***
Едва технические коридоры остались позади, и Алекс вошла в центральный зал. В глаза бросились блики от хрусталя, бриллиантов и белоснежных виниров, не всегда искренние улыбки гостей и одиночные вспышки камер. Оформление зала выполнено в классическом стиле: высокие потолки удерживают три массивные хрустальные люстры, бросающие сотни мерцающих бликов по всему помещению. Светло-бежевые стены зала в обыденной обстановке украшают золотые элементы геометрии для придания элегантности и изыска. В этот вечер все декорации стен и колонн в помещении соответствуют особой цветовой гамме, в дань уважения тем, чьи имена будут упоминаться здесь: красный с золотым и отдельно черный с красными акцентами. Вдоль периметра зала расставлены многочисленные круглые столы, покрытые белоснежными скатертями из натурального шелка. Каждый стол обрамлен высокими спинками стульев, обтянутых мягкой тканью нейтральных оттенков, а ножки столов украшают изящные резные детали. Роскошная сервировка столов выполнена из фарфора, хрусталя и серебра. Вдоль одной из стен устроен подиум с микрофоном, уже готовым к торжественным речам организаторов и приглашенных гостей, а затем к ведению аукциона. Также выделена зона для детей и их нянь. В уютном уголке, подальше от шума и забот взрослых, но с отличным обзором всего происходящего, детей будут развлекать десяток аниматоров в костюмах… «Супергероев… Неожиданно», — взялись за глупое бурчание тени в мыслях Алекс, едва увидев этих работяг в латексных костюмах, пародирующих «Великую Шестерку Мстителей». Алекс встретила взглядом Марису, которая сидела за одним столиком с детьми Маршала и еще двумя парнями. Видимо, это были сыновья Сары Уилсон. Мари была веселой и беспардонно жевала жвачку, то и дело что-то рассказывая своим спутникам на этот вечер. Увидев Алекс, она широко улыбнулась и даже «аккуратно», в своем стиле (вытянув руку едва ли не до самого потолка и слегка подпрыгнув на стуле), помахала в приветствие. Она никогда не была против посидеть с детьми некоторое время в качестве няни, учитывая, какой кошмар иногда приходилось разрешать, занимаясь своими основными обязанностями под началом Алекс. А тут еще и солидная премия в придачу — Мариса сразу заявила, что создана для роли няни в такой вечер. Кетлер оставалось найти свой столик отшельников где-то у стены зала в черно-красной зоне, и можно было, спокойно сидя, наблюдать за клоунадой с вычурными вечерними нарядами, алмазами и сапфирами, разбросанными так, чтобы их можно было заметить везде. В этот момент Алекс заметила того, с кем просто совесть не позволила бы ей не поздороваться в этот вечер. — Добрый вечер, Александра, — высокий, мощный, широкоплечий мужчина элегантно коснулся протянутой ему руки Александры. Нежно, словно боясь сжать немного сильнее и переломить ей кости кисти. На его фоне девушка выглядела крайне хрупкой. — Вы потрясающе выглядите, — в кивке склонил голову, и его лысина чуть ли не засветилась от свечения непристойно дорогих люстр под потолком. — Мистер Фиск, Вы как всегда галантны и учтивы, — уголок губ сам потянулся в ответной улыбке. — Не обессудьте и знайте, что я завидую Вашей прекрасной жене. Как она и Ваш сын? — Вы мне всегда льстите. Моя семья в прекрасном здравии, благодарю. Как раз сейчас мой сын берет автограф у мистера Уилсона и мистера Бартона, — совсем маленькая, совсем незаметная для не ведающего человека, пауза при упоминании Клинта. Фиск прекрасно умеет держать лицо и эмоции в холодном русле. «Разрази Дьявол каждого, кто такого Бугая доведет до грани», — звучит в мыслях Алекс. — Я нахожу прекрасным, что у Вашего сына есть кумиры, помимо Вас — его отца — будущего мэра Нью-Йорка. Тем более, когда рядом столько зрителей и прессы. — Да, — тихо, однако так твердо и удовлетворенно, соглашается Фиск, встречая привычное ему взаимопонимание в словах и интонации Кетлер. Мимо как раз проходил официант, разнося в подносе по залу бокалы, наполненные шампанским, и Фиск взял два из них, передавая один Алекс. Возможно, всему виной была его энергетика, но посторонние люди давно не толпились рядом, оставляя их в тихом единении, и без посторонних ушей. С приподнятым подбородком Уилсон неторопливо провел взглядом по всему залу и умиротворенным тоном, с четкой расстановкой каждого слова, продолжил: — Знаете, ведь Бартон сегодня пришел не один. Кроме семьи, с ним здесь еще одна юная леди. Она его… протеже. — Интересно. Полагаю, мне нужно будет непременно с ней познакомиться. — Буду весьма признателен, — Бугай слегка наклонил голову, делая заметную паузу и всматриваясь в глаза своей собеседницы. — Александра, я знаю, что у Вас на этой неделе должна была состояться встреча с Аггером, но она сорвалась, — а Алекс была и рада ее отмене, учитывая все события, что обрушились на нее одновременно, — я был тому причиной и просил Дарио уделить внимание моему вопросу в ущерб вашему с ним ужину. Я хотел бы загладить данное недоразумение, пригласив вас с ним на ужин в круг моей семьи. В грядущую среду. Не откажете? — Не посмею, — отвечая Уилсону сдержанной этикетом улыбкой, Кетлер уже приготовилась приветствовать его супругу, неспешно приближающуюся к ним.***
