Волчица

      — Блять, Ден, какого хуя? Ты говорил, что приедешь завтра. Как мне жить в этой глуши без вещей в течение двух недель?! У меня скоро сиги закончатся, я ж тут подохну! – прокричала длинноволосая блондинка в трубку, закуривая одну из малочисленных сигарет. В пачке их оставалось всего четырнадцать. Прямо как и нервных клеток Кристины, которую бесила ситуация, в которой она оказалась.       — Бля, малая, не верещи. У меня и так с похмелоса башка раскалывается, ты вообще ситуацию не улучшаешь. Нехуй было вообще в этот дом переться, сидела б себе на жопе смирно перед теликом. Но нет, бля, тебе ж надо обязательно хуйнёй пострадать. От нас она устала, видите ли. Тьфу, блять! – прохрипел мужчина, недавно проснувшийся после многочасового запоя.       — Ну и пошёл ты нахуй, пидорас несчастный. Бате привет, надеюсь он тебя не успеет прирезать до того, как ты явишься сюда, – с этими словами Кристина закончила разговор, нажав на кнопку завершения звонка. Она поднесла сигарету к губам и жадно затянулась.              Как же её всё заебало. Братец-пидорас, который не может сделать хоть что-то в этой жизни нормально, но зато умеет отменно пропивать мамины деньги с компанией своих друзей-быдланов. Отец-ублюдок, способный только на постоянные ссоры и физическое насилие. Мать-терпила, которая только и может, что погладить мужа по головке, да приготовить ему каши после того, как этот сучий потрох изобьёт её до такой степени, что гематомы на теле уже просто невозможно скрыть.       Нет, Кристина не ненавидела свою маму. Даже наоборот, этот человек был ей дороже даже собственной жизни. Мать – это святыня, волосок на голове которой ни одна мразь не имеет права трогать. Именно поэтому Захарова являлась частой участницей потасовок с отцом, которому в пьяном состоянии было абсолютно всё равно кому раздавать люлей.       Желание свалить куда-нибудь подальше от прекрасных родственничков появилось совершенно внезапно. В один день она так заебалась от постоянных криков в доме, пизделовок и ворчания, что просто взяла самый минимальный объём вещей и свалила к чертям собачьим. Почему из всех возможных пристанищ она выбрала именно дом, находящийся в лесной глуши, в которой интернет и связь лагали чаще её мозга на работе, знает только Бог. И то не факт.       Дом, в котором длинноволосая решила обосноваться для того, чтобы собрать свои мысли, да и себя, воедино, когда-то принадлежал старому леснику. По слухам, ходившим в Богом забытом Сыктывкаре, этот старичок был тот ещё маньячелла. Вместо того, чтобы сторожить лес, дедок насиловал и убивал детей, заблудившихся среди деревьев. Да делал это так искусно и жестоко, что Джеффри Дамер, он же Джеффри Думер-голубец пососал отца конец, как его дразнили у Кристины на районе, просто мог нервно курить в сторонке. Но Захарова не являлась известной сплетницей или наивной девицей, поэтому в такие явно приукрашенные слухи не верила.       Когда девушка добралась до своего временного пристанища, то была крайне удивлена тому, что дом находился в неплохом состоянии. Комнаты не пропахли сыростью и плесенью, которая могла возникнуть в результате частых дождей в этом году. Кровати были застелены постельным бельём, которое со временем покрылось тонким слоем пыли. Деревянная мебель была поломана в каких-то местах, но Кристине не стоило огромных усилий обновить её составные части, учитывая, что найденный набор инструментов был достаточно обширен.       Также Захарову порадовала находка в виде ружья, запрятанного глубоко в старинный ящик. С таким приобретением хотя бы не сдохнешь с голоду. Сходить, да застрелить какого-нибудь дикого зайца в этой глуши – как нехер делать. Охотничьи навыки у голубоглазой гопницы были развиты на высшем уровне. В детстве она часто выбиралась вместе с батей в лес для того, чтобы пристрелить какую-нибудь дичь и с довольным видом принести домой маме. Этим она говорила: «Смотри, мам, какая я у тебя добытчица! Если этот урод ещё раз перейдёт границу дозволенного и ударит тебя, то я его чик-чик и всё. Сдохнет ирод.»       О побеге Кристины из всех членов семьи знал только её непутёвый брат. Она сама ему сообщила, так как поздно поняла, что из-за своего отвратного настроения совершенно забыла о тёплых вещах, которые ей были просто необходимы. Погода в Сыктывкаре в марте особой теплотой не славилась, поэтому без подходящей одежды в неотопляемом доме находиться было просто невозможно. Перспектива замёрзнуть к чертям собачьим и отдать душу Господу Богу Кристину не особо впечатляла, несмотря на всю херовость её жизни, которую таковой и назвать-то сложно. Именно поэтому она вышла на связь со своим братцем и рассказала о своих планах. Надеялась, что у этого ублюдка хоть раз в жизни проснётся совесть, и он поможет своей сестрёнке пережить трудные времена в каком-никаком уюте.              