Англия, Лондон
Гермиона Грейнджер
Впервые за всё время работы у Гермионы выдался выходной, который действительно можно было с гордостью назвать заслуженным днём отдыха. И с такой же уверенностью она могла заявить, что начало года, каким-то образом ставшее самым загруженным периодом за последние пару месяцев, окончательно высосало из неё все соки. И теперь, лёжа на кровати без возможности дотянуться до палочки ввиду отсутствия любых, даже мизерных сил подняться, она позволила себе усомниться в своей же адекватности. Она любила работать, иногда даже на износ. Хотя слово «иногда» стоило бы счесть за клевету и ложь. Гермиона ощущала прикосновение ласковых солнечных лучей, которые так давно не смазывали серость с лондонского неба, но не испытывала при этом абсолютно никаких эмоций. В ней зияла пустота. Пус-то-та. Вероятно, постоянные замечания Джинни о том, что работа стала слишком неотъемлемой частью жизни Гермионы, были не просто обоснованными — они несли в себе непоколебимую истину. Шмыгнув носом, Гермиона громко выдохнула и стала строить планы, ощущая всеми атомами усталость и тянущую боль в голове от крошащихся мыслей о работе. Попытки оказались бесполезными — всё утыкалось в незаконченные дела или необходимость проверить отчёт за каждым из своих помощников. Что-то определённо стоило менять. И срочно, пока остатки нервных клеток не сгнили под куполом чрезмерного чувства ответственности, неспособности делегировать полномочия и отсутствия малейшего намёка на личную жизнь. — Живи моментом, Гермиона, — твердила ей Джинни. — Прекращай жить на работе, Гермиона, — не унималась она. — Умей отдыхать, Гермиона, — говорила Уизли, когда сталкивалась с очередными аргументами, с которыми устала спорить. Улицы, погрязшие в снегу, расколотое солнцем небо и всё же привычно моросящий дождь, смешивающий капли воды с крохотными льдинками, — вот что ждало Гермиону за окном. Хоть погода и казалась безобидной, настроение всё равно оставалось паршивым. Чем люди вообще занимались в свободное от работы время? Гермиона знала наперёд, что, если прикоснётся к книгам, то не заметит, как засядет за изучение очередных лазеек в законах. Именно так некогда любимое хобби плавно превратилось в один из аспектов жизни, что легко выкачивал из неё энергию. Осмотрев уютную спальню, разбросанные повсюду вещи и следом зацепившись взглядом за лежащего в углу Живоглота, который будто даже удивился, когда Гермиона приковала к нему внимание, она всё же решилась встать с постели. Ей ещё утром показалось, что кто-то стучал в дверь, но сквозь слипшиеся от желанного сна веки и туман, окутавший сознание, Гермиона даже не пошевелилась. В квартире стоял спёртый запах, а кое-где обоняние хваталось за нотки выпечки, которую Гермиона купила ещё после работы в пятницу. Укутавшись в плед потеплее, она прошла к двери и медленно отворила её — возможно, тот, кто приходил, оставил записку. Так оно и оказалось: прямо у порога лежала красочная листовка, которая явно была приколота к двери наспех брошенным заклинанием или вовсе принесена обычным почтальоном, что тоже выглядело странно. Переливающаяся разными цветами глянцевая бумажка прямоугольной формы поблёскивала в ярком свете коридора. Золотые буквы заманчиво искрились, а вокруг них обвивались, будто живые, стебли роз, что располагались в уголках. Из-за этой растущей буйности невозможно было вчитаться в текст. Аккуратно взмахнув палочкой и подняв листовку с пола, Гермиона покрутила её перед глазами.Волшебная лотерея!
Уникальная возможность совершить нечто кардинально выходящее за рамки нормального и получить незабываемый опыт. Рискните, и вы узнаете, насколько удивительной может быть жизнь!
Если вы заинтересовались…
«Что за ерунда?» — с этой мыслью Гермиона опустила палочку, и листовка вновь приземлилась на пол. Однако дверь оставалась открытой, а взгляд — прикованным к буквам, сияющим драгоценным металлом. Так и застыв у входа в квартиру, Гермиона натянула потуже плед на плечи и, склонив голову, ещё раз прокрутила в голове прочитанное послание. Лотерея. Она никогда и не слышала о чём-то подобном, и первое, что пришло ей на ум, — в этом точно замешана Джинни. Это именно ей никак не удавалось взять под контроль свою безжалостную жажду привнести в жизнь Гермионы что-нибудь, что отличалось от работы и всего, что было с ней связано. Вторая мысль, которая охватила разум, крутилась вокруг потребности высказать подруге недовольство и вновь поругаться на почве того, что та лезет не в своё дело. Однако третья, самая мимолётная и тусклая идея вспыхнула в голове так стремительно, что Гермиона бы и не заметила и пропустила её, но, ухватившись за ускользающий силуэт, она всё же смогла тщательнее прощупать её. Ещё раз подняв с помощью магии листовку, занеся ту в дом и скользнув мимо не менее заинтригованного Живоглота, Гермиона положила бумажку на стол и решила прочесть текст полностью.Если вы заинтересовались, вам придётся следовать следующим правилам:
— напишите своё имя на обратной стороне этой листовки;
— напишите адрес своего дома на обратной стороне этой листовки;
— за минуту до отправки в путешествие снимите защитные чары…
Всё, с Гермионы было довольно. Снимать защитные чары со своего дома? Путешествие? Не после того, через что ей пришлось пройти. Кто вообще поведётся на подобный идиотизм? Человек с низким интеллектом или отсутствием инстинкта самосохранения? Едва её палочка не вычертила руну в воздухе, чтобы превратить листовку в обугленные кусочки бесполезной бумажки, как внутренний голос, будто утратив доступ к рассудку и ведомый лишь азартом, приказал Гермионе замереть. Она знала, насколько могут быть опасны вращающиеся на языке слова «а что, если…». Они никогда не приводили ни к чему хорошему. Всё всегда утыкалось в ещё большее количество проблем. Однако они были на вкус как свобода, как адреналин, как моменты, способные оставить сильный отпечаток в памяти. Гермиона так давно не ощущала ничего подобного.— за минуту до отправки в путешествие снимите защитные чары со своего дома, чтобы другой человек, который переместится к вам, не расщепился в пространстве.
