Книжный воришка

— Вонпиль, там клиент пришел, помоги ему, пожалуйста, — менеджер учтиво улыбается официанту, на что тот послушно кивает и начинает приводить себя в порядок после небольшого перерыва. Сегодня до обеда было много народу, хотя обычно основное скопление происходит вечером. В этот раз вечер был пустым: пришла только семейная пара с ребенком, да и то заказали только кофе с чизкейком для малышки. И вот, уже седьмой час, и приходит новый клиент, а когда Вонпиль его замечает, то с легкой теплотой отмечает про себя — знакомый добрый юноша, который систематически заглядывает сюда, чтобы провести вечер за чашкой какао.       Он вскоре подходит к нему, когда тот снимает с себя пальто и весит на плечики около входа. — Здравствуйте, — по-доброму улыбнувшись, начинает Вонпиль. — Добрый вечер, — парень кланяется в ответ, наблюдая за знакомым лицом. — Вы можете выбрать любой столик, а я подойду к вам через три минуты, — парень провожает взглядом клиента, который разместился около окна. Вон вежливо принес тому планшетку с меню и удалился, чтобы дать немного времени. Он бы мог его проконсультировать, но дела обязывали отлучиться на некоторое время. Все-таки пока ты официант, на твоих плечах лежит многое.       А может, за этими важными делами стоит что-то еще, о чем не хочется распространяться. Например, чьи-то щекочущие чувства, которые как бы встают поперек горла, замыливают глаза или же давят на сердце. Да, наверное, Вонпиль успел влюбиться в обворожительного любителя какао и приторных десертов за все то время, как работает тут и встречается с ним в свои смены. Тот такой красивенький, миленький, будто бы блестящий. Среди многочисленных книг и цветов, лампочек и картин кофейни он выглядит как истинная красота. У него ровно уложены волосы, одежда хорошо сидит на теле (и это уже не говоря о чутком стиле), на лице всегда расслабленная улыбка, иногда сменяемая задумчивостью, а также — молодость. Парень не выглядит старше возраста студента, может быть, он даже первокурсник. Вонпиль тоже молод, правда учится в колледже на третьем курсе, успешно работая на курсовой работой. И это не важно. Важно только то, что он чувствует. И это на самом деле не шутка — тот парень ему сильно приелся. Они никогда не виделись ранее, ничего друг о друге не знают, не разговаривают во время «встреч» на работе — Ким же все время где-то есть, но не около столика юноши. Он лишь принимает заказ, приносит его, что-то с улыбкой говорит и кладет в подарок печенье с предсказаниями, а потом уходит, иногда лишь появляясь в зале с другими обязанностями или обслуживанием других клиентов, с которыми он также обходительно беседует, прежде чем начать приносить их заказы.       Только вот у Вонпиля есть проблема — в чувствах он очень стеснителен. Пока он может назвать себя легким экстравертом или просто человеком, который любит людей (почему он и работает в этом месте), то, если дело доходит до чего-то сокровенного, как признаться в своей симпатии — все накрывается медным тазом. Страх ли это перед будущим, которое не будет оправдывать его надежды? Все может быть, он сам ответа дать не сможет. Парень стесняется говорить о любви, а что с этим делать — он не знает. Откладывать это лучше не стоит — но и попытать удачу он не в силах. Поэтому Ким продолжает красиво улыбаться, советовать новые брускетты или же сочный брауни к напиткам, а потом приносить какао со сладким зефиром, интересуясь, хотел ли тот парень когда-нибудь попробовать глясе. — О, вы уже пришли, я так рад, — говорит парень сквозь обворожительную улыбку, наблюдая за тем, как официант поправляет рубашку. — Думаю, мне как обычно, если вы ничего не хотите мне посоветовать. — Вы бы хотели поесть или просто выпить кофе с десертом? — интересуется Вон, наблюдая, как парень перекладывает страницы меню перед собой. — Если вы голодны, я бы мог посоветовать вам пасту тальятелле с морепродуктами, либо же мантукук, а если вы просто хотите скрасить вечер чем-то вкусным, то могу посоветовать чизкейк с яблоком и корицей, он относительно недавно появился у нас. Но многие, кто заказывал, были довольны. Он также