Феникс и Дракон

      Во дворце Совершенного Владыки ЛинВэнь почти пусто. Рабочий день каждого из бессмертных — окончен. Младшие служащие, крутящиеся тут и там и маячащие своими тёмными одеяниями, давно покинули чертоги. Вместе с ними поредели и горы свитков с, казалось бы, нескончаемыми молитвами и делами, выпавшими на долю Верховной Богини Литературы.       Лишь один небожитель — верный её помощник и слуга — остался на месте.       «Небесная Госпожа никогда не дремлет» — часто слышалось в адрес Хуалинг. Подобное было почти полной правдой. Она никогда не отказывала в помощи ЛинВэнь. Та была для неё не только начальницей, требующей своевременного выполнения работы, но и верным другом. Небесная Госпожа готова была выполнить любую работу, данную Совершенным Владыкой, в любое время дня и ночи.       Но не сегодня…       Укрывшись за высокой горой свитков с толстой, пожелтевшей от времени бумагой, Хуалинг погрузилась в собственную работу. На низком столике красовались глиняные банки разных видов, форм и размеров. Содержимое их можно было определить с одного лишь внимательного взгляда. Тушь, акварель на растительной основе — всё перемешалось, пачкая не только поверхность стола, но и нежные девичьи руки, оставляя красочные следы и разводы.       Предназначенная для письма кисть давно и сама потеряла свой первоначальный цвет. Тёмный оттенок её сменился смешением красок, что Небесная Госпожа использовала в своей работе.       Отброшенный шёлк, стелящийся неподалёку, говорил о том, что прямо сейчас в самом разгаре была не первая её попытка. Теперь же место посреди стола занимал свиток из льняной ткани, на котором постепенно — шаг за шагом — расцветала картина. С каждым новым взмахом Хуалинг добавляла всё больше цветов, оттенков и элементов.       «Главное — повторить его образ» — неизменно крутилось в её голове, заставляя сердце биться чаще с каждым мазком.       Совсем рядом послышались шаги. Звук их эхом отлетел от стен, возносясь к маячащим у самого неба потолкам чертогов. Высокая женщина в тёмных одеяниях, спускающихся по самые её туфли, прошествовала во дворец. Взгляд её — строгий и напряжённый — наткнулся на склонившуюся над столиком фигуру.       Лишь заметив её, ЛинВэнь нахмурилась. — Милая, разве ты не закончила на сегодня работать? — голос женщины прозвучал достаточно мягко, однако впечатления на Хуалинг не произвёл. Она даже не взглянула на Верховную Богиню Литературы, не расправила плечи, не добавила ничего в ответ.       ЛинВэнь поджала губы. Она подошла ближе к своей помощнице, сокращая разделяющее их расстояние. Зашелестели одежды, слегка звякнули редкие украшения. Женщина в несколько шагов оказалась позади, склоняясь над девушкой и заглядывая в свиток, так сильно завороживший её помощницу.       Лишь взглянув на картину, богиня невольно ахнула. Вздох этот непроизвольно сорвался с её уст. На ровной поверхности льна расцветал образ неземного юноши. Тёмные волосы, струящиеся по плечам — несмотря на пышный хвост за его спиной — бледное лицо с идеальной кожей — всё в нём казалось идеальным и, притом, смутно знакомым. Алые одежды, покрывающие его тело, напоминали дракона. Чешуя, вышитая на ткани золотистыми нитями, казалось, была настоящей.       Молодое лицо юноши отдавало сиянием, окутывающим весь его образ. Дополняла его массивная маска дракона, что покоилась на его чертах, скрывая глаза и оставляя акцент на скулах и алых губах. Сабля, что он держал в руке, уходила далеко за пределы его одеяний, норовя не уступать длине его рукавов. — Это же… — Совершенный Владыка СюаньЧжэнь, Му Цин, Генерал Подметающий Полы… Называй, как хочешь, — выдохнула Небесная Госпожа. Она остановилась на секунду, любуясь своим творением. Образ бессмертного небожителя в этой картине перекликался с образом Му Цина, ещё не ставшего им. Они оба сливались в единое целое, образ — некогда покоривший молодую девушку.       Создавая эту картину, Хуалинг вкладывала в неё каждую частичку своей души, каждую мысль, заполненную любимым именем. Му Цин.       Тот, от одного лишь вида которого в груди девушки началось сильнее биться сердце, к щекам подливал алый румянец, а мысли отправлялись в далёкое плавание…       ЛинВэнь вновь поджала губы, едва хмурясь. Она смотрела на картину, маячащую перед взором ещё свежими красками, и, словно бы, боялась перевести взгляд на свою помощницу. — Ты постоянно думаешь лишь о нём, — наконец, выдыхает женщина. Она смотрит на Небесную Госпожу, встречаясь взглядом с её прекрасными глазами, отдающими оттенком самого настоящего вереска. Во взгляде её нет строгости, лишь некое беспокойство, перекликающееся с жалостью. — Правда? — будто в неком забытье, переспрашивает девушка. — Все твои разговоры со мной сводятся к генералу. Именно его ты постоянно поджидаешь в сети духовного общения, — начинает перечислять ЛинВэнь, покачивая головой. — Милая моя, не иначе, как ты влюбилась?       Хуалинг открывает было рот, чтобы что-то сказать, но не находит ответа. Губы её вновь смыкаются, превращаясь в тонкую линию, а взгляд задумчиво падает на написанную картину.       Искусно переданный образ, оставивший огромный след не только в её памяти, но и душе, заставляет переносится на несколько лет — уже веков — назад, вспоминая чарующий вечер. Му Цин в образе Дракона — в толстой маске, скрывающей его прекрасное молодое лицо — сама Хуалинг в образе Феникса — в одеждах, слишком дорогих для её низкого происхождения, но и он не лучше — младший служащий, мечтающий о роли полноценного божества. Теперь уже всё по-другому.       Му Цин и есть божество. Он может облачиться в этот наряд, нацепить на себя маску, повторяя бессмертный образ с картины, но ничего из этого не будет сейчас таким же, каким было в тот вечер. Именно тогда он покорил Небесную Госпожу, заставил больше всего на свете желать его, жаждать просто увидеть, услышать и довериться. Стал тем единственным, которого ждёт и любит Богиня Литературы…       Нынешний генерал юго-западных земель когда-то распалил такой огонь в душе молодой девушки, что не пойдёт в сравнение даже самого большому пожару войны.       Хуалинг еле заметно улыбается, не глядя на начальницу. Смотреть ей в глаза сейчас она не может. Перед ними должен оставаться образ с картины, что лежит прямо перед девушкой.       Она едва качает головой, позволяя выбившимся из причёски тёмным прядям спадать на светлое лицо. — Влюблена? — повторяет она слова женщины, — Нет… Я влюбилась ещё несколько веков назад…