***
Дышать было с каждым вдохом невыносимо. Лёгкие горели адским пламенем, но дышать сейчас для Тони было первостепенной задачей. Звуки снаружи были единственным на данный момент развлечением. Слушать, как Джейк чуть не разносит лабораторию к чёртовой матери, было воистину интересным занятием. Особенно смешно слышать от него, что Небесные люди совсем обнаглели. Сам же ведь человек, в любом обличье. От этого Тони горько усмехается. Продал свою нацию в обмен на какую-то аборигенку — смешно и грустно. Мартин решила сменить положение, так как ноги затекли, но её тут же остановила Кири, смиряя ту недовольным взглядом. Тони лишь вздохнула, сразу пожалев об этом. Девушка еле слышно заскулила, стоило только вдохнуть побольше воздуха. Кири же мягко проводила рукой по спутанным сальным волосам, иногда заправляя выступающие пряди за ухо. Она проходила пальцами по лицу, стирая застывшую кровь. Кири хмурилась, находя под кровавыми пятнами белые тонкие полосы. Лицо Тони было местами очень мягким, а за не сошедшие детские щёки так и хотелось потискать. Пальцы прошли по самому большому шраму, проходящему через нос. Прошлись по густой россыпи веснушек, по более мелким шрамам. Тони внимательно наблюдала за её действиями, ощущая мягкую холодную кожу пальцев. — Какой твой любимый цвет? Тони тупо уставилась на Кири, хлопая глазами. — Не знаю, — горло неимоверно жгло, от чего девушка закашляла. Кири тут же поднесла к её губам бутылку с водой. — Наверное, фиолетовый или синий. Даже не задумывалась как-то. Ну, — чуть замялась, отводя взгляд куда-то в стену, — А ты? Кири улыбнулась, глядя на Тони как на ребёнка, и поставила бутылку рядом с кроватью. — Синий. Ещё жёлтый привлекает. Тони не пойми от чего покраснела, закрывая глаза. Эта на’ви её смущала не меньше Тома. Тот так же мог задать совершенно неожиданные вопросы и ввести в ступор. А потом смеялся, когда Тони, растеряв весь свой пафос, густо краснела, но всё же отвечала на подобные вопросы. За последние 7 лет реакция Тони стала менее яркой, да и отвечать стала сразу, а Том дулся постоянно из-за этого. Но слышать подобное от совсем незнакомого человека — поправочка: полукровки, — было неожиданно. Тони перевела взгляд на капельницу, отмечая, что осталось лежать так совсем недолго, поэтому удобнее устроилась, не обращая внимания на наблюдавшую с улыбкой за ней Кири. Мартин бы соврала, если бы сказала, что ей не льстило внимание красивой даже по меркам людей на’ви. Человеческие черты лица делали внешность Кири в какой-то степени экзотической, что привлекло Тони. В голове всплыл образ Грейс Огустин. Тони помнит, как Грейс не раз с ней возилась, когда маме не получалось с ней посидеть. Женщина часто оставляла её с книгами или сама показывала, как устроена Пандора. Как протекает здесь жизнь и как самому жить в полной гармонии на чужой земле. Маргарет Мартин не желала видеть свою дочь солдатом, рассказывая и показывая, что ту может ожидать на фронте. Но также она не желала лишать право выбора дочери. — Ты мне кого-то напоминаешь. Кири вопросительно уставилась на Тони, но позже улыбнулась, объяснив, что она дочь Грейс. От этой новости Тони вскочила, но была тут же возвращена на кровать. — Быть того не может… — не веря, прошептала Мартин, оглядывая лицо на’ви напротив, находя всё больше сходств с аватаром Грейс. — Но ведь… Она же… — Я не знаю, кто отец, но это правда, — снисходительно улыбнулась Кири, убирая пряди волос со лба Тони. — Сколько себя помню, мама ни разу не просыпалась, хотя и считается живой. Мартин невольно дёрнулась, осознавая, какого это, быть живым мертвецом. По данным Грейс Огустин пропала без вести после побега, но все и так знали, что такая вездесущая личность за двадцать лет могла бы хоть раз засветиться на радарах или хотя бы попасться на глаза разведчикам. Тони решила больше расспросить о жизни здесь — для отчёта Тома это будет просто превосходной информацией. На данный момент их отчёты не более, чем пересказ их походов. Ближе к горам никто не осмеливается залететь, ибо это основное пристанище клана Оматикайя. Посмертно