Завести вещи пообещать-то он пообещал, а потом сразу же отправился в долгое и увлекательное путешествие по рекам «Водка» и «Коньяк». За стопарь дешёвого пойла даже мать свою продать не побоится, герой погорелого цирка, блять. Из запоев Денис выходил долго и муторно, поэтому надежда Кристины на тёплые вещи и более менее нормальное времяпрепровождение исчезла сразу же, как только она услышала пьяный хриплый тембр на другом конце трубки.       — Просто идеально, блять. Подохну тут от холода из-за пидорка, которого в детстве с девятого этажа роняли, – пробурчала себе под нос Захарова, выдыхая сигаретный дым изо рта. Для Кристины курение было не только вредной привычкой, с помощью которой она могла снять лишний стресс и успокоиться, но и источником некого эстетического наслаждения. Казалось бы, где Кристина и где эстетика? Она же гопота с района, в арсенале которой были только спортивные костюмы от Адидас, кепка, которую она носила козырьком назад, вечно побитые костяшки рук, да бутылка дешёвой алкашки, на которую она могла посадить и недруга, и друга.       Но несмотря на весь суровый образ, который создавала блондинка, и в котором жила уже долгое время, она была достаточно наблюдательной и внимательной. Захарову привлекал шарм, присущий самым обыкновенным мелочам. Будь то сигаретный дым, образующий в чистом воздухе кольца и небольшие облачка. Или же трещины на старых многоэтажках Сыктывкара. Всё это казалось Кристине красивым и завораживающим, обладающим своей собственной прелестью.       Докурив сигарету до самого фильтра, длинноволосая встала с насиженного места, бросила окурок в траву и придавила его массивной подошвой кроссовка. Так как сиги теперь были в дефиците, голубоглазая приняла решение, что будет выкуривать в день ровно одну. Как раз до приезда Дена должно хватить.       Вдруг тишину пронзило утробное урчание. Это был никто иной, как живот Захаровой, который не получал нормальной еды уже в течение целого дня. Есть хотелось жутко. Как будто девушку держали в плену, и всё это время она обходилась только хлебными крошками да травами.       Хорошо, что Кристина была не глупа, поэтому позаботилась о своём обеде заранее. Зажаренный на костре заяц казался наиболее доступным и вкусным вариантом. Вот почему её выбор пал именно на него. Можно сказать, что ночная охота прошла более чем удачно, так как теперь в арсенале девушки было целых три зайца, которых при сильном желании растянуть можно было дня на четыре. Шума, как её прозвали на районе, человеком была не привередливым, умела в дело пускать все материалы, которые только попадались под руку. Почки, сердце, кишки – всё из этого в зажаренном виде заставляло рот наполняться слюной и жадно сглатывать.       Длинноволосая направилась в сторону дома. А точнее подошла к пристройке возле него, которая представляла собой сборище небольших бетонных блоков, окружающих небольшую лестницу и вход в заброшенный подвал. Место, просто созданное для удержания там своих жертв или же хранения там пойманной дичи, представляло из себя небольшое помещение, насквозь пропахшее рыбой и сыростью. Когда блондинка обнаружила его в первый раз, он был полон самой разной мерзкой живности. В углах огромными полотнами висела паутина, сплетённая искусными мастерами. На ящиках стрекотали кузнечики, прыгающие как угоревшие из угла в угол. Пол состоял из сгнивших давным-давно досок, поэтому прогинался при малейшем шаге.       Взяв с бетонного блока найденную в одной из комнат дома керосиновую лампу, она подошла к лестнице. Повезло, что в лампе было достаточно керосина. В ближайшее время угроза остаться без источника света девушке не грозила. Щёлкнув зажигалкой, Шума подожгла фитиль. Лампа сразу же загорелась, её огонёк осветил первые ступени. Голубоглазая спустилась вниз, обратив внимание на дверь, которая была открыта нараспашку. Она чётко помнила, как сама прикрывала вход в подвал. Неужели какой-то зверь набрёл на заброшенный дом и, учуяв запах мертвечины, решил проникнуть в помещение и всё сожрать? Если это так, то жалко волчонка или лисицу, которые решили сунуть свой любопытный нос в такое неподходящее место. Единственно что им светило – это оказаться в рационе Захаровой, которая оставила бы их про запас.              Кристина прошла в хранилище, предвкушая уже то, как будет потрошить и готовить зайца. К нежному мясу можно сходить и набрать грибов да ягод, которых в лесу пруд пруди. Да и времени ещё не совсем много, только начинает вечереть.       