Пташка Севера

— Милорд. Девушка привычно поклонилась. Холодные булыжники мощеного двора перед замком были припорошены снегом. Она не поднимала глаз, не хотела знать, кто стоял перед ней. Теперь ей было по-настоящему всё равно. — Для меня честь, леди Санса, приветствовать вас в моём родовом поместье. Не смотрите, что оно мрачно. Уверен, с вашим присутствием здесь станет намного светлее. Лесть, что встречалась уже десятки раз, учтивость, в которую она уже имела неосторожность влюбиться, — ничего из этого не было новым. Он правда считает, что купит её любезными, но до ужаса банальными словами — после всего, что с ней случилось? Неужели она правда до сих пор выглядела настолько глупой? Санса резко подняла подбородок, чтобы взглянуть на того, чьей женой собиралась стать, но тут брови её поползли вверх от удивления. Вместо почтенного, сурового лорда севера, какого она себе представляла, перед ней стоял юноша ненамного старше её: весь в темном, с повязкой на правом глазу. Сколько ему, семнадцать? Роббу было столько же… Санса не хотела продолжать мысль, от которой сердце её сжималось в который раз, и вместо этого непонимающе оглянулась на Бейлиша. Тот был доволен её замешательством. — Я же говорил, что неожиданность будет приятной, Санса, — спокойно сказал он хорошо знакомым ей бархатистым голосом, и уже громче добавил: — Лорд Фантомхайв. Очень рад нашей встрече. — Взаимно, лорд Бейлиш. Вы проделали долгий путь. Прошу, следуйте за мной. Ваши покои уже почти готовы, и после ужина вы сможете как следует отдохнуть. В зале, куда их проводили, было полутемно: свечи не горели, к вечеру собиралась буря, и снеговые тучи затянули небо. В большом очаге, единственном источнике тепла и света, шумно горели дрова. Санса на секунду прикрыла глаза. Этот звук… родной и привычный, о котором она успела забыть спустя столько времени. Звук, который напоминал ей о доме. Камины, где задорно трещали поленья, меховые накидки, кружащийся пушистыми хлопьями снег — всё это было спрятано глубоко-глубоко в её памяти, настолько глубоко, чтобы она сама не могла ненароком наткнуться на воспоминания и задеть старую рану. Так было лучше: не вспоминать. — Вина, миледи? Справа от неё, держа в руках кувшин, появился высокий мужчина с чёрными волосами и багрово-карими глазами, слуга лорда Фантомхайв. Он был по меньшей мере вдвое старше своего господина, и это показалось Сансе забавным. На одну секунду. Потом ей пришло в голову, почему наследник рода может быть настолько юн, и она тут же устыдилась себе. Значило ли это, что он тоже… потерял родных? Она подняла голову. Фантомхайв что-то отвечал Бейлишу, а его пальцы крутили серебряный перстень с сапфиром. Держался он прямо и свободно, с ней почти не заговаривал, и Санса, напряженная всю дорогу, разрешила себе расслабить плечи. — Да, благодарю, — вспомнила она, что так и не ответила дворецкому, и протянула кубок. Вино, терпкое и пряное, согревало горло. Она не любила пить, но приучила себя не отказывать; да и здешнее вино было более, чем терпимо. Тело, скованное долгими часами езды верхом, начинало оттаивать. Девушка прислушалась к разговору, на который до сих пор не обращала внимания. — Ни я, ни мой отец не вели людей в бой: наша семья завоевала доверие способами, не стоившими нам крови. Вы знаете девиз Фантомхайвов. «Слова остры». — Как никто с вами согласен, мой дорогой друг. Слова могут течь как мёд, — Бейлиш выразительно взмахнул рукой, — а могут резать как сталь, — тут его ладонь рассекла воздух. — Но преимущество на стороне тех, кто владеет и тем, и другим. Большинство лордов просто глупцы, которые не могут определиться, на чьей они стороне. Их латники могут лишь распивать эль и бездумно махать мечом. Но если объединить их какой-то целью, большей чем… — Почему вы этим не займетесь, лорд Бейлиш? Мне думается, вы подходящий человек. Цель у вас есть, и я вряд ли ошибусь, если скажу, что вы ею горите. — Я не северянин, — с улыбкой покачал головой тот. — Никто не пойдет со мной. Север больше других королевств: последний раз, когда его лорды объединялись с лордами Гнезда, они свергли величайшую династию в мире. — Лорды Севера разбиты. Их покровитель был куда отважнее и могущественнее меня, но все видели, к чему это привело. Они потеряли сотни, тысячи людей, и — самое главное — они потеряли веру, силу, держащую их вместе. Надеюсь, вы простите мне нежелание расстаться со своей головой. Санса сглотнула. Кровь отхлынула от её щек. — Прошу прощения, миледи, — серьёзно кивнул Фантомхайв, взглянув на неё. — Я так и не выразил своего сочувствия по поводу вашей семьи. Подобная жестокость дика и неуместна. — Да, — как эхо, повторила она. — Это