Медные трубы

I wake late at night When my mind is too troubled I noticed too late that I rose from a storm Anything but me… Is this not how you wanted me to be? Diary of Dreams — Decipher me

08-12 февраля 2023 Окрестности Ньюмаркета Она уехала. Конечно, ведь работа превыше всего. Всегда. «Не вставай на пути обязательств, под которыми поставила свою подпись Дженна Ортега». Это было едва ли не первым, что он усвоил после знакомства с ней. Могли сдвигаться литосферные плиты, идти войны, бушевать ураганы и цунами — ничто не способно было заставить Дженну опоздать на интервью или съёмку. Поэтому, естественно, он не бежал следом, хватая её за руки. Даже помог собрать сумку и вызвал такси. Дженна мялась, отмалчивалась и прятала глаза. Это витающее вокруг неё чувство вины не позволило Перси смягчить их прощание. Наверное, она ждала от него ещё каких-то шагов навстречу, но он смог найти в себе силы только обнять её на прощание, как всегда поступал и раньше. Он вновь остался один. Бёртона всё не было, и Перси не имел ни малейшего понятия, когда он вернётся, и вернётся ли вообще. В их общий чат кто-то скинул фото папарацци, подловивших его и Монику Белуччи на свидании. «Ну, хоть у кого-то жизнь бьёт ключом, рад за него!» — думал Перси, разглядывая снимки, на которых Бёртон с Белуччи, держась за руки, гуляли по Мадриду. Он надеялся, что после отъезда друзей сможет вернуться к прежнему равновесию, прогуливаясь на свежем воздухе, помогая на конюшнях, крутя фильмы и слушая музыку. Но ничего не получалось: он задыхался. Теперь всё вокруг напоминало ему о проведённых вместе днях. Оглушающая тишина окрестностей больше не радовала. Он тенью бродил по дому, избегая даже смотреть в сторону двери её спальни. Перси внял советам друзей и больше не читал того, что пишут о нём в соцсетях. Но с их же подачи ещё несколько дней назад ожил их общий чат, и теперь туда от каста потоками лилась свежая информация о Дженне и Джорджи. Вот её подловили прохожие на фотосете в очередном полуголом платье, а вот она, строгая и собранная, отвечает на вопросы на панели Netflix. Защищает его, кто бы сомневался, говоря, что надо игнорировать лживые обвинения в интернете. Он чувствовал себя домовым эльфом, которого извечный борец за справедливость Гермиона Грейнджер вознамерилась освободить, любой ценой, желает он того или нет. А он совершенно не хотел быть её новым проектом по спасению униженных и оскорблённых. Ещё тогда, после отъезда Джорджи, он почувствовал, что только жалость удержала её от панического вычёркивания его имени из списка потенциальных кавалеров и переноса в список «просто хороших друзей». И эта жалость давила на него, пробуждала те стороны его личности, которые он меньше всего хотел ей показывать, но раз за разом обнажал. Что ж, контроль — вообще не сильная его сторона, особенно когда она рядом. Размышляя об этом, он и сам не заметил, как ноги принесли его в бывшую спальню Дженны. Естественно, эта порядочная отличница оставила после себя всё так, будто никто сюда и не приезжал. Чтобы даже горничные, не дай бог, не заподозрили, что тут происходило что-то непотребное. «Сомневаюсь, что ты помнила об осторожности, когда выкрикивала моё имя!» Казалось, что комната до сих пор хранит остатки её тепла. «Идиот, просто это солнечная сторона, а сегодня как раз ясно». Словно услышав его мысли, солнце выглянуло из-за облака и осветило комнату бледным весенним лучом. Боковым зрением он уловил на полу какой-то блеск. Нагнувшись, Перси обнаруживает маленькую серебряную серёжку, запутавшуюся в густом ворсе ковра. И тут, кажется, его постигает участь Уэнздей Аддамс — тело словно пронзает электрическим разрядом, и вот он уже снова в том дне: расстёгивает её рубашку, неизбежно тонет в чёрных глазах, нежно заводит за ухо выбившуюся прядь и… цепляет волосами серёжку, которая выскальзывает из мочки уха и падает на ковёр. Они не замечают этого, но мозг всё помнит, хоть и не успевает осознать. Из задумчивости его вырывает телефонный звонок. Удивительное дело — звонит его агент. Что ему можно быть нужно? Они же с адвокатом сами посадили его в подполье! — Перси, мне ужасно неловко