чёрт, ты… — начал было Странник, но тут же поперхнулся воздухом, когда Каэдэхара свободной рукой начал ласкать нетронутый сосок, всё ещё ртом занимаясь вторым. Скарамучча вцепился в светлые волосы дрожащими пальцами, кусая свои губы. Его ушки подрагивали, а хвост поджался.— Неужели тебя это так… возбуждает?..       — А тебя — нет? — спросил в свою очередь Казуха, и в следующее мгновение Скарамучча почувствовал поцелуй на своих губах.       Ох, ещё как возбуждает.       Странник попытался распахнуть рубашку Каэдэхары, касаясь его ладонями по горячей коже, спуская одежду до пояса. Его глаза были завязаны — он полагался лишь на собственные ощущения, и, о, как эти ощущения сейчас мутили его разум…       Он приподнялся на коленях Казухи, чтобы тот мог снять с него шорты — и ещё сильнее покраснел, когда уже неприкрытый он вновь сел на ещё пока закрытый одеждой пах Казухи. Он чувствовал чужое возбуждение прямо под собой — это сводило его с ума, а он даже не мог ничего увидеть.       Скарамучча понял, что Каэдэхара вновь отклонился — вскоре тот вернулся в прежнее положение и подхватил Странника за талию, чтобы снять с себя и усадить рядом. Темноволосый непонимающе нахмурился, но не возражал, тая под возобновившимися поглаживаниями ушек. Он понял, что Казуха сидит прямо перед ним; самурай взял его за одну руку и произнёс:       — Раздвинь ноги чуть шире, да, вот так… — когда Скарамучча выполнил просьбу, он почувствовал что-то холодное и стеклянное в своей руке, вложенное партнёром. Каэдэхара же подался вперёд, шепча на поглаживаемое ушко: — А теперь… Растянешь себя, любимый?       Скарамучча был готов гореть со стыда.       Растягивать себя… На глазах у Казухи… При этом даже не видеть ничего самому..?       — Ммх… — Странник не мог противиться этим нежным ласканиям ушек, поэтому кое-как он откупорил бутылочку смазки в своей руке и вылил содержимое на ладонь. Второй рукой он опирался на кровать, а Казуха же отстранился, чтобы полюбоваться за действием.       Скарамучча чувствовал себя пристыженным — но послушался указаний. Поджав кошачий хвост под себя, он нашёл смазанными пальцами свой анус, игнорируя вставший член, и аккуратно ввёл один внутрь себя.       — Хнньх… — он откинул голову назад; повязка на глазах уже прилипла к голове из-за пота. Стоило ему просто ввести свой палец чуть глубже, как он тут же прикусил губу: — Нньх-х… К-казуха….       — Ты хорошо справляешься, милый, — прозвучал сладкий голос совсем рядом, и Скарамучча мгновенно навострил ушки и хвост. Он почувствовал, как Казуха обхватил его ладонь своей, чтобы управлять его движениями. — Ты же побудешь прилежным котёнком?       Каэдэхара взял второй палец Странника и ввёл внутрь него — тот прогнулся в спине, кошачьи ушки вытянулись.       — Да, да, да, я буду прилежным котёнком… — быстро заговорил Скарамучча, позволяя Казухе дальше вводить его собственные пальцы. — Мхх-ха… хааах…. К-казуха, К-казу…. ха-аааа…. — он потянулся куда-то вперёд телом, желая встретить самурая, поцеловать его в губы и лишь почувствовать его присутствие рядом…       — Не отвлекайся, — мягко произнёс Казуха, всё ещё удерживая его за руку. — Ты же не кончишь от одних пальцев?       Казуха вытащил его пальцы из растянутой промежности и, отпрянув на кровать, потянул Скарамуччу на себя. Тот понял, что снова оказался на чужих коленях, и ласковые касания к коже заставили его вздрогнуть.       — Всё хорошо? — тихо спросил Каэдэхара, гладя его за ушками. Странник кивнул — облизывая свои пересохшие губы, но кивнул — и услышал, как Казуха усмехнулся: — Тогда, хм… Снимешь с меня штаны?       Странник, сглотнув, послушался — его хвост вильнул, когда он наклонился, чтобы наощупь найти пояс ронина, развязать его и неаккуратными движениями стянуть с него штаны.       Он ничего не видел, но Казуха бережно держал его за волосы на макушке, возле ушей, и Скарамучча мог почувствовать прямо перед собой чужой член.       Каэдэхара потянул его наверх, так, чтобы Странник вновь сел на его колени — из-за чего их возбуждённые половые органы соприкоснулись.       