I
Кэлен была уверена, что всем детям нравится первый снег. Она помнила себя в детстве. Не было дней счастливее, чем когда землю впервые окутывало льдистое, мерцающее полотно, казавшееся чище белоснежного платья ее матери. Она играла в снегу, пока щеки не начинало покалывать морозными иголочками, и лишь в дворце тело настигала неожиданная прохлада. В те вечера они с мамой грелись у камина и пили теплый чай. Она редко пренебрегала своими обязанностями даже ради дочери, поэтому Кэлен рано научилась ценить время с семьей — это время по праву носило статус лучшего. Свою первую зиму Эд встретил без Кэлен. Он был слишком маленьким и не смог бы припомнить ей это, как и укорить за долгое отсутствие и полную безответственность. Второй снег в его жизни застал их вместе во Дворце Исповедниц. В то время как Лора спала в своей комнате, Эддард не желал поддаваться сну и не давал Кэлен ни минуты отдыха. Только когда она взяла сына на руки, посадив на бедро, и стала просматривать новые прошения, ходя вместе с ним по комнате, он успокоился. Из-за усталости она могла бы не заметить, как первые снежинки начали опускаться на перила балкона и стучаться в высокие окна. Но Эддард заметил, как замечал всё и всегда. Он вытянул шею и схватился ручками за талию Кэлен, словно что-то встревожило его. Эд был не очень разговорчив для своего возраста, поэтому, когда он тихо позвал ее, Кэлен немедленно отвлеклась от дел. Она проследила за его взглядом и увидела молочно-белый снежный туман за окном. По ее коже пробежал холод — приятный, успокаивающий. — Снег… как рано. Листья опали всего несколько недель назад, и первый день зимы был неблизок. Кэлен была уверена в этом, потому что в Дворце еще не началась суета перед второй годовщиной их с Ричардом свадьбы и…образования коалиции. Что было, конечно, гораздо важнее. — Снег? — неожиданно охотно повторил ее сын. — Снег, — кивнула Кэлен. — Снег! — малыш обрадовался так, словно уже знал цену этого слова: играл в снежки, лепил снеговика, лежал в сугробах. Его искренняя и невинная радость была столь заразительна, что затронула и Кэлен. До наступления вечера она услышала это слово еще несколько десятков раз. Зайдя в комнату к Лоре перед ужином, она обнаружила, что дочь лежит в постели, завернувшись в одеяло, как в кокон, и наблюдает за причудливыми завихрениями снежинок, медленно просыпаясь. Путем долгих сборов (надевания трех слоев одежды, выслушивания проклятий от морд-сит и борьбы с нежеланием Эда стоять спокойно) они все же подготовились к прогулке. За половину дня снежный покров укрыл весь Эйдиндрил, спрятав крючковатые ветви деревьев. Солнце уже скрылось за высокими стенами дворца, но свет множества факелов, игравший в миллионах снежинок, позволял увидеть все в мельчайших подробностях. Лора, знаток зимних развлечений, не стала никого дожидаться и убежала лепить снеговика. Эд взирал на окружавший его дворцовый пейзаж с тихим изумлением. Даже заветное слово, не покидавшее его мысли целый день, еще ни разу не прозвучало. Кэлен поставила сына на ноги и присела рядом. Недолго думая, Эд плюхнулся наземь. Мешавшие осязанию шерстяные рукавицы мгновенно оказались сброшенными с рук, и малыш схватил пригоршню снега. Он наблюдал за снежинками так же, как летом наблюдал за разноцветными жучками: брал их на руки и ждал, когда что-то произойдет. Когда они улетали, он смеялся и улыбался, но снежинки просто… растаяли. Ладони мгновенно покраснели от холода, а вместо узорчатых белых снежинок на них была самая обычная вода. Долгожданный первый снег запомнился Кэлен разочарованным плачем ее сына.II