Алекс отыскала свой столик, как и предполагалось, подальше от проходной зоны, у стены, с самого края зала. Однако с прекрасным обзором на многих присутствующих. Она уже расплылась в мечтах о том, как присядет, выдохнет и будет спокойно наблюдать за всеми, оставаясь малозамеченной. Вот только за её столиком уже была полная посадка, и неустанно гомонящая молодежь, не знакомая ей, точно не вписывалась в её планы провести этот вечер без убийств и пыток. — Нашел! — Маршал подхватил её под руку, отводя от полюбившегося ей столика и настойчиво повел совсем в другую сторону, ближе к центру зала. — Тот столик больше не наш, сейчас мы присядем где поудобнее. — О, нет! — О, да! — отрезал Маршал, аккурат в шаге у одного из больших центральных столов. Алекс держалась изо всех сил, чтобы на лице более правдоподобно отразилась хотя бы невесомая, но улыбка доброжелательности. Маршал отодвинул стул, чтобы Алекс уселась, хотя, учитывая ситуацию и окружение, этот жест был больше для успокоения самого Маршала, в том что Алекс сейчас точно сядет и будет сидеть смирно, хотя бы ещё какое-то время. А не развернется, ретируясь восвояси, по якобы чрезвычайно важным делам, с отвратительно лживым обещанием вернуться. Сам же он сел по правую руку, рядом с ним Тара. Несмотря на своё состояние, она очень свежо и счастливо выглядела: её густые черные волосы были так идеально собраны на затылке, глаза темнее самого темного шоколада, которые Алекс узнала бы их из сотен других, и атласное серебряное платье с тонкими цепочками вместо бретелей. По левую руку компания была менее упоительной для Алекс: Сэм Уилсон, Сара, и аккурат напротив Алекс — Барнс. У него рядом стоял ещё один стул, пустой, видимо, на присутствие Шэрон они всё же рассчитывали до последнего. — Помнится, ты говорила, что у тебя столик для социопатов, — улыбается ей Сара. — Да, нас с вами всех сегодня лишили зоны собственного комфорта. — Ну, не знаю, — встречно продолжает Сэм, — как по мне, то мы трое, — подразумевая себя, Алекс и Маршала, — за этим столиком единственные, кто плюс-минус привык к такому балагану, и дискомфорта быть не должно. Маршал поставил Алекс бокал с виски и под столом легонько пнул её в коленку: — Нет, Сэм, тут другое. Просто Алекс забывает, что и ей тоже нужно следить за своей пиар-кампанией. Общественность должна перестать видеть в ней угрозу. — В таком случае, стоило начать с опекунства над осиротевшими птенцами пингвинов в Антарктике, — подтрунивает Тара, и начало непринужденной беседы было заложено с первым молчаливым стоном безысходности от Алекс. Несколько ловких и незаурядных шуток от Сэма, несколько ответных от Маршала, и атмосфера плавно вышла на уровень непринужденной беседы, хоть и малознакомых, но людей, которые улавливают одну волну. Сара ловко подхватывала подтрунивание брата касаемо её беспочвенных переживаний о том, впишется ли она на этом вечере. Сэм даже умудрился вспомнить момент, когда она на ночь пролистывала интернет в поисках возможных нововведений в правилах этикета мира богатых. Возмущенный вдох от Сары и её сузившиеся глаза не сулили Кэпу ничего хорошего. — Вот так всегда! — задорно сверкая глазами, вступает в разговор Тара. — Женщины пекутся о своих мужчинах, а те ещё и подшучивают. Ты, Сэм, уверен, что правила этикета она читала для себя? Из вас двоих лишь Сара сидит без пятна на галстуке! Уилсон ладони в капитуляции выставил моментально, неоспоримый аргумент. Он проиграл бой закускам минут десять назад, в момент, когда Маршал рассказал очередную шутку, а Барнс с той улыбнулся. А теперь даже Алекс слегка приподняла уголок губ на красивый ответ Тары. Впервые подобие улыбки с момента, как села за столик. А глаза так и не поднимала от салфетки на столе, на которой все это время продавливала ногтем какие-то узоры. Она не поддерживала беседу. Было ощутимо, как Сара всё же остерегается её. Алекс то и дело ощущала на себе присущие Барнсу «из-подлобные» секундные взгляды. Тару она сама попросила, ещё утром, лишний раз её не тревожить, и та довольно понимающе отнеслась. Сэм очень хорошо нашел общий язык с Маршалом, с этим засранцем, который и устроил весь этот цирк шапито «за одним столиком». Это не для общественности, которая должна была получить тем самым мыло в глаза и перестать видеть в Кетлер угрозу. Это было нужно самому Маршалу, и что важно для него — важно, или просто терпимо, и для Алекс. Она не проявляла инициативы. Было очень много тем, в которых она могла рассказать что-то интересное и умело повернуть разговор далее. Было несколько раз, когда она была на острой грани вступить в дискуссию и даже рассказать вполне безобидную шутку. Тара рассказывала о своём незапланированном отпуске на Гоа: о красивой природе, чудном климате и весьма обходительном массажисте. Маршал поперхнулся виски, и Алекс, что есть силы сжала губы, удерживая вырывающийся наружу смех. Вернуться Таре пришлось на день раньше. Списала всё на возросшие головные боли от резкой смены климата — соврала, и внутреннюю улыбку Алекс задушила грусть, что знает правду. Маршал сетовал на новые великолепные музыкальные инструменты их