***
Теодор Нотт-младший был арестован 14 февраля 2015 года в 23:42. Когда он с женой трансгрессировал в гостиную западного крыла, их встретила целая толпа авроров. Драко стоял в стороне, наблюдая за тем, как лицо Тео искажается в замешательстве. Оно быстро перетекло в страх, когда его взгляд пробежался по каждой направленной в его сторону палочке. Оглядев комнату, Пэнси предусмотрительно сделала шаг назад и отпустила руку мужа. Тео сдался добровольно, тут же бросив палочку на пол и протянув запястья, чтобы Джон смог надеть подавляющие магию наручники. Гестия Джонс быстро отвела Пэнси в сторону, приобнимая за плечи, а сама Пэнси затряслась от рыданий. Драко казалось, что он наблюдает за разворачивающимся перед ним столкновением в квиддиччном матче. Когда Пэнси упала в объятия Гестии, стало очевидно, что, не взирая на ранее блуждавший по телу Драко взгляд, её любовь к Тео подобна бездонному колодцу. В настоящий момент Драко и Гермиона молча шли за Тео и Джоном, который вёл задержанного в камеру предварительного заключения. Хотя Гарри и не был больше привлечён к делу, он наблюдал за тем, как Доулиш усаживает Тео за стол для допроса. Озадаченная гримаса исказила черты лица Нотта, наручники которого магически прикрепились к гладкому дереву. Либо Тео был настолько самовлюблённым, что верил, будто ему удастся избежать наказания, либо он совершенно не понимал причины ареста. Когда он повернул голову к зеркальному стеклу, то в лучах неумолимого света выглядел бледным, словно какой-то призрак. — Пэнси отправилась ночевать к сёстрам Гринграсс, — сообщила Гестия, подойдя и протягивая Драко чашку чая. Он взял её, кивнув в знак благодарности. — Она была в полном смятении, — заметила Гермиона, не сводя глаз с Тео, который, казалось, скрючился в ожидании начала допроса. — Она была шокирована, поражена тем, что Тео вообще оказался способен на что-то столь гнусное. — Пэнси была на двух встречах, на которых присутствовал я, она не забыла о его убеждениях, — холодно возразил Драко. — Как бы мне ни хотелось, но фанатизм не является преступлением, Малфой. Он пожал плечами и перевёл взгляд на Джона, вошедшего в стерильное помещение и занявшего место напротив Тео. — Мистер Нотт, — раздался из динамика голос Джона, пронизанный помехами, — вы знаете, почему вас доставили сюда этим вечером? Тео наклонился вперёд, со всей серьёзностью глядя на старшего аврора: — Я не совершал никаких преступлений. — Мы нашли улики, которые опровергают это утверждение. — Джон потянулся в карман и поставил на стол пузырёк с прозрачной жидкостью. Когда Тео уставился на флакончик, его глаза ещё сильнее расширились, и он прошептал: — Сыворотка правды. Джон кивнул, раскупоривая склянку и пододвигая её к нему. — До дна, сынок. Тео с трудом удалось взять зелье в закованные руки, но он резко откинул голову назад, выпивая его одним глотком. В том, как после пузырёк выскользнул из пальцев Нотта, не было ничего изящного. Он откинулся назад, следя за тем, как Доулиш призывает перо и пергамент, чтобы записать допрос. — Дата: воскресенье, 15 февраля 2015 года. Время: 00:45. Подозреваемый: Теодор Нотт-младший. Джон наклонил голову, полез в карман, чтобы достать часы, и положил их на стол. Он открыл крышку, внимательно наблюдая за движением секундной стрелки, после чего продолжил говорить отрывистым тоном: — Подозреваемый принял одну дозу сыворотки правды, и мы приступаем к допросу. Джон подался вперёд, кладя руки на стол. — Пожалуйста, назовите своё имя. — Теодор Нотт-младший. — На каком факультете вы учились в Хогвартсе? — Слизерин. — Вы хотели попасть на Слизерин? — Нет. У Драко защемило в груди — он знал это. Тео признался ему летом перед первым курсом. Он хотел оказаться на Когтевране, но понимал, что его ждёт наказание от отца, если он не последует традиции семьи и не будет распределён на Слизерин. В ту первую ночь, в безопасности спальни Хогварста, Тео сознался, что умолял Шляпу не зачислять его на Когтевран. Джону Доулишу не был известен этот факт, равно как Гестии и Гермионе, судя по изумлённому аханью. Джон невозмутимо продолжил: — На