тебя отвлекать, но тут всплыли какие-то немцы, организаторы мелкого комик-кона, утверждают, что ты давал согласие на участие в их мероприятии. Они повесили объявление о продаже билетов, и естественно, словили волну хейта. Теперь сидят, плачутся, и не знают, что делать. Ты что-нибудь слышал об этом? Немцы? Комик-кон? Он пытается выудить хоть какие-то воспоминания на этот счёт. Чёрт, да это было будто в прошлой жизни! — Да, кажется мне писали какие-то организаторы фестиваля, ещё в январе. Помнится, я отшутился, и сказал написать попозже. Странно, что они восприняли это всерьёз. — Я так и подумал. В любом случае, я сказал им, чтобы афишу удалили, извинились перед аудиторией и поискали кого-нибудь другого. До связи, в общем. Не волнуйся, прорвёмся, всё будет хорошо! На той стороне повесили трубку. Перси продолжал крутить в руке серёжку Дженны, пытаясь поймать камешками последние лучи заходящего солнца. «Кого-нибудь другого». Да чтоб их всех порвало! Сколько ещё он будет вынужден это терпеть? Теперь, всякий раз, на месте, где по праву должен быть он, будет находиться «кто-то другой». «Кто-то другой» получать роли, давать интервью, сниматься для журналов, ходить по мероприятиям. Однажды «кто-то другой» появится и возле Дженны. И займёт ЕГО, только его место в её жизни. Ведь что он может ей предложить? Выброшенный хейтом на обочину шоу-бизнеса актёр, белый карлик, так и не ставший полноценной звездой на небосклоне Голливуда? Дженна Ортега шагала по планете на всех парусах, с крейсерской скоростью, бросая к своим таким красивым ногам континент за континентом. Похоже, ничто не способно было её остановить. Так зачем ей тянуть за собой балласт в виде никому не нужного Перси? Особенно после всего, что произошло между ними, после того, как Дженна убедилась, что он, как и Уэнздей Аддамс для Ксавье, скорее порождение кошмаров, нежели парень её мечты. И что он мог сделать, связанный по рукам и ногам требованиями агента, адвоката, Netflix'а? Но он больше не может сидеть здесь, сложив руки, пока жизнь проходит мимо. Не после всего, что произошло под крышей этого дома. Он не поедет в Торонто, не поедет к матери в Сент-Джонс, его место — в Калифорнии! Он вернётся туда — а дальше будь что будет. Лихорадочно ищет билеты на ближайший рейс до Лос-Анджелеса. То что надо — самолёт вылетает через пять часов. Он успеет. «Нужно позвонить ему. Может, конечно, Бёртон и забыл, что оставил меня здесь, но некрасиво уезжать, не поблагодарив его за всё, что он для меня сделал». На том конце долго не поднимают трубку, но все же режиссёр отвечает на звонок. На заднем плане слышно музыку и шум волн, разрезаемых лопастями мотора катера. У кого-то, очевидно, морская прогулка. — Алло? Вы меня слышите? Это я, Перси. Что? Да, Бэнстид Мэнор на месте, а разве с ним что-то должно было произойти? Эээ… спасибо, да, мы вели себя смирно. Угу, отличный подарок, я впечатлён, правда. Я звоню сказать вам, что уезжаю в Лос-Анджелес. На том конце трубки вдруг повисло молчание. — Алло, вы ещё здесь? Я сказал, что улетаю сегодня в Лос-Анджелес! Хотел поблагодарить вас за всё. Вы очень много для меня сделали, хоть я и не понимаю, чем заслужил такое к себе отношение! — Парень, ты уверен? Тебе рано куда-то ехать! Думаю, ты не готов. Ты не знаешь, с чем столкнёшься. Эта многоголовая гидра сожрёт тебя, не подавившись. С ней невозможно сражаться, её можно только заморить голодом! Что? О чём он вообще? Какая гидра? — Я собираюсь скоро возвращаться в Ньюмаркет. Посиди ещё немного, дождись меня, нет никакой необходимости уезжать прямо сейчас! Но Перси уже принял решение. — Извините, но я не могу. Моё место там. — Ну что ж… Я пытался тебя остановить. Удачи тебе, мой «художник в муках»! Надеюсь, ты отрастил достаточно прочную шкурку, чтобы пережить это всё. Если что, двери Бэнстид Мэнора всегда для тебя открыты. Знаешь ли, дочки шейха очень любят сериал «Уэнздей». Перси в спешке забрасывает вещи в чемодан, прячет серёжку в нагрудный карман джинсовки. Спешит на конюшни попрощаться со своими любимцами. Перецеловывает по очереди всех собак и котов, под чутким и строгим взглядом мамаши обнимает и треплет за холку пушистого малютку Бонзо, и… опаздывает на самолёт. «Извините, но регистрация на рейс закончилась полчаса назад». Да чтоб их! Ну, когда-то это должно было с ним произойти. «Стоило бы поучиться тайм-менеджменту у Дженны. Теперь торчать тут десять часов до следующего рейса». 