В сам подвал свет не проникал от слова совсем. Бетонные блоки, окружающие его, загораживали доступ к весеннему солнцу, которое не грело, но хоть немного радовало. Захарова двигалась в самую глубь. Лампа, горевшая не так ярко, как хотелось бы, освещала ближайшие ящики и пристройки. Вдруг в углу послышалось какое-то копошение, сопровождающееся чавкающими звуками. Будто какой-то зверь решил перекусить недавно пойманной добычей. Кристина навела лампу на то место, из которого доносились звуки поедания пищи. Увиденное заставило её глаза округлиться до такой степени, что они стали похожи на два чайных блюдца из бабушкиного доисторического сервиза.       В углу комнаты на четвереньках стояла девушка. Тело её было абсолютно нагим, покрытым многочисленными ранами и шрамами. Некоторые из них даже не успели зажить, так как из них тонкими струйками капала кровь. Грязь с пылью, покрывающая исхудавшее, даже болезненное, тело, располагалась даже в волосах, которые свисали тёмными колтунами и падали на лицо, прикрывая его. Весь рот был измазан кровью, которая тянулась от тела добычи вместе со слюнями дикарки.       Свет от лампы ослепил черноволосую девушку, и она, оторвавшись от своего занятия, перевела взгляд на блондинку. Тушка зайца, так жестоко разорванная и выпотрошенная, распласталась на пыльном полу, продолжая издавать запах мертвечины. Глаза бедного животного были выпучены настолько сильно, что в них можно было прочитать всю боль и страдания, которые ему пришлось перенести.       Увидев Кристину, дикарка приняла оборонительную позу. Ноги и руки расставила по сторонам, приподняла корпус, нахмурила брови. Губы исказились в пугающем, животном оскале, присущем только поистине одичавшим зверям, настроенным крайне агрессивно. Кривые клыки, перепачканные в крови, были хорошо видны из-под тонких губ. Громкий рык раздался на весь подвал.       Прежде чем Захарова успела прийти в себя, черноволосая набросилась на неё и повалила. Дикарка пыталась впиться в горло своей жертвы и перегрызть его. Словно волчица, почуявшая опасность, она решила напасть первая и обездвижить жалкого человека.       — Блять, отъебись, ёбнутая! – прокричала Шума, пытаясь отцепить одичавшую от себя. Лампа укатилась в дальний угол и смиренно продолжала освещать помещение. Брюнетка кусала Кристину за руки, царапала, пытаясь ввести жертву в состояние шока или хотя бы обездвижить. Голубоглазая не давалась, пыталась скинуть обезумевшую с себя и придушить. Брыкалась, оттягивала губы, выворачивала нос. Но дикарка не сдавалась и продолжала свои попытки ранить добычу.       В один момент Захарова вспомнила, что ей говорил отец в детстве во время вылазок на охоту: «Малая, если тебе доведётся в наших лесах встретить волка, то не беги от него. Так ты только покажешь, что являешься лёгкой добычей, а хищник это хорошо чувствует. Пытайся либо придушить эту шваль, при этом защищая горло, либо бей по носу – в слабое место волка. Так он на время лишится нюха. Главное не разевай рот и не тупи, а то окажешься на волчьем застолье в роли главного блюда. Кристина по-Сыктывкарски, ахахаха!»       Кристина сжала кулак, замахнулась правой рукой и заехала темноволосой по носу. В этот удар она вложила все силы, которые у неё остались после выматывающей битвы. Дикарка вскрикнула и, наморщив повреждённый нос, пустилась прочь из подвала. Шума, привставшая на локтях и пытавшаяся проанализировать то, что с ней только что произошло, с гортанным хрипом выдохнула:       — Что это только что была за хуйня?                               ***       Захарова сидела возле костра, который ей пришлось разжечь, чтобы не умереть от холода в Богом забытом лесу на окраинах ненавистного Сыктывкара. Растопить печь, которая по идее должна была находиться в домике лесника, возможности не представлялось. Просто потому что этой самой печи не существовало. Как лесник-маньяк жил в этом захолустье в течение нескольких лет, оставалось загадкой. Отопление к дому проведено, само собой, не было. Кому хочется заморачиваться с такими трудностями? Неудивительно, что дедок в итоге сбежал отсюда. Посиди вот так в холодрыге пару деньков и окочуришься, как нефиг делать.       Из-за отсутствия тёплой одежды и каких-либо хоть немного обогревающих приборов, Шуме приходилось ночевать на улице возле источника жизни, прямо под самым открытым небом. Но она не унывала. Да, возможно сырая земля и жуки, ползающие между травинок, доставляли дискомфорт, но всё-таки ночёвки на свежем воздухе обладали особым шармом. Засыпать под тёмным полотном, распластавшемся на широком небосводе, под пристальным надзором миллионов-миллиардов звёзд возле костра, извергающего тонкие, словно змеиные, языки пламени. Ну разве не романтично?       