какой факультет вы хотели попасть? — Когтевран. — Вы женаты? — Да. — На ком? — На Пэнси Паркинсон-Нотт. — Вы любите её? — Больше всего на свете. — У вас есть дети? — Сердце Драко ёкнуло при этом вопросе. С тех пор как он узнал о браке Тео и Пэнси, встретившись с ними на Косой аллее месяцы назад, его снедал неослабевающий интерес. Он не понимал, почему они не обзавелись наследником, особенно учитывая традиционные взгляды обоих. — Не можем зачать, — Тео выплюнул эти слова, словно его они обжигали. Безмерная печаль заставила его нахмуриться. Джон не обратил внимания на это признание и не остановился, когда на высоких скулах Тео появился румянец. Вместо этого он перешёл к следующему вопросу: — Верите ли вы в существование чистоты крови? — Да, — без колебаний ответил Тео. — Рождённые вне волшебных семей непредсказуемы, они ненормальны. Нет никаких оснований полагать, что их магия будет сопоставима с магией человека с чистой родословной. Даже магглы, занимающиеся разведением собак, понимают важность чистоты породы. Драко сощурил глаза, вслушиваясь в то, что на самом деле Тео рассказывал Джону под действием сыворотки правды. Он не говорил, что магглорождённые должны умереть, лишь то, что они не столь сильны в магическом плане. Признание не давало Малфою покоя — дёргало его, будто за нить в дырке на джемпере. — Считаете ли вы, что магглорождённые заслуживают смерти? — Смерти? Нет. Быть под наблюдением, отслеживаться — да. Мы не понимаем, почему они обладают магией, и поэтому за ними нужно следить. Что как раз вписывается в кампанию Блейза... — Вы причастны к убийствам Мораг Макдугал, Майлза Блетчли, Эрни Макмиллана, Молли и Грега Гойлов, Джиневры Уизли-Поттер? — Нет. — Располагете ли вы какой-либо информацией касательно их убийств? — Нет. — Вам известно, кто мог желать им зла? — Нет, не известно. Холодок разочарования пробежал по затылку Драко, распространяясь по всем конечностям, как душ, спасающий от жары. Всё это полная бессмыслица... — Что за хрень, — прорычала Гестия. — Может, он окклюмент... — Нет, ему не удавалось разделять мысли, — неверие сквозило в каждом произнесённом Драко слове, пока он наблюдал за тем, как Тео на полном серьёзе отстаивает свою невиновность перед Джоном. — Вы готовы подвергнуться легилименции, чтобы подтвердить свои заявления? — сухо спросил Джон. Тео ударил запястьями по столу — первая вспышка гнева с его стороны. — Я под сывороткой, чёртов ты идиот. Джон невозмутимо пожал плечами. — Любой окклюмент способен противостоять сыворотке. — Я не окклюмент. — Тогда вам нечего скрывать. — Кингсли удовлетворил нашу просьбу отказать Нотту в возможности выйти под залог, — заявил Гарри, заходя в смотровую комнату и позволяя двери плотно закрыться за собой. — Как только Доулиш закончит, до суда Тео будет находиться в следственном изоляторе Азкабана. Драко изучал отражение Гарри в одностороннем зеркальном стекле. Несмотря на то что преступник находился всего в нескольких метрах от них, Поттер выглядел так, словно потерпел сокрушительное фиаско. В глубине мыслей Драко роились вопросы о справедливом возмездии, а в душном воздухе маленькой комнаты витало ощущение странного обмана.***
Пятница, 20 февраля 2015 года — Гермиона Гермиона откинулась на спинку кресла, прижимая кончики пальцев к виску, так как начинающаяся головная боль металась в её голове, как взрывопотам в посудной лавке, но при этом слезящимися глазами следила за тем, как барристер Бёртон укладывает копии записей, фотографий и протоколов в тщательно подготовленную коробку. Джон нанял его в качестве барристера обвинения для суда над Тео, который должен был состояться в Визенгамоте в следующий понедельник. — Кажется, всё, — констатировал пожилой джентльмен, накрывая ящик картонной крышкой. Он выдержал паузу, словно намеревался задать взвешенный вопрос, но решил этого не делать. Он продолжил собирать вещи, а его длинные мантии сбились вокруг коробки. Его спокойное, стоическое поведение навевало Гермионе воспоминания об одном определённом директоре Хогвартса — она надеялась, что и он сумеет добиться справедливости. — Вы