***
Люмин тут же смутилась и отошла на пару шагов назад в легком смятении. Поцелуй? Это явно не действие для друзей, а ведь она и не воспринимает его никак, кроме как друга. — Прости, я.. — начала издалека, отводя взгляд куда-то вниз, чтобы не говорить парню это в лицо; но разве она должна испытывать за отказ стыд? Вовсе нет, она не обязана ему отвечать, но это чувство наступающей тошноты от неловкости сковало все тело девушки. Парень же на несколько секунд замолчал, перестал двигаться. На его лице не читалось никаких эмоций. Ни грусти, ни тревожности. — Не беспокойся, я все понимаю, — доброжелательно сказал староста, натягивая свою привычную улыбку — но все же что-то в ней было не так, словно она была куда ярче, натянутой больше, чем обычно; а в голубых глазах никто бы не смог прочесть, о чем же он сейчас думает. Помахав рукой и попрощавшись, он развернулся в сторону своего дома и уверенным шагом пошел. Ощущение отвращения и осознание дошли до него не сразу, словно в него ввели анестезию, а затем в разумное тело вогнали нож с ядом, который с каждой минутой, с каждым шагом расходился по телу. Не доходя до дома, он болезненно прикусил губу, хватаясь за свою ладонь, которая была готова стереть подступающие слезы на глазах, — он должен был быть сильным, а не таким, как сейчас. Отношения и все это... Оно не должно мешать его экзаменам. Старшеклассница не сразу поняла подвох улыбки в тот вечер. С каждым днем их общение со старостой сходилл на нет: он словно растворился в учебе, лишь изредка отвечая её на смски. В реальной жизни общался сухо, старался избегать любого общения вне класса. Люмин это сильно напрягало, она пыталась обсудить с ним это, но он сводил тему на ноль; каждый раз, приходя с учебы и оставаясь дома с братом, она закрывалась в комнате и с сожалением думала о своем ответе, — почему такой трудолюбивый староста оказался таким ранимым? Она не могла изменить своего ответа и чувств, но терять друга так же сложно, как и получить отказ… или же нет? Неделя за неделей шла, а Аято стал пропадать со школы, что было совсем не в его стиле, но в какой-то день пропала и Аяка; шел день, второй... А их словно и след простыл, почти никто не общался с богатой семейкой достаточно сильно, кроме одного парня... Тома, точно! Дождавшись большой переменны, она пошла в кулинарный кружок, где привычный Тома сидел в классе и изучал книгу с рецептами, но с до ужаса грустным лицом. Взглянув на парня, она легонько постучала и произнесла. — Не мешаю? Он тут же поднял взгляд и слабо улыбнулся, но на его лице читалась тревога. — Люмин? Ох, рад тебя видеть! Думал, ты и забыла про меня, хах... Закрыв книгу, Тома положил её на колени и с интересом взглянул на старшеклассницу; он попытался поднять уголки губ и улыбнуться нормально, но у него совсем не выходило. — Как я понимаю, ты тут по поводу Аято.. Что ж, он уехал, — обрывисто сказал блондин, почесывая затылок и опуская глаза вниз — кажется, они были едва влажными. Последние слова, как ведро ледяной воды, ошарашили орехоглазую. — Уехал? Ч-чего? — почти выкрикнула блондинка, приоткрыв рот; это казалось невозможным, нет, даже безумием! «Самая богатая семья в этом городе берет и уезжает? Почему?.. А экзамены, а как же я?» — все эти мысли смешались в кашу, образуя болезненный комок в груди, который при каждом вздохе расширялся; в голове туман, а зрение словно расплывалось с каждой секундой в густом тумане. — Вместе с Аякой, они покинули город... И продали дом. Он тебе не сказал? — Тома говорил это сухо, но уверенно: вероятно, он уже выплакал все, что было — потерять близкого друга было для него ударом, но он не мог позволить себе проронить слез при девушке, да чего