Медные трубы

Let me see you Stripped down to the bone Depeche Mode — Stripped

31 января — 7 февраля 2023 года Окрестности Ньюмаркета Она проснулась незадолго до рассвета. Частые переезды и сон в самых неожиданных местах давно научили Дженну моментальному пробуждению. Хватило где-то двадцати секунд блаженного плавания на границе сна и реальности, прежде чем утро обрушилось на неё подобно ушату ледяной воды. Она в Англии, в гостиной Бэнстид Мэнора, она наконец отыскала Перси и… боже, Дженна неизбежно заливается краской, вспоминая прошлую ночь. Она сорвалась прямо с дня рождения друга в Лос-Анджелесе, как только получила сообщение от Бёртона, и всю дорогу настойчиво убеждала себя, что едет только поговорить, поддержать, убедиться что с ним всё в порядке, и, наконец, просто его увидеть. Но всё пошло совсем не так. «С ним всегда всё идёт наперекосяк. Я даже не успела спросить, как он, рассказать, что мы все переживаем». Почему она так легко поддаётся ему? В очередной раз она прокручивала в голове одни и те же вопросы. Почему в один момент всё стало таким сложным? Почему, стоит ему оказаться рядом, она теряет волю? Ведь раньше так не было… «Потому что он так захотел, — шептал внутренний голос. — Стоит ему захотеть, и ты, как кролик под гипнозом, будешь прыгать удаву в пасть. Снова, снова и снова». Дженна осмотрелась. Камин давно догорел, и в гостиной значительно похолодало. Она плохо помнила, как уснула — сказалось нервное перенапряжение последних дней. Ей удалось лишь немного подремать в самолёте, поэтому неудивительно, что ее мозг заботливо аварийно отключил сознание. Но она точно помнила, что Перси был рядом. Сейчас же она лежала на диване одна, закутанная в огромный шерстяной плед. А Перси обнаружился в огромном кресле, развёрнутом к камину. Он спокойно спал, закинув ноги на журнальный столик, в одной футболке. «Ему вообще бывает холодно?» С опозданием Дженна обнаружила, что под пледом на ней ничего нет. Все её вещи были живописно разбросаны вокруг дивана. Он же вставал её накрыть, а значит, наверняка, специально так всё и оставил, чтобы утром в полной мере насладиться ее смущением. «Каков же подлец!» — беззлобно думала она, тихонько вставая, чтобы его не разбудить. Наспех одевшись, она снова по самые уши завернулась в плед. Похоже, что дождь перестал. За окном всё заволокло туманом, таким густым, что она с трудом могла различить подъездную аллею. Даже птицы умолкли. — Спасибо что приехала, Бонз… — Дженна подскочила. — В компании нашего чокнутого режиссёра я бы точно скоро спился. Она обернулась — Перси проснулся, но продолжал сидеть в той же позе, сверля ее этим своим «я-уже-заметил-что-ты-оделась» взглядом. Сама невинность. Как только ей начинало казаться, что она хорошо его знает, он тут же менял обличье, словно отращивал новую кожу. Вот сейчас перед ней тот самый Перси, с которым она восемь месяцев жила практически под одной крышей. Знакомый и родной. Она перевела взгляд на столик неподалеку, на котором стояла початая бутылка виски и два стакана. — Так вы тут что, просто напивались до чёртиков всё это время? — Не пьянка, но терапия! — назидательным тоном возразил он. — И как оно? — Я в порядке, правда. Ну, почти. Ну и знаешь — вот сегодня мне прям совсем хорошо. Дженна почувствовала, что предательская краска снова заливает ее лицо. — Ты не можешь быть в порядке. Ты вообще осознаешь серьезность произошедшего? — Ну, в 20 лет лишиться невинности — пожалуй да, на твоём месте я бы тоже с ума сходил. Ещё немного, и она не посмотрит, что он тут главный пострадавший, и запустит в него чем-нибудь тяжёлым. Например, тем самым стаканом. — Как ты вообще догадался, что я… девственница? — слова давались с трудом, но любопытство победило. — Ну… я всегда это знал. Ты не стала бы вот так свободно виснуть на парнях, знай ты, какой это оказывает эффект и как двусмысленно выглядит. — Знаешь что? Последний на меня вешался именно