Листая ленту постоянно лагающего из-за плохого Интернета Инстаграмма, Захарова никак не могла выкинуть из головы девушку, чьи повадки и поведение так были похожи на волчьи. Она слышала истории о том, что дети терялись в лесу и воспитывались долгое время волками или лисицами, но не особо верила в них, думая, что это очередные слухи и небылицы.       Надеясь найти хоть какую-то информацию о сумасшедшей незнакомке, блондинка начала вбивать примерное описание девушки и города. По запросу «одичавшая девушка бегает по лесам Сыктывкара голышом и считает себя волком» вылезло достаточно много статей.       — «В местном лесу была замечена девушка примерно двадцатилетнего возраста. Одежды на ней не было. В тот момент, когда свидетели увидели её, предполагаемая девушка-маугли вместе со стаей волков перегрызала горло молодому оленю. Местный народ думает, что таинственная дикарка – это никто иная, как Елизавета Андрющенко, пропавшая без вести в лесу двенадцать лет назад. Если предположение сыктывкарцев окажется правдивым, то, вероятно, от долгого нахождения один на один с дикой природой вдали от социума у девушки развился так называемый Синдром Маугли. Детям-маугли, как известно, присуще уподобление животным, так как им приходилось жить и расти в условиях крайней социальной изоляции. А так как Елизавета была замечена со сворой волков, то смею предположить, что именно они и приняли её в свою стаю...» – зачитала вслух Кристина. – Бля, получается она в натуре волчица. Лиза... Милое имя. Не особо подходящее обезумевшему Маугли.       Шума отключила телефон и продолжила следить за приготовлением зайца, уцелевшего после визита незваной гостьи. Разорванный дикаркой бездыханный труп продолжал лежать где-то в глубине подвала. Как оказалось, черноволосая успела добраться не только до беляка, отложенного про запас, но и до русака, которого Кристина планировала пустить на шашлык с грибами. Ну что ж, раз судьба решила послать тебя в пешее эротическое, то остаётся только смириться, да?       Оставшийся бедняга, жарившийся на открытом огне уже примерно полчаса, был наиболее провальным экземпляром для употребления. Чахлый, костлявый, с отсутствующими частично конечностями и дырявыми ушами заяц ожидал своей дальнейшей участи. Его взгляд был настолько бездушен и отстранён, что казалось, словно этот момент несчастный зверь проживает не впервые. Он привык к страданиям и мучениям, сопровождающим его в течение всего жизненного пути, ничем ты не удивила, Кристинушка. Как бы жалко не было беднягу, но в этом мире выживают сильнейшие. Это естественный отбор, детка.       В кустах послышался шелест. Захарова подняла голову и перевела свой взгляд на источник шума, так безжалостно нарушившего сладостную тишину. Из зарослей вылезла тонкая рука с отросшими поломанными ногтями, покрытая грязью и засохшей кровью. Фигура начала медленно выползать из своего укромного убежища, так хорошо её скрывавшего. Чёрная лохматая голова показалась на свет.       Это была она. Дикарка, воровка, Маугли, потрошительница зайцев...Лиза.       Не пошевелив ни одной конечностью, Шума продолжила спокойно сидеть у костра, наблюдая за черноволосой. Что волчица будет делать? Нападёт? Стащит еду? Если первое, то пусть будет готова к тому, что в ближайшее время останется без главного ориентировочного органа. Снова.       Дикарка аккуратно, совершенно не спеша, двигалась в сторону блондинки. Всем своим видом показывала, что не боится нарушительницу покоя лесного царства. Она не была озлоблена или агрессивна, нет. Наоборот, на её лице царило полнейшее спокойствие и безмятежность, но при всём при этом девушка оставалась крайне бдительна. Тихо, с опаской, волчица присела в метре от Кристины, явно ожидая реакцию на свои действия.       — И чё ты явилась? Пришла за добавкой? Чего изволите: пиздюлей или перекошенного зайца? – с ядовитой ухмылкой произнесла Захарова. – Или тебя за пропавший нюх из стаи выгнали за ненадобностью? Если так, то славно, нехер соваться туда, куда не звали, и зариться на чужое добро.       На это заявление Лиза лишь нахмурила брови и прорычала что-то себе под нос. Её рык был похож на ворчание старого деда, которого молодняк упрекал в невнимательности или незнании. Данное сравнение заставило Кристину прыснуть.       — Ладно, забыли. Ну так чё, ты хочешь есть или нет? Сюда двигай, – Шума похлопала по месту рядом с собой. Лиза не шелохнулась. – Ну чего ты? А, точняк, огонь. Ну вы волки и ссыкуны всё-таки. Все из себя такие независимые, опасные, а на деле трусливее побитой дворняги. Ладно, ща.       