От сердца к сердцу

Наступает долгожданный вечер пятницы. Вилле переодевается из школьной одежды в обычную пижаму, ведь это удобно и комфортно для него. Да и смысл выряжаться на вечер просмотра ужастика, который будет длиться, от силы, часа три? Ладно, девочкам это простительно, но Вилле, во-первых, не девочка, а во-вторых, он правда не видел в этом никакого смысла. Он грустно ходит по комнате. В мыслях только одно: «Придет ли Симон?». Это пугало. Пугало то, что этот парень засел в мыслях принца, и упорно не выходит из его головы. Сколько же раз, в самый неподходящий момент, Вилле вспоминал забавного мальчишку с воздушными кудрями на голове, интересными принтами на футболках, яркими рубашками и от этого начинал глупо улыбаться. Так даже на тесте один раз было, отчего Вильгельм еле собрал все свои мысли в кучу и направил их на нужный сейчас путь. Даже когда Симон был занят на уроке, усердно что-то писал, сосредоточенно смотрел в учебник или внимательно слушал учителя, Вилле все равно смотрел на него, будто его взгляд навсегда был прикован к нему. Он несколько раз пытался взять себя в руки и написать ему, но все время его что-то останавливало отправить даже примитивное «Привет)». Пальцы долго зависали над кнопкой «отправить», но, в конечном итоге, Вилле стирал все сообщение, откидывая телефон куда подальше. Мысли разбегались в разные стороны, но все они были об одном лишь человеке — (И когда это я стал бояться отправить человеку простое «привет»?)— задался вопросом Вилле Он обречено плюхается на кровать. В жалких попытках осознать что с ним происходит, он не сразу замечает поступающий звонок от брата. И нет, не от троюродного, а от родного, по-настоящему родного ему брата, по которому тот изрядно соскучился. После того, как Эрик оставил его, а сам поехал домой, они не виделись уже две недели. Большой срок для принца, который так привык к обществу брата. Он с улыбкой снимает трубку и, чуть ли не во весь голос выкрикивает: — «Привет!» — Здорова, братишка. Давно мы не общались. Как у тебя дела? — заинтересованно спросил Эрик — Да все путем. Прикинь, мы сегодня смотрим ужастик! — делился впечатлениями младший. Обычно, он всегда все рассказывал Эрику. У них никогда не было друг от друга никаких секретов. Однажды они даже забрались в шкаф и шептали друг другу свои истории, чтобы мама точно ничего не услышала — Да ну? Повод, что ли, какой? — Ну, это типо традиция перед Хэллоуином Вилле никогда не отмечал Хэллоуин. Пару раз они с братом наряжались в страшные костюмы, которые, на самом деле, больше смех наводили, чем страх. Но для них это и было главное — А-а! Помню, помню, было дело — У вас тоже была эта традиция? — А как же, была конечно. Вообще многие традиции школы пошли еще, чуть ли не с ее открытия, — подшутил Эрик, но младший не сразу понял сарказм брата — Чего…? — непонимающе спросил Вилле, точно помнив, что при основании школы еще и телевизоров то не было — Ну это я, конечно, утрирую, но факт в том, что многие традиции со временем появлялись еще давно, и сохранились до сих пор — Ну, допустим, понятно. У тебя как дела? Как мама с папой? — Все хорошо…, — немного обреченно сказал Эрик, будто умолчав самое важное, чтобы не портить настроение младшего.— Уже освоился в школе? — перевел тему старший — Ну, думаю за пару недель я неплохо тут прижился, — гордясь собой, ответил младший — Неплохо говоришь? А ты еще и боялся, — подшучивал Эрик — Ну, извини меня, тогда мне реально было страшно. Отвезли меня в неизвестное место, где я никого не знаю, да еще и оставили меня тут одного на три года… — Не преувеличивай. Мы же не навсегда тебя там бросили. К тому же ты там не один — Ты намекаешь на Августа? — с неким отвращением, уточнил Вилле — На него самого, а чего тебя так в голосе перекосило? — Да этот Август… Он так зациклен на статусе людей, на их денежных средствах. Это так раздражает. Еще эта его фраза «ты должен выбирать себе правильных друзей», причём он имеет в виду, что я должен дружить только с богатенькими, а я совсем этого не хочу, — жаловался младший — Да, на Августа это не похоже. Ну, может он просто переживает из-за последнего года в школе или перезаботится о тебе? — В том то и дело, что «пере». Он перезаботился обо мне, он перегнул палку, когда решил выбирать мне друзей, он перестал казаться мне нормальным — Ну не дуйся на него, может он еще одумается и разрешить тебе самому выбирать себе друзей, да и в принципе самому о себе заботится, — пытался подбодрить брата Эрик, но сам не понимал, что вдруг стало происходить с Августом — Я очень на это надеюсь, — с неуверенностью, произнес Вилле.