детей и то, как он «горд» просыпаться утром под барабанные дроби, а вечера проводить под звуками электрогитары. Как в среду ему пришлось работать из дому, чтобы стрёмный аниматор в костюме Сквидварда не позорил его на людях, и он до самого вечера «наслаждался» перформансами от Губки Боба и Патрика. Припудренная Белка под вечер что-то не поделила с Патриком, и тот окунул её в бассейн, на заднем дворе дома Сандерсов, прямо в костюме. В целом и в общем, дети были в восторге. — Благо за пони я смог договориться, и Алекс их отменила, — я бы вздёрнулся, — Маршал, улыбаясь, так возмущенно поднял брови, отпивая глоток алкоголя. — Это у вас традиции такие?! — недоумевала Сара. — Нет, это всё было её недельное наказание для меня за мой неудачный розыгрыш с Уокером и якобы плакатами с Барнсом по её квартире. Возможно, их столик был единственным, что выдавало своё присутствие постоянным смехом. Сара несколько раз похлопала изящности и кровожадности такой мести: — Ох, я, как мать двух оболтусов, прекрасно понимаю, что тебе пришлось пережить! Не доведи Господь! Но розыгрыш с Уокером ужасный, поэтому так тебе и надо! Алекс впервые была в подобной ситуации и, по правде говоря, не имела понятия, что за чувство гложет её изнутри. В какой-то мере ей помогла Майя. Алекс, выдавливая ногтем очередную лунку на салфетке, вспомнила, как разговаривала с той маленькой ещё одиннадцатилетней девочкой, когда та рассказывала ей о своих переживаниях. Майя уже дважды за свою жизнь успела сменить место жительства, и почти дважды сменила школу. Она потеряла прежний и привычный круг общения, завидев для себя на горизонте проблемы с необходимостью искать себе новых друзей, привыкать к ним, с особой осторожностью показывать им саму себя, и надеяться на совпадение интересов и наличие взаимопонимания. Вот что Алекс сейчас чувствовала — страх. Страх начинать всё сначала. Страх снова привыкать и особенно страх — снова знакомить с собой. Хотя она и раньше не особо себя раскрывала перед людьми. Наверное, вообще не раскрывала. Она не лезла в душу к человеку без приглашения и не ждала никого внутри себя без своего собственного желания на то. Было мало тех, с кем она могла быть самой собой. Единицы тех, кто понимал, не осуждал, не пытался помочь, чтобы исправить и починить. Зачем её чинить? Она же не сломана. Алекс была практически на девяносто восемь процентов уверена, что смогла не сломаться. В этом она сошлась в пониманиях с Тони. В этом они тогда нашли друг друга. Не сразу, конечно, но был момент, который многое преломил. Ночи напролет они могли сидеть в его мастерской, пить виски, играть в покер, обсуждать его гениальные идеи или просто молчать. Тони был ей другом. Друзей у неё было мало. «Как ты думаешь, с каких пор это нормально для нас: не бояться смерти, но бояться подпускать к себе людей?» — так тихо отозвались тени в голове. Они не гомонили, не упрекали. Кажется, тени и сами напуганы. Майе было некомфортно поначалу в новом классе, в новом окружении для неё. Однако она была довольно общительной девочкой, сообразительной и в обиду себя не давала. Она быстро находила общий язык с новыми людьми. С новыми. А Алекс было страшно даже допустить саму мысль более тесного знакомства с новыми людьми, что для неё были старыми. Или как это правильно сформулировать? Это казалось сюжетом какой-нибудь киношной драмы. Главный герой однажды просыпается и впадает в шок. Он знает эти страны, города, улицы, но что-то всё равно не так. Какой-то кирпич не того цвета, поворот на не том участке дороги, билборд с другой стороны улицы, и герой по привычке почти сталкивается с ним лбом. Поэтому он включает навигатор, чтобы добраться до нужной точки в городе, который ему должен быть знаком. Приезжая к своим друзьям, ставшим для него семьёй, он хочет им крикнуть: «Эй, вот вы где! Как же я по вам скучал, говнюки вы проклятые!» Он хочет обнять их, увидеть их улыбки, но они от него отводят взгляд, отступают, избегают его, шарахаются как прокаженного. Они его не помнят. «Это абсурд!» — кричит герой, и вдруг замечает различия. Не только город изменился, но и его друзья немного. Изменились прически, должности, манеры, и рядом с ними другие люди, которых они называют своей семьёй. Но самое важное — они не узнают главного героя. Для них он чужой, незнакомец. Алекс не просыпалась в шоке, не ударялась лбом о столбы, но навигатором в Нью-Йорке пользовалась всегда. Она не бросалась на поиски, так как больше нельзя найти тех, кого проиграла смерти. Она не пыталась воссоздать то, что потеряла, чтобы из незнакомки не прослыть сумасшедшей, что своим импульсивным и неосторожным поведением проиграет вновь обретенное смерти снова. Да и боль никто не отменял. Твою мать, это было больно. Это больно сейчас. Это будет болеть и дальше, покуда она рядом. Будет сжимать глотку удавкой и ребра выгибать во внутрь, где бьется то, что, мать его, болит. «Поговори с нами», — мышиным шорохом в голове. «Пошли на тот балкон. Покуришь. Поговорим.» — …Всё в порядке? — доносится слуху Кетлер знакомый голос. Немного низкий и такой… Барнс. И вопрос явно был адресован ей, раз все уставились именно на