Антибиотики

      Пробуждение выдается на удивление приятным и легким. Лиза обнаруживает себя свернувшейся в калачик среди теплых одеял из овечьей шерсти, на своей новой, большой двуспальной кровати.       За окном едва-едва восходит солнце, озаряя своими холодными лучами дома, поля и деревья на горизонте. Конечно, голубых елей отсюда и не видно, но отчего-то у Пурпурной ведьмы разыгрывается воображение. Ей начинает казаться, что здесь не так уж и плохо, что она не загоняет себя в ловушку как наяву, так и в собственных мыслях, эмоциях.       Зато у Лизы нет бесплодных иллюзий насчет температуры — теплое платье с меховым воротничком приятно греет, а вот от перчаток она вынуждена отказаться — слишком уж часто придется снимать.       Наспех позавтракав и умывшись, девушка уже подумывает почитать какой-нибудь из припасенной «начальником» литературы, да не успевает. — Надо же, я и не знал, что ты превратилась в раннюю пташку. — издевательский тон где-то за спиной. — В Академии, насколько помню, до обеда спала. — А я не знала, что ты настолько невоспитан. Стучаться не учили, Зандик? — не менее язвительный ответ. — Брось. — он подходит к столу, берет какие-то свои записи. — Надеюсь, ты отдохнула. — Заботишься обо мне? Поразительно. — Лиза в несколько шагов сокращает между ними расстояние, хватает пальцами того за подбородок. — Если бы. Через полчаса начинаем вскрытие, мне не нужна зевающая ассистентка.       Минчи по-змеиному усмехается, приближает его лицо ближе к себе, заставив наклониться, шипит ядовито: — Только не забывай, что я работаю с тобой исключительно по просьбе Действующего Магистра.

***

      Дотторе был прав, когда посчитал, что трупы Пурпурную ведьму не испугают. Все, что она чувствует, глядя на бездыханное тело некогда красивого рядового — бесконечное сочувствие. — Не жалей их, Лиза. Это просто материал для исследований. — равнодушно замечает Предвестник, натягивая медицинские перчатки. — Через некоторе время привыкнешь.       Минчи молчит, протягивая ему скальпель. В этом она с ним в корне не согласна, но если и в Академии их споры ни к чему не привели, то сейчас… Возражать бессмысленно, лишь настроение себе портить.       Мысли и омерзительно теплые воспоминания обволакивают ее, заставляя погрузиться в те времена, которые она так старалась забыть. Времена, где слова были не нужны, где наивность принималась за романтику, а на чужую жестокость закрывались чьи-то зеленые глаза.       Лиза работает на автомате, слушая вполуха и совершенно не соображая, о чем идет речь. Вроде бы Дотторе пытается ее чему-то научить, но сознание Минчи далеко… Так далеко… Внезапно картинка перед глазами резко меняется, и едва вынурнувшая из своих раздумий девушка обнаруживает себя прижатой Докторм к свободному кусочку стены, чудом не заставленным оборудованием. — Я просил тебя сосредоточиться… — мужской голос пропитан раздражением, маска на лице отсутствует. — Какого черта ты витаешь в облаках?       Ведьма не отвечает, оставшись загипнотизированной его алыми глазами. Как бы ни ругала себя за такие мысли, она невероятно скучала по его пронизывающему взгляду. Дотторе приближается к ее лицу, проводит неестественно длинным, горячим языком по линии скулы, и… отпускает. — Не отвлекайся в следующий раз, Лиза. — он отворачивается, стаскивает испачканные кровью перчатки. Выпотрошенный труп неподвижно лежит на столе, и только органы дополняют отвратную картину. Сморщившиеся, почерневшие, местами разложившиеся. Лиза никогда не видела настолько ужасного зрелища. — А как же… Тело? — она непонимающе смотрит на Доктора. — Никто о нем не вспомнит, это один из сирот Дома Очага. — бездушный ответ режет неприятной правдой. — К вечеру Афанасий уберет. Может закопает, может сожжет. — К вечеру? А как же внутренности? — Лиза не верит, что такая температура оставит их в целости и сохранности. — Ах, да, чуть не забыл.       Дотторе возвращается к операционному столу, берет в руки одну из банок. Прямо на глазах у Минчи та покрывается инеем, и рассмотреть заспиртованный орган внутри уже не выходит. Проделав те же действия с оставшимися банками, Предвестник поднимает взгляд. — Все? Можем идти? — Постой… У тебя Крио глаз бога? — искренне удивляется Минчи. — Не тебе же одной с безделушкой Богов расхаживать. — плотоядная ухмылка цветет на чужом лице. И то верно.