Теперь однозначно всё. Другой человек? Мало того, что дом останется без защиты и любой желающий сможет зайти сюда и попытаться сделать всё, что было у него в мыслях, так ещё в этом и состояла задумка? Впустить другого человека в собственную квартиру? Тот, кто придумал это, точно выжил из ума. Гермиона посмотрела на вьющегося у её ног Живоглота. — Ты ведь согласен со мной? — присев, чтобы погладить рыжую шёрстку, спросила она. Жмыр лишь уткнулся ей мордашкой в ладонь и замурчал. — Представь, если я оставлю тебя и здесь будет жить кто-то посторонний? — И не знай Гермиона так хорошо повадки своего питомца, то решила бы, что он ластился к ней от удовольствия, но именно так он поступал, когда пытался подтолкнуть её к чему-то. — Я не могу так рисковать. — Ей не было до конца ясно, почему внутренний голос так громко твердил об обратном. Оказавшись вновь с листовкой перед глазами, Гермиона неспешно продолжила читать:Полагаю, если вы дошли до этого момента и не испугались, настало время рассказать чуть больше о том, что такое «волшебная лотерея».
Всё удивительно просто: волшебник или волшебница, решившие принять участие в лотерее, пишут своё имя и адрес на обратной стороне полученной листовки. На следующий день после заполнения сова принесёт вам письмо с адресом, после чего у вас будет десять минут на сборы и снятие чар с дома, как и было указано выше. Лишь после перемещения вам станет известно имя волшебника или волшебницы, с кем вы поменялись местами.
Срок путешествия: неделя с момента отправки.
Важное уточнение: лотерея международная.
Если вы готовы, пожалуйста, выполните первые два пункта в ближайшее время.
Гермиона скептически уставилась на Живоглота, устроившегося на диване и смотрящего на неё пронзительным жёлтым взглядом. И только перо оказалось в её руке, как сердце тут же забилось быстрее от трепета и предстоящего безумия. Может быть, иногда всё же стоит рискнуть? Но ведь это безумие продлится целую неделю? У Гермионы не было в распоряжении столько свободного от работы времени. Тем более когда вокруг творился хаос и все сотрудники, которые были на голову выше неё, выполняли свои обязанности со скоростью сонных мух, а те, кто был ниже… Ей даже не хотелось думать, во что превратится её офис и в каком состоянии окажутся документы за время её отсутствия. Нет-нет. Нельзя. Однако вредный внутренний голос, который не унимался все эти минуты бурного скитания от одного сомнения к другому, заставил крепче сжать перо. Чиркнув имя и адрес на обратной стороне листовки, Гермиона отскочила от стола, словно тот мог взорваться. Ей нужно было перевести дыхание. Мерлин, по ощущениям, она будто не дышала несколько столетий — настолько глубокий вдох ей пришлось сделать, чтобы опомниться. Она тут же потянулась к палочке, чтобы разорвать бумажку пополам, вышвырнуть её, сжечь и никогда больше не вспоминать о ней, как вдруг розы, нарисованные в углах, и обвивающие буквы стебли стянули пергамент и скомкали его. И затем этот помятый клубок вспыхнул ярким пламенем, спустя короткий миг преобразившись в красочные, разноцветные, словно бисер, искры, которые рассыпались в воздухе, чтобы превратиться в нечто, что напоминало ультиматум.P. S. Если у вас возникнут сомнения относительно вашего путешествия, магия насильно перенесёт вас по полученному адресу, а волшебник или волшебница, получившие в качестве пункта назначения ваш дом, могут погибнуть в случае, если вы не снимете чары.
Приятного путешествия!
Гермиона зажала рот рукой. Во что она вляпалась?Италия, Бергамо
Астория Гринграсс
— Во что я вляпалась? — Астория закрыла лицо руками и плюхнулась на сетчатое кресло. Она едва не разрыдалась, увидев адрес, который принёс ей филин. Это было просто невероятно. Невероятно паршиво, отвратительно и бесчеловечно. Если бы она только знала, что ей предстоит, Астория никогда — никогда! — не приняла бы участие в чём-то подобном. Нет, это правда было издёвкой судьбы или плохо сыгранным спектаклем, в котором роль потешного шута досталась ей, не иначе. Потому что ничто не могло заставить её вернуться в Англию, да ещё и в этот пресловутый, ненавистный всей душой Лондон. Едва распробовав вкус свободы, заживив раны на запястьях от родительских оков и наладив с ними общение на расстоянии после внезапного побега, Астория клялась всем, что она имела, — ноги её больше в Англии не будет. Тем более у них с Драко была своего рода договорённость: ни он, ни она не переступят границу, чего бы это им ни стоило. Но кто мог подумать, что Астория настолько одичает в прекрасном и до смерти скучном городке в Италии, что бросится в объятия первой же возникшей на горизонте авантюры? Ещё когда родители только заговорили с ними о договоре, который им стоило заключить посредством вступления в брачный союз, основанном лишь на лицемерном сосуществовании вместе и обязательном пункте насчёт наследников, Драко и Астория, какими бы разными они ни были, сошлись в одном — им нужно бежать подальше. И вот, оказавшись сначала в Милане, а потом углубившись чуть дальше в тёплую Италию, они, оставшись без гроша к существованию, всё же глотнули той самой желанной свободы, о которой так много им доводилось слышать. Драко сразу выстроил вокруг себя границы. Астория последовала его примеру, и они обозначили точки соприкосновения и черты, за которые им нельзя было переступать: никаких отношений между ними, никакой ревности и больше никакой Англии. Астория всегда подозревала, что Драко мог быть вспыльчивым человеком, и страшилась гнева, свидетельницей которого была несколько раз во время стрессовых ситуаций, но его гробовое молчание — вот что действительно