неё. Раз уж Барнс не просто заметил, а ещё и озвучил её тупой ступор — дело дрянь и нужно сбиваться. — Да! — кидает в ответ Алекс, слегка повышая радость в голосе. Бегло осмотрела каждого, легко улыбаясь, а Джеймсу подарила взгляд лишь на уровень его галстука. — Почему не пригласили Леди Гагу, как думаете? Как-то тухловато тут. Маршал, дай программку, когда там аукцион уже? Алекс развернула листы программки, в надежде так сконцентрироваться, чтобы выиграть себе несколько минут времени, прийти в себя и надеть свою привычную для окружающих личину. По левую руку внезапно стало тесновато — между ней и Сэмом словно из ниоткуда вырисовалась женщина в бледно-зеленом платье. — Мистер Сэм Уилсон, новый Капитан Америка! Алекс пренебрежительно окинула взглядом эту сумасбродную, которая, стоя к ней боком, сейчас бедром своим будет толкаться в её плечо. Где-то она её уже видела. Журналистка Roxxon NEWS. Да, моветон и журналистика уже как некие синонимы. Остерегаясь её размашистых бёдер и вообще её самой, Алекс отвернулась вправо, к Маршалу, и продолжила, невесть зачем, в третий раз перечитывать унылую програмку. — Я — Эшли! Сэм, рада вас встретить среди всех присутствующих! — продолжает тараторить журналистка. — Звезда в звёздах среди звёзд! Как отдыхаете?! Кстати, вы в прямом эфире! — и как малоумная, потрясывает телефоном в правой руке, с камеры которого ведет свою прямую трансляцию. Всеобщее возмущение Барнс озвучил первым: — Разве для интервью нет более удобного места и времени? — подхватывает со стола бокал с алкоголем и гордо, приподняв подбородок, откидывается в спинку стула. Эшли в ответ так скривила нос в попытке отшутиться, так растянула свои тонкие губы в безобразной улыбке… Алекс поглядывала на всю эту карикатуру через отражение в ведерке с льдом у центра столика. — Верный соратник, сержант Барнс! Что вы! Удобного места и времени не бывает ни-ког-да! Я — блогер с миллионной аудиторией — я знаю! К тому же, вся эта моя аудитория здесь, в этом маленьком устройстве, — снова трясет телефоном. «Ладно, мы всё понимаем, но она сейчас что сделала? Выставила Барнса полным кретином? Даже ты себе такого не позволяла» — возмущаются тени в голове, но Алекс по-прежнему игнорирует происходящее. — Прямое включение на стриминг-платформе, и все, кто не смог сегодня здесь присутствовать и пожать вам всем руку лично, хотят хотя бы онлайн услышать ваши голоса! — Послушайте, Эшли, — Сэм выпустил из рук столовые приборы и, скрестив пальцы, обернулся к журналистке, возвышающейся над ним, — Баки прав, сейчас не время и не место. Давайте отойдем в сторону и… — Но когда же ещё моя аудитория увидит вас так неофициально и непринужденно, Сэм?! Вашего мнения ожидают зрители всех возрастов. Они уже и вопросы заранее приготовили. Давайте начнем! Сэм, я знаю вашу биографию и вашу историю подвигов «от» и «до»… — О, Господи, — слышен шепот Сары, мгновенно опустившей глаза в тарелку. — …И военная служба, и участие в рядах Мстителей, и Битва за Землю! Вы — герой! А скитания вашего рассудка в сомнениях, когда вы приняли щит из рук великого Стива Роджерса, и в момент, когда отреклись от него — это так естественно для человека вроде Вас! Но вот щит символа нации снова у Сэма Уилсона. Скажите: почему именно Вы? Грохочущая тишина сразу же овладела мозгами практически каждого, кто сидел за столом. По непроизвольным подергиваниям кистей рук, судорожному переминанию пальцев или едва слышному скрипу зубов можно было легко определить, кого начала накрывать волна гнева, которую уже не остановить даже сломанным носом этой блогерши. — Да, Эшли, — Сэм первым отошел от шока, стараясь сохранить на лице невозмутимость и доброжелательность, — место и время, учитывая глубину и важность вашего свежего вопроса, не совсем подходящие. Давайте отойдем в сторону, чтобы не смущать остальных за столом. Сэм убрал салфетку со своих бедер на стол и попытался встать, чтобы увести Эшли подальше от не особо церемонящегося Барнса и, порой, куда более вспыльчивой сестры. Сара казалась ему на пределе. Однако журналистка проигнорировала Уилсона и стояла неподвижно, так что тот удивленно присел назад. — Такие вопросы никогда не утратят актуальности и важности для народа, Сэм! — наигранно сведя брови в центре лба, Эшли стала выглядеть ещё более вызывающей. — Ваши друзья тоже могут поделиться своим мнением по этому вопросу. Ведь, как ни крути, они всегда рядом с Вами, переживают Ваши победы и поражения также, как и Вы. Ожидания общества, которые могут не оправдаться, внутреннее давление, которое может подвести вас в самый ответственный момент, — и камера проклятого телефона сфокусирована исключительно на лице Сэма. — Вы наверняка обсуждали это с ними, переживали вместе с ними, где Стив Роджерс и Джон Уокер помимо всего, что у вас есть, также имели силу суперсолдата. Возможно, вы хотите выделиться такими способностями? Вам не хватает ведь этого рычага?! Барнс не был уверен, сколько ещё провокационных вопросов из журналистского рта он сможет вытерпеть. Дождется ли он красивого финала, где Сэм филигранным образом закроет все её вопросы и её собственный рот, или финал будет новым