знаете, кого Пэнси наняла в качестве адвоката для защиты мужа? — спросила Гермиона, не в силах сдержать любопытство, которое не давало ей покоя с того самого момента, как появилась статья Риты Скитер. Ехидная журналистка побеседовала об аресте, потрясшем всю магическую Британию, и с Блейзом, и с Перси. Если Блейз предстал в образе спасителя волшебного мира, порицая Тео за его преступления и взгляды на чистоту крови и выставляя Пэнси жертвой, то менее сенсационное заявление Перси поблёкло через несколько дней. Подобно пауку, плетущему свою паутину, Блейз красноречиво изложил тезисы своей программы — даже Гермиона признала своё удивление. Он рассказал о своей предвыборной платформе, в которой отстаивал необходимость борьбы с коррупцией в Министерстве, реорганизации Визенгамота и установления ограничительного контроля за немагическими существами. Тем временем Перси поддержал идеи Кингсли: справедливость и равенство для каждой ведьмы, волшебника и магического существа. Он говорил о надеждах на дальнейший экономический рост и интеграцию с маггловским миром. Гермиона знала, что у Перси прекрасные намерения, но было ясно, что Блейз собирается извлечь выгоду из терзающего страха, порождённого злодеяниями Тео. В статье Риты Забини фигурировал как спаситель волшебного мира, а Уизли расценивался как нечто второсортное и неоригинальное. Драко присел на стол Гермионы, непринуждённо скрестив лодыжки, и наблюдал за тем, как Бёртон засовывает коробку под мышку. Барристер посмотрел на них обоих, после чего вздохнул: — Адвокат Нотта — Уоллес Коффман. Гермиона нахмурилась и заметила, как Драко ощетинился при упоминании этого имени. Коффман был известным соратником сторонников Волан-де-Морта, и именно он спас репутацию многих фанатичных последователей Тёмного Лорда во время Первой магической войны, таких как патриархи семейств Нотт и Малфой. Бёртон оценил реакцию напарников и ласково улыбнулся, отчего в уголках его глаз появились морщинки. — Не стоит беспокоиться. Улики против юного Нотта неоспоримы, не говоря уже о том, что его жена планирует дать против него показания. — Паркс собирается давать показания? — Гермиона подняла на Драко глаза — в каждом произнесённом им слове сквозило неверие. — О да. После того, как первоначальный шок от всего случившегося прошёл, она встретилась с целителем разума. В его официальном отчёте говорится, что она страдает от этой маггловской болезни... Вот же чёрт... Как её... Стохам... нет... — Стокгольмский синдром? — предположила Гермиона, отводя руку от виска. — Точно! Она написала официальное заявление для представления его в Визенгамот, но планирует лично зачитать его перед всей коллегией, — Бёртон притих, как будто боялся, что его подслушают. — По всей видимости, мистер Нотт... больше похож на своего отца, чем все думали, — он помрачнел, раздосадованный сделанным выводом, а у Гермионы свело живот. Жестокий. Ни для кого не секрет, что Нотт-старший стал причиной безвременной кончины своей жены. Возможно, крепкая любовь Тео к своей супруге была в большей степени преувеличенной, чем считалось ранее. — Что ж, это всё, что мне известно. — Бёртон выпрямился, будто стряхивая с себя неприятную тяжесть разглашённой им информации. — Если мне понадобится что-то ещё, я пришлю сову, а если нет, тогда до встречи в понедельник. Как только Бёртон открыл дверь кабинета, из офиса ОМП раздались радостные возгласы. Гермиона, вздрогнувшая от торжественных звуков, посмотрела на Драко — любопытство накатывало на неё вместе с волнами головной боли. — Как думаешь, в честь чего это всё? — спросил Малфой, вставая со стола. Он не прекращал хмуриться и поджимать губы. Гермиона знала, что после ареста Тео Драко ещё больше нервничает. Его тягостные вздохи, когда он ворочался в постели, думая, что она спит, заставляли её быть начеку, как и тот факт, что он практически не спал в те ночи, которые проводил в поместье. Гермионе хотелось протянуть руку и разгладить складки, залёгшие между его бровями. Было бесконечно больно осознавать, что Драко страдает, а она ничего не может сделать, чтобы облегчить