посыпается штрейзельной крошкой. Можем дополнительно полить сиропом, если вы непревзойденный сладкоежка. — Да? Думаю, было бы неплохо попробовать, — тот окинул взглядом раздел десертов, ища данную позицию. Вонпиль закусил щеку изнутри, с легким волнением стоя около столика вместе с блокнотом. Какая-то рассеянность застала его и отяжелила голову, но парень держится, натягивая улыбку на лицо. Честно, даже не натягивая, а искренне улыбаясь. Он замечает, что губы непроизвольно расплываются в довольной улыбке при виде юноши, который прямо сейчас задумчиво вчитывается в строчки кофейной карты. — Вы как-то спрашивали меня про глясе, так? Из чего он состоит? — За основу взято эспрессо, потом туда кладется шарик мороженого, сверху посыпается тертым шоколадом, — делится Вонпиль, наблюдая за тем, как меняется взгляд парня. — Честно, я не кофеман, так что мне сложно понять кофе, но я бы попробовал, если вы считаете его вкусным, — незатейливо говорит тот, поднимая взгляд на официанта, который приготовился записывать заказ. Они вскоре договорились. А этот скрытый комплимент он просто прожевал и с удовольствием проглотил, не давая никакого ответа. Пусть это останется ему как подарок без благодарности. Все-таки он не знает, что же на самом деле подразумевалось под словами юноши. То, о чем он думает, или просто то, что ему доверяют во вкусовых предпочтениях.       Вот так и проходит вечер. Ким работает, наблюдая из-за ветвей цветов за гостем, который нерасторопно пьет напиток, увлекшись больше мороженым, которое бы он не хотел растапливать. Наверное, в этом и есть некоторая суть в кофе. Может быть, Вонпиль в следующий раз сможет порекомендовать подождать, пока оно не растает, а потом попробовать.       И, в общем-то, официант уже смирился, что пересечься со своей молчаливой симпатией у него не получится (не считая момента оплаты), но жизнь меняет карты: они сталкиваются около одного стеллажа с книгами через некоторое время. Ким лишь улыбнулся, отмахнувшись от неловкой ситуации, а гость в свое время, кажется, хотел его приостановить для небольшого диалога. Кажется, такие частые встречи должны были привести к знакомству. — Простите, а я мог бы… узнать ваше имя? Думаю, мы так часто видимся, мне было бы интересно знать вас немного ближе, — несколько смущенно проговорил юноша, почесывая затылок и смотря в глаза Вонпилю. Тот лишь пожимает плечами и оглядывается, думая, что это не проблема. — Ким Вонпиль, рад знакомству, наконец, — тот усмехается, задавая встречный вопрос: — А вы? — Юн Доун, спасибо, я тоже рад, — тот кланяется в знак благодарности, принимая ответный поклон, прежде чем немного стушеваться и вскоре обратить внимание на книги. — А это все… коллекция кофейни? Интерьер? — Ну… да, скорее так, — кивнул официант, касаясь пальцами корешка одной из книг, после чего бережно проводя по нескольким другим пестрым корешкам. — Их, кстати, можно читать. Думаю, это неплохое времяпрепровождение за чашкой кофе. Кстати, как вам? — Вроде вкусно, — ответил парень, выискивая взглядом что-то среди книг, — но горечь в кофе есть. Я не люблю ее. — К сожалению, в этом вся суть кофе. Без горечи никак, как бы правильно не обжарили зерно и не сварили, — тот лишь вздыхает, вкладывая в этот жест легкое сожаление (и спокойствие тоже), — даже в латте есть горчинка, хотя говорят, что это самый сладкий напиток. — Поэтому я и беру какао, не так ли? — посмеялся Доун, вытаскивая из плотного ряда роман и оглядываясь на официанта. — Я вас не отвлекаю?       Тот лишь пожал плечами и сказал про то, что сейчас нет клиентов, которые бы в нем нуждались. Но, тем не менее, есть работа, которая не ждет отлагательств. Менеджер вскоре нашла его и что-то приказала, поэтому парень снова отправился приводить кофейню в блестящий порядок, также подолгу оставаясь на кухне, а вот Доун уселся на прежнее место, предаваясь первым главам романа под ненавязчивый сладкий вкус десерта.       