— Вот черт! Мне пора! — вскрикнул парень, когда увидел время 21:55 — Ну ладненько. Хорошего вечера, — прощался старший — Да-да, — тараторил Вилле — Смотри в штаны не наложи, — шутил Эрик — Очень смешно, Эрик, — с сарказмом, но отблеском улыбки, ответил младший — Да ладно тебе. Все пока — Доброй ночи После Вилле услышал гудки, означающие конец звонка. Он был нереально рад, что брат смог найти время, чтобы ему позвонить, и даже расстроился, что не смог нормально с ним поговорить из-за этого вечера. Но, к сожалению или к счастью, у парня уже были планы, на которые он и спешил, чуть ли не на распашку открывая дверь комнаты *** 21:40 Симон с сестрой уже подъехали к школе, благо мама согласись их отвезти. В окнах отсвечивал светло-желтый свет от школьных люстр в коридорах и комнатах. Были видны тени проходивших мимо студентов. Наблюдать за этой вечерней картиной было увлекательно, для Симона, который жутко нервничал перед просмотром фильма. Но долгую тишину разорвала мама — Ну все, можете идти, — изложила логичный факт родительница — Спасибо, мам, пока, — попрощалась Сара, аккуратно захлопнув дверь машины — Так, телефон взял… вроде все, — Симон же еще сидел на переднем сиденье машины, чтобы удостовериться, что точно ничего не забыл — Повеселитесь там, — ласково мама поцеловала сына в щечку, тот сделал тоже самое — Пока, — уже попрощался Симон Дверь машины захлопывается и парень спешит догнать сестру, которая уже была, чуть ли не на территории школы. Линда смотрит детям вслед, думая про себя: «Какие же они уже взрослые». Теплое чувство разливалось в душе женщины. Она так гордилась своими детьми, что они, по-тихоньку, но вливаются в новый коллектив. Для нее главное, чтобы они были счастливы, и сейчас она видит это, отчего радостно улыбается. Зайдя в здание, Симон и Сара первым делом заметили множество людей. Каждый говорил о своем, из-за этого в воздухе витала неразбериха, состоящая из кучи рандомных слов, которые они слышали, проходя мимо всех компаний. Но вот, они зашли в тот самый зал, где и состоится скорый просмотр фильма. Основной свет в комнате был выключен, горел только белый свет от проектора, направленный прямо на стену. В помещении было не менее шумно и людно. Парни и девушки сидели, кто как. Кто успел занять «элитное» место на диванчике, а кто уютно уместился на полу, раскидав себе пару подушек для большего удобства. Но когда Симон и Сара зашли туда, то все взгляды вдруг стали прикованы к ним. Оба ощущали их на себе, отчего по спинам пробежала волна мурашек. Они пытались вглядеться в темноту, чтобы различить лица сидящих людей. Симон вертел головой в стороны и случайно наткнулся на знакомое лицо, которое совсем не хотел видеть сегодня. Август, увидев, что Симон пристально смотрит на него, неприятно поморщился и отвернулся, продолжая болтать со своей компашкой, занявшее то самое «элитное» место на диване — Симон, Сара, вы, всё-таки, пришли! — радостно вскрикнул знакомый голос девушки, где-то у самого, импровизированного экрана. По звонкому голосу, оба догадались, что это была Фелис.