* * *
Мистер Снейп невероятно бледен и худ. Ещё сильнее, чем когда был неприятным обитателем хогвартских подземелий. Как и многим другим, Лаванде он, конечно, никогда не нравился. Ей всегда нравились парни спортивные и весёлые. У Снейпа был пробел по обоим пунктам. Но теперь она кормит его с ложки бульоном с тремя грустными картошинами на дне, и он глотает с мученическим видом на лице. А Лаванде всё равно радостно, что он очнулся, и, может быть, когда он выпишется из Мунго, ещё одна часть неприятных воспоминаний прошлого покинет её. Но для начала ему придётся заново учиться сидеть, и ходить, и говорить. Жить. Лаванде не по себе, когда она думает, каким потерянным Снейп может чувствовать себя в мире, где за годы, что он провёл в магической коме, набралась едва ли парочка редких посещений. Кто знает, может, пара партий в го смогут немного его развеять. Тем более Лаванда так долго искала себе достойного соперника.* * *
Снейп задерживается в больнице намного дольше, чем Лаванда ожидала. Каждый день от яда обнаруживается какая-то новая неприятная побочка. Болят почки, мышцы восстанавливаются плохо и медленно, даже с учётом специальных зелий, а слова даются ему титаническими усилиями. Лаванда включает в его палате радио с двух до четырёх дня, когда идёт передача ретро музыки. Бывший профессор морщится и тягостно вздыхает, за неимением других методов воздействия. — Выключить? — с сожалением спрашивает она. Лаванде хотелось бы хоть как-то развеять мрачное настроение пациента, вверенного её заботе. Снейп вновь вздыхает, потом неопределённо машет рукой, что, должно быть, означает всё вместе: и «да», и «нет», и «дайте лучше мне умереть». Лаванда кротко улыбается в ответ и тихонько напевает под нос, открывая окно и впуская свежий воздух в палату. Ведь отдать богу душу мы все ещё успеем, не так ли?* * *
— Я же знаю, вам тут ужасно скучно. А го — это прекрасная игра для уменьшения стресса, повышения общего тонуса мозга и, кроме того, великолепная профилактика деменции. — По-вашему, я в шаге от деменции? — спрашивает Снейп хрипло. — Эм, нет, что вы! — Лаванда давится смешком. — Просто целитель Роланд говорил, что яд змеи мог совершенно особо отразиться на вашем организме, в том числе, и на мозге. Да и вообще… — Что вообще? — ехидно переспрашивает мистер Снейп внезапно смутивщуюся Лаванду. — Дедушка говорит, что игра в го шикарно стимулирует нейронные связи в мозгу… Он врач. Нейронные связи — это… — Я знаю, что такое нейронные связи, — говорит Снейп, задумавшись. — Вы магглорожденная? — Полукровка. А это важно? Лаванда сожалеет, что коснулась этой темы, с учётом прошлых воззрений Снейпа. Но он лишь отрицательно качает головой и откидывается на подушку. Его чёрные волосы, коротко остриженные, пока он лежал без ссознания, теперь немного отрасли и неровно топорщатся вокруг его лица. От этого он невыносимо напоминает Лаванде больную измождëнную ворону, которую та нашла и выходила в детстве. Ворона потом жила на их заднем дворе, и у неё были точно такие вот умные чёрные глаза. Лаванда старается побыстрее покинуть палату Снейпа, чтобы её мысли не выдала предательская улыбка.* * *
— Вы окружены, сдавайтесь! — Не дождётесь! У меня есть ещё одно дыхание. Снейп улыбается едва заметно краешком тонких губ. Но это всё равно самая широкая улыбка, которую она когда-либо видела на его лице. — Чёрные начинают и проигрывают, — говорит Лаванда и заканчивает партию. Пожиратели тоже проиграли, и Лаванда очень рада, что Снейп был не на их стороне. Иначе кто бы ещё захотел и освоил так быстро игру в го?* * *
Она ставит на окно фиалку. У фиалки бархатные листья и цветы с белой каймой такие же голубые, как глаза Лаванды. У неё с десяток горшков дома, и один теперь будет радовать мистера Снейпа. Радовать ведь? — Ну как, нравится? — спрашивает она, нежно поправляя горшок. — И почему я не умер, — спрашивает Снейп у потолка. И так тягостно вздыхает, что у Лаванды совсем опускаются руки. Она идёт к выходу, когда её настигает его голос. — Впрочем, фиалка очень полезное растение. Её добавляют в зелье от бессонницы и… — Бодроперцовое, — улыбается она, оглянувшись на своего угрюмого пациента. — Только я надеюсь, вы не собираетесь накрошить мою малышку в снадобье? — Кто знает, — хмыкает Снейп и отворачивается к окну. И глаза его хулигански блестят.* * *