Сняв зайца с огня, голубоглазая начала разделывать его с помощью перочинного ножа, найденного среди старых сундуков в доме лесника. Часть с головой и передними лапами она решила отдать дикарке, а с задними конечностями оставить себе. Кристина поднялась с места, прихватив приготовленную тушку, и направилась в сторону одичавшей. Лиза заметно напряглась, приняла оборонительную позу. Блондинка сделала вид, что не обратила внимание, продолжая двигаться в сторону волчицы. Тогда черноволосая начала рычать, говоря тем самым: «Если ты приблизишься ко мне ещё хоть на пару сантиметров, я сожру твою руку и даже не подавлюсь.»       — Бля, ну чё тебе опять не нравится? Ты прям как мой батя, ей Богу. Ладно, всё, не подхожу я, – с этими словами Шума осторожно положила зайца недалеко от дикарки и вернулась на место.       Подождав несколько минут, Лиза всё-таки встала и на четвереньках подползла к добыче. Принюхавшись и убедившись, что никакая опасность ей не угрожает, девушка набросилась на замученного зайца. Она уплетала его с такой скоростью, что казалось, словно бедняжку не кормили много лет подряд. Закончив трапезу, темноволосая жадно облизнулась, всем видом показывая, что еда ей пришлась по вкусу, можно благодарить шеф-повара.       На это Кристина лишь победно ухмыльнулась.                               ***       Со временем отношение дикарки к Захаровой изменилось. Она начала всё чаще приходить на посиделки у костра, так как понимала, что ей может перепасть что-нибудь вкусное. Да и Шума сама с удовольствием её подкармливала: то рыбы из местного водоёма оставит, то горстью голубики угостит, то зайцем поделится, по фирменному рецепту приготовленным. Сначала волчице все эти дары природы, отважно добытые и предоставленные Кристиной, казались подозрительными и опасными. Просто попытками усыпить бдительность Лизы, чтобы однажды расправиться и отомстить за проблемы, доставленные ранее. Но со временем темноволосая смягчилась, перестала подозрительно обнюхивать каждую ягодку, которой блондинка решила поделиться. Всё чаще начала увязываться с Захаровой на рыбалку или охоту, хоть и держалась чуть отстранённо.       Кристина же, в свою очередь, была озадачена тем, что волчица не вернулась обратно в свою стаю, а вместо этого проводила время с ней. Неужели её и правда за что-то изгнали? Решили избавиться от лишней пасти, плохо добывающей еду? Да и тот факт, что Лиза стала благосклоннее, немного смущал. Она же росла в дикой волчьей среде, имела модель поведения, отличающуюся от общепринятой. Для неё люди – чужаки и нарушители покоя, которые только и хотят, что отнять чужую территорию да оставить стаю без пропитания. Почему же тогда она постоянно возвращается к ней, к Кристине? Увязывается на охоту, идя хвостиком и в случае чего утыкаясь носом в ногу? Не могла же дикая волчица довериться человеку только из-за нормального отношения? Или может Лиза и до этого встречала людей в этом лесу. Всё-таки здесь, в этом доме, продолжительное время жил дед-лесник. Возможно именно он и был тем, кому удалось укротить ещё более пылкий и опасливый нрав одичавшей. А поняв, что сама Кристина волчице зла не желает, она решила с ней сблизиться.       Тем не менее польза, приносимая дикаркой, была огромна. Имея достаточно тонкий и хорошо развитый нюх, она помогала выслеживать добычу. Обездвиживала зайцев да оленей, нанося им ранения своими отросшими ногтями. В общем проделывала качественную работу, которая позже щедро поощрялась.       Отправляясь в очередной раз на охоту, Кристина придумывала рецепт будущего блюда. Что будет гармонично сочетаться с утиным мясом? Выбирать из такого разнообразия разных ягод и грибов было достаточно сложно. Хотелось попробовать всё со всем и сразу. Может быть, брусника сможет соединиться с уткой в симфонию, которая покорит вкусовые рецепторы не только блондинки, но черноволосой. Или же лучше добавить к мясу голубичный соус, который придаст ему большую сладость? Из-за всех этих мыслей рот блондинки стремительно наполнялся вязкой слюной. Предвкушение – вот что она испытывала.       Они подошли к небольшому болотцу, надёжно спрятанному в лесной чаще подальше от людских глаз. Утки в этом году пораньше вернулись с зимовки на юге, поэтому все водоёмы уже в марте кишели птицами, активно искавшими себе пропитание. Болото, найденное девушками пару дней назад, было заселено большим количеством самой разнообразной дичи. Толстые и довольные селезни и самки плавали парами, поедали водоросли, захватившие всю поверхность воды.       