Нет никого ближе тебя

Первый день сезона Лисю кристально прозрачен и настолько чист, будто даже горным пикам хочется уединения, будто даже они намерены уделить время созерцанию. Лань И чувствует это всей своей душой, а потому уходит ещё до рассвета, располагается для медитации на скальном уступе, где никто не может потревожить главу. Под ней облака туманом спускаются на перевал и сливаются с его края, потоками клубящейся белизны обрушиваясь на застывшую в предвкушении нового дня долину. Лань И смотрит вниз, но не видит разворачивающейся красоты — она вспоминает вчерашний день, вчерашнее утро, когда наконец осознала, что неясная тяга и боль, накатывающие в последнее время, на самом деле являются тоской. Иллюзорным ощущением, что поблизости кого-то не хватает. Прошёл год с того дня, как она впервые увидела Баошань. Почти год с того удивительного мгновения, когда их взгляды впервые пересеклись. Никого прежде она не чувствовала так глубоко, никого не принимала так всецело, всей душой. Лань И коротко вздыхает. За весь этот год разве она назвала хоть раз то, что чувствует. Разве позволила себе признать, чем является это ощущение, обволакивающее сердце, обнимающее душу? А теперь Баошань покинула Облачные глубины и уже несколько лун странствует. Лань И закрывает глаза, и в тот же миг сознание её становится свободным и лёгким. Птицей ли, порывом ли ветра, но оно устремляется прочь, и где-то там, за пределами физических возможностей встречается с теплом и нежностью. Удивительно, что она сознаёт только теперь, насколько истосковалась, что только сейчас она готова дать имя своим чувствам, а Баошань всё же ждёт её, замерла, медитирует и ищет её дух, чтобы соприкоснуться в утреннем тумане. Как будто сама осознала много раньше. «Ты столько значишь для меня», — говорит Лань И, не произнося ни слова. Ей чудится мягкая улыбка в ответ, понимающий взгляд «Как и ты для меня», — отзывается прямо в сердце. Лань И ещё помнит, как это — противостоять собственному клану и ни у кого не находить понимания. Ни у старейшин, ни у кого другого. В постижении ли техник, в создании ли новых она всегда оставалась в одиночестве. Но этот год наполнился откровениями, вместил целую вечность, открыл ей глаза, что человек, способный понять её, всё же существует. Ей кажется на миг, что она всю жизнь искала — и нашла наконец. А может, ждала — и наконец обрела. И теперь, когда их души так близки, она видит, что объединяет их не только дружба, но и влюблённость. Ресницы Лань И трепещут. Утренний ветер взбивает облака под скальным уступом. Первые солнечные лучи украшают небо румянцем, и тот же лёгкий оттенок отражается вдруг на скулах главы клана Лань. Баошань обещала вернуться, когда наступит Чушу, спадёт жара, а здесь, в горах, воздух станет особенно чистым. Лань И знает, что так и будет, но и сейчас они на самом деле могут соприкоснуться друг с другом. «Нет никого, кто был бы мне ближе тебя», — говорит она. «Нет никого, кто был бы ближе мне», — отзывается Баошань в её сердце. Глаза они открывают одновременно. День разворачивается ярким цветком, и у каждой свой путь. Лань И кротко вздыхает. Душа её трепещет, но она спокойна и уверена — скоро наступит встреча. Поднимаясь, она наконец смотрит на облачный водопад. Полной грудью вдыхает наполненный отголосками влаги пряный ветер, который бывает только в сезон Лисю, а потом отступает от края и возвращается к тропе. Дела клана развлекут её до самого вечера, и можно будет почти не слушать голос тоски в сердце. Но едва закатные лучи коснутся небес, Лань И вернётся сюда, на уступ, чтобы снова отыскать душу Баошань и сказать ей наконец «Люблю тебя». «Люблю тебя», — доносится вдруг с ветром, отзывается глубоко в сердце. И Лань И прижимает ладонь к груди, будто пытаясь сами эти слова удержать внутри. «Я отдам тебе ленту, — обещает она и этому утру, и горам, и нежному солнечному свету, и высоким небесам. — Отдам тебе саму себя».