скандалом в прессе, где Кэпа выставят в любом свете, который нужен СМИ или тем, кто заказал эту провокацию. Как бы ему хотелось сжать оба своих кулака — один до скрипа металла, второй до хруста суставов и белых костяшек. Сжал только правый кулак, пересилив себя, опасаясь, что шум пластин вибраниума может лишь ещё более накалить обстановку. Тихо и осторожно в какой-то момент ладонь Сары накрыла кисть его напряженной руки. Баки знал этот взгляд — понимание и поддержка. Она аналогично была готова взорваться. Тара молча и, казалось, безучастно следила за происходящим, переводя свой взгляд с одного лица на другое. Сара и Джеймс переглядывались между собой, будто соревнуясь, чья челюсть сильнее сжимается в напряжении. Сэм, поджав губы, скользил глазами по своей салфетке, расположенной на краю стола, пытаясь придумать, как более корректно отшутиться и отговорить журналистку. Маршалу было некомфортно — он опустил глаза на свой бокал с виски и нервно прокручивал его пальцами по столу. И только Алекс, словно оторванная от реальности, делала вид, что ей абсолютно все равно — надула губы и, склонившись к брату, медленно перелистывала программку, видимо, медитируя над каждым словом. Когда Сара что-то прошептала Барнсу, Тара легко пнула своего мужа ногой под столом, чтобы привлечь его внимание. Она глазами дала ему знак передать пинок Алекс. Маршал передал удар коленом, и Кетлер наконец проснулась — ловит взгляд Тары и в том суженном взгляде она увидела множество претензий, в том числе и за то, что Алекс бездействовала. «Уилсон не просил о помощи, просто игнорируй!» — напоминают тени. «Хотя он же и не знает, что ты можешь помочь… Не вмешивайся, ничего хорошего не выйдет. Никто же не узнает, что ты могла бы помочь. Только мы будем знать. Обещаем, что не будем попрекать… Нет, не обещаем, но постараемся!» Алекс краем глаза осмотрела журналистку, которая уже раскрыла свой рот, готовая бросить новый вопрос Сэму. Она бегло пробежала взглядом по столу и снова уставилась на Тару, указывая ей взглядом взять телефон. Маршал уловил момент и тоже полез за своим в карман брюк. — Сэм, — продолжает давить Эшли, пользуясь моментом, так как, вероятно, не ожидает яркого сопротивления от него в данной обстановке, — критики сомневаются в вашей способности справиться с ролью Капитана Америки. Алекс начала перебирать бокалы на столе, словно играя в пятнашки. Замечательно, что журналистка так поглощена беседой с Уилсоном, что совершенно не обращает внимания на то, что происходит вокруг нее. А вот Сара, заметив это, дала Баки знак и обратила его внимание на Кетлер. — Высокие стандарты, которые связаны с этим титулом, — продолжает болтать журналистка, и Алекс, поднимая бокал с виски у Маршала, осторожно переносит его к себе на левую сторону. Протянув руку, она аккуратно отталкивает салфетку Сэма со стола и та медленно сползает на его ноги. — Как вы собираетесь удовлетворить ожидания всех, сохраняя при этом свою собственную уникальность и индивидуальность, Сэм? Сэм уже не слушает, он следит за Кетлер. Алекс уже свою салфетку показательно отряхивает, расстилая себе на бедра, глазами призывая Сэма повторить за ней. — Мистер Уилсон, среди ваших предшественников в роли Капитана Америки были только белые мужчины, и теперь вы стали первым афроамериканцем, носящим этот титул, — Алекс берет бокал шампанского и медленно поднимает его, глядя в сторону Тары, которая кивает ей в ответ. — Как вы воспринимаете заявления тех, кто утверждает, что это решение не обязательно принято с обоюдного согласия и одобрения Вас властями, а скорее сделано из-за политической корректности, после провала Уокера, чтобы угодить определенной аудитории? Алекс проводит неуклюжий жест левой рукой, опрокидывая бокал с виски и проливая алкоголь на бледное атласное платье журналистки, заставляя ее внимание отвлечься от Сэма. — Ох, как мне стыдно! Прошу прощения, так жаль! — Алекс прикрывает губы тыльной стороной ладони и начинает извиняться перед испуганной журналисткой, которая уже поворачивается к ней. — Ничего, это нормально, — натянуто улыбаясь и сквозь зубы выцеживает слова Эшли, и уводит взгляд в экран своего телефона. У нее чат прямой трансляции взрывается однотипно похожими сообщениями от зрителей, которые узнали Кетлер из последних новостей, в распространении которых принимал участие Уокер. — Ой, Вы же новая владелица активов Старк Индастриз! — и теперь камера смартфона журналистки направлена прямо на Алекс. — Как занятно, что вы все за одним столиком. — Да, у Вас, Эшли, сегодня праздник: двух зайцев одним махом, — на удивление робко отвечает ей Алекс, рисует на лице смущение, и всё старается увести взгляд к бокалу шампанского в руке. — Надеюсь, ко мне вопросов у Вас не будет… — Обижаете! Как Вам Штаты, Нью-Йорк? — Слишком шумно. — А как Ваш бизнесс в Европе? — Прекрасно. Развивается даже без моего присутствия. Благодарю! — Я поражаюсь с обознанности своих подписчиков! — удивляется Эшли, глядя в свой телефон. — Здесь чат разрывается вопросами к Вам. Пишут, что Вы никто иная, как угроза для наследия Мстителей, особенно для Пеппер Поттс. Как Вы ответите на такие