Чувства – это не слабость

      Девушка сидела на краю кровати, обхватив голову руками и пытаясь привести совсем уж запутавшиеся мысли в порядок, но ничего не выходило, ничего не могло послужить тем спасательным кругом, в котором она так сильно нуждалась. Люмин понятия не имела, почему не смогла найти нужных слов, почему не нашла в себе силы признаться в чувствах, разрывающих ее изнутри. Боялась, что они не взаимны? Или пыталась смириться с тем, что ничего у них не выйдет в любом случае? Ни тот, ни другой вариант ее совершенно не устраивал. Но менять что-то было уже слишком поздно. Скорее всего, эта случайная встреча была единичной, а значит, свой шанс Люмин благополучно упустила.       ― А вот и зря ты не пошла со мной! Но не переживай, Тома и о тебе побеспокоился – передал несколько своих коронных блюд. И ты не представляешь чего мне стоило… ― лепетала Паймон, буквально влетев в комнату путешественницы, и остановилась только когда заметила саму девушку, выглядящую, мягко говоря, расстроенной.― Люмин?...       ― Ты быстро вернулась, ― стараясь незаметно вытереть слезы, выступившие на глазах, протянула девушка, но поднять взгляд на собеседницу не решалась. ― Или я просто слишком долго дремала после прогулки, ― врать Люмин никогда не умела, но позволить себе рассказать о своих чувствах компаньонке просто не могла. Не потому что не доверяла, скорее, боялась реакции, опасалась непонимания со стороны той, с кем ей придется путешествовать еще очень долгое время.       ― Дремала, говоришь… ― но Паймон не так просто было обмануть. Она быстро поставила упаковку с едой, заботливо упакованной Томой некоторое время назад, на небольшой круглый столик у окна, а после вернулась к путешественнице, желая разобраться в случившемся. ― Люмин, ты же знаешь, что всегда можешь поделиться со мной всем, чем только пожелаешь, ― протянула она, застыв совсем недалеко от собеседницы, боясь случайно спугнуть, надавить на нее и заставить закрыться.       ― Не могу! ― не сдержавшись, выпалила девушка, с силой сжав ладони, оставляя на тонкой коже следы от ногтей. Ей так сильно не хотелось отталкивать подругу от себя, но другого выхода в данный момент, как ей казалось, просто не было. ― Этим не могу… Ни с кем…       Какой бы глупой Паймон не пытались выставить многие их знакомые, какой бы неугомонной она не казалась другим, она понимала намного больше, чем другие могли подумать. И ей не составило труда понять, что на самом деле происходит с Люмин, даже если сама девушка не до конца могла принять свои чувства. Как бы сама Паймон не относилась к Одиннадцатому Предвестнику, она бы ни за что не стала препятствовать счастью человека, ставшего ей на самом деле дорогим.       ― Ты встретила Тарталью, не так ли? ― протянула она, едва не рассмеявшись он того, какой ошарашенной казалась Люмин, услышавшая вопрос. ― Думаешь ваши посиделки в чайном доме остались без внимания? Или ты забыла, что туда можно попасть только после одобрения кем-то из клана Камисато? ― после этого короткого допроса девушка вновь отвела взгляд, что лишь подтвердило догадки Паймон – она действительно просто забыла. ― И что же он тебе такого сказал, что ты места себе не находишь? ― смешно прищурившись, поинтересовалась Паймон, желая хоть как-то помочь подруге, дать ей шанс излить душу, чтобы хоть немного успокоиться.       ― Ты же его знаешь, как всегда посоветовал мне больше тренироваться, ― невесело улыбнулась Люмин, почувствовав болезненный укол в сердце, как только в голове эхом пронесся заразительный смех парня. ― И больше ничего… И я ничего не смогла сказать… Мои чувства – это слабость, Паймон. Потому что, если нам вдруг вновь придется сразиться, я не смогу пойти против него, не смогу драться в полную силу. Я попала в этот капкан и не знаю, как выбраться из него, не потерпев крушения.       Паймон тихо вздохнула, неуклюже обняв девушку, насколько ей вообще это могло удастся, учитывая их разницу в росте, желая хоть как-то выразить свою поддержку. А Люмин, сильно зажмурившись и закусив губу, лишь бы не расплакаться, с благодарностью приняла эту незримую моральную помощь, которая, увы, не могла до конца залечить ее душевные раны.       ― Чувства – это не слабость, Люмин. Тебе лишь нужно понять, чего действительно жаждет твое сердце.

