Диспансер

Светлые мысли

Прошло уже полторы недели с тех пор как мы попали в этот диспансер. Уже стали привыкать к здешним режиму и правилам. Помня все предосторожности, мы даже научились не попадаться на каких-нибудь «незаконных» для этого места действиях, нашли пару слепых зон. Было приятно осознавать все наши преимущества. Однако пользоваться ими без опыта, это как думать, что научишься плавать, когда упадёшь в воду без помощи рядом. Также, ежедневно мы ходили в медцентр (назвали его просто мед). Нам ставили капельницы, делали профилактические прививки и уколы, всё конечно же должно нам помочь от болезни. Пичкали таблетками, брали кровь. Казалось, что с каждым разом всё больше и больше. Говорили поддерживать здоровый образ жизни, но я чувствовала, что становлюсь слабее. Это был самый очевидный факт: выносливость стала падать, а вид стал более болезненный. Я предположила, что это может быть от антибиотиков. Вскоре, нами было принято решение, всё что можно не пить и не есть из лекарств не употреблять. Это было сложнее чем кажется. На протяжении трёх дней мы клали таблетки под язык и делали вид, что проглотили. Эту фишку просекли, нам даже хорошенько за это досталось, и дозу препаратов в капельнице увеличили вдвое. Шутки кончились, теперь каждый раз досконально проверяли рот после приёма лекарств. Приходилось бежать в туалет и освобождать всё из желудка вместе с едой. Зато, мы точно убедились, что слабеем из-за препаратов. Стало на немного, но лучше. Для более удобной жизни надо было разузнать как можно больше об этой организации. Мы распределили для каждого за чем-нибудь наблюдать: Егор хорошо разбирался в химии и поэтому предложил поизучать то, чем нас пичкают. Не часто, но мы старались доставать для него некоторые таблетки для изучения или выкинутые упаковки от них. Андрей пытался наладить контакты с Марией Юрьевной. Пытался расспрашивать про местность, но в один раз, когда он решил спросить про местность за стенами, ему сделали первое предупреждение. Так же он старался разговаривать с уборщицами, но тех уже уведомили ничего не говорить. Лёша занимался камерами, и телефонами, что нам выдавали. В один из дней он выяснил, что в самих телефонах находился чип который отслеживал все действия в нём и в радиусе нескольких метров, но его ни в коем случае не надо было вытаскивать, иначе он сработает где-нибудь у отслеживающих. Нам же с Викой распределили одно задание на двоих, мы наблюдали за перемещением персонала: куда обычно ходит блондинка по утрам, по какому маршруту ходила Мария Юрьевна, перед тем как нас проверить, в какое время и как часто сменялся караул возле стен. Очевидно, что тут всё не так просто, и никому тут не нравилось. А помимо наших собственных желаний, были ещё причины почему мы хотим сбежать. 31 июля — день начала нашей подготовки к побегу. До обеда оставалось меньше часа, мы с Викой сидели на скамейке и наблюдали, как и полагалось, за окружающими. Сейчас мужчина и женщина, идущие из лаборатории, направляются к резиденции чтобы сдать отчеты, они это делают каждые два дня и в одно и то же время. Но решила зайти сама блондинка и стала расспрашивать: — Здравствуйте, девочки! Хотела у вас спросить, как вам наш диспансер? — она стала говорить так непринужденно, будто давний друг. — Вроде ничего, но всё равно как дома уже не будет! — начала Вика. — Я всё прекрасно понимаю, но вам придётся привыкнуть, по-другому никак! Кстати в нашем диспансере вы единственные девочки, и скоро сюда привезут ещё двух, может быть вы найдёте с ними общий язык? Ладно, у вас скоро обед, не буду вас отвлекать! И ушла. — Две новые девочки. — пробормотала я себе под нос. — Да, но мне показалось или она сказала это, будто девочки будут для нас? Очень странно. — Теперь я поняла, испытуемых девочек было мало, и логично, что следующей партией тоже были бы девочки, но вот их снова меньше. Получается следующие будут тоже девочки? — Мне кажется это не так работает. Нас же отбирали в больницах ещё нашего города. Если нас отбирают по каким-то критериям, то это чистая случайность, что поедут именно девочки. — Ну из них же могут выбирать по полу кого привезти. Хотя нас здесь не так много, наверное, такие люди — редкость. — Скорее всего! Ладно, пойдём. Может у мальчиков есть новости? Зайдя в столовую, мы присели за наш столик, ждать не стали и сразу принялись за еду. Но когда увидели бегущих ребят с горящими глазами, стало интересно, что произойдёт дальше. Не садясь, они начали рассказывать: — Рай, Вик, короче, буквально минут пятнадцать назад, иду я в номер и ко мне подбегает тот чел из троицы, сказал, что мальчик из 22-го* повесился. Сказал передать остальным, пока не начали дезинформировать. Я сразу побежал к нам, всё рассказал Егору с Андреем, а потом вот пришли к вам. — немного запыхавшись начал Лёша. — Ого, а когда его нашли? — Говорят, что наши ещё утром, но упрятали и ничего не