Любовь Столь Разная Бывает

      Влюбленность. Что это вообще такое? Простая незначительная искра или же зарождение настоящей любви в человеческой душе? А если ты не человек вовсе, то имеешь ли право на подобного рода чувства? Почему люди влюбляются, если практика показывает, что любовь – это очень больно? Так много вопросов и так мало ответов.       Никита часто задумывался о своих чувствах, когда наблюдал за Ваней. Будь то они в школе или на очередной поздней прогулке до дома. Никита не понимал. Ни под каким углом совершенно ничего. Нормально испытывать чувства к другу, с которым учился вместе аж с первого класса и находился практически всегда за одной партой?       Это дружеская привязанность или все же нечто большее?       Что это?!       Мысли становились все более ненавистными и чересчур бесящими, не давая ни секунды продохнуть. Даже посоветоваться не с кем – Никита был не из самых общительных людей, на счету имеется только один близкий друг, а к матери с такими вопросами идти стыдно. В конце концов приходилось сидеть, держа голову, и думать-думать-думать. С одной стороны мальчик не может нравится мальчику, с другой стороны у разумной любви нет границ. "Да, я испытываю странные чувства к Ване. Да, возможно, я пидор, но... Не ошибаюсь же я случайно? Будет неловко, если я ему признаюсь, а через день я его разлюблю... Или вообще отказ получу и лишусь лучшего друга. Оба варианта страшные. Может, стоит подождать со всем и тогда я сам рано или поздно пойму? Ох, блять, вселенная, дай мне знак."       Никита боялся. Отрицал. Не хотел пробовать высказаться, а чувства начинают постепенно мешать. Появился страх, что Ваня узнает об этом раньше. Косые взгляды, неловкие жесты и странные комплименты... Все выплывет на поверхность воды. Тайное всегда становится явным.       Однако Никите повезло! Он смог сохранять секрет втайне ото всех до совершеннолетия, только Ваня оказался не совсем дураком и подмечал придурковатое поведение друга. Навевали сомнения. — Эй, Чикин, ты че? — спросил Ваня, покачивая полупустой банкой любимого пива в левой руке. — Ты о чем? — Никита улыбнулся, подобно глупому ничего непонимающему дурачку.       Кажется, даже узколобый Ваня догадался, а потому очень часто спрашивал один и тот же вопрос: "Чикин, ты че?". Краткий, не особо вычурный и маленький. Кому-то будет непонятен такой вопрос в лоб, но Никита всегда понимал, что Ваня имел ввиду. За года общения, они знали друг друга как родные братья и, наверное, могли бы общаться только намеками или вовсе говорить взглядами. — Ну... — Химинец поднял взгляд к вечернему небу, будто оно даст ответ на абсолютно все вопросы. — Я заметил. — Ваня кивнул головой и состроил умное выражение лица. — Как?! — Белобрысый парень сразу вздрогнул, сжимая зеленую куртку в области сердца тонкими длинноватыми пальцами. С такими руками Комякина бы с радостью приняли в ряды пианистов. — Н-но... Я же! Я же... Как?! — Никиту охватывала жуткая паника. — Оп. — Хитро усмехнувшись и сузив глаза, Ваня щелкнул пальцами. — Значица, ты че-то от меня скрываешь, браток. Давай, выкладывай. — Ч-что?.. — Никита опустил руки, смотря с действительно тупым лицом, даже челюсть малость отвисла. — В смысле... Вань? Я не понимаю... — Ты стал скрытным чели. Я хочу узнать причину. Ты ж мне доверяешь? И я тебе доверяю, братан. Можешь раскрыть мне всю свою душу! — Химинец растянул уголки губ, показывая искреннее дружелюбие.       Хрусть.       Никита буквально треснул изнутри. Очень глупо попасться на словах с потолка, и парня терзало, как теперь объясняться. Какие слова подобрать? Сказать правду или солгать? Взгляд бешено носился по двору, в попытке зацепиться хоть за какой-нибудь ключевой предмет, даже если его здесь нет и не было никогда сроду. — Тебе кажется... — Неуверенно промямлил Никита. Неоднозначный ответ, но, наверное, он поможет откосить от темы? — Чикин, знаешь, какое у меня зрение? — Н-нет? — Парню внезапно стало безумно стыдно. Вопрос незначительный, на который необязательно знать ответ лучшим друзьям, но Никита в тот момент чувствовал себя последним идиотом. — И я не знаю. — Ваня перекосил рот и уставился на несуществующую точку перед собой. — Блять, нахуй я вообще спросил. — Он нахмурился, закрыв на мгновение глаза, отгоняя мысленно данную тему разговора куда подальше. — Короче, тебе тревожно от чего-то? Я могу выслушать тебя, браток. — Ваань, все в порядке. — Комякин наигранно улыбнулся. В его глазах ощущалась грусть и тоска. — Ты уверен?       Желание скрыть все эмоции за фальшивой маской улыбчивого человека.       Никита до сих пор боялся. Ничего не изменилось со школы.       Он все еще не отрицал факт того, что Ване может стать попросту противно от голубизны лучшего близкого друга со школьной скамьи. Не стоит гнать вперед паровоза, всегда есть время хорошенько обдумать. Как бы так. Но Никита не думал и не собирался, он убегал от собственных чувств, закрываясь в самом себе. Ему правда хотелось быть счастливым вместе с Ваней, перешагнуть линию дружбы и попасть на новый этап. Любовь, нежность, ласка, поцелуи, объятия...       Комякин нервно мял веревочку от куртки, закручивая ее то вокруг пальца, то в маленький легкий узелок. — Я люблю тебя! — Резко вырвалось из Никиты. Он смотрел в полном отчаянии, в ожидании реакции. Без разницы какой – главное, чтобы она была. Никита не хотел остаться проигнорированным. Станет еще больней.       Но Ваня молчал, а его лицо застыло в одной мимике. — Люблю... — Повторил Никита шепотом, напоминая о надобности среагировать.       Ваня, может, и ответил бы... Но его тут нет. Да и не было. Никакой лавочки, вечернего двора, заката, полупустой банки пива. Ничего не было. Никита сидел на коленях в окружении многочисленных нескончаемых каменных плит, ограждений и искусственных цветов. — Прости. — С трудом выдал из себя одинокий парень на кладбище, прижимаясь лбом к надгробию друга. Черный мрамор, от его холода начинала болеть голова. — Я опоздал... — Никита до сих пор проклинает тот день, когда не согласился пойти с Ваней гулять из-за собственного нежелания.       Тяжелый вздох.       Комякин не плакал. Сил нет. Вообще ни на что сил нет. Он в огромной безысходности. Ошибки прошлого его до невозможности мучали, убивали изнутри. Мертвый друг мерещился в лицах других незнакомых людей на улицах, Екатеринбург напоминал о всех моментах, через которые пережил Никита вместе с Ваней. Он всегда мечтал о счастливом будущем рядом с лучшим другом. Жизнь – злая штука, а Судьба – корыстная и злопамятная, она любит кротких и всегда награждает их при надобности. Чем же Комякин не угодил им обеим?       Никита в последний раз посмотрел на фотографию погибшего друга в аварии, после чего поднялся на ноги и положил перед надгробием живые красные хризантемы. Наверное, единственные настоящие среди прочих пластиковых цветов на кладбище.       Аккуратно переступив низкое ограждение, никому ненужный юноша ушел по протоптанной дорожке отсюда.

Так это была любовь или влюбленность?