ты! — Всё никак не можешь забыть? Эх, золотые времена… — Перси, я серьезно. Эти обвинения — гнусная и подлая манипуляция. Я надеюсь ты не читаешь Твиттер? Не дай этому добраться до тебя! — И да, и нет… Я бы может выкинул телефон к чертям собачьим, но мне звонит адвокат, родители, а ещё гораздо чаще других пишет одна настырная особа, которую не остановил даже мой отъезд в другую часть света! — он развёл руками. Она слишком хорошо знала эту его черту — отшучиваться, избегая говорить о действительно важных вещах. Дави — не дави, ничего не добьешься. Нужно время. Она обязательно донесет до его упрямой головы всё, что хотела, но позже. — Мне нужно в душ и переодеться. Выделишь мне комнату потеплее этой? — Ты можешь расположиться в моей! Она самая теплая! — он обезоруживающе-невинно улыбнулся. Она подняла с пола сумочку и молча развернулась к лестнице. — Что это значит? Да? Нет? Возможно? — Заткнись. Пожалуйста, просто заткнись. И вот уже смеются оба. Перси забирает из коридора её сумку и идёт следом наверх. Рано или поздно она всё равно перепутает комнаты, Бэнстид Мэнор может и не очень огромный, но заблудиться легче легкого. Но, словно прочитав его мысли, она выбирает комнату, расположенную максимально далеко от его спальни, и с самыми яркими ориентирами — на стене около двери висит огромный старинный портрет какого-то скакуна. — Почему молчит твой телефон? Второй день ты тут, и ещё не было ни одного истеричного звонка от твоего ненаглядного Энрике. «Дженна, срочно посмотри, какое ещё более голое платье я нашёл тебе на следующий выход!» — передразнивая речь её стилиста, съязвил Перси. — Оставь в покое Энрике, он знает, что делает! — она осмотрелась. Ничем не примечательная гостевая комната в пастельных тонах. — Телефон молчит, потому что в Калифорнии глубокая ночь, это раз. Я позвонила родителям ещё из аэропорта, это два. А третье — я в отпуске, если ты забыл, как и планировала ещё до показа в Париже. — Ты хотела поехать в путешествие, а теперь носишься за мной по континентам. Похоже, я мастер портить тебе жизнь! — Перси усмехнулся, блуждая взглядом по лепным карнизам. — Мы друзья, а поддержка — это важно. Не понимаю, почему тебе постоянно приходится объяснять очевидные вещи! — Друуузьяяяя, — растянул он, словно смакуя это слово. — Напоминай себе об этом почаще, особенно когда в следующий раз захочется снять передо мной трусы. Дженна вспыхнула. — Ты просто невыносим! В следующий раз я тебе их в глотку затолкаю, так и знай! — А, ну то есть ты не отрицаешь, что следующий раз будет? — Всё, убирайся, пока я тебя не убила. Это теперь моя комната, — она развернула его и подтолкнула к двери, — мне надо принять душ и переодеться, в конце концов. Даже страшно спрашивать, есть ли здесь какая-нибудь еда. А то вдруг вы питались виски и сигарами. — Ну ты обижаешь! Это же хозяйство арабского шейха! Здесь есть и прислуга, и повара, а ещё охрана и автопарк с водителями. Правда, когда Бёртон уезжает, они расслабляются, так что, думаю, сегодня мы вряд ли кого-то увидим. Но еда точно есть. Спускайся, как справишься, а я пойду что-нибудь поищу. Конечно, в присутствии Бёртона их обслуживали по первому разряду. Про Перси же, похоже, просто забыли. «Или он сам им сказал лишний раз не соваться, чтобы не скомпрометировать Дженну». Через час они сидели в столовой за вполне приличным завтраком, на кухне обнаружилась не только еда, но и современная техника, включая навороченную итальянскую кофемашину. — Бонзо, ты у нас специалист по языку Макиавелли — тебе кофе и варить. Заодно и чайку мне сделай. «Никто и не сомневался, что идти придётся мне!» — она вздохнула и отправилась на кухню. Во время съёмок основную заботу о пропитании брал на себя Джорджи. Они честно пытались переложить на Перси часть обязанностей по уборке и готовке, но у него всегда находились тысячи причин ничего не делать. «Мистер белоручка!» — ругалась про себя Дженна, проверяя уровень