было… «Ужасно», хотела она сказать, но подозревала, что ему наверняка не было бы дела до чужих трагедий, если бы того не требовало вежливость. Или положение, в котором оба оказались. Что касалось гордости и чести… Если она сложила правильное впечатление, то они должны быть для юноши гораздо важнее всего остального. Поэтому девушка взяла себя в руки и закончила: — Это было несправедливо. На удивление тот всего лишь хмуро пожал плечами. — Как бы нам того ни хотелось, в мире нет справедливости, кроме той, которую мы творим своими руками. За нами — оплакивать это или использовать как подобает. Бейлиш опустил взгляд на огонь, но губы его тронула удовлетворенная улыбка. — Прошу, отведайте дичи, — указал Фантомхайв на стол, полный печёного мяса, паштетов и каких-то ещё блюд, на которые Санса не взглянула. — Вы, должно быть, голодны. «В мире нет справедливости»… Да, это она успела хорошо усвоить. Если бы существовала справедливость и милосердие, отец был бы жив. Должен был быть. Он отказался от своих слов, поступился честью, которой дорожил больше всего, — и ради чего, чтобы встретить такой конец? Ему обещали жизнь, обещали. Джоффри дал своё слово. Впрочем, совсем скоро она поняла, что слова принца, а потом и короля, стоят не больше ломаного гроша, как и слова всей его семьи. Ланнистеры. Её тошнило от золотых львов, тут и там мелькающих в Королевской гавани: львы украшали знамёна, гобелены, щиты рыцарей, ночные горшки. Но Джоффри был мёртв. А Болтоны живы. Если бы в мире существовала справедливость и честь, её мать… Ногти сами собой впились в ладони, чтобы унять ту, другую боль, не физическую, а на глазах выступили слезы. Санса отвернулась и вытерла их тыльной стороной ладони. — Простите, милорды, я… — поднялась она с места. — Я очень устала после путешествия. Вы очень добры, лорд Фантомхайв, что приняли нас с щедростью и гостеприимством, но если мне будет позволено, я бы хотела покинуть вас. Тот задержал на ней внимательный взгляд. По спине невольно пробежались мурашки: она не знала почему, ведь во взгляде не было ни издёвки, ни жестокости, только вдумчивость и строгость. Он смотрел на неё не отрываясь несколько секунд, а потом великодушно махнул ладонью: — Не смею вас задерживать, миледи. Вас проводят в комнату. Санса присела в поклоне, не глядя на Бейлиша, чтобы не прочесть на его лице, о чём тот думает, и повернулась на каблуках, зашагала из зала. У дверей ждала смуглая старушка с седыми волосами и морщинистым лицом. Она почтительно склонила голову при виде — почти что — госпожи и попросила следовать за ней. В переходах свистел сквозняк, в арочные проёмы со двора залетали мелкие снежинки. Санса поёжилась, накидывая капюшон плаща. «Вечером будет буря», — вспомнилось ей. Неуютное чувство сворачивалось клубком в груди. Этот мрачный замок должен стать ей домом. Земли снега и дождей, так о них говорили. Это ведь хорошо? Жаркое солнце и песочного цвета стены дворцов, маслянистый аромат благовоний и розы остались далеко, в Королевской гавани. Здесь воздух пропитан сыростью, смолой сосен, холодом. Почти как… в Винтерфелле. Как иронично. И как жестоко. Словно кривое зеркало. «У меня больше нет дома, и никогда не будет», — еле слышно прошептала про себя девушка. Служанка привела её в конец коридора, стены которого были защищены от сквозняков толстыми гобеленами, и отворила дверь из красного дерева. Санса переступила порог, поджав губы, ни на что не надеясь. Первое, что бросилось ей в глаза: в комнате было светло. Два широких, ветвистых подсвечника стояли на добротном столе под окном. Пламя на восковых свечах дёрнулось, но устояло. Кроме того, здесь горел камин за изящной кованой решеткой, и зубы уже не выбивали дробь, как только что снаружи. Полог над кроватью заблаговременно раскрыли, и ничто не мешало видеть пуховые подушки, дорогое тёмно-синее покрывало с золотыми кисточками на концах. Санса в один миг почувствовала ужасную усталость, и всё, чего ей захотелось, это обмякнуть на податливых, пышных перинах. Боль в спине от нескольких часов в седле давала о себе знать. Она рассеянно отпустила служанку, сказав, что ей ничего не нужно, и обессиленная, в дорожном платье, упала на кровать. Сон забрал в свои ласковые, утешающие объятия почти сразу же, и впервые за долгое время ей не снилась кровь, пропитывающая одежду брата, и не снилась застывшая в немом крике мать. К утру весь двор замело высокими, по колено, сугробами. Сансу разбудил какой-то звук. Она зажмурилась от непривычного белёсого света, заполнившего комнату, а звук повторился: запрягали лошадей, бряцали латы. Холодок прошёл по позвоночнику: нет, не может быть, так скоро. Бейлиш ведь собирался