— Садитесь к нам, — предложила девушка Сара закивала. Она стала осторожно пробираться сквозь остальных сидящий людей и села рядом с Фелис. Та ее тепло обняла, будто они знакомы уже долгое время. На лице Сары появилась улыбка, что было редкостью для девушки. Симон же, который шел следом за сестрой, так же обходя всех сидящих, благополучно, сел рядом с ней. Он продолжил метать взгляд по комнате, в надежде увидеть лишь одного человека. Человека, который покорил его сознание. Неосознанно, но часто, Симон думал о нем. Это было и странно и приятно в одно и то же время. На физкультуре, когда тот занимался на тренажерах или качал пресс, Эрикссон частенько засматривался на сосредоточенного на занятиях принца. Он выглядел таким забавным, когда его волосы были влажные, из-за пота, и комично свисали, падая ему прямо на глаза. К сожалению, никого похожего Симон не увидел. Из-за этого настроение парня чуть ухудшилось, и он, будто стал думать, что это будет самый скучный просмотр фильма, пускай и ужастика. Но вот, до «начала сеанса» остается пять минут и в комнату влетает Вилле, запыхавшийся и с забавными, растрепанными волосами, будто он только что был на улице, где начался ураган. Все вновь оборачиваются, услышав нового, вошедшего в зал, гостя. И Симон тоже обернулся, делая это, чуть ли не самым первым. На его лице тут же появляется сияющая улыбка, настроение становится прежним, а вечер обещает быть многообещающим. Фелис машет Вильгельму рукой, чтобы тот тоже присоединился к ним, но и Август делает тоже самое. Вилле оборачивается и смотрит, сначала на Августа, а потом на Фелис, на скучную компанию богатеньких мальчиков, потом на душевную компанию близких друзей, да еще и с милым кудрявым, и забавно улыбающимся, мальчиком в комплекте. Тут даже выбирать было глупо, ведь заметив знакомые кудряшки, парень, с огромной радостью и искренней улыбкой стал пробираться к душевной компании. Август проводил принца пристальным взглядом, внимательно изучая, куда тот сядет. И когда он увидел, что Вильгельм предпочел ему компанию Симона, Фелис и остальных, тот сразу же почувствовал внутри себя некую ревность, и терзающий душу, гнев. Вилле присел рядом с Симоном, который внимательно отслеживал каждое его движение, после чего незаметно и гордо кинул взгляд на Августа, будто показывая, что он победил. Тот, в свою очередь, с отвращением дернул уголком губ и возмущенно фыркнул — Привет, — на выдохе поприветствовал Вилле — Привет, — еще больше улыбаясь, ответил Симон, чуть подвинувшись к сестре, освобождая больше места принцу Начался фильм. Хоть Вилле и не любил спойлеры, но и ужастики он тоже не сильно обожал, поэтому он заранее попросил Фелис кратко описать ему происходящее в нем. Вкратце, как рассказала ему подруга — это фильм о людях, заблудившихся в высокой траве. В принципе, это оправдывает название ужастика «В высокой траве». Фильм шел уже минут десять. За это время Симон и Вилле, раз семь точно, тихонько поглядывали друг на друга, при этом, как и остальные, пытались внимательно смотреть на экран. Ничего не предвещало беды, как вдруг… Черный силуэт огромной птицы быстро пролетает по экрану, сопровождаясь громким, пугающим звуком, от которого все в комнате вздрагивают и вскрикивают. Неожиданный, страшный, громкий момент — самая обыкновенная вещь для любого фильма ужасов. Главная задача которого напугать зрителя до чертиков. Симон и Вилле не исключение. Принц вообще довольно редко смотрел ужастики, поэтому впечатлился больше Эрикссона. Он дернул рукой, и от страха, чуть прижал колено Симона к себе, будто пытаясь защитить себя, используя кудрявого парня, как непробиваемый щит, который обязательно укроет их от любой опасности, а в замен, принц отплатит ему тем же. Сложно сказать, была ли это обыкновенная случайно, либо же принц сделал это намеренно, но, в любом случае, руку он убрал не сразу. И Симон не мог не заметить этого. Когда, спустя время, Вильгельм тихонько убрал руку с его колена и обратился к рядом сидящей Мэдисон, боясь, что мог и ее задеть, Симон смущенно улыбнулся. Кажется, это был самый неожиданный и приятный миг за весь этот вечер, для Симона, если не учитывать тот жуткий момент в фильме. Но, как оказалось, не стоило делать поспешных выводов. Буквально через пару секунд он снова почувствовал тепло чьей-то руки на своей коленке. Он чуть опустил голову вниз и заметил руку Вилле, который невесомо касался кончиками пальцев тонкой ткани его штанов. По спине парня пробежала волна теплых, приятных мурашек. Намек был понят и кудрявый не упустил шанс переплести их пальцы вместе, аккуратно их поглаживая, будто успокаивая Вилле, будто говоря, что