Кристина начала аккуратно подходить к водоёму, стараясь не издавать громких звуков, чтобы не спугнуть объекты охоты. Осмотрев заросли камышей и рогоза, которые полностью окружили болото плотной стеной, она начала тормошить растения, с целью вспугнуть птиц, спрятавшихся в своих укрытиях. Перепугавшись от резких движений, утки взлетели в воздух, попутно расплёскивая воду под собой. Захарова сразу же наставила ружьё на птиц, которые из-за нарушителей решили сменить своё место нахождения, и выстрелила. С громким шлепком в воду упала самка, так жестоко подбитая в самое брюхо.       Пристрелив ещё пару уток, Шума решила, что этого количества на ближайшие два дня им хватит. Лиза же, всё это время сидевшая в сторонке и наблюдавшая за Захаровой, поднялась с места и на четвереньках направилась в сторону блондинки. Обычно во время охоты на птиц дикарка не нападала, так как для добычи пернатой дичи нужно было ружьё, воспользоваться которым темноволосая не могла. Поэтому она помогала тем, что вылавливала уже мёртвых уток из воды, так как, в отличие от Кристины, умела плавать.       Лиза прыгнула в водоём и по-собачьи поплыла навстречу птичьим трупам. Добравшись до середины болота, девушка схватила сразу трёх уток за их тонкие шеи и вернулась обратно на берег. Отряхнувшись на собачий манер, разбрызгивая капли воды во все стороны, дикарка подползла к Захаровой.       — Хорошая девочка, молодец, Лизок, – с улыбкой на лице блондинка погладила темноволосую по голове. С некоторых пор Лиза позволяла себя касаться. Гладить, чесать за ушком, щипать за нос – всё это можно было делать Кристине для того, чтобы показать свою благосклонность и признательность. И только ей.       В хорошем расположении духа девушки вернулись с удачной охоты домой. Захарова сразу же принялась ощипывать и потрошить утку, в то время как Лиза относила двух других в подвал на хранение. Позже темноволосая присоединилась к блондинке, принялась наблюдать за её действиями. Рядом расположившийся с Кристиной комочек хлопал глазками и изредка хмурил брови, когда голубоглазая начинала дразнить голодную волчицу, размахивая утиными органами перед глазами. Шума лишь заливисто смеялась с выражения лица темноволосой и её недовольного фырканья. Она находила это забавным.       Блондинка разожгла костёр и поставила утку жариться. Вытерев пот со лба, появившийся от усердной работы, девушка легла на спину, положив руки под голову. Перед глазами предстало спокойное вечернее небо, окрашенное малиновыми лучами заката. Солнце садилось за горизонт, а на душе царило умиротворение. Кристина вдохнула свежий сумеречный воздух полной грудью и прикрыла глаза. Вдруг она услышала какое-то копошение слева от себя. Приоткрыв один глаз, она увидела Лизу, которая свернулась комочком возле блондинки и внимательно наблюдала за ней. Захарова перевернулась на левый бок, подогнула под себя ноги и начала смотреть в ответ.       То что сразу же бросилось в глаза – это очи дикарки. Они были светлого карего цвета с примесью янтаря. Их природный огонь был так ярок и пронзителен, что хотелось рассматривать и рассматривать, не отрываясь. В них отражалась вся верность и проявлялось то благоговение, которое темноволосая испытывала к Кристине. Не обладая человеческой речью, очи Лизы говорили всё за неё. Они как будто признавались в глубокой привязанности, кричали о бесконечной преданности. «Смотри на меня. Положись на меня. Я обещаю, что никто тебя не тронет, пока я с тобой. Ты можешь мне довериться. Я тебя не подведу, клянусь,» – вот что говорили глаза дикарки.       Шума протянула руку к лицу темноволосой и заправила прядь запутанных волос за ухо, а за тем потрепала девушку по нежной щеке. От этого действия Лиза блаженно закрыла глаза, а затем обхватила кисть голубоглазой и прижала полностью к своей скуле, начав аккуратно тереться. Все её движения были пропитаны таким трепетом и осторожностью, что при лицезрении этого губы Кристины разошлись в мягкой улыбке.       — А знаешь, – начала тихим голосом Захарова, поглаживая большим пальцем щёку, – пошли со мной вместе в город, как я возвращаться соберусь. Познакомлю там тебя со своей роднёй и компашкой. Я тебя говорить научу, читать, писать и прочей фигне. В общем настоящего человечищу сделаю! – с огромным энтузиазмом пролепетала и сразу же осознала. – Хотя...Кто б из меня человека-то путного сделал? Я ж сама из себя нихера не представляю, а других чему-то поучать хочу, – закончила с грустной улыбкой.       Лиза, не понимающая того, что до неё пытаются донести, но почуявшая смену настроения, лишь ближе к блондинке пододвинулась. Подняла голову и лизнула своим маленьким язычком Кристину в щёку, пытаясь утешить. Словно хотела сказать: «Эй, не говори про себя так. Ты вовсе не безнадёжная. Всё из тебя путное ещё вырастет. Мы вместе пройдём этот путь, бок о бок.» Мазнув ещё пару раз языком в области носа и глаза, волчица прислонилась своим лбом ко лбу Захаровой и положила руку ей на щёку. Медленно вдыхая холодный воздух и выдыхая горячий, прижавшись максимально близко друг к другу, девушки пролежали так очень долго. Время для них остановилось. Здесь были только они вдвоём, такие трепетные и нежные, так отчаянно нуждающиеся в любви и понимании.       