— Игра в го лишь инструмент, который надо научиться использовать в жизни: осознанно проводить параллели, вдумчиво искать похожие ситуации и анализировать окружающую обстановку, будто она разложена камнями на доске. — И где вы раньше были со своей игрой, — ухмыляется Снейп, должно быть, намекая на своё прошлое двойного агента. Что ж, при таком раскладе это было бы действительно очень ему полезно. — К сожалению, дедушка уже после школы научил меня. Это новое веяние на кафедре, где он даёт семинары. — К сожалению, — повторяет Снейп и подбрасывает на ладони камушек, а затем ставит его на доску девять на девять.* * *
Лаванде снится бал — играет музыка, всполохи света отражаются от стекла и начищенного до блеска серебра. Кружатся пары, кружится пол, потолок, стены. Кружатся, кружатся, кружатся… — Мисс Браун, проснитесь, — кто-то легонько дотрагивается до её руки, и она открывает глаза. — Вы что-то хотели? Надо было разбудить меня… Снейп, сидящий на кровати, в своей больничной пижаме выглядит трогательно обеспокоенным. — У меня был обед. И я решила разделить с вами пирожные из кафетерия. Увидела, что вы спите, и тоже захотела немного посидеть в тишине. Видите ли, вы столько лет были без сознания, что, кажется, целитель Роланд вообще забыл про вашу палату. И поэтому здесь чудесное место, чтобы немного отдохнуть. — Пирожные, говорите, — если Снейп и удивлён, то кроме как недолгой паузой он это никак не показывает. Только лишь подтягивает к себе поближе коробку, лежащую на прикроватной тумбе. За окном идёт ливень. Стремительные прозрачные дорожки сбегают вниз по стеклу, отбрасывая в тусклом дневном свете тёмные тени на лицо мистера Снейпа. Оно, это лицо, не красиво, но его хотелось бы рассмотреть получше, заглянуть и так, и этак, проверить, столь ли оно невозмутимо, как кажется. Лаванде нравятся мужчины простые и прямолинейные, в точности, как она. В Снейпе можно плутать бесконечно и никогда не найти выхода. — Терпеть не могу осень. От неё мне всегда так грустно, — говорит Лаванда, вновь поворачиваясь к дождю за окном. — Мне тоже, — тяжело вздыхает Снейп за её спиной.* * *
Документы на выписку готовы и лежат, аккуратно сложенные, в её рабочей папке. Только и остаётся, что вручить их вполне трудоспособному теперь мистеру Снейпу. Лаванда мажет губы коралловой помадой, ровно очерчивая их пухлые изгибы. Сердце её сжимается от не вполне понятного, смутного, тревожащего чувства. Оно распирает грудную клетку, спускается холодком по позвоночнику и оседает покалыванием в кончиках пальцев. Лаванда окидывает взглядом в зеркале свои забранные алой лентой волосы, подведенные глаза и ярко накрашенные губы. — Это смешно и нелепо, — говорит она своему отражению. — Несуразно. И ты сама по себе несуразная. А затем решительно стирает с губ кричащую помаду.* * *
Осенние листья яркими всполохами лежат на зелёном газоне её участка. Она ловко поддевает один из них носком туфель и смотрит, как ветер, подхватив, чуть проносит его, а потом вновь бережно укладывает на траву. За этим занятием она не сразу замечает фигуру, облокотившуюся на подпорки её веранды. От присутствия Северуса Снейпа Лаванде становится светло и радостно и, кажется, немного больно. Кто бы мог подумать! — Я думаю, нам давно пора сыграть по-крупному, — Снейп смотрит на неё невыносимыми насмешливыми глазами, и осеннее солнце играет на его тёмных волосах, заставляя Лаванду вновь заняться изучением опавшей листвы. — Я раздобыл доску девятнадцать на девятнадцать и задачник, — говорит он невозмутимым тоном, и во взгляде его плещется тёмное пламя. — Я могла бы угостить вас чаем. — Лаванда быстро прикидывает, что дома ровным счётом ничего нет, кроме клубничного джема. — Вы любите тосты с джемом? Честно говоря, Северус Снейп меньше всего похож на человека, который лопает сладкие тосты. — Люблю, — он слегка поправляет тонкий волнистый локон, лежащий поверх её плеча, оказавшись вдруг непозволительно близко. На душе становится легко, несмотря на осень, а Лаванда быстро убеждает себя, что нет на свете ничего лучше подробного разбора задач по игре в го. В приятной компании, разумеется.