остаться на три дня. Санса прошлёпала босыми ногами по остывшему за ночь полу к окну. Так и есть, сопровождающие их на пути сюда рыцари уже сидели на конях, нетерпеливо перебирающими копытами. Лорды прощались. «Как он мог хотеть уехать, не сказав мне ни слова?» В коридоре дыхание сбилось от быстрого бега, под ногами замелькали каменные ступени. Она бежала, забыв о приличиях, пока не наткнулась на одного из слуг и, раскрасневшаяся, извинилась, сбавила шаг. Нет, госпожу не должны видеть носящейся по замку, как какую-то простолюдинку. Но сердце стучало часто-часто: последний знакомый человек покидал её, оставлял одну, в неизвестном месте, в руках чужого человека. От волнения Санса забыла, что вчера видела своего будущего мужа и даже говорила с ним, всё, о чём получалось думать, это то, что она снова оставалась без никого, полностью во власти судьбы, уже бывавшей к ней жестокой. Во дворе холод обжёг щёки. Мужчины обменивались последними любезностями. Ей хотелось сказать Бейлишу, что он бросает её, что он нарушил обещание, но её останавливал риск показаться перед Фантомхайвом ребёнком. Вот он, гордый и высокий, с повязкой на глазу и в перчатках из блестящих кротовых шкурок. «Я уже не глупая маленькая девочка». Вспомнилось и то, что вечером молодой лорд не проявил ни грубости, ни злонравия. Девушка силой взяла себя в руки и степенно подошла. — Лорд Фантомхайв, — кивнула она, — дядя. — Ты сегодня рано, Санса. — Надеюсь, вы смогли отдохнуть, миледи? — подал голос юноша. Санса натянуто улыбнулась. — Да, благодарю вас. — Мы уже попрощались с лордом Бейлишем. Полагаю, вы желаете остаться с дядей наедине, чтобы тоже проститься. Я буду ждать вас к завтраку, леди Санса. Он ушёл, полы чёрного плаща взметнули снег. Она не успела удивиться его отстранённости и вместе с тем вежливости, когда Бейлиш взял её за плечи и повернул к себе. — Вы не упоминали, что собираетесь уезжать сегодня утром, — сдержанно произнесла она, прежде чем тот сумел что-то сказать. — Я подумал, так будет лучше. Не люблю прощаний, ты же знаешь. На несколько секунд повисла тишина, нарушаемая только слабым звучанием ветра. Все слова куда-то улетучились, хотя ещё недавно Санса готова была сказать так много. Но не сейчас. Она смотрела в серо-зелёные глаза напротив, изучающие её с внимательностью и всё же нежностью. — Я очень рад за тебя, Санса. Правда рад. Здесь тебе будет лучше. Если позволят великие боги, совсем скоро ты перестанешь стоять в стороне и тихо наблюдать за происходящим. Как и должно быть. Она раскрыла рот, чтобы спросить, почему он так уверен, но он приложил палец к губам, призывая молчать. — Я это вижу. Вижу в твоих глазах, и в его. — Причём здесь он? — сухо поинтересовалась Санса, отведя взгляд от неясно откуда взявшегося смущения. — Ты хочешь отомстить тем, кто погубил твою семью, и имеешь на это полное право, но ты слаба. Пока что. Тебе не найти лучшего человека для мести, чем лорд Фантомхайв. — Вы его слышали, — возразила она, опустив голову, и торопливо продолжила, чтобы не дать крохотной надежде разрастись: — Он не собирается развязывать войну с Ланнистерами. Его вполне устраивает его положение, он никогда не вёл людей за собой, и кроме того он… — Тшшш… Санса. — Он погладил большим пальцем её острые скулы, так явно проступившие за последние недели. — Кого ты пытаешься убедить в этом? Послушай меня. Для него «месть» не просто слово. Да, это не будет кровавая война с тысячами солдат, к которой все привыкли, это не будет бойня. Но помни… не только Ланнистеры платят свои долги. Ты можешь говорить что угодно, но я устроил этот брак прежде всего ради тебя самой. Бейлиш взял её лицо в ладони и заглянул в глаза. Тонкие пальцы коснулись щёк резким холодом — она замечала это даже на юге, в Королевской гавани, и потому не вздрогнула. — Ты же знаешь, как мне дорога была твоя мать, твоя семья, ты. Я бы никогда не позволил тебе выйти за такого же мерзавца, каким был Джоффри. Лорд Фантомхайв — благородный человек, а самое главное, его любят на Севере. Север — твой дом. — У меня нет дома, лорд Бейлиш, — бесцветно проговорила девушка, выдерживая пристальный взгляд. — Ты не хуже меня понимаешь, что это неправда, но даже если и так… тогда я искренне надеюсь, что ты сможешь обрести его здесь. И помни, что я тебе сказал. Кивок — покорный и учтивый, как и положено леди. В цветастых прощаниях не было нужды. Санса вспомнила, что Бейлиш никогда не исчезает по-настоящему, никогда не перестаёт наблюдать, никогда не перестаёт думать. Он мог уйти с подмостков, свернуться в клубок, как ленивый кот, чтобы потом в нужный момент выпустить когти. Оставалось надеяться, что эти когти не заденут её.