Именно в этот момент Захарова поняла, что обрела покой, о котором так давно мечтала.                               ***              Наконец, в назначенный срок прибыл брат Кристины. Ден был очень недоволен и ворчлив из-за того, что ему пришлось переться в самую глушь для того, чтобы передать вещи своей непутёвой сестрице. Он бы с удовольствием вместо этого сейчас завис бы где-нибудь со своими братанами, позвал бы районных девчонок и повеселился бы от души, утопая в море алкоголя и, может быть, чего покрепче. Но не всем планам суждено сбыться, поэтому в данный момент, ожидая, пока младшая Захарова выйдет из подвала, в котором ей что-то внезапно понадобилось найти, Денис сидел за крупным сосновым столом.       Три увесистые сумки зелёного цвета лежали возле самого входа. Там было всё самое нужное для проживания в глухом лесу: тёплая шерстяная одежда, блок сигарет, зажигалки, фонарик и всякая другая дребедень. Также старший братец решил привезти своей младшей сестрёнке небольшой презент, который уж точно не оставит её равнодушной, в этом он был уверен.       Шума же в это время рылась в подвале, пытаясь найти материалы, из которых можно было сделать лежанку для Лизы на время, пока Денис не уедет. Она не хотела рассказывать ему о своей находке в необитаемом месте. Зачем ей лишние расспросы и заморочки? Ещё, не дай Боже, скандал устроит, если узнает о том, что его младшая сестра хочет «дворнягу неотёсанную» в цивилизацию вытащить. Снова начнёт упрекать в отсутствии извилин в черепной коробке, выяснять, где Захарова собирается незнакомку держать и так далее по списку. От этого ушата говна блондинка хотела уберечься хотя бы до возвращения домой. У неё и так нервы были ни к чёрту, а тут ещё и дополнительной мороки на голову не хватало.       Керосиновая лампа освещала сырое помещение, придавая ему давно утерянный домашний уют. Лиза, сидящая напротив Кристины, внимательно следила за действиями голубоглазой. Вот на полу очутилась среднего размера горка сухой травы. Шума равномерно распределила растительную массу в углу комнаты, немного её приплюснув.       — Вуаля! Вот тебе и временная кроватка готова. Можешь располагаться, чувствуй себя как дома, как говорится, – с довольным видом произнесла блондинка. – Короче, Лизка, посиди тут немного, а? Я с брательником побазарю и за тобой вернусь. Ты даже соскучиться не успеешь, хех.       На это заявление волчица нахмурила брови и что-то буркнула себе под нос. Она не хотела расставаться с голубоглазой и отсиживаться в грязном сыром подвале, пахшем отвратительно настолько сильно, что главный орган обоняния легче было и вовсе заткнуть, чем терпеть эту вонь.       — Та ладно тебе, ну сделай одолжение, посиди тихо пару минут. Если будешь паинькой, то я тебя таким сытным обедом угощу, что ты ближайшие лет семь его помнить будешь. Ну Лизонька, давай сотрудничать, да? – попросила Кристина и потрепала темноволосую по голове.       После такой умоляющей тирады Лизе не оставалось ничего другого, кроме как послушаться Захарову и спокойно устроиться на лежанке, так заботливо для неё из травинок собранной. Она подложила руки под голову, имитируя лесной мох, на котором она привыкла спать, и прикрыла глаза.       Шума же, последний раз оглядев дикарку, напоминающую ей маленького уставшего от этого бренного мира щеночка, поднялась по лестницу наружу и отправилась в дом. Даже не переступив порог, в нос девушки бросился резкий запах алкоголя. Длинноволосая подняла глаза на брата, вальяжно раскинувшегося на стуле и жадно заливающего в себя водку прямо из горла.       — Блять, Ден, ты щас прикалываешься или чё?! Нахуй ты водяру с собой привёз? Ты же знаешь, что я завязать пытаюсь, – со злостью в голосе выплюнула младшая. От старшего так сильно разило перегаром, что блондинка от отвращения зажала нос двумя пальцами. Ну почему ему вечно надо набухаться и всё испортить? Всё, что так долго Кристина трепетно восстанавливала и собирала по кирпичикам: семью, свои отношения с людьми, себя. Особенно себя.       — Та ладно, малая, не кипишуй. Один раз – не пидорас. Давай вместе в последний раз, как в былые времена, а? – предложил с пьяной улыбкой на устах.       — Бля, хуй с тобой, чёрт старый. Давай сюда! Но после этого ты сразу же свалишь, понял?       