уж, при любом человеке в школе. Она отрицательно качает головой и прикусывает губу от обиды, но черт: она ему отказала, и он просто сбегает? Он трус! Но... Других слов у неё нет; еще чуть-чуть — и она заплачет от собственных мыслей, как к ней тут же подошел Тома и ободрительно похлопал по плечу, словно вырывая из этого безумного потока мыслей. — Видимо, не сказал. Я не думаю, что понимаю твои чувства и все такое, но, я думаю, лучше сделать вид, что его не было в нашей жизни, не так ли? Тома сам выглядел так подавленно и устало, но продолжал говорить добрые речи, словно его это не касалось. А ведь их семья спонсировала бизнес родителей Томы, а так же они были друзьями детства, неужели он так просто отказался от всего? От прежней жизни... — Спасибо тебе.. Извини, что пришла, как только мне что-то стало нужным, — виноватым голосом произносила старшеклассница, уже поправляя лямку рюкзака, чтобы идти в класс. Ей нужно собраться с мыслями, привести голову в порядок перед уроками. А ведь все, что хотелось сделать сейчас — это бежать за ним! Бежать без оглядки и плевать, кто что скажет, но она просто школьница, которая потеряла первого друга. Конечно, у неё был друг — Итто, но они все же были больше знакомыми: слегка глуповатый громила был смешным, но иногда он был невыносим своей гиперактивностью. Хотя бы, засмотревшись на свою старосту Сару, он слегка успокоился, чтобы понравиться высокой и грозной темноволосой школьнице, с которой, вроде как, у них все и получалось, отчего он стал общаться с Люми совсем редко. Попрощавшись с Томой, она только вышла из кабинета, как её схватили за плечо... И это оказался Аякс, который все время стоял за дверью и подслушивал без какого-либо зазрения совести. Развернув девушку к себе лицом, он приподнял бровь, изучая её выражение лица, словно она сейчас заплачет, но Люмин держала себя в руках и лишь приоткрыла рот от удивления. — Это не мое дело, но... Так он все-таки сбежал? Извини, удалось подслушать. Ком в горле блондинки даже не давал ответить — она лишь кивнула и попыталась отвернуться от рыжего одноклассника, чтобы не заплакать из-за его глупых вопросов. — Терять людей больно. Если тебе нужна подушка для слез, можешь обратиться ко мне. Не думая, она выпалила сухую и даже грубую фразу, хмуря брови и не понимая, зачем он вообще к ней лезет: — И зачем тебе это нужно, Тарталья? Он пожал плечами и задумался на секунду, а затем на тон ниже ответил: — Я тоже терял близких и живу в другой стране совсем один, разве я не могу понять твои чувства? Я был бы рад, если бы ко мне в прошлом подошла такая девушка, как ты и предложила помощь. Он убрал руку и поправил свою рубашку, расстегнутую на несколько пуговиц, а затем, собираясь уходить, произнес: — Ну, ты меня услышала, а теперь советую тебе бежать на урок. Подмигнув ей, он умчался на другой этаж школы. Люмин хотела пойти на занятия, но, чем больше осознавала, что Аято просто сбежал из их мира, она начинала чувствовать, как её сердце бьется сильнее и все мучительнее давит на грудную клетку, заставляя в некоторые секунды терять ровное дыхание. В таком виде на урок идти точно не стоит; наверное, надо попробовать отпроситься в медицинском пункте и передохнуть. Идя ватными ногами до него, она даже не могла придумать, что ей там сказать, но соврав, что просто приболела легкой простудой, она осталась в кабинете до конца дня, лежа на кушетке и размышляя о том, что ей делать дальше. Открыв телефон, она вновь залезла в свой мобильник, открыла чат с Аято и новь увидела этот черный список в их переписке. Он оборвал любую возможность, словно они никогда не дружили. Капельки слез собирались на её глазах, но, вновь стерпев, она решила дождаться конца последнего урока, чтобы спокойно уйти домой и дать волю чувствам там. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел её такой, даже Аякс... Его предложение было странным: они никогда особо не обещались, ей было скорее забавно смотреть на его перепалки с Аято, но самого рыжика она не понимала и не знала. Возможно, в этом и будет утешение? Она почти не помнила, как добралась до дома, лишь помнит, как ей было тяжело делать даже шаг, как больно было делать вдох, словно кто-то схватил её шею и сжал. К счастью, Итера еще не было дома, и она спокойно ушла в комнату, где, только закрыв дверь, на неё накатил шквал горячих слез, которые уже было не остановить; они лились словно из кувшина с водой, горячие капли обжигали щеки, заставляя краснеть лицо все больше, дыхание стало рваным, и, сев на пол, она свернулась калачиком, тихо хныча от обиды и непонимания; ей хотелось услышать, почему он так сделал, нет, она хотела хотя бы вы вновь услышать его спокойный голос и посмотреть в его глаза цвета неба. Она сразу предчувствовала неладное, когда тот исчез из школы, но услышать то, о чем она думала, было куда больнее, хотя она пыталась морально собраться и мыслить адекватно, все эти эмоции дали сбой, заставляя юную школьницу просто рыдать на полу, громче всхлипывая. Так продолжалось долго: каждый раз, приходя со школы, она закрывалась в комнате и плакала; брат пытался что-то сделать, но Люмин не слушала его, не хотела делиться этой болью. Может быть это и глупо, но она впервые столкнулась с такими эмоциями. Так и шло время до экзамена, забивая дыры в душе учебой, она неплохо подготовилась к экзаменам, даже лучше, чем думала, но к Аяксу за это время она так и не подошла — она вообще отдалилась от всех: страх, что её бросят вновь, был куда сильнее.***
После экзаменов пришла взрослая жизнь; поступив в университет, она прилежно училась и избегала общения с людьми, не подпуская никого близко к себе. Это помогало учиться почти на отлично, устроиться на подработку и жить в таком темпе дальше. Через год Итер решил съехать из их дома в общежитие, где нашел себе много знакомых, но продолжал связь по телефону с сестрой, а затем и вообще уехал из города ради перспектив по учебе и работе. Рыжий паренек иногда писал своей однокласснице, как он тусуется или приглашал её выпить вместе, но та вечно отмазывалась и, спустя какое-то время, и он перестал ей писать, понимая, что в этом нет никакого смысла. Спустя еще несколько лет, жизнь Люмин стала рутиной обычного японца. Работа в офисе, выпивка с коллегами, строгий костюм и синяки под глазами от переработки. Она и не пыталась искать отношения — окунувшись теперь и в работу, ей было ничего не интересно. Сегодня был очередной день, когда сотрудники собирались в местном баре выпить; не приходить было дурным тоном, а иногда и вообще — обязательством. И, надев скромное белое платье, она схватила зонтик, уже стараясь выходить, чтобы не опоздать. Сегодня весь день шел ливень, и густые серые тучи заполонили город. Сев в метро, девушка надела наушники и стала спокойно ехать, понимая, что вновь придется общаться с коллегами по всякой ерунде. У неё был довольно хороший статус: она всегда, как и раньше, помогала кому-то, а также часто оставалась после работы доделать некоторые вещи, почему у неё и были хорошие отношения со всеми, но друзьями она ни с кем не была. Выходя из метро, она направилась к привычному бару, с зонтиком наперевес; дождь сильно капал и тут же разбивался об асфальт. Как тут она заметила знакомую до боли фигуру, но все не могла понять, кто это.... Голубоволосый мужчина стоял у этого бара и курил сигареты, находясь едва-едва под крышей, отчего