13 февраля 2023 года Лос-Анджелес, Калифорния Спустя почти сутки самолёт приземляется в Лос-Анджелесе. Перси едва не забывает натянуть маску и очки — тут его легко могут узнать. Но судьба к нему благосклонна — в пять утра у людей в аэропорту есть куда более важные дела, чем слежка за высоким одиноким юношей в капюшоне, маске и очках. Благодаря раннему времени такси довольно быстро привозит его к жилому комплексу, где он до сих пор снимает квартиру. И тут он впервые сталкивается с новой реальностью, и его едва не накрывает паническая атака. Консьержка, пожилая любительница голливудских сплетен, с ехидной скользкой улыбочкой интересуется, как он поживает, где так долго пропадал, надолго ли он пожаловал. Уж она-то думала, что он навсегда съехал! Пробурчав что-то невразумительное в ответ, Перси влетает а лифт, едва не сбив с ног вышедшую выгуливать болонку соседку. Вот сейчас разговоров-то будет! Эти дамочки все косточки ему перемоют. Противно. Хочется отмыться от этих взглядов. А это только начало. Перси передёрнуло. Ещё менее приятный сюрприз ждал его, когда он подошёл к двери. Через всё полотно сверху вниз ярко-алой краской было написано «RAPIST». У Перси внутри похолодело. Кто узнал его адрес? Кто смог проникнуть в охраняемый жилой комплекс? А как же консьержи? Уборщики? Он вспомнил ехидную улыбочку дамы у входа. Конечно, она всё знала. И с предвкушением голодного зверя теперь будет ждать, что же он предпримет. Придёт жаловаться, поднимет шумиху? Ну нет — она знает, что Netflix хранит молчание, а значит, и он не рискнёт привлекать внимание разборками с хозяевами апартаментов. Здесь слухи распространяются молниеносно. Замечательно, просто чудесно! Так его ещё не унижали. Мстит ему за то, что он не смеялся над её глупыми шутками? Поздравляю, месть удалась! Его не было месяц — за это время всё в квартире покрылось тонким слоем пыли, скопилась гора почты и счетов. Его внимание привлек длинный чёрный конверт с золотой гравировкой. Конечно, он мог принадлежать только Saint Laurent. Надо же, они снова приглашают его в Париж, на показ женской коллекции в начале марта! Похоже, тяжёлый люкс мало волнует его подмоченная репутация. Это приятно, безумно приятно. Как жаль, что придётся отказать. Их показ — одно из немногих событий, на которых он действительно хотел бы поприсутствовать. Но он связан по рукам и ногам обязательствами, да и не для того вернулся в Лос-Анджелес, чтобы так быстро его покинуть. Перси быстро просмотрел конверты. Помимо счетов и рекламы он с удивлением обнаружил гору писем от неизвестных ему людей. Совершенно непонятно, как они откопали адрес. Видимо, ненавистникам слили его специально. Вопрос только, кто. Руки тянутся сами и вскрывают первый конверт. «Насильник, руки прочь от неё!» «Расистам вроде тебя не место на экранах!» «Наша петиция набрала уже кучу голосов, и это только начало, можешь попрощаться с ролью Ксавье». И дальше всё в таком же духе. Перси чувствует, как ему не хватает воздуха. В этой квартире чудовищно душно, а кондиционер, похоже, барахлит. Он и не хочет это всё читать, и не может остановиться. Потоки, нескончаемые потоки ненависти, презрения и угроз. Как будто он лично причинил какое-то зло этим людям! Строчки плывут перед глазами. Дрожащими руками он сгребает все эти письма в кучу и отправляет в мусорку. Но это не помогает. Открывает кран с холодной водой и пытается хоть немного остудить горящее лицо. Его жжёт обида, гнев, стыд. Да что он сделал всем этим людям? Почему они его преследуют? Ледяная вода приносит долгожданное облегчение. Он заказывает доставку еды, забирает её у лифта (не хватало только, чтобы ещё и курьер пялился на его дверь), достаёт из бара бутылку виски и включает какое-то кино, просто чтоб ни о чём больше не думать. Вымотанный перелётом и переживаниями, Перси не замечает, как засыпает, не успев