он рядом и ему не стоит бояться. Тогда принц посмотрел сначала на их скрещенные, в данный момент, руки, потом на самого Симона. Тот, в свою очередь сделал тоже самое. Оба улыбались друг другу, будто они общались без слов. В этот момент Сара решила повернуть взгляд на Симона, чтобы посмотреть его реакцию на фильм. Но увидела она совсем другое. Симон вовсе не смотрел на экран, а чуть опустил глаза, во что-то всматриваясь. Сара отследила его взгляд и заметила крайне странное действие. Кончики пальцев Вильгельма и Симона дотрагивались друг до друга. Эрикссон осторожно поглаживал их, будто поддерживая и привлекая внимание принца. Глаза девушки слегка расширились, а брови взлетели вверх, глядя на это. Она ожидала подобного от Симона, но не от Вильгельма. Прошло достаточное количество времени, чтобы она убедилась, что это не случайность. Что Вилле и Симон действительно, намеренно держаться за руки. Девушка решает проследить за дальнейшими действиями парней. Вскоре, Вилле замечает скрытый взгляд девушки, отчего та, быстро, будто заметая следы, отворачивается и вновь смотрит на экран, словно так и было. Принц еще раз взглянул на их руки, после чего тоже перевел взгляд на экран, но факт того, что Сара, вероятнее всего заметила, настораживал его. Симон же чуть дольше оставил взгляд на профиле принца, решив чуть побольше сжать его руку, как бы доказывая себе, что все это действительно сейчас происходит. Ощущение было нереальное, будто они оба сейчас спят, а это их самый лучший сон. Но, по крайней мере, так думал Симон. Вилле же стал чувствовать, что это неправильно. Он смотрел на экран, но думал совсем о другом — (Что со мной происходит? Почему мне так приятно держать его за руку? Почему у меня ощущение, что я, будто лечу над пятидесятиметровой пропастью? Это чертовски приятно. Но это неправильно! Я не должен это чувствовать к нему! Что со мной?)— Вильгельм опустил взгляд в пол, пока размышлял об этом —Вилле? — шепнул ему Симон, обеспокоено глядя на его состояние Принц быстро перевел взгляд на горящие темно-карие глаза. Глядя в эти потерянные глаза Вильгельма, Эрикссону так и хотелось укутать его в плед, положить на мягкую, теплую кровать, заварить горячий чай с лимоном и мятой и крепко-крепко его обнять. Эх, как жаль, что это всего лишь глупая часть его фантазий. По неизвестным Вилле причинам тошнота стала подкатывать к горлу, в груди стало неприятно покалывать, словно в него пустили кучи острых стрел, а воздуха становилось все меньше. Ощущение было, что кто-то намеренно его забирал, мешая принцу вздохнуть полной грудью. Вилле принял решение выйти из комнаты, чтобы подышать свежим воздухом. Все лучше, чем если бы ему стало еще хуже при всех и он бы получил новую порцию обсуждений и насмешек за спиной. Он выбегает из комнаты, отчего снова ловит на себе множество взглядов. Симон печально и удивленно смотрит ему вслед, Сара же старается прикрыть заинтересованный взгляд, а Август сводит брови к носу, замечая, все больше удаляющийся по коридору силуэт принца. Вильгельм быстро шел по немного освещенному коридору. Остановившись в нескольких метрах от окна, он стал делать голубой вдох и выдох, потирая грудь, чтобы ему стало легче. Пока дыхание по-немного приходило в норму, он прочел надпись на школьной стене, выколотую на камне, которая гласила: «Вы владеете школой. Вы несете ответственность за ее наследие». Эта надпись означала многое, в ней был явный смысл, но Вилле вчитывался в слова снова и снова, но не видел в них ничего. Как будто все они вдруг перестали быть для него значимыми, и он стал видеть в них лишь пустоту, огромную черную дыру, которая поглощает его сознание, будто слова — это пирог без начинки. На мгновение, принц почувствовал себя лучше, но тут же в голове, во всех красках, заиграла картинка его и Симона, скрытно державшихся за руки, а так же Сара, явно заметившая это. Сознание вновь мутнеет, и голова начинает ходить по кругу. Вильгельм бросает взгляд на окно, за которым мерцали тусклые огни уличных фонарей. Он запрыгивает на широкий подоконник и на распашку его открывает. Порция свежего воздуха колышет волосы и приятно проскальзывает сквозь тонкую ткань одежды, отчего тревога по-тихонько испаряется, будто ее и вовсе не было. Дыхание приходит в норму, принц почти чувствует себя как прежде. А тем временем, когда Вилле так резко вскочил со своего места, Симон изрядно заволновался — (Неужели, с ним что-то случилось? Ему резко стало плохо?)