его костюм серого цвета был в некоторых местах мокрым. Подойдя ближе, она смогла разглядеть лицо этого незнакомца от которого веяло её молодостью; взглянув на него, она тут же заметила ту самую родинку под губой: ошибки быть не может — это Аято! Опешив перед ним, она тихим голосом сказала: — Аято?.. — В этом голосе уже не было обиды, это было удивление, надежда. Казалось, что она сейчас проснется, и все это окажется странным сном, вся боль, которая накопилась за эти годы словно пропадет. Это было такой глупостью, но она просто не могла по-другому. Он полностью развернулся к ней; это уже был не молодой парнишка с вечной улыбкой на лице, а взрослый мужчина с короткой стрижкой и кругами под глазами, который казался чуть худее обычного, но это лишь шло его лицу еще больше. На секунду показалось, что сигарета тут же выпадет из его рта, глаза Аято на секунду расширились от удивления, но затем он вернул свое обычное выражение лица — то самое, которое Люмин и помнит: нахмуренные глаза и улыбка. — Люми? Нет слов, не ожидал тебя встретить вновь. Рад тебя видеть. Он затянулся сигаретой и, выпуская дым, хлопнул глазами, продолжил: — Я глупо поступил, не так ли? Я был слабым школьником, который думал только о себе, хах.. От него пахло спиртным, а его прежние глаза казались куда тускнее, чем раньше. — Я просто сбежал, ничего не сказав, причинив тебе столько боли — смотря на тебя, я вижу это; не то, чтобы ты плохо выглядишь, но все же. — Мне нечего тебе сказать, Камисато, я уже давно смирилась с этим, работа стала для меня важной частью жизни. Просто забудь. Как ты здесь вообще оказался? Она выдохнула и облокотилась на стену, как Аято; Люмин и не знала, о чем с ним говорить, простила ли она его? Нет, но она же не может вечно обижаться? Да и, как она помнит, это она ему отказала и разбила сердце. Ничего не оставалось, кроме как болтать с ним ни о чем, смотря на капающий дождь и людей с зонтиками. — Я здесь по работе. Как и хотел, я отлично сдал экзамены и поступил в престижное место, затем поднял свой небольшой бизнес... И сейчас продолжаю его развивать: у меня здесь деловая встреча, как понимаю, и у тебя тоже. Я перепил и слишком много болтаю, не так ли? Кивнув, Люмин уже хотела попрощаться и войти в бар, но её что-то останавливало, и, продолжая стоять, она слушала его речь, а сердце предательски сжималось. — Знаешь, а я ведь до сих пор люблю тебя, я не дал ни одной девушке прикоснуться к себе, это так глупо? Хотя я сам от тебя и сбежал, я много жалел, но я не мог по-другому. Боль, которую я испытывал, видя тебя, не давала мне подготовиться к экзаменам, понимаешь? — Его мягкий голос окутывал разум. Выкинув окурок в мусорку, он открыл дверь бара и подождал, пока Люми пройдет, затем зашел за ней и, не прощавшись, сел за соседний стол к коллегам. Как оказалось, её коллеги тоже уже сидели тут и ждали. После такой встречи хочется изрядно выпить: молодость не вернуть, все это казалось таким глупым и наивным... Спустя несколько часов блондинка уже не совсем понимала, где находится, от количества алкоголя в её крови — вот она выходит из бара закурить с коллегой, как вдруг, щурясь, понимает, что это вовсе не коллега, а вновь Аято, и пьяным, задорным голосом добавляет: — И вновь мы тут.. Ты как призрак, что ли? Внезапно появляешься.. — проговорила блондинка, у которой спадали лямки платья с плеч; её глаза изучали старого знакомого. Мужчина был ничем не лучше: он улыбался и курил свои сигареты, наслаждаясь этим вечером, — как минимум, это выглядело именно так. — Просто соскучился. Как прошел твой вечер? Коллеги уже разошлись, так что я свободен... Подойдя чуть ближе, перед этим выбросив хабарик, он положил свою