досмотреть фильм даже до середины. Он просыпается от собственных криков. На дворе уже ночь, и он не сразу понимает, где находится. Это был кошмар — такой реальный, что, казалось, он до сих пор чувствует лезвия когтей у своего горла. Во сне Перси, а точнее Ксавье, был в тёмном лесу, бежал по туманным окрестностям Невермора, а по пятам за ним следовал Хайд. И вот чудовище загоняет его в тупик — уродливое горбатое создание с налитыми кровью глазами, полными ненависти. Оно заносит когтистую лапу для удара и замирает, словно ожидая команды. Но у Хайда нет больше хозяина! Что происходит? Почему он медлит? Из-за его широкой спины выходит Уэнздей Аддамс. И Хайд послушно сторонится. Привычный идеальный пробор, тугие косички, белоснежный воротничок застёгнутого наглухо чёрного платья. При взгляде на него её привычная маска равнодушия сменяется хищным оскалом, а в глазах загорается жажда: неприкрытая, откровенная, ликующая. — Ксавье, — голосом, полным удовлетворения, нараспев протягивает она, — как я рада нашей встрече! Ты — именно тот, кого я так долго ждала! Ты — ключ ко всему! Я так устала томиться в ожидании, когда наконец эта занудная скромняшка Дженна поймёт, что не всё в этой жизни измеряется мозгами! Ты сумел вытащить меня на свет из-под чугунных дверей её благопристойности, и я не позволю ей загнать меня обратно! Ты зажёг этот огонь и только тебе его поддерживать! Ты не позволишь ей убить меня, нет! Больше никогда! Её голос срывается на жаркий шёпот. Уэнздей делает несколько шагов вперёд, не разрывая зрительного контакта. Перси не может оторвать глаз от её лица. Они с Дженной так потрясающе похожи — и такие разные. Он и раньше видел во сне их обоих, много раз, но сейчас Уэнздей определенно стала сильнее, реальнее, чётче. Он протягивает руку и проводит тыльной стороной ладони по её щеке. Кожа холодная, как лёд. А в глазах пламя, такое манящее… Он делает шаг навстречу и впивается в её губы. Она с готовностью обхватывает руками его шею, подаётся навстречу, неистово отвечая на его поцелуй. Её губы внезапно горячие, словно раскалённые угли. Она жмётся к нему, тает как воск в его руках — ненасытная, страстная, такая честная в своём желании. Толкает его к каменной стене, запускает руки под рубашку, обжигает его ледяными прикосновениями. Этот контраст сводит его с ума. Он хочет расстегнуть тугой воротничок, припасть губами к белоснежной шее, но его пальцы не слушаются, чёртовы мелкие пуговицы! Он уже готов просто разорвать его, как вдруг чувствует, как что-то холодное и острое упирается ему под ребро. Он открывает глаза и невольно отшатывается. Перед ним стоит Дженна с кинжалом в руках. Тяжело дышит, глаза полны боли, сожаления… и ненависти. — Думаешь я позволю превратить себя в нечто подобное? — её голос сочится презрением и ядом. — Ты кем себя возомнил? Ты чудовище! Мерзкое ничтожество! Не приближайся ко мне, слышишь? Больше никогда! Я до последнего им не верила! Думала, что знаю тебя лучше других! Но ты сам открыл мне глаза! И теперь я уничтожу тебя, и больше никогда не дам ЕЙ выползти наружу! — Дженна, послушай… — он пытается остановить её, перехватывает запястье в попытке отвести кинжал. — Хайд! — командует она стальным, полным уверенности голосом. В ту же секунду страшная когтистая лапа безжалостно отшвыривает его к стене и смыкается на горле. Перси с трудом приходит в себя. В квартире по-прежнему душно, но его трясёт от холода. Он ощупывает горло — естественно, никаких следов там нет. Похоже, он сходит с ума. Его сны становятся всё более реальными, граница между ними ускользает от его разума. Накатывает ужас — если он останется здесь, возможно, однажды он просто не проснётся. За окном вечер, а значит он проспал весь день. Проклятый джетлаг! Он уже успел привыкнуть к лондонскому времени. Перси пытается успокоить бешено стучащее сердце, тянется к торшеру, зажигает свет. Шарит вокруг руками в поисках телефона. Дрожащей рукой набирает номер Джорджи — только бы тот уже вернулся! — Джорджи, ты уже в Лос-Анджелесе? Слава всем богам! Что? Я расскажу тебе позже. Скажи, я могу у тебя пожить некоторое время? Спасибо, брат, я буду через час.