— Не спится? Лора встрепенулась. Она слишком засмотрелась в окно, чтобы заметить, что Кэлен уже вернулась. Удивительно, но спальня Матери-Исповедницы была одним из тех мест, где ее было практически невозможно застать. Чаще Кэлен засыпала в кабинете, сложив голову на пыльных томах из Замка Волшебника. Лора не приходила к Кэлен, когда она была там. — Холодно. Можно я посплю с тобой? — с надеждой спросила она. Она была похожа на котенка, сжавшегося в клубочек на подоконнике, чтобы сохранить тепло. Старейшие служанки дворца обычно неодобрительно цыкают, когда узнают, что Лора в очередной раз не в своей постели. Слабохарактерность, вольность, детские выдумки — как только это не называли. Они просто не задумывались, что Кэлен боялась одиночества так же, как она. Кэлен подошла к ней, прислоняясь бедром к подоконнику. И правда холодно. Пронеслась мысль, что надо скорее снимать дочь отсюда. И почему она сама не забралась под одеяло? Она должна понимать, что Кэлен не отказала бы ей. — Мама? — все в Лоре было теплым: взгляд зеленых глаз, золотистый оттенок ее светлых волос, напоминавший спелые колосья ржи. В этой ночи ее тепло померкло под льдистыми лучами луны. — Где сейчас Ричард? Он вернется? Кэлен сглотнула ком, подступивший к горлу. Она не станет врать. Не станет. — Я не знаю, малышка, — хотелось добавить что-то более весомое, хотя бы сказать, что она сделает все возможное, но слова не складывались в предложения. Она не смогла. — Но с ним все хорошо? Я не знаю. — Я надеюсь на это. По крайней мере… там, в Древнем Мире, гораздо теплее, чем здесь. Я уверена, что он не мерзнет, как мы. — Что, там даже снега нет? — задумчиво спросила она, смотря на белевшие вдалеке крыши домов, протянувшихся бесконечными рядами от подножья Дворца. Она любила этот вид с самого детства и могла смотреть часами, как зажигались и меркли огоньки в домах. — Возможно. — Мне иногда снится сон, как будто я пробираюсь по глубоким-глубоким сугробам, спускаюсь с холма, а впереди еще один… ноги болят, щеки горят, я уже хочу плюхнуться в снег и отдохнуть, — она смотрит на Кэлен с улыбкой, полной надежды, — и вдруг Ричард берет меня на руки и помогает подняться! Это такой хороший сон… но когда я просыпаюсь, мне становится страшно одной в темноте. Кэлен отвела взгляд, чтобы сморгнуть нежданные слезы. — Это не сон, милая, — вновь встретившись взглядом с Лорой, Кэлен постаралась улыбнуться. В этой улыбке было слишком много тоски. — Он любил носить тебя на руках. Ты постоянно просила покатать тебя, а он никогда не отказывал. Лора округлила глаза. — Правда? Кэлен кивнула. Она вспомнила морозный, ослепительно белоснежный день, такой же, как вчерашний и позавчерашний, но очень далекий… великолепный день, прославлявший зиму во всей ее красе. День, когда Ричард рассказал ей об очаровательной девчушке, которая не могла произнести букву «р» и забавно коверкала его имя. Тогда он признался, что готов завести ребенка, а Кэлен еще не знала, что носит под сердцем его сына. Лора молча придвинулась и положила голову ей на плечо. Кэлен притянула ее к себе, гладя по светлым волосам. — Пойдем спать? Лора угукнула ей в плечо, тогда Кэлен сняла ее с подоконника и отнесла в постель — несколько шагов дались легко, ведь ее дочь была легкой как пушинка. Девочка сразу же забралась под одеяло, подтягивая его под самый подбородок. Когда Кэлен отошла от постели, намереваясь переодеться перед сном, Лора окликнула ее. — Ты останешься? — ее взгляд был настолько осторожным, словно она и правда была готова, что Кэлен вот-вот уйдет обратно в кабинет. Она делала так не в первый раз: погружалась в поиск Ричарда с головой, забыв про то, как сильно он любил их и не хотел видеть печальными и одинокими. — Конечно.III
Тяжелый капюшон ограничивал обзор, но ветер был настолько пронизывающе холодным, что Кэлен побаивалась снять его. Избиение ветром раздражало ее чуть больше, чем меховая оторочка, вечно норовившая угодить в глаза. — Ого! Что так скользко? — Это лед, глупый! Конечно, скользко. — Тебя-то папа держит! — Эд, ты сам отказался, — послышался добродушный смешок Ричарда. — Что я, маленький, чтобы… Бум. Кэлен немедленно стащила капюшон и увидела, что Эд распластался на льду. Не в первый раз. В третий, или?.. За секунду он резко сел на колени и попытался встать, упираясь руками в лед. Кэлен показалось, что лезвие конька вот-вот зацепит ладонь, но Эд резко поднялся на ноги, раскинув руки для поддержания баланса. Как он мог сохранять равновесие, если катался на идеально прямых ногах? — Эд, напряги ноги, как будто ты едешь верхом! — Мам, я знаю! Кэлен скептически выгнула бровь