Тает реальность, маску сними, демон иль ангел под ней — посмотри.
Снимешь покров, пути назад нет, поздно бежать, узнавши ответ.
Нет места сомненьям, прими всё как есть,
Что мир изменился, границ больше нет.
Сяо Чжань считал, что у него есть всё, чего только можно желать: отличное здоровье, симпатичная внешность, работа, которую он обожал. А ещё любимые брат и сестра: Цзян Чэн и Цзян Яньли. Почему Цзян? Просто лет пятнадцать назад его взяли под опеку. Предшествующие этому события Сяо Чжань не помнил: кто он, откуда, не помогли в этом и госслужбы, да не особо и старались. Время в приюте он старательно вычеркнул из памяти сам, как и несколько лет скитаний по чужим семьям, откуда его каждый раз возвращали обратно. Для него жизнь началась уже с приезда в приют Цзян Фэнмяня, с его тёплой улыбки и большой ладони ерошащей жестковатые от местной воды волосы. Семья ему попалась очень даже неплохая, хотя тётушка Юй и отличалась дурным нравом, порой даже лупила, но ни разу не говорила: «Убирайся из моего дома!», «Чужое отродье!», «Чудовище!» — ну и тому подобного, чего он наслышался до того, как попал к ним. Дядюшка Фэнмянь вообще отличался покладистым нравом, детей почти не выделял, но порой приёмышу доставалось даже больше тепла, чем родным, на что Цзян Чэн частенько обижался и припоминал все обиды. Например, собак, которых не мог заводить, потому что Сяо Чжань их боялся. Кошек заводить они тоже не могли, потому что госпожа Цзян начинала чихать и кашлять, а с аллергией не шутят. Позже, подслушав телефонный разговор тётушки Юй, Сяо Чжань не поленился и поднял подшивку старых газет. Весь процесс опекунства оказался довольно громким, несколько недель все заголовки на разные лады склоняли семью Цзян. Одни писали, что они совершили великое благо, другие, что это было сделано ради личной выгоды. Дядюшка Фэнмянь и правда неплохо поднялся в то время, но смущало совсем другое, ведь проще было взять ребёнка из соседнего приюта, куда, насколько знал Сяо Чжань, тётушка Юй частенько отправляла подарки и внушительные суммы. Но взяли его, а ведь то место находилось даже не в соседнем городе. В детстве он даже подозревал, что является внебрачным ребёнком дяди Фэнмяня, но годы шли, Сяо Чжань рос и, не замечая в себе ничего похожего, понемногу успокоился. И всё же, за что больше всего был благодарен Сяо Чжань: судьбе, Богам или кому там надо было отбивать поклоны, это брат с сестрой. Пусть с годами у Цзян Чэна в конец испортился характер, а у нежно любимой сестрёнки образовалась куча секретов, что естественно, но он верил, что те всегда будут рядом и во всём поддержат. Когда троица подросла и выучилась, то на первых порах их отправили работать в семейном бизнесе: Цзян Яньли в магазин одежды, Чэна в винный, Сяо Чжаню же, отучившемуся позже всех из-за нескольких пропущенных лет, досталась кофейня, которая ему очень нравилась, он вообще любил аромат кофе, хотя пить предпочитал чай. С первых же дней Сяо Чжань начал учиться латте-арту. Начинал с обычных сердечек, птичек, цветов, простеньких надписей и всё больше увлекался. Это было так захватывающе — придумывать что-то новое, вкладывая всю душу. Познавая в университете тайны менеджмента и умение управлять людьми, он много раз думал, что это не его, но необходимость отплатить за добро давила, заставляла тащить себя дальше с курса на курс. Здесь же он впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым, ему не приходилось улыбаться через силу и стараться всем понравиться, само выходило. Через год кофейня полностью перешла под его управление, для работы в зале он никого не нанимал, справляясь со всем сам. Кажется, это «сам» уже глубоко въелось в кости и пропитало плоть. На кухне обосновался молчаливый Вэнь Нин, робкий парень с оленьими глазами, пока дело не доходило до меню, в этом он отстаивал своё мнение до последнего. Однажды, они даже поругались с Цзян Чэном — тот требовал большего количества несладких десертов. Вэнь Нин долго объяснял про близость танцевальной школы, куда в основном ходят девушки, про кинотеатр и педагогический университет, и про большое количество солёных закусок, которые проще купить в супермаркете, чем идти за ними в кофейню. А потом назвал его идиотом и пару недель ничего ему не готовил в знак протеста. Бедный Цзян Чэн, который терпеть не мог сладкое, но из-за сестры большую часть недели проводил обеды именно здесь. Он чуть не скончался от переизбытка сахара в крови и долго умолял Вэнь Нина сжалиться. Кроме них в кофейне лишь изредка появлялись временные работники от дяди Фэнмяня: обмен опытом, болезнь Сяо Чжаня или Вэнь Нина, ну и когда кто-то из них отдыхал, что было редкостью, ведь оба жили одни и кроме работы мало чем интересовались. На первые заработанные деньги Сяо Чжань снял квартиру, хотя смысла особого в этом не видел, ведь порой даже ночевал на работе. Кухня была крохотной, благо он редко готовил, зато отдельная спальня с большой кроватью, а в совместный санузел влезла стиральная машинка. Да если честно, он бы даже на комнату согласился. Не то чтобы его угнетали в доме семьи Цзян, но хотелось иметь собственное место. Пусть бардак, а на подоконнике неделями скапливалась пыль, зато никто не влетал по утрам в комнату, не стучал в туалет или ванную, требуя освободить. И это учитывая, что в доме семьи Цзян было несколько ванных комнат. Правда… в квартирке всё же было холодно и немного, самую малость, одиноко. В кофейне было лучше, пахло кофе, молоком и клубникой, после закрытия можно было посидеть в зале глядя на неоновые огни за окном. А однажды, перед самым закрытием, в кофейню забрел кот. Белоснежный, грациозный, буквально олицетворение слова «Элегантность». Он больше походил на какого-то аристократа на приеме: движения, посадка головы, да даже взгляд янтарных глаз — пренебрежительный, с ноткой высокомерия. Выглядело так забавно, что прогнать это чудо за дверь рука не поднялась, а ведь антисанитария. — Какие у нас гости, — Сяо Чжань тогда заулыбался, опираясь локтями на стойку и подпирая голову кулаком. — Не желаете ли кофе? Нет, кофе он, конечно, подавать не собирался, да и кота забирать домой тоже. Такой красавец явно имел любящих хозяев, может просто заблудился? Вместо кофе он налил в низкую кофейную чашечку тёплого молока и поставил на пол. Кот, некоторое время оглядывал его с ног до головы, едва заметно подёргивая хвостом, будто злился, после чего благосклонно принял подношение. Мало того, начал приходить каждый вечер, правда теперь он пил только со стойки, забираясь на высокий стул и лакая из чашки.