испугало её, когда она получила филина и прочла Драко присланный адрес. — Ты с ума сошла, — только и сказал он, стоя в углу и наблюдая, как Астория собирает вещи. Она едва не перевернула шкаф, когда использовала Акцио, чтобы призвать своё пальто и пару свитеров. Чуть позже она всё же опомнилась: вряд ли ей придётся надевать эти вещи, если она всё время будет сидеть дома во избежание катастрофы. — Астория, мы с тобой договаривались. — Кто мог подумать, что так произойдёт? Я не… — она окинула бардак взглядом, пытаясь найти перчатки, — я не вправе рисковать жизнью другого человека… — Избавь меня от этой искусственной благородности… — Я тебе говорила, что даже если бы хотела, то не смогла бы всё предотвратить, — с силой швырнув пару тапочек в сумку с заклинанием незримого расширения, грузно выдохнула Астория. Перевела усталый взгляд на помрачневшего Драко. Склонила голову. — Я не буду покидать дом. Запрусь там, и никто даже не узнает, что я там была. — Это полнейшее безрассудство с твоей стороны. — Сцепив руки на груди, Драко отвёл взгляд в сторону. Каждый раз Астория ловила себя на том, что ей безумно нравилось, как разлитая по небу синева отражалась в его глазах. Каждый раз ей нравился его смех. Каждый раз она хваталась взглядом за его аккуратные ямочки около губ. В другой жизни она могла бы в него влюбиться, а в этой… он был отличным другом. Другом, который с недовольным прищуром и лёгкой озлобленностью в чертах лица наблюдал за ней, фыркая и что-то бормоча себе под нос. — Это всего на неделю. — Вдруг здесь будет жить какой-то придурок, который испортит дом? — Как хорошо, что поблизости всегда будешь ты и в любой момент сможешь прийти на помощь. — Взяв Драко за плечи, Астория встряхнула его. Он притворялся, что всё ещё злится, однако спустя минуту мягко обнял её и тут же отстранился. — Я останусь здесь, чтобы сразу узнать, что за англичанин будет жить здесь, — выплюнул он, словно ругательство, и опять отошёл к стене. Астория только лишь закатила глаза и схватилась за палочку. Она кивнула Драко, который по-прежнему оставался неподвижным и угрюмым, и произнесла тихое заклинание. Купол из защитных чар будто стал медленно рассасываться, и частички волшебства, закручиваясь в воздухе, таяли и исчезали. — Не скучай без меня, — подмигнула она Драко и, схватив сумку, крепче прижала ту к груди. Осталось лишь немного подождать, прежде чем грудь заключили плотные тиски тёплой магии, а окружающее пространство размазалось перед глазами. Спустя всего пару секунд голубое небо словно испачкалось в пыли. «Добро пожаловать домой, Астория Гринграсс», — сказала она про себя и огляделась, когда уловила какой-то посторонний шум. И только рыжее нечто выскочило из-за угла, как она вздрогнула и едва не вскрикнула от испуга. Существо осматривало её долгие пару мгновений, прежде чем мяукнуло и, быстро преодолев расстояние между ними, крутанулось возле ног, гостеприимно мурлыча. Закрыв глаза всего на мгновение, чтобы прийти в себя, Астория распахнула веки и всё же взмахнула палочкой, желая узнать имя владельца этой очень уютной маленькой квартирки. Как только буквы сложились вместе, Астория истерично вскрикнула и рассмеялась. Должно быть, Драко в этот момент был в ужасе. Как и Астория, когда в дверь раздался громкий стук. И такой напористый, что, казалось, ещё минута — и она слетит с петель. Быстро махнув палочкой, чтобы наложить простые защитные чары, Астория двинулась к источнику шума. — Гоменум ревелио, — шепнула она и застыла в тот же миг. За дверью стоял Рональд Уизли. От этой ситуации хотелось завопить, вцепившись руками в волосы. Гермиона Грейнджер. Рон Уизли. Осталось дождаться Гарри Поттера, чтобы собрать полный комплект живых карточек из шоколадных лягушек. — Гермиона! Это не смешно, — прогремел за дверью голос Уизли, и Астория крепче стиснула палочку в руке. Он ведь не будет ломиться сюда бесконечно? — Ты… ты поменяла чары? Гермиона! Что происходит? С тобой всё в порядке? — Удары становились только громче. Астории даже показалось, что Уизли скоро расшибёт себе кулак. Он колотил по двери, пока та не открылась. — Почему ты просто не мог оставить её в покое и уйти? Скорее всего, лицо Драко в момент, когда он столкнулся с Грейнджер в Италии, ничем не отличалось от лица Уизли. Разве что у Малфоя была алебастровая кожа, а у Рональда — усыпанная бронзовыми веснушками. Одно лишь объединяло их сейчас, помимо удивления, — хмурились они, вероятно, тоже одинаково.Италия, Бергамо
Драко Малфой
Драко ущипнул себя за запястье. Следом схватился за кожу на кисти. Потом потянулся к шее, чтобы оставить там болезненный укол и, наконец, проснуться от идиотского сна, полного абсурда. Перед ним просто не могла стоять Гермиона Грейнджер. Она не имела никакого права так врываться в его жизнь спустя столько лет, которые он держался подальше от всего, что напоминало о прошлом. И вот сейчас, с трудом втягивая ароматный итальянский воздух и шлейф духов Астории, Драко исполосовал острым взглядом Грейнджер, которая в ответ пронзила его своим. — Это, должно быть, шутка. — Чертовски несмешная шутка, — буркнул он и, отойдя от стены, плавно двинулся в сторону двери. — Мне, наверно, нужно проспаться, потому что твоё присутствие здесь — это точно последствие отсутствия нормального сна на протяжении пары недель. Грейнджер стремительно и на удивление элегантно взмахнула палочкой. — Астория Гринграсс? — моргнув пару раз, спросила Грейнджер. — В моём доме сейчас Астория Гринграсс? Твоя… жена? Её взгляд упал на безымянный палец левой руки Драко. Ничем не украшенный безымянный палец левой руки Драко. Выражение лица Грейнджер вмиг