И все, вроде бы, идет хорошо. Дни проходят, Вонпиль между учебой работает, а когда не работает, то много думает о том парне из кофейни, который так навязчиво засел у него в голове. Милый. Одно слово, но как много говорит. Тот раз заставил Кима перевернуть с ног на голову много вещей. Когда они стояли около книг и о чем-то говорили, почему на душе всю оставшуюся смену было легко и волшебно. Есть ли правда смысл греть такие чувства в груди, не зная абсолютно ничего… Доун все еще дня него как темное пятно — неизведанная галактика, но туда определенно официанта тянет. И, скорее всего, он начнет преследовать какие-либо цели в отношении Юна. Ему бы хотелось добиться хоть каких-то невесомых намеков на то, что хотя бы дружба сможет родиться между ними.       Что-то такое начинает происходить между ними в следующие встречи. Вонпиль не всегда плотно занят и теперь не стесняется присесть на пару минут подле нового приятеля, может, потом, в конце смены получая небольшую оплеуху. Его не сильно ругают, уж поверьте, наверняка менеджер немного озабочена тем, что Вонпиль начинает отвлекаться от работы. Да и «отвлекаться» звучит грубо. Делает он все безупречно. Они с Доуном много говорят, иногда обсуждая выписанные из книг строчки, которые точно имеют какой-то смысл! Ким начинает задумываться об этом по-серьезному, ведь зачем Юну показывать ему эти, казалось бы, не самые серьезные вещи. Наверняка здесь есть скрытый смысл или может что-то еще. Иногда Доун пропадал неделями, или же, может, приходил не в те смены или не то время, но тем не менее Вонпиль ждал и предполагал, что рано или поздно они снова увидятся и смогут перекинуться обходительными словечками и чем-то подобным, как делают приятели. Также официант ждал его, чтобы наконец рассказать новое сезонное меню, а потом предложит новые горячие напитки, которые могли бы понравиться его молчаливой симпатии.       Проходит достаточно много времени после их такого скудного знакомства. Может, несколько месяцев. Они так и не смогли связаться друг с другом в социальных сетях, но тем не менее встречи в кофейне продолжали осуществляться, где Вонпиль делал свою работу, а Доун читал, пил кофе или какао, иногда интересовался тем, что официант делает. В один раз ему удалось настоять на помощи, почему они вместе складывали коробки для десертов, разговаривая насчет образования. Также Доун как-то говорил неоднозначные вещи и все время вскользь делал комплименты, которые Вонпиль с трудом принимал, обычно учтиво отказываясь от приятных слов, но внутри что-то таяло, а может и сам Ким. Он же влюбленный придурок. С каждым новым разом его влюбленность все больше оправдывалась, потому что Доун оказался абсолютно в его вкусе. Все то, что он рассказал — было восхитительно, а также привлекало внимание Вонпиля.       Но сам Доун ничего такого не проявлял в его сторону. Они оба держались особняками, только вот за свою позицию официант постоять мог, пока Юна прочитать было невозможно — так что и утверждать нельзя, есть ли что-то такое у него внутри или нет. Сердце не трескалось, и по кусочкам его собирать не надо было, но нервничать Вонпиль стал больше, хоть и с виду всегда приятно улыбался и одобряюще смотрел на Доуна.       А потом происходит одна интересная вещь. Вонпиль замечает, что некоторые ряды на стеллажах начинают редеть, а книги теперь не стоят столь плотно, как было «до». Конечно, не сильно бросалось в глаза, но его руки и глаза это замечали. Он часто протирал полки от пыли, так что помнил, как стояли книжки, сколько их было. А сейчас, видя, как аккуратно одна вдруг облокачивается на другую, как весь ровный ряд немного заваливается на начало, в голове пробегает мысль: «у нас воруют книги?»       Вонпиль не был осведомлен тем, что книги можно брать, менеджер ничего такого не говорил. Обычно люди просто читали, и то редко, а потом ставили на место. Бывало так, что приносили свои из дома и дарили им, пополняя полочки. Но эти пропажи стали его напрягать, а в голову даже не лезли идеи, кто мог брать эти книги и не возвращать обратно. Он помнит только, как Доун случайно ушел, оставив три томика на столе, и Ким учтиво поставил их на место, но в общем счете теперь это загадка для официанта. И ему надо найти того, кто заставляет его сердце уходить в пятки, потому что отчитываться перед менеджером тоже надо. К камерам у него нет доступа, так что просто посмотреть и сказать что-то он не может, зато отслеживать всех клиентов во время смены — самое то. Он также подключил к этому бариста, который пообещал не говорить менеджеру и администратору про пропажи. Может, все вернется на свои места.       