Скарамучча снова ощутил в своих руках бутылёк масла и, вылив ещё порцию смазки, — пустую бутылочку он отбросил в сторону, — он коснулся смазанными руками члена Казухи. Кусая нижнюю губу, произнёс:       — К-казуха, я ничего не вижу…       — Тебе и не надо что-либо видеть, любимый, — ласково ответил Казуха, нежно и вкрадчиво. Он был так близко, Странник мог почувствовать его дыхание, присутствие, касания — но не мог посмотреть, и это заставляло его лишь выть от досады. Голос Каэдэхары прозвучал прямо у его уха: — Ты же будешь хорошим мальчиком и послушаешься указаний своего хозяина, верно?       Тяжело дышавший Скарамучча выдохнул:       — Д-да... хозяин.... — он понял, что Казуха откинулся торсом на кровать и теперь, скорее всего, наблюдал за ним.       Он знал, что нужно делать — но даже мысль об этом заставляла его кожу и щёки гореть, а в животе всё скручиваться от возбуждения.       Всё ещё держа обе руки на члене Казухи, Скарамучча приподнялся прямо над ним — приставил головку к своему анусу, но вставлять медлил.       Если бы его глаза не были завязаны, он бы увидел на себе довольный взгляд Казухи. Словно изучающий картину, произведение искусства — он скользил по каждому уголку, каждому мазку краски и каждой детали. Гладкая покрасневшая кожа, капельки пота, совсем лёгкая дрожь возбуждения, опустившиеся уши и виляющий хвост — ох, это тело было прекрасно.       Лицо, впрочем, было ещё прекраснее.       Мокрое, красное и сокрушённое. Чёрная повязка контрастировала на фоне румяной кожи, закрывая прелестные глаза, в которые хотел бы заглянуть Казуха — бесстыдно трахая их обладателя.       Это удовольствие он оставит на другой случай.       Казуха опирался двумя предплечьями на простыни, наблюдая за партнёром. Он сам едва дышал нормально — всё сводило от возбуждения, а руки хотели вернуться к исследованию кукольного тела.       Скарамучча же наконец опустился ниже — беря в себя совсем немного, но мгновенно прикусывая губу почти до крови:       — Мьххх… — он, жмурясь даже под и так завязанными глазами, тяжело выдохнул. Сглотнул, прежде чем опуститься ещё чуть ниже: — Ммх! Хньнххх…. К-казуха, К-казу, Казу…. ха-а….       Стенки прохода обхватывали горячий, пульсирующий орган — Странник чувствовал себя таким наполненным и в то же время наполненным недостаточно. Ему хотелось ещё, больше — но он должен был немного подождать, привыкая к заполненности внутри.       — Ты такой… узкий, мхх… — выдохнул Казуха, тоже терзая свои губы зубами. Он протянул одну руку, чтобы положить её на талию Скарамуччи и немного надавить, опуская его вниз, заставляя того испустить неожиданный вздох. — Хороший… хороший мальчик.       — Ньх-хах! Ххьх, К-казу…. К-казуха, Казуха, — Странник звал его по имени, как грешник звал бога; как утопающий звал своё спасение. Он не знал, хотел ли уже что-то видеть, или был ли в состоянии вообще — казалось, всё так и поплывёт перед глазами, стоит снять повязку.       Каэдэхара же снова откинулся на кровать и теперь, подняв вторую руку, положил её на бедро Скарамуччи, придерживая. Тот, рвано вдохнув, опустился на всю длину члена Казухи:       — Хньх, хха-а-а, я… ньхх… — он поднёс свою ладонь ко рту, чтобы укусить палец и заглушить протяжные стоны. Решив не медлить, Скарамучча тут же немного поднялся, чтобы опуститься вновь. Его колени тёрлись об простынь, пока он медленно поднимался и опускался, в какой-то момент начав бормотать:— К-казуха…. можно…. повязку… ммхх-хаа, — Скарамучча закинул голову назад, вжимаясь ногтями в бёдра Казухи.       — Н-нет… П-продолжай, нхх…. — Каэдэхара тоже двигал пахом ему навстречу, насаживая на себя партнёра каждый раз, когда его член выходил хоть немного наружу.       Странник ускорился, быстро освобождаясь и резко вбирая вновь — его плечи и руки дрожали, он едва держался на своём месте, но руки Казухи не давали ему потерять баланс. Чужие пальцы впились в его ягодицы до красных следов, но он и не мог заметить этого — а потому лишь продолжал, виляя хвостом позади.       — Ньх-х, быстрее, п-прошу…. — молил Скарамучча, понимая, что приближается к разрядке. Его кошачьи ушки напряглись, а из открытого рта доносились сдавленные стоны и хныканье: — Хььх, К-казуха, казуха, к-казуха-а….. я-я… а-ах, я сейчас…       Он прогнулся в спине, совсем как кошка, кончая — изливаясь прямо на свой живот.       Скарамучча выдохнул, но чуть тут же не подавился воздухом — его заполнила до краёв горячая жидкость, обжигая стенки ануса и нутро.       Приятно, приятно, приятно…       Он обмяк и наклонился, падая в объятия лежавшего под ним Казухи. Повязка вокруг его головы уже давно ослабла и он мог бы снять её одним простым движением — но у него попросту не осталось сил.       — Хха-а… ньхх…. ха… — он прижимался к груди Каэдэхары, гладившего его по волосам. Тот тоже тяжело дышал — но вдруг приподнялся, держа за плечи партнёра. — …а? К-казуха?       Казуха поднял его, снимая со своего члена — из ануса вытекла сперма, скатываясь по бедру, пачкая и сам половой орган.       Без возможности что-либо увидеть, Скарамучча понял, что его усадили перед Каэдэхарой на четвереньки — сам ронин, кажется, сменил позу и теперь сидел на коленях, одной рукой придерживая чужой подбородок.       Странник зажмурился, когда приглушённый свет ударил в глаза — Казуха стянул с него повязку, так что теперь он наконец вновь мог видеть происходящее.       И, поморгав несколько раз, он обнаружил своё лицо прямо перед членом Казухи.       — Ты же будешь хорошим котёнком, — начал тот, поднимая его подбородок, чтобы их взгляды пересеклись. Каэдэхара, растрёпанный и вспотевший, улыбнулся: — и вылижешь всё молоко, правда же?       Скарамучча снова опустил глаза к члену перед собой.       По вновь вставшему органу стекала сперма, совсем близко — подайся вперёд, коснись языком и….       Странник неуверенно сглотнул, медля.       — Хороший, — продолжил Казуха, поглаживая его по волосам и ушкам, — хороший мальчик. Кажется, мы договорились, что ты слушаешься меня? Да?       — …да, — тихо ответил Скарамучча, махнув хвостом.       — «Хозяин»?       — …да, хозяин, — Странник вдохнул и, приблизившись, лизнул капельку спермы с члена Казухи. Слизал другую, проходя языком по всему основанию, головке… В конце концов, обхватывая ртом. Казуха, цепляясь ногтями в простыню, не мог сдержать стонов:       — Ммх…. д-да, хорошо…. ньхх… а-ах….. продолжай, хороший котёнок… хороший мальчик.       И Скарамучча продолжал. На члене Казухи уже не осталось спермы, но он послушно продолжал — вбирал в свой рот, проводя губами и целуя, облизывая. Опускаясь головой ниже и отсасывая, так, словно от его старательности зависела его жизнь.       — Хьнх… х-хаа…. — Каэдэхара надавливал на его голову, несильно держась за прядки волос, и облизывал свои губы, — х-хорошо….. а-ах…. я… ммх, Скар, Скар, милый…       Скарамучча поднял на него взгляд, всё ещё с занятым ртом — его синие глаза сверкали искренностью и всецелым доверием. Ушки опустились, а хвост оплёл ногу. Он и впрямь походил на котёнка как никогда раньше.       Странник снова наклонился, когда вдруг почувствовал, как жидкость заполняет его рот — он поперхнулся, вынимая член изо рта, но губы не разомкнул. Посмотрел на Казуху, который приподнял его за подбородок.       — Глотай, — Каэдэхара выдохнул, маня своими глазами, голосом, касаниями, Архонты, буквально всем что у него было, — котёнок.       Скарамучча послушно проглотил. Сладко.       От такой сладости, что ж, он не станет отказываться.       Казуха погладил его за ушками, приятно и нежно. Произнёс:       — Какой послушный. Иди ко мне, малыш.       Скарамучча приподнялся и потянулся вперёд, встречая объятия Казухи. Тот откинулся на кровать, прижимая его к своей груди, и поцеловал в лоб.       Странник зевнул, закрывая глаза, и свернулся на теле Казухи клубочком, точно котёнок.       На следующее утро ушки и хвост пропадут, но вот следы на теле — ох, они не будут сходить ещё долго.       Кто знает, может, двое юношей ещё пожелают вернуться к подаренным конфетам?