переменилось. — Я думала, что вы поженились… Так писалось в газетах… — А ещё там не так давно писалось, что Поттер — лжец. И ты до сих пор веришь жёлтой прессе? — фыркнул Драко. Его неимоверно выводил из себя какой-то странно сочувствующий взгляд Грейнджер, которым она изучала его. Ему хотелось ткнуть её чем-нибудь. — Значит, ты решила сбежать от Уизела хотя бы на неделю? Точно в цель. Грейнджер вся напряглась и сузила глаза. Опустив уродливую расшитую бисером сумочку на кресло, она склонила голову. Драко удалось заметить, как взмокла её шея — тонкие локоны прилипли к коже. Грейнджер была одета совсем не по погоде. Ей всё же были к лицу те морось и туман, что так любили обнимать Лондон со всех сторон. — Мы с Роном расстались много лет назад… — Она замолчала, и Драко ещё больше возрадовался тому, что ему удалось надавить на больное место, хотя до конца и не понимал, зачем это было нужно. Школа осталась позади, беспрекословные предубеждения и мизерные моральные принципы тоже сгорели в пламени прошлого. Всё изменилось, и Драко в том числе. Погрузившись в мысли, он не сразу заметил, как Грейнджер опустилась в кресло и прижала руки к щекам. — Что… — Рон. — Мерлин, я ненавижу женские слёзы. — Скривив лицо, Драко скривил и душой. Когда Астория плакала, он всегда был рядом, и ни разу подобные эмоции не раздражали его. — Да я не плачу, идиот, — рявкнула в ответ Грейнджер, и Драко уже намеревался ей ответить, как она продолжила: — Мы договаривались встретиться с Роном сегодня утром, а я совсем забыла из-за… — она окинула пространство рукой, — всего этого. — И что? Переживаешь по поводу его морального состояния? — Он излишне тревожный. Если я опаздываю или не прихожу, он… может явиться ко мне домой, — закончила Грейнджер и посмотрела на Драко, но он лишь продолжал сверлить её взглядом, пока его рот не открылся и оттуда не вырвалось: — Астория! — Астория, — уже более спокойным голосом повторила Грейнджер. — Отправь ему письмо… То есть свяжись по каминной сети и скажи ему, чтобы не приходил. Если он увидит её, то… Слушай, нельзя, чтобы кому-то стало известно о том, что она в Англии. Это наше с ней правило, и вообще… — Драко сел напротив, сцепил руки в замок и не моргая уставился на Грейнджер. — Если она не откроет ему дверь, он уйдёт. Не нервничай так, Малфой, — и пусть она пыталась его успокоить, но этот нравоучительный, хорошо знакомый и освеживший в памяти воспоминания тон поджёг фитиль. — Я. Не. Нервничаю, — процедил он. Драко никак не мог прояснить для самого себя, что именно двигало им и его языком. Конечно, на ум сразу пришёл самый очевидный вариант — Грейнджер всегда выводила его из себя просто своим существованием. Однако суть сегодняшней злости заключалась в чём-то более поверхностном. Определённо, его напрягало присутствие красивой женщины рядом, в то время как Асторию он воспринимал только как младшую сестру. В мышцы будто острыми пиками впилось странное возбуждение, которое точно вот-вот было готово щупальцами охватить рассудок. Драко требовалось уйти. И выпить. Как только эта мысль выстрелила в разуме, он вскочил на ноги, да настолько внезапно, что Грейнджер вздрогнула. — Хорошей тебе недели вне Туманного Альбиона, — кивнул ей Драко, выдавил хмурую улыбку из оставшихся крупиц жизнерадостности и направился к входной двери, но почти сразу же застыл, услышав позади скрип кресла и шорох одежды, а затем и женский голос: — Слушай, у меня был план провести неделю и не выходить из дома. — Прекрасный план. Придерживайся его, — бросил Драко через плечо. Ему срочно нужно было уйти, пока то, что крутилось на языке, не вырвалось наружу. — Это ведь Бергамо. Здесь столько исторических достопримечательностей. Может, ты мог бы… — Нет. Я… очень занят, — по-прежнему стоя к Грейнджер спиной. — Работа. — А, что ж, тогда… — её голос слегка исказился от обиды, или же Драко показалось? Да и какое ему было до этого дело? Грейнджер хотела отдохнуть — вот её шанс. Грейнджер хотела побыть в одиночестве — вот прекрасная возможность. Грейнджер хотела очистить голову — вот и славное стечение обстоятельств. Драко точно не вписывался ни в один из пунктов. Хотя… — Здесь неподалёку есть один паб. Там ужасное пиво, а вино ещё хуже, — сказал Драко, обернувшись и прислонившись к дверному косяку плечом. И скорее всего, это была лишь игра света, но ему показалось, что глаза Грейнджер вспыхнули от любопытства, веселья и облегчения. Даже в самых извращённых и влажных фантазиях Драко представить не мог, что будет не в силах отвести взгляд от Гермионы, мать её, Грейнджер, которая покидала итальянский дом Астории Гринграсс в его сопровождении. И это зрелище было ему чертовски по душе.Англия, Лондон
Рональд Уизли
— Астория? Астория Гринграсс? — Странно, её имя на языке ощущалось как карамельное яблоко. Или же от удивления из-за картины, что возникла перед глазами, у Рона иссушились извилины в голове? А, может, испортилось зрение? Он мотнул головой, чтобы опомниться. Однако перед ним по-прежнему стояла Астория Гринграсс — миниатюрная большеглазая блондинка, которая явно не являлась Гермионой Грейнджер. — Да. Почему ты… ломился сюда как ненормальный? — всё ещё держа дверь не донца распахнутой, спросила она. Видимо, он сильно напугал её. Что последнее он помнил об Астории? Ничего не приходило на ум, а память совершенно отшибло. Всё, что ему было о ней известно, — это чистота крови, имя её сестры и… чёрт! Она была замужем за Драко Малфоем. Взгляд Рона тут же упал на её руку, которой она придерживала дверь, — безымянный палец был свободен от кольца. Гермиона всегда учила подмечать детали. — Это… — Рон бесстыдно глазел на живую