воды в агрегате. — Ты знала, что Джорджи сейчас в Европе? — Перси зашёл на кухню с телефоном в руках. — Он собирался, да, но я не знала точно, когда. Ему вроде приглашение пришло на какое-то мероприятие Vanity Fair в Лондоне. — Наш модник ни дня без ивентов не может. Давай его разыграем! — глаза Перси зажглись тем самым озорным огнём, которого она не видела уже бог знает сколько времени. — Как считаешь, если я пришлю ему одни координаты, он приедет? — Что? Нет, Перси, даже не вздумай! Он и так уже решил, что тебя взял в плен наркокартель или украли инопланетяне. Пришли ты ему голые координаты, к вечеру тут будут полиция, скорая и спасатели. Координаты пришлю я. — Эх, не бережем мы его. — Надеюсь, здесь достаточно запасов виски, чтобы подлечить его нервишки. — Перси, — Дженна мнется и стесняется поднять на него глаза, — не говори ему ничего о том, что вчера произошло. — Я и не думал, я же не идиот. Но он догадается сам. — Пускай. Если он и догадается, он ничего не спросит, я его знаю. Джорджи приезжает ближе к вечеру. Одетый как для туристического похода, с большим рюкзаком за плечами. Он отпускает таксиста ещё до ворот, пугливо озирается по сторонам, будто и правда ждёт засаду наркоторговцев, но тут с удивлением улавливает чей-то с трудом сдерживаемый смех. На крыльце большого старинного дома сидят Перси с Дженной и просто покатываются со смеху. Ловко они его развели. И всё становится как прежде. Они до утра смотрят фильмы и дурачатся, а потом спят до обеда, гуляют по окрестностям. Перси достаёт где-то зелёную униформу Juddmonte, и они окончательно сливаются с окружающей средой. Дженна крайне забавно выглядит в жокейской форме — с заколотыми волосами, в кепке и высоких сапогах она похожа на мальчика. Её все принимают за новичка-райдера, из-за маленького роста и комплекции. Перси показывает ей своего рыжего любимчика Бонзо. Периодически они берут машину и катаются по графству. Им приходится избегать людных мест, потому что, несмотря на всю маскировку, их могут узнать. Тем не менее один раз Перси уговаривает их сходить в знаменитый паб Red Lion в Чивли, и это едва не заканчивается провалом — местная официантка принимается настойчиво флиртовать с Дженной, приняв ее за молодого парня. Это привлекает внимание других посетителей и трио приходится спешно ретироваться. Джорджи замечает, что между Перси и Дженной что-то произошло в его отсутствие. Они избегали телесного контакта, хотя раньше для обоих не было никакой проблемы в том, чтобы обниматься или висеть друг на друге. Они держатся на расстоянии, но при этом всегда двигаются словно по одной орбите. Джорджи догадывался очень о многом и искренне не понимал, почему эти двое не хотят принять очевидное — они будто продолжение друг друга. Он никогда такого не видел и втайне даже немного завидовал — вот бы ему судьба преподнесла однажды такой подарок! Уж он бы точно своё не упустил. Спустя неделю их идиллию нарушает звонок от адвоката. — Мистер Хайнс Уайт, рад слышать, что вы в добром здравии. Есть некоторые новости. Как мы и предполагали, Netflix организовали собственное расследование и, похоже, не нашли в вашей биографии ничего особенно проблемного. Но есть один момент — ваши подписки в соцсетях. В частности, в Инстаграм. Я пытался объяснить, что это ничего не значит, но они упёрлись. Подписки на сомнительные страницы стоит убрать. Желаю удачи. Связь оборвалась. Перси стоял, непонимающе глядя на дисплей телефона. — Что значит «сомнительные страницы»? На что я такое подписан, что может не устраивать Netflix? — Надо открыть твои подписки и все их пересмотреть! — Дженна протянула ладонь, предлагая отдать ей телефон. — Ни черта подобного! Не буду я ничего удалять! — Перси пнул ногой стул. — Мои подписки — моё личное дело! Я не преступник! — Перси, просто выслушай нас! Ты не в том положении, чтобы выпендриваться! Твоя карьера висит на волоске! — Картиночки, собирайтесь, мы