Конечно, он долго анализировал, кто же это мог быть. Может, это было не в его смены? Что, кстати, вполне логично, но тем не менее, другие официанты говорили, что при них никто не читал книги. И тогда все стрелки сводятся к Доуну, на которого вину весить совершенно не хотелось. Наверное, это все из-за его чувств. Но все-таки дело серьезное — решать надо, почему Ким берет всю волю в кулак и готовится бить. Проходит еще некоторое время, прежде Доун снова посетил кофейню. Его сегодня обслужил другой официант, но Ким не расстроился — он просто наблюдал издали. В какой-то момент он снова стал занят, за что проклинал все события, которые сыпались на него со всех сторон. А потом, когда уже совсем не было настроения, он наткнулся на Доуна, который практически удачно скрылся в небольшом закутке с книгами в руках. Их было две. Лицо было удивленным, или, скорее, испуганным. Застукали? — Что ты делаешь? — резко поинтересовался Ким, оглянувшись. Их никто не видел. — Ты воришка, что ли? — Вонпиль, подожди, — тот виновато потер затылок, будучи загнанным в тупик. Выкручиваться явно надо. И скорее всего, официант неправильно все понял. — Дай объяснить. — Не дам, — также резко и тихо проговорил тот, — понимаешь, если их можно читать, это не значит, что их можно просто так брать! Сколько книг ты утащил? Ты просто так не увернешься от меня, понятно? — Да какая разница, сколько… — вздохнул тот. В его глазах будто бы обрушились планы. — Я брал их исключительно на изучение. Видишь ли, есть вещи, которые мне надо закончить, чтобы все было идеально. — Какие еще вещи?.. — недоверчиво спросил Ким, непонимающе смотря на Доуна, который развернул их, прижав официанта к стеллажу. — Что ты делаешь? — Я хотел красиво признаться, но выйдет так, что мне уже не понадобятся все те книжки, которые я просто учтиво одолжил у тебя… — вдруг пробормотал Юн, наклоняясь к лицу официанта. Тот недоверчиво смотрел на парня и внутри уже готов был закричать — то ли от восторга, то ли от страха. Ему только что намекнули на признание в любви? А то будет сейчас? В следующую секунду? Его первый поцелуй?       И — бинго! То, что должно было случиться в любом случае. То, что предначертано судьбой. Сухие губы гостя аккуратно легли на губы Вонпиля, мягко и немного настойчиво целуя, как бы пробуя, несколько с опаской. Вонпилю тепло. Немного страшно, необычно, но тепло. Это похоже на нежный, плавный и красивый танец с неспешным ритмом. Ему бы хотелось продлить этот момент еще. Чтобы Доун попридержал его еще немного, постоял рядом с ним и сказал хоть что-то. Ким опустил ладонь на плечо парня, прежде чем тот отодвинулся от него и смущенно улыбнулся, как бы извиняясь за внезапность. Но, не увидев на лице Вона хоть что-то, намекающее на отторжение, тот выдохнул, сделав шаг вперед и вновь поцеловав, немного терпче, но не менее желаннее. Может быть, это Вонпиль как открытая книга — по нему сразу было ясно, что же он за человек такой и каковы его чувства. Может, он незаметно для себя проболтался или сделал хоть что-то, что могло так или иначе намекнуть на его симпатию. Сейчас это не имеет значения. — Книги… — Я просто хотел сделать красиво, — усмехнулся Доун, отодвигаясь от официанта, выпуская того на свет. Тот лишь помотал головой, приводя мысли в порядок и оглядываясь. Их никто не заметил. Удивительно. — Сейчас тоже было. — Красиво? — Да.       Доун прикрыл лицо ладонью, — Может, ты все-таки согласишься… Даже если я не… — Когда все до единой вернешь, я соглашусь на что угодно, — тот лишь посмеялся, поспешив по делам, оставляя Доуна в недоумении и смятении. Только потом, когда Юн заказал очередную кружку какао, официант принес ему сложенный треугольником листок. Это был номер. Вонпиль оставил ему от себя подарок вместе с подписью ниже: «Позвони, когда справишься с просьбой. Буду ждать!»