статую, настолько кожа Гринграсс казалась ему выбеленной и ненастоящей. — Мы с Гермионой должны были встретиться. Она не пришла, и я… Что ж. — Он потёр затылок. Общество Астории дёргало тонкие ниточки его нервов. Почему-то под её пристальным вниманием ему хотелось растаять и исчезнуть. — Я излишне… Знаешь, после всего, что мы пережили, я стал чуть более встревоженным. Даже скорее… — Нервным, — закончила Астория, легко и непринуждённо хихикнув. Мерлин, и её смех, как и имя, тоже был по сладости схож с карамельным яблоком. — Именно, — ухмыльнулся Рон сквозь силу и напряжение, которое сковало плечи, горло, грудь. Осознание настигло его только спустя пару секунд. — А что ты делаешь в квартире Гермионы? — Она тебе не рассказала? — Астория и правда была удивлена. Её выразительные глаза распахнулись, ресницы почти касались тонких, изящных бровей. — Это очень… странное стечение обстоятельств. Мы вроде как участвуем в одной… авантюре, — сквозь улыбку сказала Астория, чуть шире открыв дверь, но не настолько, чтобы Рон мог войти. — Поменялись домами на неделю, чтобы отдохнуть, но… вышло как вышло. — Поменялись домами? Что за… — он хотел было ругнуться, но прикусил язык. Не из-за боязни сломать представление Гринграсс о его аристократических чистокровных манерах, а потому, что ему не хотелось сквернословить в её присутствии. Удивительно. Подобное произошло с ним впервые. — И где сейчас Гермиона? — В Италии, — тут же отозвалась Гринграсс и тоже резко поджала губы, будто случайно выдала тайну. И Рону хотелось крикнуть, чтобы Астория вытащила щипцами из него свой голосок. Он был слишком нежен для него и слишком опьяняющ. Какая-то удивительная смесь приторности, сочившейся из каждого производимого ею звука, и элегантности, сквозящей в самом мимолётном движении. — Гермиона в Италии? И надолго? — Ему потребовались силы, чтобы признать, что спрашивал он совершенно не о ней. — Застряла там на целую неделю. Как и я здесь. — Неделю? Здесь? — Рон пальцем указал в сторону того, что находилось за спиной у Гринграсс. Она лишь коротко кивнула, поджав нижнюю губу. Рон, плечом навалившись на стену в коридоре, не намеревался уходить. Он был в плену почерневших глаз Гринграсс. Никогда прежде его не сковывали настолько плотные тиски. — Ты… Может, зайдёшь? Выглядишь бледным. — Дверь распахнулась шире, и теперь Рон узрел картину целиком. Астория и вправду была прекрасна. — Может, знаешь, что мне не следует трогать? Гринграсс не спешила разворачиваться к Рону спиной, когда он вошёл к знакомую квартиру. Судя по всему, она оказалась здесь совсем недавно, однако Живоглот, вероятно, уже проникся симпатией к ней. Ещё бы. Это рыжее чудовище всегда знало толк в красивых девушках. Как и Рон, в принципе. Возможно, всё дело заключалось в том, что их объединяло, — в цвете волос и вредном характере? — Я… — раздался позади неуверенный голос, который уже успел звонко отозваться где-то в груди Рона, — удивлена, что Грейнджер ничего тебе не сказала. Вы же ведь… вместе? — О, нет, — тут же повернувшись к ней, возразил Рон. Скорее всего, в смазанной картине перед глазами, пока он отрицательно мотал головой, ему показалось, что у Астории переменился взгляд — стал чуть мягче и воодушевлённее. — Мы должны были просто позавтракать. У нас такая традиция. Хотя согласен, это довольно странно для тех, кто когда-то состоял в отношениях. — Сдавленно хмыкнув себе под нос, Рон тут же поджал губы. Почему он никогда не умел вовремя затыкаться? Однако Гринграсс не взглянула на него с осуждением или непониманием. — Мы с Драко Малфоем живём поблизости. После нашего побега из Англии это стало своего рода спасением. Но у нас не было отношений! — поспешила добавить она, и Рону никак не удавалось ухватиться за тень истины такой быстрой реакции. — Никогда не было, — почти шёпотом сказала Астория и прошла вглубь квартиры, оставив Рона позади. — Как его зовут? — Живоглот. — Он странно смотрит на меня, — Астория покосилась на развалившегося в кресле жмыра, который глаз не спускал с неё. — Ты ему нравишься. — Как только Рон это сказал, Живоглот поджал ушки и мяукнул словно в знак согласия. А следом взглянул в сторону. — А вот я — не очень. — Кот опять издал протяжный звук и махнул пушистым хвостом. Астория присела на край дивана и скромно сложила руки на острых коленях. Она казалась Рону каким-то вымышленным существом или нимфой невероятной красоты. Его взгляд никогда не скользил по ней в Хогвартсе, и было бы лукавством сказать, что он вообще хотя бы когда-то замечал её, но сейчас его мысли только и вращались вокруг одной безумной идеи. Она ведь здесь всего на неделю? И если она откажет ему сейчас, это вряд ли как-то сильно заденет его. А если согласится, то вряд ли он успеет влюбиться в неё за неделю, да так, чтобы умолять остаться с ним. Рон отрицал любовь с первого взгляда, но он не отрицал, что в одно мгновение способно пробудиться удивительное влечение к кому-то. Потому что сейчас произошло именно это. Рон опустился на диван с другого края. Астория не сместилась, хотя их колени почти соприкасались. Следовало поблагодарить Гермиону за покупку столь небольшого предмета мебели. — Ты ведь давно не была в Лондоне. Не хочешь… — Нет! — воскликнула она, округлив глаза и стиснув пальцами колени. Астория метнула взгляд на Рона и спустя секунду ласково улыбнулась. — Дело не в том, что я не хочу… Я не могу допустить того, чтобы мои родители узнали, что я здесь. — Иначе… — Рон склонил голову, не требуя ответа, но подталкивая к нему. Гринграсс открыла рот и закрыла, провела кончиком языка по верхней губе, что отозвалось в теле Рона неконтролируемым