обвинения? Уилсон истинный джентельмен. Он снова предпринимает попытку встать из-за стола и увести журналистку, вот только на этот раз Сара не дала. Сара запомнила слова Кетлер, что та сказала ранее: «На каждую тварь найдется тварь покрупнее», и с нетерпением ждала, что у Кетлер припрятано невесь где и на эту журналистку грязной правды. — Я не имею в планах никому угрожать, Эшли. Я здесь только для развития компании. — Но Вы не имеете столь блистательного разума, который имелся у Тони Старка… — В компании работает достаточно много блестящих умов, способных достичь небывалых высот, а сколько ещё гениев не признал этот мир. — Не поймите меня неправильно, но Вы, до вступления в наследство бизнеса своего покойного мужа, не выделялись ничем особенным. Это прекрасно, что Вы смогли не просто сохранить, но и приумножить. Однако, как? Одинокая женщина с таким капиталом. В чем секрет? — Будет слишком банально, если я отвечу о необходимости постоянного обучения, контроля дисциплины и крепкого упорства? — Это не секрет. — Ох, ладно, — опустив глаза к столу, Алекс снова прокрутила бокал шампанского в руке. — Что ж, есть один лайфхак моих достижений и большого капитала. На довольной улыбке от журналистки, Алекс, подхватывая бокал, вновь поднимает взгляд к ней в камеру: — Я восхитительно делаю глубокий горловой минет! — и демонстративно залпом выпивает шампанское, даже не глотая его. Две провисшие челюсти Сары и Сэма и их округлённые от шока глаза, что уставились на Алекс. Барнс как раз отпил глоток виски, но так и не проглотил его — остолбенел, пытаясь понять, не послышалось ли ему. В поисках ответов его глаза переключаются на Маршала, который, казалось, сейчас прямо за этим столом умрет от удушья. Прикрыв рот кулаком, его щеки то и дело вздувались и опадали с каждым подавляемым приступом смеха. Лицо Маршала краснеть начало и Баки был готов поклясться, что в его глазах уже и слёзы проступили. Как и в глазах его жены, что так само прятала улыбку прикрываясь ладонью и быстро что-то печатала в телефоне. — Ну, знаете, Эшли, — сразу продолжает Кетлер, улавливая по эмоциям журналистки момент, где у неё точно микроинсульт произошел, — глубокий горловой, это когда принимающий должен максимально расслабить глотку, чтобы мужской член вошел по самые… — Я знаю, что это такое! — срывается на крик блогерша, дрожащими руками прикрывая камеру телефона и судорожно мотая головой по сторонам. — У меня прямой эфир! — А в записи будет? — невозмутимо переспрашивает Алекс, и Эшли в секунду, подхватывая подол платья, едва не спотыкаясь, уходит прочь. — Маршал, мне кажется, она не сделает запись эфира, — всё ещё всматриваясь в след сбежавшей блогерше. — Нет… Не сделает… — выдавливает из себя дрожащим голосом Маршал, пытаясь не довести смех до истерического. — Блин, я первый раз шампанским не подавилась. Что? — переведя взгляд на ошарашенные лица Уилсонов. — Согласна, пузырьки носом это всегда смешнее. Едва Сэм намеревался сказать слово, Тара быстрее забрала всё внимание: — Знаешь, Алекс, модераторы стриминг платформы всё поняли ещё после глубокого горлового. Не обязательно было упоминать и члены. — Ты сама, вопросами у неё в чате, пошла по хардкору: и про деньги спросила, и про мужика. И член был один, — полная серьезности, ни капли не подаваясь на коллективные улыбки, Кетлер выставила один указательный палец, и Маршал тут же подхватывает: — Просто минета без члена не бывает — это база. Учитывая обстоятельства, мало кого за столиком волновало, смотрят ли сейчас в их сторону или мешают ли они кому-то своим смехом. Столовая салфетка на брюках Сэма спасла его от пролитого виски уже в момент, как Маршал констатировал «базовые вещи». Никто ничем так не был увлечен, как Алекс, встретившись глазами с сидящим напротив Баки. Она всё ещё смеялась, когда ненарочно остановила на нём свой взгляд, и как бы не кричал её мозг противиться — не могла оторваться, нарушив момент, как он рассматривал её лицо. Всё как в тех ванильных фильмах, которыми она себе мозги отключала несколько раз в месяц: картинка уходит на слоумоушен, и хочется растаять, как то мороженное, которое уничтожалось при просмотре таких мелодрам. Вокруг люди не важны, место — не важно, ничего не важно. Его морщинки на лице, скулы, губы. Хотелось бы сказать, что все знакомо, но она смотрит в его серые глаза и они другие. Притягательные так, что сейчас голова пойдет кругом. Алекс ещё не осознает, что страх по хребту расползается вверх, обволакивая ей шею, и в ледяное онемение охватывает затылок. А в груди иначе — непонятное тепло сжимало душу таким давлением, словно её сейчас наоборот наизнанку вывернет. А ей плевать, могла бы — она бы этот момент заколдовала в петлю временную, чтобы следующее столетие просто смотреть в его глаза. Было бы не опасно — всех присутствующих человечишек увела бы в пелену безумства, чтобы остаться в этом моменте с ним один на один: его стальная уверенность и её запертое волнением дыхание в груди. Непривычно. Джеймс совсем немного, едва заметно приподнял уголок рта в ухмылке, и вся её прочно выстроенная крепость независимости и тотального контроля рухнула, как карточный