уходим! — Перси настойчиво пытался спрятать телефон в карман, пока Дженна хватала его за руки в надежде отобрать злополучный мобильный. Джорджи оказался более ловким — выхватив телефон у Перси из рук, он отошёл к столу и указал рукой на рядом стоящий стул. — Я не шучу, я привяжу тебя к этому стулу. Садись и удаляй. Ты говорил, что обещал адвокату четко следовать инструкциям. Перси понял, что дальше спорить бесполезно. С самым оскорблённым видом он подошёл к столу, сел и открыл свои подписки. Дженна и Джорджи встали по обе стороны, внимательно наблюдая за процессом. Первые десять минут Перси честно пытался разобраться в собственной ленте. Он ёрзал, обиженно пыхтел и страдал над каждой подпиской, словно садовник, которого глупые хозяева заставляют срезать все заботливо выращенные розовые кусты. Через полчаса он сдался окончательно. — Я не могу! Ну, честно, я не понимаю, какие подписки «нормальные», а какие «сомнительные»! Вот, например, le_dauphin — потрясающий сборник архивных фото киноиндустрии! Что в нём не так? Углядели расизм? Или ещё что? Это же искусство! К черту, всё, я пас! — Дженна, ты у нас главный специалист по работе с общественностью, — Джорджи передал ей телефон, — ты быстрее разберёшься, что там может порочить репутацию нашего принца. Их безмятежный отпуск подходил к концу. В тот вечер они провожали Джорджи в Лондон — ему предстояло отправиться на ужин вместе с Наоми, а потом уехать на континент для съемок. На следующий день должна была улетать и Дженна — помимо какой-то очередной фотосессии, у нее в планах стояла конференц-панель Netflix с ответами на вопросы. Они с Джорджи чувствовали неловкость — их жизнь шла своим чередом: проекты, контракты, интервью и фотосессии, в то время как Перси вынужден был отсиживаться в этой глуши, как на карантине, как будто он и правда преступник в бегах. Сам он старательно сохранял самый невозмутимый вид, словно ничего не происходит и вообще его это не касается и не интересует. Но они слишком хорошо знали своего друга, чтобы понимать, что всё ровно наоборот. Такси отъехало, увозя Джорджи в Лондон. Дженна подошла к камину подбросить дров, пока Перси с задумчивым видом смотрел в окно на удаляющуюся машину. — Я хочу у тебя кое-что спросить, — Перси повернулся к ней. Дженна замерла с поленом в руках. Она догадывалась, что, стоит им остаться вдвоём, он вернётся к тому, что случилось после её приезда. Все эти дни она старательно избегала оставаться с ним наедине, под любым предлогом сохраняя дистанцию. Но вечно бегать было невозможно. Она кинула полено и подняла на него глаза. Пришла пора расставить точки над «i». — Что ты хотел спросить? — Ты не жалеешь? — Нет! — она не колебалась. — Я совру, если скажу, что не предполагала, что произойдет между нами, когда я приеду к тебе. Я всё-таки не настолько наивная. Я не жалею ни о чём — ни о сказанном, ни о сделанном. — А если я скажу, что, возможно, есть вещи, после которых ты изменишь своё мнение обо мне? — он облокотился на откос, скрестив руки перед собой. Она понимала, что он сознательно держит дистанцию, чтобы не подвергать ее искушению. Он хотел от неё ответов на холодную голову. — Ты свято веришь в мою невиновность, в лживость всех обвинений, но дело обстоит не совсем так. — Да брось, я уверена, что ты не расист и не насиловал 13-ти летних девочек! О чём вообще тут можно говорить! — Нет конечно, я никого никогда ни к чему не принуждал. Скорее даже наоборот. Но я не герой твоих радужных иллюзий, Дженна. Девушки так обозлены на меня, потому что я вел себя с ними, мягко говоря, не самым лучшим образом: изменял, грубил, унижал, словом, на полную катушку пользовался своей популярностью. Может и стоило бы сказать, что я всё осознал и изменился, но мне сложно об этом судить. В глубине души она подозревала что-то подобное, но сердце всё равно неприятно кольнула эта озвученная вслух правда. Перси никогда не следил за языком и умел ранить