— накручивал себя Эрикссон, чуть сжимая кулак на одной руке, всем видом показывая свое состояние Фильм уже не казался главной фишкой этого вечера и уже не так, как раньше, интересовал Эрикссона. Он чуть подождал, буквально две минуты, чтобы не возникло лишних вопросов, а потом пошел вслед за Вилле, будучи слишком обеспокоенным за состояние парня. Проходя по темному коридору, он услышал звук открытия окна, что помогло ему определиться с местонахождением Вильгельма. Хотя, он мог подумать, что это кто-то другой, но сознание говорило ему, почти кричало о том, что это именно тот, кого он ищет. Когда принц услышал чьи-то приближающиеся шаги, то резко повернул голову на звук. И какого было его удивление и, местами, облегчение, когда он увидел, идущего к нему Симона — Привет, — с ноткой вопроса и приветливой улыбкой, вновь поздоровался Вилле с Симоном, будто до этого они не приветствовали друг друга — Привет, — чуть с усмешкой и опущенной вниз головой, произнес Симон.— Ты…ты в порядке? — заботливо спрашивал он, чуть заикаясь — Да. Просто там резко стало так душно, решил вот выйти подышать, так теперь палец на ноге свело, — в шутку сказал Вилле, чтобы хоть немного разрядить обстановку, хоть сказанное и являлось правдой Симон же, еще не осмелившись поднять взгляд на принца, тихо усмехнулся — (Все, решайся, Симон!)— говорил себе Эрикссон.— (Все к этому и шло, все намеки поданы, осталось только начать действовать) Кудрявый подошел вплотную к принцу. Он решился поднять свой напряженный взгляд на Вилле. Тот, в свою очередь, давно смотрел напрямую на, чуть освещенное, лицо парня — (При тусклом свете его глаза кажутся еще более глубокими, чем на свету)— подметил Вилле, внимательно глядя в глаза напротив Симон стал тяжело и часто дышать, будто пытался ухватиться за каждый кусочек воздуха, словно тот был последним. В голове кудрявый взвешивал все «за» и «против», но в конечном итоге он просто сбился. Симон стал внимательно смотреть в нежно-карие глаза напротив, пытаясь отыскать в них скрытый ответ, но никак не мог его найти. Но он чувствовал, точно чувствовал, что Вилле смотрит на него, как на какой-то драгоценный камень, словно тот последний во всем мире, как на самый красивый цветок на земле, как на утреннее солнце, начинающее новый день. Еще никогда он так не был уверен в своих мыслях. Но, каждый раз, когда он пытался сделать это, вдруг вырастала толстая стена, стена из страха и кучи сомнений. Но он разбивал ее снова и снова. Он смотрел в глаза принца, а принц смотрел в его глаза, изредка переводя взгляд на пухлые губы, будто осознавая идею. То теплое чувство никак не покидало Вилле. Каждый раз, когда Симон рядом, ему хочется улыбаться без остановки, хочется убежать с ним куда-то далеко, на просторное поле с кучей свежепахнуших ромашек и еще желтых одуванчиков, из которых принц бы плел милые веночки, где будут только они вдвоем, лишь бы он мог чувствовать это, как можно дольше. Он изо всех сил пытался отогнать это влечение к кудрявому парню, но все его попытки были напрасны и, в какой-то момент, он должен был с ними смириться. И тогда, в тот миг, оба поняли одно: «С момента, как я встретил его, он не выходит у меня из головы. Все это не случайность. Это реально, взаправду. И я никогда не смогу оставить эти чувства, они будут преследовать меня до конца моей жизни. Я правда это чувствую к нему. Как бы я хотел видеть его таким чаще: счастливым, забавным, местами, даже глупым, с вечно взъерошенными волосами и нежными цвета глазами. Хочу, чтобы этот момент длился вечно» — (Все. Пора действовать! И будь что будет! Живем один раз)— гордо заявил себе Симон И вот, Симон стоит в нескольких сантиметрах от Вилле, находясь между его ног, слегка прикасаясь, ощущая тепло его