Медные трубы

*нигде* *никогда* — Перси, ты хорошо всё обдумал? — Джорджи с экрана ноутбука обеспокоенно наблюдал, как его друг ходил из комнаты в комнату, закидывая вещи в чемодан. — В последнее время я только и делаю, что думаю, но что-то незаметно, чтобы от этого был толк. — Просто дай ей время! Всё произошло так стремительно, уверен, что ей нелегко. Перси остановился напротив ноутбука. — А мне легко? Я перепробовал всё, Джорджи, просто всё, бл*ть! Я ждал, потом я не ждал, я и терпел, и не терпел, и, кажется, чёрт возьми, я дал ей достаточно времени! — Может тебе всё-таки ещё раз с ней поговорить? Посмотри на меня с Джорджией! Не смотря на все трудности, мы сумели договориться, и сейчас всё хорошо. — Не сравнивай! Твоя девушка — не Дженна Ортега, идол поколения с миллионами поклонников и жаждой изменить мир. Джорджи замолчал, понимая, что Перси прав. Сложно жить с таким давлением, особенно когда тебя выбрали мишенью для буллинга. Он, как и Перси, прекрасно знал, что отношения с Дженной — основная причина хейта. Когда в сеть попало видео с того вечера у Донована, соцсети взорвались новой, ещё более мощной волной ненависти. Джорджи вздохнул. — Что ты собираешься делать? Ты что, всерьёз собираешься всё кинуть? — Честно? Я не знаю. Я просто хочу удалиться от всего этого, с меня довольно. Я и так держался из последних сил, но она ушла, и я не уверен, что хочу продолжать бороться. К чёрту Голливуд! Серьёзно, он требует слишком дорогую цену. Я много ездил по стране, я знаю, как живут простые люди. Однажды, здесь, в Лос-Анджелесе, в одном маленьком магазине с VHS, я поймал себя на мысли, что завидую людям, работающим там. Они живут в мире кино, но им не надо скрываться, никто не следит за каждым их шагом. Я бы тоже так хотел. Открыть магазинчик, днём смотреть кино и общаться с покупателями, вечером проводить время с семьёй, завести детей, собак и котов, ездить на лето во Флориду, а осенью — на озёра в Торонто. И видеть весь этот голливудский гламур только изредка в телепередачах. Джорджи печально улыбнулся. — Ты просто устал от всего этого, Перси. Но я уверен, что ты не сможешь бросить киноиндустрию. Ты слишком амбициозен. Перси забросил последние вещи в чемодан, закрыл молнию и устало опустился на диван — Может ты и прав. Но я уже ни в чём не уверен. А чтобы бороться с хейтом, нужна уверенность, Джорджи. Ты уговорил меня согласиться на участие в комик-коне в Ливерпуле, осенью, и что в итоге? Люди как с цепи сорвались. Им плевать на то, что я скажу или сделаю. Джейн не выдержала и высказалась, хотя мы просили её молчать, но ей всё равно никто не поверил. Мама уже дошла до того, что отвечает в Твиттере этим безмозглым малолеткам! Они все ждут каких-то заявлений, но что они изменят? Чёрт с ними, пусть подавятся своей злостью. Я не могу и не хочу больше с этим бороться. — А как же терапия? — Я бросил её. Из-за множественных сотрясений мозга в прошлом мне нельзя большинство препаратов, а разговоры давно не приносят никаких плодов. — Куда ты поедешь? — Я не знаю. Я позвонил, чтобы сказать тебе, что я связался с арендодателем, со следующей недели здесь поселятся новые жильцы. Вещи, которые ты забыл, я оставлю у Сэма. — Перси, а как же «Уэнздей»? До съёмок осталось не так много времени. — У меня нет денег выплатить им неустойку, так что, видимо, придётся сниматься до конца контракта. Но я не особо переживаю по этому поводу, уверен, что Ксавье и так там уже практически выпилен, а весь сезон Дженна будет единолично упражняться в своей мрачной мэрисьюшности. — Знаешь, мне очень больно думать о том, что сериал так изменил наши жизни. Всё могло сложиться иначе. — Джорджи спрятал лицо в ладонях. — Нет, не могло. Только не у меня. Не грусти, бро, я же не прощаюсь с тобой. Я дам тебе знать о себе, возможно мы увидимся на съёмках, а может я и вообще решу поселиться в Лондоне — будешь терпеть меня до конца дней. — Действительно, что за чёрные сопли! Береги себя, друг, и не пропадай. Ещё увидимся. — Пока, Джорджи. Такси уже ждёт меня. *** На самом деле он слукавил. Перси знал, куда он поедет. — Мистер Бёртон? Добрый день! Уделите мне минутку? — Мой страдающий художник, рад тебя слышать! Хотел сказать тебе спасибо, но что-то похоже, ты перестарался, теперь она не только пьёт, но ещё