теплую ладонь на мокрое от дождя и все такое же хрупкое плечо девушки и чуть притянул к себе, сокращая дистанцию. — Я сильно скучал по тебе все это время. Я бы хотел бы вернуться в прошлое и все изменить.. Но все это глупости, — сказав это, он притянул к себе Люмин, посмотрел несколько секунд и накрыл своими губами её, впиваясь в них, словно в последний раз, жадно покусывал и все больше терял самообладание. Блондинка отвечала тем же, придерживая его спину своими руками, проходясь по его костюму. Так продолжалось еще несколько секунд, пока девушка не отстранилась от него, тяжело прокашлявшись от ароматов табака и спирта, смешавшихся у неё во рту. Сильно раскрасневшись, та отвела взгляд и улыбнулась: пьяный мозг воспринимал это как маленькую надежду. Парень тут же предложил остаться с ним еще немного, приглашая её к себе в отель. Чувства ностальгии полностью погрузили её в прошлое, пускай раньше она испытывала лишь дружеские чувства, чем больше она думала о нем, когда он пропал, тем больше воспринимала как парня. Конечно, она согласилась, и, попрощавшись с остатками коллег, они, вызвав такси, уехали в номер молодого человека, по дороге болтая ни о чем. Оказалось, что Аяка, завладев наследством, достойно им руководила и вышла замуж, лишь изредка списываясь с братом. Это не поцелуй — это общее воспоминание о прошлом, о том, как цвела сакура, о том фестивале и кимоно голубого цвета... Ночной японский город пестрил красками и людьми, в такси играла спокойная музыка; Аято крепко держал руку девушки, широко улыбаясь и щурясь. От выпитого у обоих были алые щеки и улыбки до ушей, словно это самый счастливый день в их жизни. Приехав в номер, для девушки было весьма непривычно видеть такую богатую обстановку, пускай Люми так и осталась жить в доме, где раньше жили с братом, но номер с балконом производил впечатление, и, затаив дыхание, она села на кровать. Аято же повесил свой пиджак в прихожей и подошел к девушке. Придвинувшись чуть ближе, он погладил её по голове. Без каких-либо пошлых намеков или чего-то грязного, — казалось, что сейчас они сидят в школе, как раньше, и этот сдержанный парень все так же нежен с ней, как принцессой! Точно такие же мысли были у неё и в молодости, но сейчас им под тридцать — и уход, потерянное время не вернуть. Нужно наслаждаться тем, что есть. — Я не жалею, что до сих пор не заводил ни с кем отношения: ну кто может быть краше тебя? — Не говори глупости, мы не виделись столько лет... А теперь ты покрываешь меня комплиментами. Орехоглазая улыбалась; ей было слегка неловко, но так не хотелось, чтобы это заканчивалось. — Честно говоря, я тоже ни с кем не встречаюсь, мы оказались похожи? — Говоря эти слова, она испытала боль и тяжесть, но, тут же проглотив комок слез из-за потраченной впустую молодости, она слегка улыбнулась: может быть, есть шанс? — Забавно выходит, что из-за моей ошибке страдают все... Тома прекратил со мной общение, хотя я пытался его вернуть. Но я его понимаю, ведь я чертовски плохой друг. Если бы я мог сделать этот вечер вечным, я бы все отдал за это.. Ты стала такой взрослой, а, казалось бы, мы недавно сидели вместе и делали уроки.. Аято смотрел в пол: блики словно исчезли из его глаз, а зрачки сливались с цветом радужки; потерянный и пьяный взгляд, полный боли. Он тер ладонь о ладонь, словно охотно желал сказать что-то еще, но молчал, предательски молчал, и девушка, замечая это, отбрасывала плохие мысли, ведь что может случиться? Спустя несколько часов болтовни ни о чем, парень протянул ей халат, чтобы она переоделась, и в таком хорошем настроении они просто легли спать: Люмин осталась на кровати, а Аято, как настоящий джентльмен, согласился спать