импульсом. — Боюсь, я захочу остаться здесь. — И что в этом плохого? — У нас с Драко есть договорённость. Меня вообще не должно было быть здесь. — Ничего не происходит случайно, — почему-то начал шептать Рон. Казалось, воздух плавился, и щёки вмиг раскраснелись. — Ведь как-то вышло так, что ты оказалась здесь. И я оказался здесь тоже. — Опомнившись, что он только что сказал и что между строк могла прочесть Гринграсс, Рон продолжил: — И Живоглот. Да и солнце за окном, которое вышло из-за туч впервые за последние пару месяцев. Может, это всё знаки? — Чтобы мы пошли… — Астория прищурилась и чуть подалась вперёд, чтобы почесать Живоглота за ухом. — Чтобы мы пошли выпить чай. Чай с молоком, как истинные англичане. Вряд ли в своей Италии ты вспоминала об этом. — Я полюбила кофе там. — Кощунство, — игриво нахмурился Рон, и Гринграсс рассмеялась. И этот звук стал предвестником беды. Гринграсс нельзя было смеяться, либо же Рону нельзя было это слышать, потому что спустя пару минут, когда они выходили из лондонской квартиры Гермионы, смех колокольчиками звучал в голове, трезвоня о трепете, что возник в груди.Италия, Бергамо
Гермиона Грейнджер
— Ты можешь сколько угодно убеждать меня в обратном, но у Поттера не могло быть мантии-невидимки. — Малфой выпил остатки пива, которое действительно было на вкус хуже земли, разбавленной водой с горьковатым нотками спирта. Однако если же глотать его и не смаковать, то, казалось, напиток был более или менее терпимым. Гермиона же цедила его долго, наблюдая, как пьянели глаза Малфоя, а его язык лишался костей и спотыкался о слоги. — Ты всё такой же вредный и завистливый, — сказала она, закинув в рот арахис. — И ещё мелочный, ревнивый, обнищавший, но свободный. — И откровенный. — Только когда у меня во рту окисляется этот гадкий привкус пива. — Малфой пальцами отодвинул пустой бокал и откинулся на спинку стула, разглядывая Гермиону. — А ты всё ещё такая же любопытная зазнайка с раздутым эго? — Добавил бы ещё «идущая по головам», смог бы собрать все пункты из списка, чтобы получить приз. Малфой сначала втянул щёки, а затем расхохотался так громко, что другие посетители принялись бросать на него разные по степени недовольства взгляды. — Приз? Какой же приз меня мог ждать? — Переведя дыхание, он закинул локти на стол и наклонился ближе. Пусть в этом пабе и стоял неприятный аромат алкоголя и дешёвых закусок, Гермиона ощущала, что от Малфоя исходил сладковато-пряный запах. Он ей нравился. «Запах. Не Малфой», — убедила она себя. — Это всего лишь шутка, — отмахнулась Гермиона, приковав внимание к орешкам на белом блюдце. — Мне нравятся девушки с юмором. — В списке моих достоинств нет пункта «чистокровная», Малфой. — В списке того, что мне ещё нравится в девушках, — тоже, — не раздумывая добавил он. Это заставило Гермиону вновь поднять на него глаза, и, если бы она знала, что Малфой будет пристально наблюдать за ней и при этом окажется всего в паре сантиметров от её лица, вероятно, она бы поступила иначе. Воздух болезненно застыл в лёгких, но Гермиона была на грани принятия самого необдуманного, странного, глупого решения в своей жизни. Ей явно было не до дыхания. — В моём списке ещё есть «чертовски сексуальная» и «непозволительно красивая». — И что? — Как кстати, что в тебе это тоже есть. Гермиона сглотнула, а Малфой продолжал сжигать её своим пылающим взглядом. Схватив бокал с остатками напитка, она осушила его в три глотка. Скривилась, мотнула головой и выдохнула. — К тебе или ко мне? — сорвалось вдруг с её губ. — К Астории.Англия, Лондон
Астория Гринграсс
Рональд Уизли оказался ужасным человеком. Астория внесла его имя в вымышленный список таких людей, и он возглавил его. Пусть там и был всего один пункт. Рон был чутким, весёлым, заботливым, ужасно и отвратительно милым. И это портило все планы. Сидя напротив него в скромном кафе в самом центре немагической части Лондона и попивая тёплый чай с молоком, Астория не позволяла себе сдаваться в плен ни его голубых глаз, ни очаровательной улыбки, ни дурманящего смеха. — Так и чем ты занимаешься в Италии? — спросил Рон. — Я рисую. В Италии существует культ искусства, и я захотела стать его частью, — пожав плечами и заняв руки скольжением пальцев по кружке, ответила Астория. Ей нужно было делать всё, чтобы не смотреть на Рональда Уизли. Она и так уже пожалела, что пошла с ним на… свидание? Встречу? Всё же душа тянулась к первому варианту, а разум кричал о втором. — Рисуешь? Интересно. Меня всегда поражали творческие люди, — с улыбкой произнёс Уизли. Мириады веснушек на его лице вдруг засияли золотом. Он будто светился изнутри. Мерлин, у Астории начались проблемы не только с дыханием, но и с потоотделением. Давно у неё так сильно намокли ладони? — Да. — А Малфой? — Он занимается… разным. Не хочу обсуждать Драко, — строго произнесла Астория, и Уизли коротко кивнул. Он был ещё и понимающим! — И вы живёте рядом? — Да, и, кстати, скорее всего, они с Грейнджер уже встретились. — Не завидую ему, — фыркнул Рональд и отломил кусочек шоколадного эклера. Астория лишь с пристальным вниманием наблюдала за его движениями. У Уизли были широкие ладони и сильные пальцы, а пухлые вены переплетали кисти, усеянные ровными кругляшами веснушек. — А ты чем занимаешься? — Профессионально играю в квиддич. Мне даже удалось сыграть с Лучано Вольпи, — гордо заявил он, но, перехватив непонимающий взгляд Астории, пояснил: — Он игрок итальянской сборной. Великолепный игрок… а впрочем, неважно. — Словно распознав незаинтересованность Астории, Уизли тут же сменил тему: — Ты совсем ничего не съела. — Я не ем сладкое, — мягко ответила она. — Фигура. — Ты ведь идеальна, — заявил Уизли, напрочь заглушив голос разума и выкрутив на максимум трепет, который щекотал нутро. — То есть… ты выглядишь потрясающе. Наверно… — Это как раз из-за того, что я не ем сладкое. — Мы могли бы пойти куда-то, где тебе было бы комфортно. — Мне комфортно здесь, с тобой, — выпалила Астория на одном дыхании, которое опять остановилось. И сердце пропустило нужный удар, отчего кровь ударила по вискам. — Я имела в виду… — Да, я понял… — …что здесь уютно… — …что ты хотела сказать. До конца их полусвидания эклер оставался нетронутым, а Рональд — по-прежнему милым. Астория прижала руки ко лбу, когда, оказавшись в квартире, прогоняла в голове, как нежно Рон прикоснулся к её щеке губами на прощание, получив от неё обещание встретиться с ним вновь.Италия, Бергамо