курит и ругается матом! Я в восторге! — Я не совсем понимаю, о чём вы, но, в любом случае, спасибо! Я хотел спросить, могу ли я приехать в Бэнстид Мэнор? — Разумеется, друг мой, разумеется! Его двери всегда открыты для тебя, уверен, что местные будут рады тебя видеть! Извини, что не смогу составить компанию — дела, знаешь ли. Меня тут посетила муза… Дальше следовал бессвязный поток восторгов, так что Перси коротко поблагодарил его и повесил трубку. Натянув повыше маску, он зашагал ко входу в аэропорт. *** В Ньюмаркете было прохладно, свежо и зелено. Прошлый раз он бежал сюда от неизбежности, в смятении, в надежде спрятаться, сейчас же он сознательно окунулся в размеренную сельскую жизнь. Казалось, он вернулся домой. Бродя по тенистым дорожкам подъездной аллеи под пение птиц, вдыхая утренние туманы, он снова чувствовал целебное воздействие этого места. По приезду, едва успев закинуть в комнату вещи (и избегая даже смотреть в сторону её комнаты), он побежал на конюшни. Его встретили, будто он уехал только вчера. Никто не спрашивал, где он был и чем занимался всё это время. Он слушал новости лошадиного мира, и радовался, что не узнаёт ни одной фамилии, что в мире полно сфер, которые никаким образом не пересекаются с миром кино. Его отвели к левадам, в которых сейчас паслись жеребята с кобылами. Он с трудом узнал Бонзо, ему пришлось переспросить у конюха, не обманывают ли его глаза. Как быстро растут лошади! За эти месяцы из неуклюжего долговязого жеребёнка он вырос в статную молодую лошадь. Выдавала его только звёздочка на лбу и озорной вздорный характер. — Никакой управы на неё нет, — пояснил конюх, — задирает весь молодняк, дошло до того, что в драках она повредила себе путовый сустав и теперь вряд ли сможет участвовать в скачках. — Погодите, — Перси опешил. — Бонзо — кобыла? — Ах-ха-ха, наивный ты парень, ну конечно, это кобылка! Скорее всего она теперь уйдёт в матки, а жаль, такой темперамент пригодился бы на скаковом круге. Перси с умилением смотрел на рыжую лошадь в загоне. Она носилась наперегонки с ветром и всё так же, как раньше, косила глазом на собственную тень. «Она так похожа на Дженну, такую, какой её знал только я». Он давно перестал пытаться гнать от себя мысли о ней. Эти раны не затягивались, да он уже и не ждал исцеления. Ведь живут же как-то люди с несчастной любовью в сердце? Проживёт и он. Возможно, однажды он даже встретит кого-то, кто сможет скрасить его одиночество. Шли дни, Перси перестал следить за календарём, живя расписанием Джаддмонт фармс. Он знал, что сегодня, к примеру, день прививок, а позавчера молодняку расчищали копыта. Свободное время он проводил в библиотеке за просмотром бесчисленного количества старых фильмов — из коллекции Бёртона, и своих собственных, кассеты с которыми сложил тогда в чемодан в первую очередь. Друзья постепенно перестали доставать его вопросами, когда он вернётся, их жизни тоже шли своим чередом: Сэм уехал в Европу работать, Донни был занят сложным вопросом, нужны ли ему отношения с Махеа, или более разумным будет держаться от неё подальше, Джорджи, как и раньше, отдувался за каст на комик-конах по всей Европе, а Дженна… Он не знал, где она. И не пытался узнать. Сегодня на ферме было непривычно оживлённо: прислуга носилась по дому, смахивая пыль с полок и книг, садовники стригли и без того ровные изгороди, работники фермы переодевались в лучшую униформу. — А что случилось? — поинтересовался Перси у главного менеджера фермы, который сверял что-то в бумагах, стоя у входа в маточную конюшню. — Хозяин должен приехать. Ты знаешь, что после смерти основателя здесь всем заведует его сын. Он, конечно, не Халид Абдулла, и мало что смыслит в скачках, но старается сохранить великое наследие и пытается научиться. Не знаю, почему все так носятся — он никогда не заезжает надолго, предпочитая ночевать в своём доме в Лондоне. На подъездную аллею свернули несколько бронированных чёрных джипов, а следом — крайне нескромный лимузин. Пышность процессии пугала, и Перси поспешил ретироваться в конюшню. Встреча с арабским миллиардером — точно не то, о чём он когда-либо мечтал. Он и так злоупотребляет его гостеприимством, живя здесь за чужой счёт, не стоит ещё и отсвечивать перед глазами. Но видимо у судьбы были другие планы. Спустя