нести службу мало кто хотел, а тем более рисковать настолько лишь из-за парочки предложений в отчёте — сверх идиотизма. Людей и так мало осталось, а новая провизия и боеприпасы появятся лишь через год. Из способных офицеров, прошедших жизнь на Пандоре от его создания до предательства Джейка Салли, остались единицы — такими людьми жертвовать будет бессмысленно, ведь они единственные, кто на практике прошёл «школу Пандоры». Но её плану не удалось сбыться сейчас, ведь в комнату вошёл Джейк с Нормом. Последний уже был в человеческом теле и Тони отметила, как тот стал выглядеть ещё более истощённым и разбитым. Мартин искоса взглянула на Джейка, хмурясь. Его недовольный вид её одновременно забавлял и пугал. — Даже не паникуешь? Тони промолчала, скучающе уставившись в потолок. Если Кири располагала к себе, то Джейк сейчас разогнал всё спокойствие к чёртовой матери. Паника накатывала, но присутствие рядом Кири, хвост которой обвился вокруг ноги Тони, всё же спасало положение. Убить не убьют, но про пытать ничего их Эйва не сказала. Всё-таки Великая матерь устанет всех детей — даже приёмышей, — в задницу целовать. — Что вы сделали с аватаром? Джейк не ответил, подходя ближе к кровати. Гигантская тень аватара опустилась на стену, куда больше интересуя Тони, нежели его обладатель. Хвост на ноге оплёл кольцами, и она отметила, что тот довольно холодный, нежели девичьи руки на её груди. Холод лаборатории пробирал до костей, а запах медикаментов раздражал слизистую носа, от чего Мартин часто жмурилась. В голове роились мысли о чём угодно, но только не о её положении. Том должен Тони реванш вроде. Гонки на летобайках стали единственным легальным развлечением помимо игр на арене. Появились они вскоре после того, как отстроили, наверное, самое большое здание базы людей. Арена представляла собой что-то вроде римского Колизея (который уже в 2102 был полностью разрушен и перестроен по жилой комплекс). Здесь военные и наёмники показывали своё мастерство ведения боя, да и использовали как место для прогулки. Здание поделено на две части: для людей и для монстров лабораторий. Иногда людям мало становится человеческой крови, поэтому в ход пошли здешние ресурсы. Тони может припомнить, как три года тому назад впервые на арене выпустили двух на’ви — мужчину и женщину. Последняя, кажется, была при этом беременная. Их заставили драться друг с другом через слёзы. У женщины тогда началась истерика и её крик в большей степени веселил пришедших поглазеть. Мартин тогда сидела в первых рядах, с ужасом наблюдая за развернувшейся картиной. Тело врубилось будто на автопилот и та перелезла через ограждение к смотрителям — зрителей от импровизированных гладиаторов спасал непробиваемый энергетический барьер. Одни ушли сразу, услышав всхлипы, другие в ужасе наблюдали. А самые отбитые желали хлеба и зрелищ. Мартин не вспомнит, что тогда говорила, но слова лейтенанта Брауна запомнила на всю жизнь. «Такова человеческая природа, Фурия. Тебе ни за что не совладать с истинным желанием убивать и калечить, пока ты живёшь на Пандоре. Лучше брось всё это дело и беги на Землю. Хотя, думаю, и там ты будешь чужой». В первой битве одержал победу мужчина на’ви, имени которого Тони уже не вспомнит — слишком много произошло, чтобы запомнить столько имён и лиц. Тогда, пробравшись в подвальное помещение, Мартин ужаснулась от условий содержания. Как будто средневековые тюрьмы. Тогда, пройдя до самого конца, Тони увидела сгорбленную фигуру на’ви, перед глазами которого точным выстрелом в голову убили собрата, который молил о помощи в виде смерти. Тогда ещё познаний в языке на’ви у Мартин были слабые, но было понятно, что мужчина молился Эйве за покой несчастной души. Тони подождала его и спросила о том, где его дом. Ей самой было на тот момент 22 года — только получила звание старшего уорент-офицера второго класса. И то, когда отразила в полной мере наступление клана Оматикайя на бронированный поезд. Местных партизан тут же изловили и, как поняла Тони, забрали сюда. Разговор не клеился, но на’ви после молитвы