Love is...

      Сяо больно. Он каждый день видит в университете это лицо, и каждый раз внутри что-то рвётся. Из-за этого он стал чаще пропускать пары, и успеваемость снизилась. — Чё такое, Сяо? Чего раскис? — спрашивал Босациус в своей привычной манере.       Сяо не мог ответить. Просто больно. Никто не знал, а он не торопился рассказать. Хотелось просто побыть одному. — Сяо-Сяо, ты видел Казуху, ну, с дизайна? Он ничего такой, а? — лучезарно улыбалась Индариас.       Сяо видел. Видел и раньше, только… похоронил совсем недавно. — Сяо… почему ты ничего не говоришь? — вопрошал Меногиас.       Сяо посчитал, что это не нужно. Лишние тяготы для них, да и вообще… они про него никогда не знали. И незачем теперь узнавать, когда его уже нет. Он приходил на его могилу поздно ночью, когда на кладбище бродили только, наверное, призраки умерших или типа того. Сяо в это не верил. Он просто знал, что только ночью они оставались по-настоящему наедине, как и раньше. По правде, скорее всего Сяо был единственным, кто его навещал. Только он делал все эти важные штуки на его могиле типа уборки. Вот он дурак, хотел, чтобы его похоронили «как и всех». А теперь даже родители не приходят к нему. Только Сяо, как и всегда. Сидел у него там, но не говорил ничего. Это странно и глупо — разговаривать с надгробными камнями.       Четырнадцатое февраля. Очередной глупый праздник для наивных и влюблённых. Друзья вынуждают Сяо прийти в универ, хотя он и так делал все задания у себя в маленькой общажной комнате и переписывал лекции у знакомых.       Ещё больно.       Прошло сорок дней.       Сяо никогда не верил в Бога, но почему-то точно вспомнил, что они истекли сегодня, четырнадцатого. Больно просыпаться и засыпать, видя в голове одно и то же лицо, наложившееся на другое. Казуха очень похож на того, кого Сяо похоронил сорок дней назад. Сяо с трудом заставляет себя подняться с кровати и пойти умыться. Ужасно, что чем больше времени идёт, тем явственнее Сяо ощущает необходимость вернуться в универ. Просто чтобы видеть это лицо. Будто будет меньше больно. Будто он сможет заменить.       Сяо ковяляет до универа. Призраком плывёт в аудиторию, бесшумно садится за привычную парту. На него накидываются друзья — подсовывают валентинки, забалтывают. Сяо устаёт. Тихо благодарит, но от них легко отвязаться.       После первой пары он бредёт к курилке, намереваясь выкурить пару сигарет. В голове пусто, хочется пережить наконец этот день и забыть, как ещё сорок до этого. Но что-то ему не даёт. Точно. Казуха.       Сяо, смотря себе под ноги, врезается в кого-то. Нехотя поднимает голову, и сердце в одно мгновение разрывается. Он так близко. Такой похожий. Казуха. — О, привет… Сяо, да? — участливо интересуется он, делая полшага назад.       Сяо кивает. Что-то не даёт ему уйти. Его лицо… невозможно отвести взгляд. И так же больно. Но с другой стороны почему-то приятно. Нет, только не это. — Круто… я тебя видел. Это, — он чешет затылок. — Не хочешь сегодня там, ну… сходить в кофейню после пар? Я знаю одну хорошую.       На лицо Сяо наползает какая-то идиотская улыбка. Он даже говорит похоже. Боль мешается с непонятно-приятным чувством. Так не должно быть. Сяо с усилием прячет эмоции. — Можно, — бесцветно отвечает он, поведя плечом. — Класс. Ну, тогда встретимся у входа? У тебя сколько пар? Три же?       Сяо снова кивает. — Хорошо. У меня тоже три. Тогда… до встречи, — но Казуха не уходит. Он ещё роется в рюказке и протягивает Сяо что-то красное и в форме сердца.       Сяо молча принимает. Смотрит — валентинка и лависка. Какая детская романтика. — Спасибо, — вполголоса произносит он и уходит первым.

***

             В курилке, на удивление, никого не было. Сяо думает о чём-то, снова становится больно. Боль во всех проявлениях давно сопровождает его по жизни, поэтому он даже привык. И всё-таки стало ещё хуже. Его полумёртвое, засохшее сердце начало трепыхаться. Он активно сравнивал Казуху и его. Они очень похожи, даже слишком. Сяо это раздражало, он пытался отпихнуть эти дурацкие «чувства». Не получалось. Казуха даже разговаривал так же. И походка похожая. И стиль в одежде. Но это всё-таки другой человек. Сяо готов сойти с ума.       Это всё неправильно, не должно так быть. Он ещё не отпустил утрату. Да, ему до сих пор больно. Докурив, он выбрасывает окурок и разворачивает жвачку. Читает надпись на вкладыше. «Любовь это… яркое солнце в дождливый день». Пф-ф… Сяо тут же его выкидывает. К чёрту.       И он не хочет признавать, что после пар ждёт Казуху на крыльце универа, ненавидя мороз. И ещё не хочет признавать, что рядом с ним становится легче.