домик. В раз. Колдун проклятый. — Готово! Нашу блогершу забанили! — радостно произносит Тара, от чего Алекс вздрагивает, уводя, наконец, взгляд в поисках бокала под рукой, а морозный страх на затылке пронизывает всё тело. Алекс делает такой шумный, рваный выдох, которому никто, кроме Барнса, не придал значения, и нервозно принимается прокручивать обручальное кольцо на безымянном пальце. — Ой, горе то какое! — подыгрывает Сара. — Да, оскорбительный и непристойный контент нарушает политику платформы. Кто-то в прямом эфире использовал непристойные выражения, упомянул сексуальные действия и половые органы. — Фу! — на полном серьёзе карикатурит Маршал. — Бесстыдство! Осуждаю. И едва Сара протянула бокал для тоста, как где-то вдали, на весь зал, прозвучал пронзительный женский вопль, привлёкший внимание множества присутствующих гостей: «Тварь! Гнусная стерва!». Эшли была более чем огорчена исходом своего несогласованного онлайн-перфоманса. — О, это тебя, Алекс! — прыснул со смехом Маршал и подтолкнул сестру локтем. — Меня, меня, — подхватывая бокал, Кетлер воодушевленно выискивала глазами «несчастную». — Где она? — На три часа, за трибуной. Даже на расстоянии стольких метров были различимы искры гнева в глазах Эшли, особенно, когда она встретила взглядом Алекс. Журналистку окружили несколько сотрудников ресторана, управляющий, и кто-то из гостей тоже пытался её то-ли успокоить, то-ли выставить за дверь. А она стоит, вцепившись одной рукой в пиджак официанта и тяжело дышит, пытаясь на волне ярости развить в себе суперсилы и заставить Кетлер разорваться на атомы под своим гневным взглядом. Упоительная картина. Не разрывая зрительной стычки, Алекс медленно поднимает бокал в воздух, посылая свой тост Эшли. Другой рукой два пальца подставляет себе к трахее и совсем тихо, но четко, с расстановкой, чтобы блогерша смогла распознать сказанное по губам, проговаривает: — Расслабь глотку. Это была возмутительная картина для одних и весьма упоительная для других: управляющий привлек охрану, чтобы вывести Эшли за пределы ресторана, ведь казалось, что она на равном месте обезумела от злости до того предела, где уже даже вызывают полицию, чтобы составить протокол. Сара наблюдала за чертовски довольной улыбкой на лице Алекс, которая, подперев тыльной стороной ладони подбородок, наблюдала за происходящим. Ни капли сочувствия. Красивая злость — осело в голове Сары. А после мысли сменились вопросом без ответа: какой тогда может быть её месть? — Нужно запомнить этот метод унижения беспардонных журналистов, — отбросив все размышления, Сара ловко вскинула брови. — Когда-нибудь я тоже так… — Нет! — прерывает её Алекс, сразу меняя выражение лица на более строгое. Замечая привлекшие взгляды за столом, она продолжает: — «Так же» не надо. Вопросов в глазах напротив не стало меньше, и, заметив, как замешкалась Алекс, Тара решает объяснить: — Тебе уже нельзя, Сара, — глазами указывая на Сэма. — Статус твоего брата не позволяет хамить людям. Мне приходится сдерживаться, а тебе тем более. — Блеск! Только люди слишком часто напрашиваются. — Есть лайфхак, — Маршал с Сэмом едва сдерживают смех. Слишком много лайфхаков за один вечер. — Вот дураки, ужас! Сара, значит, в зависимости от ситуации, я беру бутылку Johnnie Walker Blue Label или просто кофе: черный, крепкий, без сахара — Алекс всё решит. — То есть нам с тобой нельзя хамить, и всё веселье достаётся Алекс? Несправедливо! — Ну, зачастую она не хамит. Просто эта журналистка её не признала. Как ты говорила, Алекс? Сначала мы работаем на репутацию, а потом она работает на нас. Так? Немой ком осел в горле Кетлер, который она уже раз третий не могла сглотнуть. И глазами уткнулась в пустую тарелку перед собой. Положи кто сейчас в неё одну горошину, чтобы четыре человека вилками её ловили по скользкому фарфору — вот то, что сейчас происходит внутри Алекс. Сара со своими вопросами. Тара, кажется, забыв о договоренности ранее, со своими рассказами об Алекс. Барнс молчит, но глазами высверливает дыру прямо на лбу Алекс. Хорошо хоть не на груди. Разве что жемчуг на её шее — ещё на него пялится. Сэм… А черт его знает, вроде тоже молчил, но слушает внимательно и это бесит. Только Маршал нейтрален — легко улыбается, и временами посматривает то на жену, то на Алекс и её реакции на происходящее. Видимо, предугадывая, когда стоит отвлекать Тару от излишней болтливости. Алекс сейчас — маленькая горошинка, и она просто хочет свалить с этой фарфоровой западни. — Поняла, — доносится голос Сары. — Надеюсь, не пригодится, но я запомню: виски или кофе без сахара. А насчёт сладостей? — Не люблю сладкое, — вслух вырываются мысли Кетлер что должны были остаться только в её голове. И снова все на неё смотрят так, словно: «Вот блин, оно живое и умеет говорить!» Ком в горле сам соскользнул вниз, и кроме как продолжить говорить ничего не остается: — Разве что пончики с карамелью. Соленой. — И с глазурью, — добавляет уже Маршал, уловив, как Алекс растеряно увела взгляд в толпу. — Главное, чтобы глазурь была идеально залита. Если хоть где-то будет вмятинка — она его есть не будет и мне отдаёт. Поэтому, — и так