и скрестила руки на груди. Следующей зимой она обязательно пойдет кататься вместе с ними и проследит, чтобы Эд не разодрал обе коленки и хотя бы встал на ноги, но пока придется наблюдать издалека. Она отошла чуть поодаль и села на ствол поваленного дерева. Путь от Дворца до озера занял всего около часа, но Кэлен уже успела выбиться из сил. Она привычно накрыла рукой округлый живот. Ее лицо осветила улыбка, как и всегда, когда дочери отвечали на ее прикосновение. Эд набил синяки и, видимо, из-за этого начал передвигаться достаточно сносно уже спустя полчаса. Ричард какое-то время катался вместе с Лорой, держа ее за руки и мастерски сохраняя равновесие, даже не выпрямляясь в полный рост. И вот, он отпустил ее: она сделала несколько робких шагов, потом чуть увереннее, прокатываясь дальше и дальше. По прошествии десятка минут она начала немного разгоняться и играть с направлением, нарезая большие круги по льду. Эддард не отставал, хотя его перемещения не отличались плавностью. Ричард вернулся на берег озера, ловко ступив со льда на промерзшую землю, и сделал несколько шагов к Кэлен. — Отличная работа, — она кивнула на детей. — Когда будем вытаскивать их обратно? — Когда у кого-нибудь посинеют губы, — Кэлен вопросительно изогнула бровь. — Либо у них, либо у тебя. Скорее у тебя. — Со мной все отлично, — она улыбнулась, краем глаза все же наблюдая за сыном и дочерью. Обострившиеся материнские инстинкты не давали ей покоя. К счастью, они тоже причалили к темному берегу обледеневшего озера, оба целехонькие и с раскрасневшимися щеками. И даже улыбающиеся. — Солнцестояние уже сегодня. Как думаешь, снег наконец выпадет? Зима наступила рано, завывая ледяными ветрами и замораживая все на своем пути. Вот уже месяц небо оставалось ясного голубого цвета и пробирало холодом от одного взгляда. По ночам не было видно ни зги: сплошная чернильная тьма, никакой разницы между землей и небом. На праздник было решено зажечь гораздо больше факелов, чем обычно. Но даже это не радовало детей, пока не выпал снег, поэтому Кэлен цеплялась за любую возможность увидеть их улыбки. — В Д’Харе говорят, что Йоль — праздник чистоты и света, — Ричард сел на камень, сменяя коньки на сапоги. Розовощекие Эд и Лора подбежали к родителям и сели рядом с Кэлен, следуя примеру отца. — Если сегодня не выпадет снег, то, наверное, все облака украл йольский кот. Дети навострили уши. — Что? Это же выдумка! Облака нельзя украсть, — резонно заметила Лора, уже вдевая ногу во второй сапог. — Кота надо поймать! — решительно заключил Эд, смотря на сестру с вызовом. Он снял коньки, но вот до сапог еще не добрался. Кэлен закатила глаза и встала с коряги, затем присела напротив Эда, чтобы поскорее одеть его во все теплое, пока он строит планы по поимке мифического создания. Она была согласна с Ричардом в том, что дети должны быть самостоятельны, но ей претила мысль, что Эд может схватить простуду в ночь перед праздником. К тому же, она была беременна и во власти материнского инстинкта — кто посмеет возразить ей? — Кот сам все вернет, — Ричард коротко взглянул на них и вернулся к шнуровке своих сапог. Кэлен заметила хитрый отзвук в его голосе. — Просто снег надо заслужить. — А-а, — протянула Лора. — Точно! Нужно приготовить отличный ужин, чтобы задобрить кота, а еще навести порядок дома. У нас же будет ужин? — Разумеется, милая. Как всегда, — ответила ей Кэлен. «Всегда» длилось лишь последние семь лет. До рождения Эда Кэлен просто хотела пережить очередную зиму, но, когда ее заботой стало счастье ее детей, она вспомнила традиции, которых придерживалась ее мама и которые были забыты после ее смерти из-за бесконечных войн. Лишь недавно она осознала, что теперь это стало ее традицией. — Навести порядок… во Дворце Исповедниц? — Эд аж вытянулся от удивления, дернув ногами. — Эд, сиди смирно, — Кэлен продолжила разбираться со шнуровкой на его сапогах, но это было затруднительно: всё, к чему прикасался ее сын, превращалось в творческий хаос, и теперь ей приходилось распутывать его. — Но как мы уберемся во всем Дворце?! — возмутился он. — Может, ужином