Честь клана

      — Твой брат невыносимый засранец, — пожаловался Какаши, встретившись с мужем в коридоре дома. Они всё также не стремились проводить свободное время вместе — за неимением оного и из простого нежелания долго играть на публику.       Итачи, стрельнув острым взглядом, сделал вид, что увлечён документом в своих руках, себе под нос негромко отозвался, пройдя мимо:       — Действительно, весь в тебя, — Какаши мстительно огрел его по бедру ладонью. В тёмных глазах вспыхнуло возмущение. — Да что…       — Мой муж, что хочу, то и делаю, — обезоруживающе развёл руками альфа. Итачи сдулся, поджал губы. Развернулся и направился, куда шёл. Какаши только усмехнулся ему вслед, невольно провожая глазами.       Вечером выдалась буря. Сильно шумел дождь, и шум этот не давал сосредоточиться на работе. Очень быстро деревня погрузилась в густую грозовую темноту. Какаши, пришедший домой за четверть часа до начала ливня, ощущал себя в полумраке коридоров как в склепе. Муж, кажется, испытывал подобные чувства, поскольку обнаружился на его кровати. Он читал отчёт, и поза его, вынужденно расслабленная, сквозила усталостью.       — Комнаты перепутал? — предположил Какаши. Глупо было думать, что бывший Учиха панически боится грозы. А даже если и боялся, не пришёл бы в жизни, слишком гордый.       Итачи поднял на него совершенно чёрные глаза, ответил коротко:       — Надо поговорить, — и замолчал.       Какаши вопросительно выгнул бровь, так и остановившись посреди комнаты и не дойдя до кровати трёх шагов. От омеги не доносилось ни звука, только раз он перевернул страницу и сухо сглотнул. Снаружи шумел дождь и грохотала гроза.       — Парень, ты меня пугаешь, — вздохнул Какаши, опускаясь, наконец, на свой матрас рядом с чужой ногой, и подпёр кулаком щёку. Итачи скоро отложил бесполезные, в сущности, страницы, в которые просто смотрел, так и не вчитавшись — взгляд его даже не двигался по строчкам — и медленно, разделяя слова, произнёс:       — Хокаге предлагает мне занять место Данзо. Возглавить АНБУ.       — Я не уверен, что тебе можно говорить мне это, — тут же отозвался Какаши, и взгляд его сделался пронзительно-острым.       Итачи поник плечами, будто из его груди вынули стержень, и устало взглянул на него.       — Ты мой муж, — ответил он сухо. — Кому ещё мне такое рассказывать? Отец — заинтересованное лицо, как и Шисуи, и дядя.       — А Саске ты не станешь в это втягивать, — кивнул Какаши. — Я понял. Но вряд ли мы можем обсуждать такую информацию.       — Брось, — омега откинулся на подушках. — На этом доме защитных печатей наверняка больше, чем я смог найти и чем ты знаешь. Кто меня тут услышит, кроме тебя, — задумчивый взгляд его устремился куда-то сквозь Какаши. Итачи потеснился, давая мужу место лечь рядом с собой. Подложив руку под голову, Какаши внимательно всмотрелся в ничуть не изменившийся за последние двадцать лет потолок — в углу у стыка стен только наросла белёсая паутина. — Что думаешь?       — Соглашайся, хотя вряд ли у тебя есть право на отказ, — пожал плечами Какаши. — Сэнсэй в таких вещах не ошибается. Если он решил, он уже не отступит.       — Поразительное доверие. Не замечал раньше за тобой такого, — Итачи подтолкнул его локтём, перекатываясь набок. Какаши усмехнулся.       — Ты меня вообще плохо знаешь. Если переживаешь, что не справишься, зря. Вряд ли найдётся кто-то лучше тебя на эту должность. Правда, придётся прибрать за Данзо.       Итачи вздохнул. Кажется, он тоже понимал, что это меньшая из проблем. Через некоторое время он спросил:       — И какую же роль я буду играть в этой игре? Отец пытается защитить Коноху от происков старейшин клана. Хокаге — клан от происков старейшин Конохи. Шисуи делает вид, что мы защищаем границы, а не шпионим. Мы с тобой — что живём душа в душу и представляем образцовый брачный альянс в целях мира и дружбы между деревней и Учихами. Картинка изменится, если я стану главой АНБУ.       Какаши, поглаживая его по руке, рассеянно заметил:       — Может, это и не плохо. Перемены не всегда к худшему. Работы у тебя станет больше, это точно, а там посмотрим, как дело обернётся. Имей в виду, я буду на твоей стороне, хоть мужья из нас и хреновые. Пока у нас мир. Старейшины не пытаются открыто грызть друг друга, и славно. Твой отец и Хокаге сделают всё, чтобы не развязать войну. И ты им поможешь.       Итачи замолчал очень надолго. Он лежал, прикрыв глаза, и если бы его дыхание стало чуть ровнее, Какаши мог бы посчитать, что он уснул. Вспыхнула и окончательно потухла, выплюнув последнее густое облачко дыма, палочка благовоний. Гроза всё висела над деревней и лесом.       Итачи пошевелился. Высвободил свою ладонь из чужих пальцев, уложил поверх плеча Какаши. Приоткрыл ясные тёмные глаза, глянул из-под угольных ресниц.       — Не такой уж плохой из тебя муж, раз тебе есть дело до моего душевного состояния, — Какаши в ответ коротко улыбнулся. — Скажи лучше, раз мы заговорили о мужьях, — продолжил омега, подкладывая другую ладонь под щёку. — Почему ты никогда не настаивал на сексе? — Какаши, прикрыв глаза, гулко рассмеялся. Ему хотелось спросить, как Итачи это себе представляет, но он так и не произнёс ни слова. Юноша на его смех отреагировал неоднозначно. Спросил: — Не хочешь?       — Может, ты меня просто не привлекаешь, как мужчина? — Какаши всё душил хохот. Муж смотрел на него серьёзно и, кажется, оскорбился, и от этого делалось ещё смешнее. — Сам ты, можно подумать, хочешь. Хотя о чём это я, тебе двадцать два, ты хочешь всё, что движется. Ма-а, прости-прости…       — Ты невыносим, — вздохнул Итачи, но уголки его губ слегка дрогнули. Какаши, потянувшись, легко коснулся этих губ поцелуем. — Что будешь говорить, когда от нас начнут требовать наследников? — зашептал ему Итачи, обвивая ледяными руками шею. — Пятая съест тебя, и мною закусит, наш брак ведь не просто договорный…       — Подавится, — тут же отозвался Какаши. Прикинув что-то в уме (или представив брюхатого главу АНБУ и как такое чудо осчастливило бы всю деревню), он потянул вниз тонкую ткань маски, плечом невольно придавливая омегу к матрасу. Итачи и омегой-то не представлялся в полной мере, что уж говорить о наследниках… Но об этом он подумает потом. Что тётка вместе с Учихами там понаписала в этом чёртовом договоре?       Итак, они, Какаши и Итачи, оставались на постели в совершенно пустом доме, когда-то принадлежавшем многочисленному клану Хатаке, а сейчас — только им двоим, единственным оставшимся Хатаке на весь мир шиноби. И пусть Итачи не был совсем уж Хатаке, он рисковал стать им, ведь иной раз быть Хатаке значительно более удобно, чем быть Учихой.       Кровь прилила к обыкновенно бледному лицу: заалели губы и щёки, проступила чёткая складка над тёмными бровями. Итачи, устроил голову на подушках, наблюдая за каменно спокойным альфой. Рот его гнулся в тонкой улыбке.       Ставший навязчивым, аромат благовоний в комнате несколько раздражал. Хотелось прижаться к чужому загривку у тёмных волос и вдохнуть запах, но Какаши и без этого знал, что даже с его чутким носом не учует там ничего, кроме запаха чистой кожи — АНБУ не могли позволить себе запахи.       — Послушай, — узкая ладонь опустилась на шею. Какаши, до этого так и не сдвинувшийся с места, наклонился к юноше. Теперь уже Итачи увлечённо разглядывал потолок. — Не уверен, что нам нужно это делать…       — Не будь ты уверен, не заговорил бы об этом, — усмехнулся Какаши ему на ухо.       Пробормотав что-то про наказуемую инициативу, Итачи столкнул к стене подушку. Расположился, подогнув под себя босую ногу. Волосы его разметались по простыни тёмными тяжёлыми змеями. Какаши медленно отвёл пальцами перечеркнувшую лицо тонкую прядь, заправил её юноше за ухо. Холодный нос упёрся в запястье. Не останавливаемые никем, сильные сухие руки обвили его плечи. Какаши скользнул ладонью под плотную ткань чужой водолазки и потянул её прочь. Спустился губами к обтянутым тонкой синеватой кожей каменным мышцам на плоском животе мужа.       Итачи наблюдал за ним сквозь чёрные ресницы.       Какаши встал, чтобы стянуть водолазку, и она тряпкой повисла на спинке кровати. Ладони омеги легли на обтянутые домашними брюками бёдра, потянули ткань вниз. Какаши, в свою очередь выбираясь из штанов, заметил:       — Если бы ты знал, что к этому всё придёт, ты бы не предложил свою кандидатуру.       — Всё равно предложил бы, — пожал плечами Итачи, невольно оправляя ворот футболки, передавивший шею. — И потом, ты не такой старый и страшный, как думаешь.       Отвечать на это сразу Какаши не стал, проигнорировав насмешливый блеск чужих глаз, но всё же не удержался от остроты, когда муж, почувствовав чужие руки на своих ягодицах, вдруг замер и напряжённо предупредил:       — У меня… Может не получится. Таблетки.       Какаши напомнил тут же:       — Из нас двоих старый и страшный я. Это у меня может не получиться, — Итачи, закатив глаза, толкнул его в бок. Альфа неприметно улыбнулся белёсыми губами. — Не нервничай, и всё получится.       — Эта фраза никогда не помогает, — пробормотал в ответ Итачи, прикрывая глаза, и снова обвил его руками за шею. Вжался в чужое тело, подался бёдрами вверх.       Какаши подхватил его под колено, навис сверху, упираясь свободной рукой в матрас.       Итачи тяжело дышал, с силой сжимая пальцами чужие плечи. Голова была запрокинута далеко назад, шею чертовски ломило, как и поясницу, и, наверное, все тело в целом.       — Потерпи немного, — альфа наклонился над ним, легко коснулся губами горячей щеки, широким мазком языка зализал укус ниже на бледной шее.       Итачи поднял голову через какое-то время, сморгнул непрошенные слёзы и смотрел затуманенными чёрными глазами, как альфа обхватывает оба их члена пальцами. На секунды во взгляде вспыхнуло что-то, но тут же рассеялось — Какаши неуловимым движением оказался прямо над ним и прижал к постели, коротко целуя подбородок и покрытую капельками пота грудь.