знал, что за ним наблюдают, от чего выпрямился и не обращал внимание на гостя. Но потом всё как-то завертелось, да так, что Тони уже через час была на брифинге, а после на вертолёте она исследовала лес Пандоры по последнему сигналу седьмого пехотного отряда. Неожиданно боль в боку вырвала из воспоминаний, заставив Мартин подпрыгнуть на кровати. Взгляд вцепился в Макса, что держал в руках маленький шокер, чтобы проверить реакцию тела на внешние раздражители. — Прости, но по-другому ты никак не отзывалась. Тони прикрыла глаза, считая про себя до десяти и прислушиваясь к окружению. Боль в висках вернулась с новой силой, от чего Мартин сморщила нос, прогоняя ненужные мысли до конца. До скрипа стиснув зубы, Тони следила за каждым прикосновением больших пятипалых рук на своих плечах. Кажется, Кири опять решила взять на себя инициативу. Её хвост до сих пор оплетал ногу, да так, что, кажется, останутся гематомы. Снова резкий тычок электричеством в бок, но Мартин лишь шикнула, не смея разжать зубы. Пусть пытают, ничего не скажет. Кири что-то рьяно пыталась доказать Джейку, заслоняя собой Тони. Мартин отметила, что на’ви имеет довольно приятный нежный запах. Прошла минута, две, три, но ничего больше не произошло. Тони считала количество ударов сердца Кири, которое почему-то довольно быстро билось. Если Мартин помнит, то у на’ви пульс должен быть быстрее человеческого ввиду их очень активной жизни. Но даже так у Кири он был очень быстр. Дверь хлопнула, оставив их наедине. — Они ушли. Всё в порядке. Но Тони не хотела открывать глаза. Слишком многое произошло, чтобы воспринимать информацию здраво. Необходимо время. Желательно много. Особенно, чтобы она была дома и лежала на кровати с Томом и мамой, просматривая её фотографии в молодости и оставшиеся фото их далёких предков. Как когда-то Маргарет говорила: «Человек будет жить, пока жива память о нём». Сейчас же хотелось спать. Просто поспать и забыть всё как страшный сон. Но мозг упорно ей рисует картины прошлого, накатывая неприятным комом к горлу. — Ты же ведь Тони? Прости, просто с тобой мы парочкой фраз перекинулись и всё. Даже облегчение, которое посылала Кири, не спасало от воспоминаний минувшей недели. Тома всё так же нет. Тони помнит, как тот отнекивался даже глаза прикрыть, если он не узнает, что сейчас с ней. Кири так же поведала, как аватар всё-таки не удержался от драки с Джейком. Фразы, которые лились непрерывным потоком, въелись в голову на’ви. Кири было поистине жаль этих двоих, но и помочь им больше она ничем не смогла. Тони так и не открыла глаза, стараясь сделать максимальный вид, что спит. Парочку раз Мартин слышала, как Кири вдыхала через маску углекислый газ, прежде чем устроиться подле Тони на кровати, не выпуская её ногу из кольца своего хвоста. Кончик периодически щекотал голую щиколотку, от чего девушка жмурилась или же пыталась поменять положение под смешки Кири. Но сон так и не приходил, как бы этого не желала Мартин.***
Нетейам уже бросил попытки рассмотреть в пламени костра какой-то знак. Ему необходимы ответы и как можно скорее. К аватару с человеком его не пускали. Неделю от них нет вестей, что очень удручало. Аватар не просыпается, человек молчит. Старший из сыновей предлагал как-нибудь разговорить пришедшую в себя Тони — он не запоминал имён. Кири согласилась лишь на то, чтобы с ней разговаривали мягко, без нажима. Бабушка стала подольше пропадать в Колодце Душ, чтобы то ли найти ответы у Эйвы, то ли помолиться за погибших. Ему необходимы ответы, которые все стараются скрыть от него. Но, чёрт их дери, он же ведь будущий Оло’эйктан клана Оматикайя. Кто, если не он, должен принимать участие в жизни клана? Ло’ак плюхнулся рядом, выглядящий вовсе не обременённым новыми «гостями». Тот растянул ноги, потягиваясь. Хвост его выгнулся дугой, иногда задевая руку Нетейама. — Что сидишь кислый, братец, иль девушки опять чего вытворили? Ло’ак улыбается хищно, с ярким пламенем — наверно, даже ярче костра — в глазах. Но Тейам знает, что брата что-то гложет. И это вовсе не женские дела. — Да вот думаю, как с