***

      Парень в сердцах схватил очередную стрелу, но вместо того, чтобы натянуть тетиву и выстрелить в цель, просто бросил в мишень, попав в самое яблочко. Сегодня, казалось, со стрельбой у него не складывалось еще больше, чем в остальное время – промах за промахом, неудача за неудачей. Это начало раздражать Одиннадцатого Предвестника, потому он отбросил эту затею, спешно покинув пределы заброшенной тренировочной площадки, найденной во время его короткой прогулки лесами Инадзумы. Сейчас Тарталье хотелось лишь одного – найти кого-то, кого можно будет хорошенько избить, дабы только согнать злость, успокоить ярость, разбушевавшуюся в его душе. Он ненавидел самого себя за слабость, презирал за необоснованный страх, терзающий его сердце. Но ничего не мог с этим сделать, как сильно бы ни старался.       Человек, переживший все испытания темной Бездны, способный в одиночестве сразиться с десятком, а то и больше, стражей руин, не может рассказать о чувствах, что так прочно засели в его душе. Смех, да и только. Казалось бы, что сложного в том, чтобы вымолвить три заветных слова, которые проносятся в голове каждый раз, когда он думает о Люмин. Но стоило ему раскрыть уста, чтобы хотя бы шепотом сказать ей об этом, вся его уверенность в себе в миг исчезала, возвращая его в то время, когда он даже не мог просто постоять за себя, когда абсолютно ничего из себя не представлял, был простым мальчишкой, которого мог обидеть любой. И в итоге Тарталья лишь в очередной раз просил девушку лучше тренироваться, не в силах даже добавить, что он искренне волнуется за нее, искренне желает, чтобы никто и ничто не могло причинить ей даже маломальского вреда, ведь сам он не в силах будет ей помочь.       Парень в сердцах пнул близлежащий камень, наблюдая за траекторией его кратковременного полета, а после тихо вздохнул, пытаясь привести в порядок мысли, чтобы хотя бы не показывать остальным свое настоящее лицо, скрытое за маской весельчака, с которым даже не все хотят считаться. Тарталья прекрасно знал, что не все члены их организации согласны с его положением в ней, но ему было плевать. Интересней было бы посмотреть на их лица, если бы они узнали, чего на самом деле желает парень, поклявшийся в верности Царице. И лишь эта клятва не давала ему сойти с выбранного ранее пути, лишь она сдерживала его от желания просто сейчас бросить все и, нажив себе не одну сотню врагов, отправиться за девушкой, так бессовестно укравшей его сердце.       Где-то вдали слышалось тихое журчание ручья, которое тут же привлекло внимание парня, привыкшего находить успокоение в рыбалке. И пусть сейчас с ним не было удочки, Тарталья решил, что лишь там сможет хоть немного расслабиться. Потому он и отправился туда, полностью игнорируя тот факт, что ему следовало бы сейчас заниматься совершенно другими делами. Но Одиннадцатый Предвестник никогда не скрывал своего не совсем уж доброжелательного отношения к своему коллеге, за которым он, собственно, и был отправлен в Инадзуму. Никуда он не денется за те несколько часов, которые Тарталья посвятит себе и своим собственным терзаниям.       К счастью, путь его был совсем недолгим, потому достаточно скоро парень сидел на одном из каменных выступов, наблюдая за тем, как блестит вода под проникающими между листьями лучами солнца. Этот вид действительно успокаивал, пусть и никак не мог помочь решить ситуацию, в которую совершенно неожиданно и абсолютно безвозвратно попал Тарталья. Парень понимал, что его любовь к Люмин так просто не угаснет, поскольку при каждом взгляде на ее улыбку его сердце готово было вырваться из груди, а в голове появлялось навязчивое желание прильнуть к ее губам, не отпускать от себя ни на секунду. Но он не мог представить себе того, как произносит признание в любви вслух. Предвестнику было проще делать, а не говорить. Именно поэтому его так редко отправляли на важные встречи, именно поэтому он чаще всего выступал бойцом, а не связующим звеном между какими-либо организациями. Красноречие – это не его сильная сторона. И потому Тарталье оставалось лишь надеяться, что рано или поздно случиться то, что сможет показать златовласой путешественнице его истинные чувства. А если нет – они навсегда останутся его самой сокровенной тайной, его сладким болезненным секретом.       Совсем недалеко послышался веселый детский смех, мгновенно вернувший Тарталью в тот день, когда ему пришлось воспользоваться помощью путешественницы, которая просто не умела отказывать. Кто бы мог подумать, что та безумная выходка его младшего брата поможет самому Предвестнику сблизиться с девушкой, которая, казалось, должна была ненавидеть его всем своим сердцем. Парень тихо рассмеялся, подумав о том, что неплохо было бы научиться у своего же брата прямолинейности, ведь этим малыш Тевкр точно обделен не был.       Умиротворяющую тишину прервал внезапный крик, принадлежащий явно одному из играющих в лесу детей, и заставивший Тарталью буквально сорваться с места, бросившись незнакомому ребенку на помощь. Какими бы все не рисовали Фатуи, не все они на деле являлись сущим злом. И Тарталья был одним из тех, у кого действительно было доброе сердце, которое сейчас разрывалось на части от невысказанных чувств.       — Ивао! — кричала незнакомая девушка, вынуждая Предвестника бежать быстрее.