тела, сквозь тонкую ткань пижамных штанов. Он крепко сжимает руки в кулаки, оставляя красные следы от ногтей, в виде полумесяца. Последний вдох выдох перед моментом, который, в дальнейшем, разделит его жизнь на «до» и «после», который станет, пожалуй, самым экстремальным решением Симона. Но если он не попробует, то никогда не узнает, правду ли ему говорило его шестое чувство, никогда не узнает, что было бы, никогда не поймет своих чувств и, может, не сможет с ними спокойно жить. И вот Симон тянется к Вилле и быстро целует его. Отстраняясь в ту же секунду, он вновь смотрит на парня. Сердце бешено бьется в груди, ударяясь о легкие. Каждое движение, каждый взгляд карих глаз, каждый вздох принца сейчас был самым важным и самыми опасным для Симона. Он хотел услышать все, и при этом ничего — (Твою мать, твою мать, ТВОЮ МАТЬ!)— эхом звучит в голове Вилле.— (Что делать?! Давай! Думай, пустая ты бошка!) Хоть в голове у Вильгельма сейчас и был полнейших хаос, но его лицо не выражало совершенно никаких эмоций. Только чувство внутри, что он бы хотел повторить этот момент. И Симон, будто прочел его мысли. Не увидев никаких эмоций на лице принца, что было даже легче для Эрикссона, он потянулся, чтобы вновь прикоснуться к его розовым, чуть приоткрытым, губам, но уже вложив в них большую часть своих чувств, которые он больше не мог держать в себе. Это оказалось слишком тяжело для парня. Симон прикрывает глаза, готовясь вновь поцеловать парня. Вилле же, не сразу, но делает тоже самое. Сомнение и желание обвили голову принца, как цепкие лианы в опасных джунглях. Но их губы снова сплетаются в таком невинном и нежном поцелуе. Сквозь закрытые глаза, это ощущается, будто ты в невесомости, будто они остались одни в целой Вселенной. Кажется, что внутри у обоих горит пожар, который никто и ничто не может потушить. Оба чувствуют себя независимыми от всего мира, чувствуют себя наедине с их страстью, их влечением друг к другу. И, возможно, этот момент мог бы длиться вечно, если бы… Если бы не внезапный громкий звук из комнаты, где, если никто не забыл, все еще шел ужастик. Это заставило парней дернуться, а Симона даже чуть отойти от парня. Эриксон, будто пришел в себя. Он прикрыл свои губы рукавом фиолетовой рубашки, словно осознал какую огромную ошибку он сейчас допустил. Вилле все еще сидел на подоконнике, пытаясь сообразить, что сейчас произошло и, что ему теперь делать. Но, кажется, он не умеет думать правильно и быстро одновременно. Поэтому произносит самую ужасную фразу, которая первая пришла ему на ум: — Прости, я не… — после таких неожиданных событий было трудно собрать такие простые слова в одно осмысленное предложение, поэтому принц говорил с паузами Но, не смотря на некоторые проблемы в речи принца в данный момент, Симон стал понимать, что ничего хорошего он сказать не хочет, и еще больше осознал, что он ошибся, очень сильно ошибся. Парень хотел провалиться под землю от стыда, хотел, как на кинопленке, перемотать до момента их поцелуя и дать себе пощечину, сказать, что «нет, не нужно, остановись, ты, влюбленный идиот!» Он тихо обругал самого себя и хотел быстро уйти, чтобы не возникало больше никаких вопросов. Вилле заметил это, и тут же одернул его за рукав сиреневой рубашки, тем самым остановив парня — Стой, стой! Подожди, — тараторил принц.— Прости, просто… — слова все никак не могли вырваться из рта. Вилле обреченно опустил голову, запуская пальцы в растрепанные волосы, пытаясь заправить их назад.— (Боже, какой же ты жалкий идиот, Вильгельм. Хватит отрицать свои чувства к нему! От этого будет только хуже! Перестань быть тряпкой, и сделай это. Хоть раз в жизни, решись поступить правильно!)