Драко Малфой
Если бы кто-то сказал, что поцелуи с Гермионой Грейнджер могут быть такими, Драко бы бросил в этого человека Непростительное. Однако то, как её губы терзали его, пока они срывали друг с друга одежду, только переступив порог дома Астории, выветрили из разума Драко все догадки о том, какой ещё могла быть Грейнджер. — Ты хочешь, чтобы я… — Она коснулась пряжки его ремня и потянула на себя. — Хочу ли я, чтобы ты… Чёрт, — только на это у него и хватило сил, когда Грейнджер запустила руку ему в трусы и крепко обхватила член. На ней остались лишь тонкие трусики, которые, как Драко подозревал, стали влажными. У неё была небольшая аккуратная грудь с малиновыми сосками — смогло бы это перебить отвратительный привкус пива? Однозначно. И только её губки обхватили его член, как Драко ударился затылком о стену и от боли шикнул. Хвала Мерлину, Грейнджер даже не обратила на это внимания. Она быстро двигала головой, беря глубже и отчаяннее, а пальцы Драко путались в её бешеных кудрях, притягивая ближе. К списку прибавился ещё один пункт — «до одури желанная». Как Грейнджер ещё не приросла к земле от груза всех тех качеств, которые носила на плечах? Громкие влажные звуки расходились вибрациями по небольшому дому, нагретому итальянским солнцем, пока Драко ощущал головкой члена сжимающиеся стенки горла. Алкоголь вкупе с бурлящей внутри похотью могли сыграть с ним злую шутку, поэтому Драко, схватив Грейнджер за плечи, заставил её отпрянуть и подняться на ноги. — Не понравилось? — Она была так смущена в этот момент, что Драко хотел впиться в неё губами и смахнуть это выражение с её лица. Он рыкнул — по-настоящему рыкнул, Мерлин, — стиснул её ягодицу правой рукой, а второй сдвинул трусики в сторону, чтобы в следующий миг толкнуться внутрь и едва не упасть на пол. Только лишь благодаря Грейнджер, что так нелепо постаралась развернуть их и прижаться лопатками к стене, им удалось устоять на ногах, а Драко — войти глубже. Затем выйти и ещё раз толкнуться, слизав с губ первый на сегодня стон. — Я… не продержусь… долго, — говорил он по отдельности, хватая воздух ртом и жаждая прильнуть губами к красноватым соскам. Грейнджер царапала его спину и прижимала к себе плотнее, оставляла укусы на его плечах и ключицах, сгорая, воскресая и наслаждаясь каждым мигом. Вряд ли она продержится ещё немного. Драко грубо сжал её плоть, и сила толчков увеличилась, скорость тоже, а нагретый пуще прежнего воздух искрился вокруг них. У него так давно не было спонтанного секса, что безумие, охватившее грудную клетку, отравляло разум и желало продолжения. Стоны Грейнджер ощущались как глоток воды после бесконечного скитания в пустыне. Как полёт на метле и взятие огромной высоты. Как согревающее пламя под искрящимся от холода небосводом. — Я… — вздохнула она, оставив следы в виде полумесяцев от ногтей на его коже, и подогнула колени, содрогаясь телом. — Малфой, я… — Я чувствую. — Опустив губы на взмокшую шею, Драко усилил скорость трения и толчков, ощущая пульсацию внутри. Бешеную пульсацию и дрожь. Ему нужно было… Ещё пара секунд… Грейнджер вскрикнула и протяжно застонала, пока её тело ломило от внезапно нахлынувших ощущений. И Драко этого оказалось вполне достаточно — он двинулся вперёд ещё пару раз, но уже более терпимо, прежде чем содрогнуться и, обессилев, упасть лбом на плечо Грейнджер, по-прежнему держась за неё. — У меня так давно никого не было, — внезапно призналась она будто бы опьяневшим от оргазма голосом. — Я стал первым после большого перерыва? Сочту за комплимент, — отстранившись от неё, сглотнул Драко и уставился на покрасневшую и расслабленную Грейнджер. Раньше он и не понимал, насколько скованной она казалась во время первой встречи. — Пусть так, — заплетающимся языком отозвалась она. Грейнджер взглядом просканировала комнату и, видимо, наткнулась на брошенную в углу одежду. Она замерла на месте, стоило Драко схватить её за запястье. — Ты тоже у меня первая, так что мы ещё не закончили. Грейнджер могла быть забавной, ласковой, чарующей. Могла быть разной. Ему хотелось познать — что ещё таилось в ней? Какой пункт он мог вписать в свой список?Англия, Лондон
Рональд Уизли