очень больно. Он забирался глубоко, под кожу, усыпляя бдительность, а потом, теряя интерес, равнодушно бил по самому больному, прямо по обнажённой плоти. Дженну накрыло флешбеком: ей снова 17, и она узнаёт, что парень, по которому она сохла полгода, прежде чем они начали встречаться, изменяет ей и рассказывает гадости и небылицы их общим друзьям. И вот она опять шагает на те же грабли. «В отношениях ты полная неудачница, Дженна, пора это признать», — ехидничает внутренний голос. Внутри заныло. Не хотелось признавать, но его слова разбередили старую рану. Она не доверяла ему и раньше, и вряд ли сможет доверять впредь. Но если она сейчас признается — это его добьёт. Он такой, какой есть, и он не виноват в том, что произошло с ней в прошлом. — Послушай, это не меняет сути — ты не преступник. Но она знала, что Перси заметил, как изменилось выражение её лица после его слов. — Я извинился перед ними. Честно, я никому не хотел зла. Мы все были очень молоды тогда. Не знаю, простили ли они меня. Судя по происходящему — вряд ли. Но я хотя бы попытался. — Перси, это в любом случае очень подлая и низкая месть. Ты сделал им больно, но это не сломало им ни жизни, ни карьеры. Неравноценный обмен. Ну и Бог им судья. Это не должно никак повлиять на наши с тобой отношения. Дженна осознавала, что теперь уже неважно, что она скажет, ведь он успел заметить разочарование в её глазах. Ей хотелось утешить его, но она понимала, что Перси примет её утешения за жалость и закроется окончательно. Она ляпнула первое, что пришло в голову: — Я… Мне пора собираться. Я пойду к себе. Влетев в комнату, она прижала руку к губам, сдерживая всхлип. Почему, почему всё так? Он не заслужил всего этого, а теперь и она ничем ему не поможет! Она думала, что сможет, она так хотела попробовать! Но предательский страх накрывал ее с головой. Снова. Она не вынесет, если окажется для него всего лишь «одной из». И, что ещё страшнее, не вынесет жизни без него. Что ей теперь делать? Всё рассыпалось, как карточный домик! Она услышала быстрые шаги по лестнице и едва успела отскочить от распахнувшейся с треском двери. — Ты сказала, что это не должно помешать нашим отношениям? Позволь поинтересоваться, а они есть, эти отношения? — он, сощурившись, пытливо всматривался в её бледное лицо. Перед ней снова была тёмная сторона Перси, та самая, которую он обычно так тщательно прятал от людей. И которую она так часто в нём провоцировала. — Молчишь? Я не говорю о публичных признаниях — это не нужно ни тебе, ни мне. Но как насчёт наших друзей? Почему бы не рассказать всё хотя бы Джорджи? — Я… я не готова. Не сейчас, пожалуйста! — ее голос был больше похож на слабый писк. — Так значит сказанное мной никак не повлияло на тебя, да? Какая же ты врушка! Ты и хочешь меня, и боишься! И не подпускаешь к себе, и сбежать не даёшь! Думаешь, так приятно сидеть на коротком поводке, да?! Тебя ведь задели мои слова, верно? Ну что, теперь ты пожалела о содеянном? Трахаться с мерзавцем вряд ли вписывается в твою идеальную картину мира! Но скажи, неужели я недостаточно ждал и терпел, давая тебе понять, что мне не интересна короткая интрижка? Ты приехала ко мне сама, но сбегаешь, поджав хвост, стоило мне озвучить то, что ты и так знала! Давай, признайся, ты же знала, что я не святой! — Ты не прав, я не жалею о том, что случилось! Я хотела этого также, как и ты! Но да, мне нужно время, чтобы всё обдумать и решить для себя, что делать дальше. — Вся проблема в том, что ты слишком много думаешь! Особенно там, где нужно чувствовать, а не раскидывать мозгами! Перси подошёл ближе. Его близость гипнотизировала. Он скользнул по ней взглядом, с усмешкой, с плохо скрываемой жаждой, раздевая до самих костей. Ей казалось, что он видит её насквозь, до последнего сосуда, до альвеол в лёгких. Чувствует, как бешено качает кровь её измученное сердце, как накатывает волнами возбуждение, сжимая внутренности, посылая