ограничимся? — Начните со своих комнат, — подмигнул Ричард и уже серьезно добавил: — Иначе снег не выпадет. Эд нахмурился, но не забыл поблагодарить маму, когда она закончила с его сапогами. Вместе с Лорой они пошли вперед по тропинке, ведущей во Дворец, а Ричард помог Кэлен встать, и они остались чуть поодаль. — Шантажировать снегом? Это жестоко, Ричард. — На прошлой неделе вся его комната была завалена деревянными солдатиками с крошечными аргонами. Как думаешь, у меня получилось не наступить на них? Кэлен, у них металлические наконечники, как у настоящих! Кэлен скривилась. О, она знала эту боль. Шантаж подействовал. Вернувшись во Дворец, дети сразу пошли убираться в комнатах. Когда они закончили, солнце уже зашло, оставляя город в кромешной тьме, а весь обеденный зал украшали десятки канделябров. Теперь его освещало множество свечей, свет от которых играл в блеске белых мраморных стен и создавал сказочные ореолы на окнах. Со вчерашнего дня в зале уже стояла елка настолько большая, что Кэлен задавалась вопросом, как же ее пронесли через половину дворца. Лесная красавица пришлась Лоре настолько по нраву, что она решила украсить и ее: за несколько часов она приделала веревочки к своим любимым игрушкам и даже к некоторым солдатикам Эда и развесила их по еловым лапам — правда, только с одной стороны и только по низу, потому что даже у них не было достаточно игрушек, чтобы хватило на всю елку. Поэтому в ход пошли сладости, фрукты и орехи, которые пришлось довешивать уже Ричарду, ведь никто другой бы просто не дотянулся. В полутьме, лишь при свете свечей, прошел торжественный ужин, на котором присутствовали Зедд, Кара и Бен с Итаном, Бердина и Никки. — Йоль принято проводить с семьей, — Ричард часто повторял это, и у Эддарда, и у Лоры никогда не было сомнений, кто входил в их семью. Они не задумывались, какие события связывали их родителей с людьми, которых они знали с самого детства, а просто принимали это. Кэлен хотела не нарушать это приятное неведение как можно дольше. Ближе к полуночи они вместе задули все свечи, причем Эд и Лора делали это с особым энтузиазмом, протискиваясь перед взрослыми. Только когда зал погрузился во тьму, которую нарушал лишь слабый свет луны, затянутой тучами, они впервые за все время задались вопросом: зачем же это было? Кэлен и Ричард переглянулись и сразу поняли, что у них были совершенно разные версии. — В начале зимы дни становятся короче, и раньше это объяснялось тем, что свет Создателя проигрывает тьме Владетеля, — начала Кэлен. — Сегодня землю поглотит самая долгая ночь в году, но дальше день начнет забирать свое, и свет Создателя победит. Потушив свечи, мы скорбим над смертью света, но после полуночи, когда он возродится, и мы вновь зажжем свечи. — На севере Д’Хары, среди снежных пустошей, — Эд и Лора перевели любопытный взгляд на отца, — было поверье, что в эту ночь Великая Мать рожает нового Повелителя Солнца. Дети тут же воодушевились. — Ночью мир полнится магией, граница между миром живых и мертвых истончается, и вся нежить из Подземного Мира слетается, чтобы поприветствовать нового Повелителя. Но в последние дни осенней жатвы Повелитель Солнца погибает, чтобы вновь родиться в ночь солнцестояния. — Подожди-ка! А если кто-то родится в ночь Йоля, нежить все равно прилетит? И йольский кот придет? — Лора всерьез побаивалась этих магических таинств. Учитывая то, какими интересными созданиями полнились леса Нового Мира, она бы не удивилась и нежити. Да и чем она, в сущности, могла отличаться от тех же гаров? — Мам! — вдруг спохватился Эд. — Ты же еще не собралась рожать? Нам нечем отбиваться от нежити, все аргоны на ёлке! Кэлен искренне рассмеялась. — Нет, Эд. Обещаю, это случится не раньше, чем через четыре месяца. Эд удивленно поднял брови. — Ты что, станешь еще больше? — воскликнул он. Лора хлопнула себя по лицу. Только строгий взгляд Кэлен заставил Ричарда удержать себя в руках и не расхохотаться. Очевидно, бестактностью Эд пошел в отца. В ночь Йоля… — Нет же, в ночь зимнего солнцестояния! — возразила Лора. — Йоль звучит лучше! — ответил Эд. В ночь Йоля не было