его состояние. — Настоящий праздник, — пробормотал Бёртон себе под нос, тихонько закрывая за собой дверь. — Праздник? — уточнила Гермиона, вставая из-за стола. С чего бы это вдруг? Она услышала, что Драко пошёл за ней, и как только резко открыла дверь, её встретила неловкая неприятная картина. Рон обнимал и целовал Кэти, а её левая рука была вытянута вперёд напоказ. На безымянном пальце красовался сверкающий рубин, обрамлённый бриллиантовым ореолом. Удивлённый возглас Гермионы был заглушен радостными воплями коллег-авроров. Гарри неловко стоял в стороне, держа в руках кусок торта. Он виновато улыбнулся ей, а затем вновь обратил своё внимание на парочку. Поцелуй закончился, и Кэти, смеясь, отстранилась. Рон поймал взгляд Гермионы и самодовольно улыбнулся, словно только что выиграл партию в шахматы. Нелестный изгиб его губ будто кричал: «Ты проиграла». Грейджер почувствовала, как к щекам приливает жар, в то время как рука Драко легла ей на поясницу. Она демонстративно потопала в сторону Гарри — волоски на руках встали дыбом. — Неужели сейчас действительно подходящее время и место? — сердито прошептала она. — Расслабься, Гермиона. В конце концов, это день моей свадьбы! — сострила Кэти, беря тарелку с тортом. — День свадьбы? — повторила Грейнджер. Казалось, будто нейроны в её мозгу замкнуло. Помолвку она ещё могла понять, но свадьбу? Нет. — Да, Гермиона, мы с Роном по-же-ни-лись, — Кэти выделила каждый слог, будто разговаривала с несмышлёной дурочкой. — И что же вы сделали? Просто сходили в бюро регистрации? — язвительно спросил Драко. — Именно так мы и поступили, — огрызнулся Рон, лицо которого раскраснелось от самоправедного гнева. — Я понял, что лучше не ждать, пока кто-то полюбит меня в ответ. Я люблю Кэти, а она любит меня. Хочу провести остаток наших дней вместе. Брови Гермионы взлетели вверх. Разве не Рональд трахал Ромильду лишь в августе прошлого года? Однако она вытеснила из головы мысли о сексуальных похождениях Уизли, когда он открыл рот, чтобы заговорить: — Кроме того, как только Нотт получит поцелуй дементора, я наконец-то смогу отдохнуть и вернуться в магазин приколов. — Подходя к ней и Драко, он сощурил глаза. Бьющая через край энергия, наполнявшая когда-то офис, угасла, когда Рон, возвышающийся над Гермионой, оттеснил её. — Не хочу становиться свидетелем некомпетентности в самом её очаге, особенно когда этот очаг слишком занят перепихонами со своим коллегой. Рон ухмыльнулся, глядя на неё с таким видом, словно после долгих лет невнятного лепета последнее слово наконец-то осталось за ним. Гермиона почувствовала, как от шока приоткрылся рот, и уставилась в холодные голубые глаза Уизли. Драко переместился, отодвигая её за спину, и стремительным ударом врезал Рону по носу. В тишине комнаты раздался гулкий хруст, и Рон вскинул руки к лицу. Кровь хлынула между пальцами, забрызгивая аврорскую мантию, и он, пошатываясь от удара, попятился назад. Драко хотел ударить его ещё раз, но Гермиона потянулась вперёд и схватила его за руку. Он повернулся, глядя на неё с безмолвной яростью. В глазах сверкали молнии, а гнев волнами исходил от тела. Она знала этот взгляд — Драко был на грани. — Пожалуйста, — взмолилась она, — он того не стоит. Драко уставился на неё, внимательно обводя взглядом каждую чёрточку её лица, после чего плавно кивнул. Вокруг царил хаос. Кэти истошно вопила, а Гарри пытался успокоить Рона. Гермиона слышала, как с губ Уизли срывались обрывки фраз об «обвинениях» и «уволить его», но Гарри качал головой, деликатно разубеждая их обоих. — Пойдём, — тихо сказала она, переплетая их с Драко пальцы. — Гарри, — позвала она его. Поттер, который пытался обработать нос Рона с помощью Эпискеи, поднял голову. — Всё, на сегодня хватит, всем вам, — сказал он, распуская весь отдел. Гермиона позволила глазам поблуждать, изучая коллег. На лицах более молодых авроров читалась смесь интереса, забавы и жалости, в то время как Гестия и Джон казались раздосадованными этой нелепой драмой. — Пошли домой, — тихо предложила она. Драко признательно кивнул, позволяя вывести себя из помещения.