несколько часов, озираясь по сторонам, Перси тихо вышел из конюшни…и столкнулся в дверях с невысоким человеком, с головы до ног одетым в белоснежный арабский костюм — тобу. — Извините, я не хотел вам помешать, — промямлил Перси, глядя в пол. Чёрт, он наверное выглядит полным идиотом! Араб с интересом разглядывал высокого длинноволосого красивого юношу. — Я знаю, кто ты, — на чистом английском сказал он. — Тим говорил мне, ты гостил тут в январе. Добро пожаловать! Друзья Тима — мои друзья. Мой отец очень уважал его. Перси не имел понятия, как принято здороваться у арабов, поэтому просто стоял, не зная, что сказать. — Но мне знакомо твоё лицо. У моей любимой дочери висит над кроватью твой портрет. Ты там в фиолетово-синей форме. Ты и рядом маленькая девушка в чёрном с косичками. Это из какого-то сериала, да? Она называла мне, но я не запомнил. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Я в долгу перед тобой. Перси стоял, как громко поражённый. Это к нему сейчас обращается этот знатный арабский миллиардер? Он перед ним в долгу? — Прошлой осенью скоропостижно скончалась моя первая жена, её мать, и дочь начала таять на глазах. Мы не знали, что делать — лучшие врачи разводили руками, она перестала есть, почти не разговаривала, стала равнодушной ко всему. Аллах, это страшные дни! — он поднёс ладони к лицу. — Нет ничего хуже — иметь миллиарды и не быть способным помочь собственному ребёнку! Мы уже отчаялись и ждали худшего. Я не знаю, как она наткнулась на этот сериал, но спустя несколько недель, мы с удивлением обнаружили её утром в столовой, за уже пустой тарелкой, с телефоном в руках, по которому она о чём-то горячо спорила с подружкой. То, что не смогли сделать лучшие врачи, смогли сделать вы. За это я всегда буду благодарен тебе. Мне сказали, что тебе нравится рыжая кобылка с белой отметиной, я дарю её тебе в знак своего уважения. Не беспокойся, все расходы по её содержанию ферма возьмёт на себя, тебе останется только решить, где она будет жить — здесь, в Англии, во Франции или в США. У нас хозяйства по всему миру, дай знать главному менеджеру, и он всё устроит. Да хранит Аллах твой путь! — Благодарю вас! — только и успел сказать Перси, прежде чем этот странный человек сел в лимузин и покинул поместье. В полном смятении Перси прошёл от конюшням к леваде, где паслась Бонз. Он никогда не думал о влиянии сериала на жизни людей. Он видел только слепое обожание и ненависть, только желание влезть в его жизнь. А ведь за каждой записью в интернете тоже стояли живые люди. Подумать только — он напрямую причастен к спасению жизни! И кого? Дочери одного из богатейших людей Востока! Быть может, это и имели ввиду мать и Дженна, твердя ему об ответственности? Он вернулся в дом. Уже смеркалось, погода испортилась, небо заволокло тучами, наверняка скоро начнётся ливень. Перси прошёл по пустой, идеально чистой прихожей в библиотеку. Привычно налил в стакан виски, потом задумался и отставил его в сторону. Сегодня ему трудно будет сосредоточиться на фильмах. По отливам забарабанил дождь. Он достал телефон и открыл Твиттер. «Перси пришёл в мою жизнь в самое тёмное время и помог удержаться. Я всегда буду его фанатом». «Уже 4,5 месяца, как я не режу себя. Перси, его стойкость и чувство юмора ежедневно спасают меня». «Благодаря Перси я по-новому взглянул на свою жизнь. Я победил расстройство пищевого поведения и наконец смог похудеть. Спасибо!» «Я была очень одинока, но теперь у меня есть друзья на всех континентах». И ещё десятки сообщений от людей со всего мира. Слава сломала его жизнь, но, может быть, всё произошедшее — только начало чего-то нового? Тишину библиотеки нарушил стук в дверь. «Кого это принесло? Может, в конюшнях что-то случилось и понадобилась моя помощь?» Он поспешил открыть. На пороге, под струями дождя, стояла Дженна. Она была такая мокрая, словно шла пешком от самого Лондона. Перси не верил своим глазам. — Я потеряла свою серёжку здесь, помнишь? — стуча зубами с трудом произнесла она. — Может, ты поможешь мне отыскать её? Бесконечно долгое мгновение он стоял, глядя в такие родные, такие любимые, единственные в мире глаза. Кажется, он обещал закрыть перед ней двери? Но закрывая одну, он всегда оставит для неё тысячу других. — Входи, Бонз, ты совсем замёрзла…