болезненные спазмы в низ живота, туда, где так предательски быстро пропитывается соками вожделения её бельё. От одного его взгляда. — Ты ведь не кончила в прошлый раз, верно? — не вопрос, а утверждение, жарким шёпотом над самым её ухом. — Ты отталкиваешь меня, не совсем понимая, чего лишаешься. Позволь перед отъездом сделать тебе небольшой подарок. Он расстёгивает её рубашку, медленно. И снова, один за одним, падают к ногам все её барьеры. И нет сил прислушиваться к голосу разума, когда тело буквально кричит от желания. Она опускает взгляд на его руки, боже, его длинные пальцы — теперь её вечный фетиш. Она отчаянно хочет почувствовать их внутри, снова, скользящие, надавливающие, совершенно неповторимые. Дженна не замечает, как остаётся без рубашки, ловким движением он расстёгивает лифчик, отбрасывает его в сторону, и мягко толкает её на кровать, на ходу снимая футболку. Она никогда не устанет любоваться его дьявольской красотой. Истинный падший ангел, безупречный контраст света и тьмы. Она встаёт на локтях, обхватывает рукой его шею, тянет на себя. В ответ он целует её — неожиданно нежно, скользя от губ ниже, к ложбинке между ключиц, затем — к груди. Рисует языком узоры на её теле, изгиб за изгибом. Расстёгивает джинсы, медленно, безумно медленно стягивает их вместе с бельем, и вот она уже обнаженная перед ним. Но Дженна не чувствует ни наготы, ни холода — это всё ничто по сравнению с ощущениями, которые рождает его взгляд, словно ощупывающий каждую её косточку. — Ты такая красивая… — опаляющим шёпотом, — это просто преступление, быть настолько красивой… Скользит губами всё ниже, пока, наконец, не проводит языком по клитору, отчего внутренности сводит судорогой неудовлетворённого желания. Она сама не замечает, как начинает яростно, взахлёб умолять его: — Ещё, пожалуйста, не останавливайся, сильнее… Не отрывая языка от её тела он поднимает руку и проводит пальцами по её губам. — Тсссс… Она удивляется самой себе, когда в следующий момент обхватывает губами пальцы, проводит по ним языком. Ей безумно нравится так касаться его. Перси сдавленно стонет, отрывается от неё, перемещает руку вниз и в ту же секунду резко вводит во влагалище два пальца — жёстко, до основания. — Боже… — она выгибается навстречу его руке. — Для тебя просто «Перси»… Да он издевается! Но нет сил возражать, её уже просто трясёт от возбуждения. Под его одобрительное хмыкание она сама насаживается на его пальцы, ускоряет темп, стонет громко, в голос, с надрывом. Внутри бушует уже такой знакомый, завораживающий огненный вихрь. Он бьёт по нервным окончаниям, и всё внутри искрит, словно оборванные ураганом провода. Древний демон обретает форму, смеётся над ней, поднимает над головой огненный хлыст. Каждая её мышца напряжена до предела, тело умоляет о разрядке. — Чёрт бы тебя побрал… — в сознание врезается его низкий приглушённый шёпот и звук разрываемой пачки презервативов. Он подхватывает её под ягодицы, притягивает к себе и резко входит. Дженна ждёт боли, но её нет. Только упоительное чувство наполненности, принадлежности, цельности. Словно, наконец, сложился самый сложный в мире паззл. Она двигается ему навстречу, впивается ногтями в руки и плечи. Несколько резких глубоких движений, и её демон щёлкает хлыстом, разбивая вихрь на миллион маленьких искр, которые уносят её в иную реальность. Она выгибается, хватает ртом воздух и, как мантру, снова и снова повторяет его имя. Ещё несколько особенно глубоких движений и он замирает, с хриплым стоном, тяжело дыша. Она открывает глаза и ловит его совершенно безумный взгляд. Её ошеломление так велико, что она с трудом приходит в себя. Некоторое время они просто продолжают молча смотреть друг другу в глаза. Постепенно его дыхание приходит в норму. Он аккуратно отодвигается и садится на край кровати. — Вот теперь ты понимаешь. Давай же — сбегай, думай, решай. Но я знаю — ты придёшь ко мне сама, снова, вот увидишь.