сказали нам. А откуда эта троица узнала — большой вопрос. Но суть не в этом, меня предупредили, что есть версия, так как все начали про это говорить, кто-то должен заявиться из резиденции и сказать, что тот умер от болезни. Если такое произойдёт, то это точно враньё! Поэтому прислушайтесь к тому, что говорят. — Хорошо мы вас поняли! Похоже, что наши обсуждения заметил охранник, начал говорить что-то в свою рацию. И после обеда по пути в библиотеку нас нашла Мария Юрьевна. — Вам же уже известно о том, что произошло утром? Тогда ответьте на вопрос, кто пустил слух, что он повесился? — Знаете, — стал отвечать Егор, — тут не так много человек, информация разлетается быстро, но кто был первее мы не знаем! — И кто же вам тогда сказал? Те парни были неплохими людьми, сдавать их не хотелось, иначе им точно не выкрутиться. Ничего лучше не придумав, он повернулся к Лёше и стал спрашивать у него: — Лёш, от куда ты узнал? — теперь все проблемы свалили на него. — Скорее всего это началось с той компании ребят с четвёртого этажа. Я видел они довольно хорошо начали общаться с ними. — Мы всё равно узнаем правду, пусть этот проступок и незначителен, но это тоже будет проверкой вас. А если вы будете много врать, хорошим это не закончится! И как это считать? То, что он умер от болезни она не говорила, но то что он повесился не отвергала. Наверное слух уже настолько укрепился, что ложь была бы очень неправдоподобной. — Не мог бы что-нибудь придумать, взял и всё на меня свалил! Будем надеяться, что тем, кого ты вплёл в свой рассказ, достанется не так сильно. — Так а зачем надо было говорить, что это они? Мы с ними даже не общаемся, вдруг ребята даже не знали о том, что произошло? — возразил Егор. — Ну, старшие хорошие, мало ли им бы сильно досталось, и всё из-за нас. Или вдруг их помощь пригодится в будущем? Ещё с этого дня мы начали таскать еду из столовой и прятали её в тайнике. Удивительно, как такое незамысловатое местечко ещё не нашли, хотя комнаты проверяли регулярно, но, ведь, это и к лучшему. И обратная сторона медали нашего плана. Из нашей компании стали забирать ребят на какие-то небольшие операции, я была первой в этом списке. В меде меня осмотрели и уже сказали ждать главной части, сколько бы я не упиралась и не пыталась хотя бы узнать, что со мной будет, ответ был нейтральным. По венам начал растекаться наркоз, и я уснула. По истечению времени сна, мне казалось, что прошло всего несколько минут, но на деле я пропустила целый обед. Когда попыталась пошевелиться, сбоку под ребрами меня пронзила острая боль, будто меня пырнули ножом и ещё не вынули его. Трясущимися руками я подняла футболку, чтобы посмотреть на место где и болело. Каково было моё удивление, когда я не заметила ни шва, ни шрама, а просто синячок. «Так была операция или нет?» — подумала я про себя. От непонимания ситуации стало страшновато. Я стала звать хоть кого-нибудь, и на мои крики пришла одна медсестра. — Ну и чего ты раскричалась? Если болит это нормально, оно еще так будет болеть около трёх часов. Пока лежи и не двигайся! — А что со мной хоть сделали? — Скажем так, — перед ответом женщина хорошо так задумалась, — это для того, что бы тебе помочь. — Но, а почему у меня нет никакого шрама? — У нас высококлассное оборудование и квалифицированные врачи, надеюсь тебе это все объясняет. Продолжать что-либо говорить язык не поворачивался, похоже что из-за наркоза мысли сильно путались. Медсестра ушла, а я после ещё нескольких десятком минут самокопания, решила погрузиться в мир Морфея. Сон был мутным и совсем не запомнился, к тому же меня уже сопровождали на выход. По обыкновенному пути я пошла в наше убежище. По пути встретила Лёшу, он стал интересоваться моим самочувствием, ведь выглядела я крайне неважно: — Как ты? Что там с тобой сделали? — Если бы я знала, что там происходило, а чувствую я себя действительно не очень! — Хочешь пойдем присядем? — Да нет, не стоит, я сейчас к комнате шла, уже там отдохну. А ты, кстати, куда направляешься? — Я иду туда же откуда и ты, поэтому и спрашивал, что с тобой сделали. — Вроде должна была быть операция у меня, но после пробуждения там где болело, — я положила руку на то место где еще неприятно покалывало, — не было ни шрама, ни шва. Попробуй пожалуйста расспросить медсестру о том, что будет и для чего. Может тебе и расскажет. — Хорошо я попробую! — кинув на меня понимающий взгляд, пошёл в противоположном направлении. Доковыляв до комнаты, меня уже ждала Вика, она нервно перебирала край одеяла, потому как думала, что я не вернусь и через сутки. Поведав о том, что ничего не понятно из того, что произошло, мы решили сходить и позвонить родителям. Разговор выдался скромный и не долгий. Что с нами происходило говорить было нельзя, мол управляющие и так все рассказывают родителям. На сегодня дел уже не было, оставалось только принять бытие и дожить остаток этих суток.