на диване. Её посещали приятные сны, где она вновь семнадцатилетняя девушка, гуляет у моря с голубоволосым парнем, который много шутит и болтает ни о чем. Аято же на самом деле не спал: он, сев на диван, уставился на Люмин глазами, полными грусти, а в руках держал мобильный телефон; сделав несколько фотографий спящей девушки, он убрал гаджет в халат и продолжал сидеть и смотреть, пока не провалился в царство морфея. Утро.. девушка с легкого похмелья открыла глаза и потянулась; пускай голова и побаливала из-за алкоголя, настрой у неё был хорошим. Привстав с кровати, она заметила, что в номере слишком тихо. Аято нет.. Перебегая глазами на прихожую в легкой панике, замечает, что пиджака тоже. Её дыхание остановилось: не может быть.. Резко вскочив с кровати, она начала бегать по комнате, искать его вещи и самого, но было пусто! Ноги подкашивались; казалось, что голос сорвется на крик: как такое может быть? Вновь подойдя к кровати, она заметила записку на тумбочке и, взяв её дрожащими руками, она начала читать.***
Сбежал ли я опять? Наверное... Я же говорил, что здесь по работе? Наверное, наше обычное прощание было бы более болезненным, я не хотел давать тебе шанса на что-то, чтобы не разочаровывать тебя, Люмин… Бумага стала мокрой от слез — горячих и жалких, которые, как ручей, катились по её щекам, но она продолжала читать, все тело тряслось в судорогах, а чтение становилось все более тяжелым: не хотелось в это верить, не хотелось даже думать об этом.***
<i>Наверное, я просто не создан для отношений; я уехал из этого города, ведь работа не ждет, я говорил правду вчера, но я не могу повторить этот вечер, это же обман. Я слишком много выпил и много взял на себя, я все такой же глупый школьник в голубом галстуке и лицом уставшего от жизни мужчины, я никогда не смогу сделать тебя счастливой, просто, если увидишь меня, никогда не подходи, я сделаю тебе больно еще раз, наступая на свои же грабли, прощай... Номер я уже оплатил, так что можешь спокойно возвращаться домой. У всего есть своя цена, а цели можно добиться разными способами, и мой способ — это сбежать.<i> Хотелось порвать письмо, крушить все вокруг: почему он такой? Почему он это понимает, но делает... Хотя девушка, наверное, и сама себе дала этот шанс; Аято вроде и не говорил, что хочет прямо сейчас сделать её своей. В конце такого письма была аккуратная подпись парня, как всегда изящная и лаконичная, — конечно, в его стиле. Она вновь не помнила, как добиралась домой; боль, которая парализовала её тело, окутала её еще тяжелее, чем раньше. Сохранив это письмо, она день за днем читала его.. Уволившись с работы, стала жить на маленькое пособие и перестала выходить из дома; от ухоженной блондинки не осталось ничего, она просто существовала в мире из боли и страданий, она уже не пыталась что-то изменить и помочь себе, она просто хотела поскорее исчезнуть из этого мира. Комната превратилась в мусорный бак, а красные от слез глаза перестали фокусироваться на чем-либо, её взгляд был пустым и безжизненным. Спустя несколько месяцев страданий, она вновь вышла на улицу с тем самым письмом в руках, в холодный день и туманный до ужаса день. Доехав на метро до моря, она отряхнула то самое голубое кимоно, которое ей подарил Аято, и вошла в море — ледяное и болезненное. Когда обувь промокла насквозь, она прижала письмо к своему сердцу и медленно шла дальше, пока вода не стала покрывать все тело несчастной. Она так и не вернулась назад, покидая оковы сознания и боли, которая скрутила её везде, не давая прохода. Теперь все точно будет хорошо — где-то там, далеко от сознания и реального мира, который оказался таким нечестным по отношению к бывшей школьнице.