выпучил глаза выставляя вверх указательный палец, — принося пончики, обязательно, на нескольких подпортите глазурь. Она не остановится пока всё не сьест. Приятная легкость нарисовала улыбку на лице Алекс. Немного смущенная, она была украшена маленькими морщинками около глаз. Джеймсу бы следовало всмотреться внимательнее, но он её и так хорошо знает. Помнит. Вот та улыбка, которая встречалась во снах. Та, которую он не видел на лице Кетлер ни разу с тех пор, как они встретились в офисе. Возможно, ранее в кафе она тоже улыбалась так же, но он не застал — поздно заметил её у барной стойки. А ещё, кажется, он знает, что будет дальше, и даже в душе спорит сам с собой, ставя на карту либо новое разочарование, либо приятный звон в ушах на следующей неделе. Дальше она расскажет что-то. Должна. Она будет смеяться. — У нас главный офис в Гамбурге, — начала свой рассказ Алекс, кончиками пальцев медленно гладя себе по ладони. — И однажды нас отвлекли не запланированным визитом партнёры из Дании. Мне пришлось срываться, ехать на встречу с ними. И оставался один пончик в коробке в моем офисе, который я не успела доесть. В два часа ночи, в пижаме, я поехала за ним из дому, потому что не могла уснуть, зная, что он там. Один. Одинешенек. Я доела его в лифте, пока спускалась обратно на парковку. И Баки выиграл у себя, и легкий румянец, который появился на щеках Кетлер, был как приятный бонус. Тот румянец, который он не помнит в своих снах. Алекс смеётся, вращая бокал на столе, и поднимает к нему свои глаза, встречая его любопытство и полуулыбку на губах. Теперь Кетлер раздражает его на одну улыбку меньше. Секунда и Алекс встрепенулась, отводя взгляд куда-то за его спину. Выравнивает осанку… — А вот и я! — Шэрон наклонилась, целуя Барнса в щеку, и он тут же встал, отодвигая её стул. — Я едва не уволилась с такими вызовами по работе. Алекс достала из клатча телефон и, отправив Мари короткое сообщение, встала из-за стола. — Что ж, вы пока донимайте теперь агента Картер, как прошёл её день. Мне нужно отлучиться на несколько минут. — Куда? — удивился Маршал. — Через пять минут начинается аукцион. — И? Я же в нём не участвую. — Зато участвуют фетишисты из Бостона, — ухмылка Сэма смешалась с легким криком о помощи. — Оу, семейство Бойд. Да, — Алекс поправила платье и похлопала Сэма по плечу, — не переживай. На тебя они сегодня ставку не сделают. — Охренеть, — выплюнул Барнс с иронией под едкую насмешку Сэма. Кетлер отошла, не оборачиваясь. Она краем глаза заметила, что Мари уже подходит к их столу, неся в руках для Сэма новый галстук, о чём её Алекс и попросила в СМС. Снова коридоры, и снова балкончик. Одиночество и свежий воздух вдали от суматохи и чрезмерного внимания от не тех людей. Она не закурила, нет. Просто оперлась ладонями на перила и, закрыв глаза, глубоко вдохнула. Щелчок дверной ручки за спиной, и Алекс лишь прислушалась, не оборачиваясь. Нос распознал знакомый аромат парфюма. — Не вздумай. — Что ты, адвокат. Я хотела сказать, что именно твоей красивой задницы мне сегодня не хватало. — Как я понял — про открытые декольте ты не шутила. Алекс аж прыснула в удивлении, поворачиваясь к Мёрдоку: — Сплюнь! Такими вещами не шутят, — закусила губу довольная, что вызвала улыбку адвоката. Не только задница красивая у него. — Давно ты тут? — Относительно. И нет, мы с ним не пересекались. — И славно. А вышел ты ко мне на балкон потому что?.. — Поздороваться. Я нашел двоих. Думаю, заговорят. — Отдай их сразу мне. Со мной защебечут. — Ну уж нет. У тебя нездоровая тяга ломать всем ноги. Те пятеро, с пирса, даже с реабилитацией не смогут ходить еще полгода. — Тебе их жаль? Они же живы, просто немного помяты, — так безразлично пожала плечами. — Сломала им пару костяшек, ни за кем не гналась, не напрягалась, не нервничала. Они все под рукой, по полу точечно попадали, и не убегали. Или, по-твоему, гуманнее сбивать о них кулаки, ломая им лица, черепа и ребра? Может тебе просто нравиться причинять подонкам боль, Мэтт? — А тебе? — Нет, — даже не задумываясь. — Я не наслаждаюсь этим. Зачастую. Если меня не разозлить — я равнодушна. — И как ты опишешь то, что творишь? — Мёрдок повернулся к ней, упираясь локтем в перила. — Наказываю. Пафосно, мне нравиться. — И почему ты считаешь, что имеешь право вершить… — Ты сам на себя возложил обязанности уличного карателя, защитника обездоленных. Сам дал себе право нести возмездие. Сам короновал себя Дьяволом Адской Кухни. Я же со своим бременем родилась и была воспитана, Мэтт, — Алекс пыталась высмотреть за черными круглыми очками что-то, что расскажет о его мыслях и эмоциях, ведь на лице было само спокойствие. — И вот мы здесь, куда сами пришли, следуя за своим естеством. — Я уже имел дело с женщиной, имевшей свою мораль. — Она была безумной? — В каком-то роде. — Мне жаль. Однако, хорошо — хорошо, что я у тебя не первая, — с довольной ухмылкой ответила Кетлер. Поток более прохладного ветра обдал зыбью спину. Алекс вздрогнула, потирая ладони и тут же застыла, вновь закусывая губу, когда Мёрдок накрыл ей плечи своим пиджаком. — Спасибо. Теперь давай о менее приятном: Фиск очень хочет стать мэром…