принято рано ложиться спать, поэтому Ричард и Кэлен переместились в маленькую гостиную в их крыле, чтобы провести время за рассказами и историями. Поначалу они укрывались мехами, ожидая, когда пройдет первый час после полуночи, и тихо разговаривали, не прерывая мысли друг друга. — Мам, а расскажи какую-нибудь тайну, — попросил Эд после того, как зевнул с таким наслаждением, что его было слышно с другого дивана. Кэлен задумалась. — Что именно ты хочешь знать? — Ну, тайну… например, что-то про тебя или про папу. Или про Лору. Или про меня. Кэлен услышала, как Лора, удобно умостившаяся на диване, положив голову на колени к Ричарду, фыркнула в ответ на такой запрос. Кэлен не видела выражение ее лица, но могла примерно представить. — Я не стану выдавать чужие секреты, но раз уж ты спросил про себя… Мне вспомнилось, как ты заплакал, впервые увидев снег. Она почувствовала, как Ричард удивленно повернулся в ее сторону, и подняла голову с его плеча. Как и в случае с Лорой, она не могла увидеть его лицо, но была достаточно близко, чтобы услышать его смешок. — Не верю, — лаконично ответил Эд, будто потерявший дар речи. — Он растаял, и ты расстроился. — Но я люблю снег! Растаял, ну и ладно — чего такого? — Тебе было всего полтора года, Эд. — Я всегда любил снег! Кэлен вернула голову на плечо Ричарду и тихо засмеялась. — Исповедницы плохо лгут, милый. Ты и сам знаешь. — Ладно уж… Но я не плакса, — неторопливо и самодостаточно добавил он. Послышалось ворочание. Судя по звукам, Лора поднялась и села рядом с Ричардом. — А про меня? — вполне бодро спросила она, совершенно не убаюканная тихими разговорами в темноте. В этот раз Кэлен пришлось тяжелее. Лора любила внимание и была крайне любопытна, так что она знала о себе почти все возможное. Но Кэлен выручил Ричард. — Когда ты была совсем маленькой, ты не могла выговорить букву «р», поэтому постоянно коверкала мое имя. Но ты не сдавалась и повторяла его, пока не получалось чуть лучше, чем в прошлый раз. Лора засмеялась. — Я и не знала, что я картавила. Подожди… А почему я обращалась к тебе по имени? Я не помню этого… Это даже звучит странно! И я никогда не называла маму по имени. Кэлен почувствовал, как напряглась рука Ричарда, лежавшая на ее талии. Их путь становления семьей не был прост, и они оба не хотели вдаваться в подробности. Не этой ночью. — Меня долго не было рядом. И во время войны, и после нее. Но, думаю, это не имеет особого значения… теперь ты выговоришь мое имя без проблем. Казалось, этот ответ не удовлетворил Лору: с ее стороны не было слышно ни шороха, будто она застыла в размышлениях. Но к счастью и Ричарда, и Кэлен, вскоре она снова легла, положив голову Ричарду на колени. — Не стану я называть тебя по имени, пап, — только и шепнула она. Эд и Лора уснули раньше, чем настало время для возвращения света. В коридорах послышались шаги: слуги начали ночной марш, чтобы почтить традицию зимнего солнцестояния. Ричард аккуратно поднялся с дивана, стараясь не тревожить сон Лоры, и вернулся с несколькими лучинами, передав одну из них Кэлен. Пока он растапливал камин, Кэлен зажигала немногочисленные свечи в гостиной. Засмотревшись на то, как крохотные огоньки играют в оконном стекле, она не сразу заметила, что за ним тонким кружевом переплетались вереницы снежинок. Первые в этом году. В ночь зимнего солнцестояния было принято загадывать желания. В теплом полумраке комнаты, где были самые дорогие ей люди, когда Эйдиндрил загорался огнями и превращался в сказочный заснеженный город, Кэлен чувствовала, что момента лучше уже не будет: она подумала о том, как хочет, чтобы ее нерожденные дочери не познали одиночество, которое было так знакомо их брату, и сестре, и даже их родителям. А еще… Кэлен представила ясные дни после весеннего равноденствия, когда она наконец сможет встретить своих дочерей. И не было мысли более теплой, чем эта. Ричард обнял Кэлен со спины, накрывая ее живот своей ладонью. Его взгляд устремился за прозрачное оконное стекло, и она почувствовала его улыбку, когда он поцеловал ее в шею. — Кажется, Эд и Лора выполнили свою часть договора.