Захарова отобрала у брата бутылку и сделала глоток. Горькая жидкость разлилась в полости рта, проникая в горло и обжигая его. Поморщившись, поставила бутыль обратно на стол. Алкоголь уже давно не помогал Кристине забыться, избегая свои проблемы, а, наоборот, доставлял только больше сложностей, которые позже приходилось решать. Именно поэтому она от него отказалась: какой смысл пить всякое дерьмо, от которого ни удовольствия не получишь, ни пользы не сыщешь? Она не хотела и дальше тонуть в своём несчастье, заливая его спиртным, как это делали уличные алкаши и бомжи. Шума ведь не такая. Не такая же?       — Хехе, вот это я понимаю тема. А то в последнее время одно твоё нытьё слышно. От прежней Кристинки ни шиша. Щас бухнёшь немного, и всё зашибись будет, – самодовольная улыбка растянулась на губах Дениса.       — Бля, да чё ж вы все такие свиньи-то, а? Что ты, что батя. Вам нихуя в жизни не нужно, кроме как бухнуть, пожрать да поспать! Заебали уже конкретно и меня, и мать нашу. Нихуя из себя не представляете, а строите хуй пойми кого. Грозы района Сыктывкарского, блять. Херня на постном масле!       — Чего-о-о, блять? Малая, а ты случайно берега не попутала? Тебе чё мать в детстве не говорила, что старших уважать надо? Хотя...Откуда у этой швали время-то на воспитание будет. Она ж ебаться с бомжами и бате жопу подлизывать даже не успевает, а тут ещё тобой заниматься надо. Ну ничё, в город вернёшься, я тебе сразу же мозги вправлю.       Услышанное заставило Захарову скрипнуть зубами и сжать кулаки. «Тихо, ти-и-ихо, нужно успокоиться. Всё нормально, он скоро съебётся, всё будет хорошо. Не взрывайся. Досчитай до трёх. Раз...Два...Три...»       Не удержав себя в руках, Кристина замахнулась и со всей силы ударила брата в челюсть. Не ожидая такого от сестры, Ден упал на пол вместе со злосчастным стулом. Прошипев от боли, он схватился ладонью за покрытую щетиной щёку. Шума, не до конца выпустившая всю свою злость и боль, уселась на бёдра мужчины и сжала его горло руками, начиная душить. Нет, она не хотела его убивать. Она просто хотела передать ему всё своё отчаяние, всю ту боль, которая лежала у неё на сердце долгие годы. Хотела, чтобы он понял то, что она испытывала, чего боялась. Оказался на её месте и погряз в том дерьме, в которое сам частично и затянул.       Но он ничего не понял.       — Отпусти меня, шваль больная...Сука! – прокряхтел Денис и, вложив все свои силы, приложил младшую головой о ножку стола. Затем ещё раз. И ещё, и ещё, пока голова не превратилась в кровавое месиво.       — Тьфу, блять. Сучка мелкая, распоясалась...Ну ничего, вернёшься домой, я тебе преподам урок. И батька заодно подключу, – пробурчал себе под нос Захаров, прихватив наполовину пустую бутылки водки и удаляясь из помещения.       Мирно спящая всё это время Лиза, разлепила глаза от громкого грохота, исходившего из дома. Повторный удар заставил девушку навострить уши и насторожено посмотреть на выход из подвала. Встав на четвереньки и сладко зевнув, темноволосая поползла к двери. Выйдя на улицу, она заметила вытянутую фигуру, которая, покачиваясь и прихрамывая, удалялась в неизвестном направлении. Чутьё подсказывало, что от незнакомца не стоит ждать чего-то хорошего, поэтому дикарка фыркнула и зашла в дом. Своим пронзительным и сосредоточенным взглядом она искала Кристину, которая обещала задержаться всего лишь на пару минут. Но прошло явно больше.       Увидев тело, спокойно лежащее возле обеденного стола, Лиза поспешила подползти к нему. Захарова создавала впечатление погружённой в сладкий глубокий сон хранительницы леса, которая, устав из-за тяжёлого дня, решила прилечь и заснула. Но от спящей её отличали две вещи:       1. Она не дышала.       2. Половина её лица была размазана в мясо.       Лиза, учуявшая кровавый запах от тела, сразу же всё поняла. Она ближе подползла к Шуме и посмотрела на неё таким взглядом, каким могла посмотреть лишь дикая волчица, потерявшая кого-то поистине близкого и дорогого. Девушка словно молила Господа Бог, создавшего всех тварей на этой бренной земле, дать блондинке ещё один шанс. Ещё одну попытку прожить жизнь достойно и счастливо. Неужели она этого не заслужила?       Но Бог так и не услышал волчицу, не смилостивился. Он остался непреклонен и глух.       Прикрыв очи, Лиза положила голову Кристине на грудь. Она скорбела. Скорбела по той, которую обещала защищать и оберегать ценой своей жизни, которой говорила, что они вместе смогут стать «настоящими людьми». Но она не успела. Не справилась. Погубила.       Дикарка, глубоко погружённая в себя, легла рядом с блондинкой, свернулась в комочек и прижалась к ней. По щекам потекли первые слезинки, так усердно сдерживаемые и нежеланные.       Этой ночью волчий вой был как никогда громок и печален.