Каждый вечер. Это происходило каждый вечер. Хотя Рон соврал бы самому себе, если бы действительно так думал. Каждый день и каждую минуту. Да, так было бы точнее и правдивее. Именно настолько часто он думал об Астории Гринграсс. Она провела с ним ещё два вечера, не считая того чаепития в кафе, и этого было чертовски мало. Он так и не насладился её обществом. Всю неделю у него не получалось вырваться к ней, а когда в его загруженных рабочих буднях всё же возникло свободное время, на часах было уже далеко за полночь. Их прощание вышло совсем скомканным. Астория скромно обняла его и поблагодарила за то время, что им удалось провести вместе, а он отчаянно хотел поцеловать её, то и дело глядя на пухленькие губы. Вряд ли это ускользнуло от неё, но они прекрасно понимали, что это путь в никуда. И, стоя в квартире Гермионы, где всё пропахло Асторией, он смотрел, как она прижимала к себе сумку и сжимала губы. Возможно, она не выспалась, поэтому её глаза казались ему покрасневшими. — Было приятно познакомиться, Астория, — сказал ей на прощание Рон сквозь остроконечный ком в горле. — И мне, — шмыгнула она носом и тут же перевела взгляд на Живоглота. — И с тобой. — Кот, мяукнув, выбежал из гостиной. — Невоспитанное животное, — буркнул Рон, и Астория вернула внимание к нему. — Передавай привет Мал… Хотя нет, это было бы чересчур. Гринграсс рассмеялась, а следом… по её щеке скатилась одинокая слеза. Она всё-таки плакала, что Рон так остервенело не хотел замечать. Прощание и без того давалось трудно, хотя для этого не существовало никаких настоящих причин, помимо тех, что он выдумал в своей голове. — Если у тебя будет возможность… — Её слова повисли в воздухе, когда магия аппарации отняла Асторию у Рона, втянувшего воздух сквозь стиснутые зубы. Однако возникшая на её месте Гермиона заставила его собраться. — Рон?! — воскликнула она, тут же прикрыв шею ладонью. На коже багровел свежий след, похожий на синяк. — Малфой тебе что-то сделал? — рявкнул он, и вот знакомая вспыльчивость, смешавшись в флаконе с чувством тоски, выплеснулась наружу. — Это… Нет, он мне ничего не сделал! — поспешила ответить она, и её щёки залились румянцем. И если бы Рон не был так опустошён, он бы осуждающе взглянул на Гермиону и высказал ей всё, но сил осталось лишь на то, чтобы покачать головой. — А что ты делаешь здесь? — Впадаю в безрассудство. — Опустившись на диван, где они сидели с Асторией, он запрокинул голову назад. — Только впадаешь? Отстаёшь, я уже в него впала. — Отняв ладонь от шеи, Гермиона села рядом. — И нажила себе ещё больше проблем, чем у меня уже было. Боковым зрением Рон заметил, как вмиг помрачнела его подруга. Видимо, эта неделя и на ней сказалась не так, как она себе рисовала. — Кажется, я очень сильно вляпался. — И я. — И что нам делать? — Рон посмотрел на Гермиону так, как делал всегда, когда искал помощи. Она ведь знала наперёд, как следовало поступить, но в этот раз её взгляд потускнел, а с губ не сорвался ответ. Его попросту не существовало. Или же им обоим не хотелось принимать правду — всё кончено. Это было лишь на неделю и не больше. Гермиона прижалась к Рону, и тот, перекинув руку через её плечо, обнял её так крепко, словно мог забрать её печаль или похоронить свою. — Джинни будет злорадствовать всю жизнь, — ухмыльнулся он. И внезапно Гермиона отпрянула от него. Посмотрела вперёд, и это не был тот Мерлин-я-не-знаю-что-делать-взгляд, наоборот. Она с полной уверенностью глазела на Рона, пока на её губах растягивалась хитрая ухмылка. — Я знаю, что нам делать. — Вскочив на ноги и приготовив палочку, Гермиона потянула Рона на себя и добавила: — Мы будем жить моментом.Италия, Бергамо
Италия по-прежнему была объята солнечным теплом, и сладкие ароматы витали в воздухе и сквозили повсюду. Гермиона Грейнджер, схватив под руку Рональда Уизли, глубоко втянула уже знакомый ей запах. Ноги едва не подкосились после перемещения — всё-таки такая дальняя и самостоятельная аппарация требовала предельной концентрации и отнимала много сил. Рон лишь успел охнуть, когда его ботинки столкнулись с прогретой почвой напротив небольшого дома с красной крышей. — Ты уверена? — Нет, — с задранными кверху уголками губ ответила Гермиона, проверив наличие защитных чар. Ещё шире ухмыльнувшись, она бросилась вперёд по вымощенной дорожке к домику, окутанному в зелень и мелкие кусты цветов. Ударив пару раз по двери, она стала выжидать, а Рон лишь отстранённо наблюдал за ней. Астория утёрла слёзы, которыми уже успела запачкать рубашку Драко, что пытался поддержать её тогда, когда ему самому была необходима помощь. Они только переглянулись, услышав стук. К ним никто и никогда не приходил без спроса. — Вдруг это мои родители? Вдруг Рон рассказал им… — Я хоть до сих пор и недолюбливаю его, сомневаюсь, что он бы так поступил с тобой, — убедил её Драко и направился к двери, попутно использовав заклинание, чтобы наверняка убедиться, что их не поджидал там страшный сюрприз. И только он понял, кто стоял у входа в дом, как тут же затаил дыхание. Вероятно, он был подвержен галлюцинациям после целой недели страстного секса и возникшей симпатии к Грейнджер. Она мерещилась ему повсюду, но почему и Рон Уизли тоже присутствовал в его иллюзии? — Это Грейнджер и Уизли, — сказал он как можно тише, но так, чтобы Астория услышала его. Её и без того бледная кожа вмиг стала ещё белее. Губы приоткрылись, а глаза распахнулись так широко, что казались крупнее всех остальных черт лица. Распахнутая дверь позволила развеять все сомнения, когда четверо людей пересеклись взглядами. — Мы тут решили… что одной недели слишком мало, — начала нервно тараторить Грейнджер. — Если и вам так показалось, то… Наверное, она смогла бы договорить, если бы Драко не притянул её к себе и, втянув аромат волос, расплавился в том ощущении, что разрасталось, подобно пламени, внутри. Повисло молчание, что нарушали только всхлипы Астории. Рон в очередной раз убедился, что это то зрелище, которое ему казалось неприятным и болезненным. Если она даст ему хотя бы шанс, он сделает всё так, чтобы больше ни единой слезинки не пролилось из тех глаз, пленником которых стал. Им удалось выиграть в лотерею самый заветный приз. Им удалось отправиться в путешествие к самому центру любви, пусть они пока и не осознавали это до конца.