— Вилле мысленно дал самому себе пощечину Он сильно нагнулся вперед, притягивая Симона за рубашку, обратно к себе. В голове все еще метались куча сомнений, но Вилле отключил мозг, он стал думать сердцем. Вот, он притягивает кудрявого все ближе. Он нервно, но положительно, кивает ему, как бы говоря: «нам стоит попробовать еще раз», на что сам Симон отрицательно помотал головой в стороны, отвечая: «не думаю, что это хорошая идея». Но Вильгельму было плевать, он ясно понял свои чувства. Благодаря Симону, он осознал их на все сто процентов. Он, вроде как, вновь тянется к Эрикссону, но, от страха, отдергивает голову. Принц легонько прислоняется ко лбу парня и чувствует, как тот нервно дышит. Отступать уже поздно, поэтому Вилле собирает все свои силы в кулак и решается на поступок, который, возможно, никогда бы не сделал в своей жизни раньше. Но как же этот кудрявый изменил его. Вилле, чуть поднырнув головой, вновь касается своими губами губ Симона, пока тот, в свою очередь, чуть отводит голову назад. Но в тот же миг, когда Симон почувствовал, что «да! Вот этот самый ответ, которого я так ждал» он становится уверенне и теперь, чуть более расслабленно, вкушает всю страсть поцелуя. Губы принца такие теплые, такие реальные, а поцелуй был такой легкий и чувственный, что казалось, от от этой легкости, они оторвутся от земли. Будто время на часах остановилось, а эти двоя продолжали доказывать друг другу и самим себе, что то, что они чувствуют — и есть самая настоящая реальность, перед которой они оба не смогли устоять. В это время время Сара, заметившая, что произошло, внушала себе, что ей не следует влезать в жизнь брата. Но она неосознанно считала минуты с момента ухода парней и, уловив тот факт, что их нет значительное количество времени, тоже встала и покинула комнату Она вышла в тот же самый коридор и стала оглядываться по сторонам, будто выискивая какие-то улики, которые помогли бы ей отыскать «этих преступников». В итоге, она тихими шагами стала двигаться по кафельному полу, стараясь не издать ни звука. Сара осторожно спускалась по лестнице, делая это как можно тише, будто маленькая мышка, крадущаяся за кусочком сыра. Она подходит к углу, уже собираясь завернуть в следующую часть здания, но тут же резко останавливается. Девушка заметила, что принц спрыгнул с подоконника, из-за чего Симону пришлось сделать шаг в сторону. Теперь Вилле быстрыми шагами стал направляться в сторону Сары. Девушка не хотела, чтобы ее раскрыли, поэтому быстро скрылась за первой попавшейся дверью, которая оказалась кладовкой, тесной и темной. Но выбора не было. Она услышала шаги, которые становились все громче и громче. Через секунду, Сара услышала голос брата — Вилле! — выкрикнул Симон имя принца, на что тот обернулся, услышав быстрые шаги, которые направлялись точно к нему.— Подожди! Так получилось, что, похоже, парни остановились у той самой двери, за которой затаилась девушка. Она стояла остановив своё дыхание, чтобы лучше услышать разговор — Это что-то значило? — с надеждой в душе спросил Эрикссон Он ожидал услышит конкретного ответа, будто то хоть долгожданное «да» либо же разрушающее «нет». Но Вилле просто смотрел на парня и молчал. Симон мог поклясться, что эта тишина разрывала ему душу еще больше, чем если бы принц ответил отказом. Но Вилле по-правде, еще не разобрался, что это было, и тем более, что это значило. Может он и был уверен в чувствах, но все же не мог этого признать, тем более самому объекту своего воздыхания. Он безусловно понимал, что влюбился в этого кудрявого парнишку, но сделал ли он верный шаг, когда поцеловал его снова, или же он сделал это, потому что так жаждал от кого-то любви — Прости, я думаю нам стоит обсудить всё это позже, — после этих слов принц продолжил быстро подниматься по лестнице, оставляя парня одного — Черт… — тихо произнес Симон и, спустя небольшое количество времени, последовал за принцем Сара же, которая все это время сидела в кладовке, внимательно вслушиваясь в короткий разговор, сейчас была в полнейшем шоке от услышанного. Что же могло такого произойти? О чем разговаривали эти двое? Девушка осторожно выглянула за дверь. Убедившись, что коридор пуст, она тихонько вышла из тесной каморки, глотая свежий воздух. Она обязательно все узнает, но это будет потом. А сейчас, она отправляется вслед за парнями, поднимаясь по лестнице, желая продолжить просмотр ужастика. Этот вечер показал, что у Симона намного больше секретов, чем она думает, а также, что Вильгельм скрывает одну из своих потаенных сторон личности