одной поговорить, да так, чтобы не умерла сразу. Ло’ак усмехнулся, оторвав взгляд от брата. Его также не пускают в лабораторию. Но любопытства у младшего сына достаточно, как и наглости. И Нетейам знает, зачем брат пожаловал. Но сам он пока не уверен, согласиться ли на его авантюру или же подождать разрешения. — Тогда, братец, предлагаю тебе одну идею. — хвост его в предвкушении заметался ходуном, а в глазах начали плясать не то черти, не то яркие языки пламени. — Пробраться к даме самим, под покровом ночи, как в тех старых фильмах у Норма. — Предложение заманчивое, — улыбнулся Нетейам, подкидывая в костёр хворост. — Но какой у тебя план? — Когда Кири выйдет, мы тут же промыкнём через неё. Макса с Нормом всё равно в комнате не будет… — Подожди-подожди, откуда такие подробности? Ло’ак усмехнулся, горделиво выпятив грудь. — А потому что в той комнате, где должна лежать девушка, лежат разные образцы с Пандоры и Земли, а там ещё и самая лучшая вентиляция, где воздух, как сам Норм говорил, очень схож с земным. У неё, как я правильно помню, сломано ребро. Ей сейчас просто необходим свежий воздух. Нетейам секунду ошеломлённо смотрел на брата. Надо же, запомнил даже такие детали и правильно выстроил логическую цепочку. Всё-таки Ло’ак вырос, пусть в нём и остались те пубертатные замашки. — Давай тогда начнём ближе к полуночи, чтобы уж точно все заснули. — Ага, нам ещё надо не попасться на глаза сторожевым. Сам знаешь, четыре года же у нас с Небесными дьяволами идёт война. Да, точно, война. Нетейаму было пятнадцать, когда он впервые увидел, что значит мощь людей. Они выжгли много леса, поймали множество животных, но и сейчас держат позицию. Пробраться к ним невозможно. Были три попытки взятия базы, но все три раза они потерпели сокрушительный крах. Тогда, в третий раз, погиб его друг — Навм’еко. Тот был лучшим охотником на икране и превосходным стрелком. Именно он научил Нетейама азам стрельбы верхом на икране. Поддерживал его, когда тот усмирял своего банши. Был как старший брат. Но сейчас его нет рядом, и сколько бы Нетейам не пытался связаться с его душой, всё было бестолку. Были слабые надежды, что друг жив, но всё быстро разбивалось, когда Нетейам понимал, что прошёл год с того похода. Можно было спросить, конечно, у пленных, — у него язык не поворачивается сказать, что они здесь гости, — но ему слабо верилось, что они знают на’ви по имени Навм’еко. Нетейам хотел было открыть рот, как из кустов послышался девичий смех. Братья тут же ретировались, не давая и шанса молодым на’ви поговорить с сыновьями вождя. Только не сегодня, когда все мысли заняты вовсе не тем. Когда для них сейчас важен разговор с конкретным существом. Вот только никто не сказал, что Кири даже не решится выйти из лаборатории. Время уже давно перевалило за полночь, а Кири так и не вышла. У братьев уже хвосты затекли в ожидании чуда. Они около трёх часов сидят, караулят вход, но в него никто так и не зашёл и не вышел. Ждать уже было непозволительно, поэтому они тут же приступили к другому плану — войти самостоятельно. Только вот, когда они уже хотели выйти из кустов, на них прыгнул появившиеся из ниоткуда танатор. Детёныш повалил Ло’ака на землю, от чего тот прохрипел брату что-то невнятное. Нетейам поспешил помочь ему, но танатор резко схватил его за руку, больно впиваясь клыками. На шум сбежались рядом патрулирующие часовые. На парней тут же наставили луки. Только через время на’ви с тяжёлым вздохом опустили их, прогоняя прочь. В сопровождение с ними пошёл один из группы, поэтому бежать уже не было смысла. Завидев рану на руке старшего, на’ви повёл их к Тсахик. Мо’ат будто ожидала их прихода, и принялась тут же осматривать внуков, недовольно дёрнув их за уши. Пока Тсахик перевязывала рану Нетейаму, она кинула довольно интересную фразу: «У них есть глаза, но они слепы. Их чаши полны до краёв, но Великая Матерь раскроет им глаза». Тогда Нетейам с Ло’аком лишь недоумённо переглянулись и не восприняли слова бабушки как что-то серьёзное. Вернее, они не подумали, что это было предназначено для пленных.