Иссохший букет

      Тема женитьбы всегда висела над Менасом сизой тучей — или подобно подвешенному над головой мечу. Разумеется, он и сам прекрасно понимал, что ему необходимо выбрать спутницу жизни, наречь её своей невестой, сыграть свадьбу… причём как можно скорее. Родители нет-нет да и поглядывали на него в немом укоре, который читался вполне легко: «ты уже слишком затянул и засиделся, сделай это, наконец». Да и задерживать брата, столь счастливого в своей любви и столь сильно норовящего жениться сию секунду, не хотелось. Конечно, Менас отлично знал, что бегать бесконечно от этого не сможет, а с каждым днём это становилось всё сложнее и сложнее.       Раньше, думалось ему, всё было куда проще. Договорной брак — венец удобства и логичности. Он бы с радостью взял в жёны любую, на кого бы указали родители и их советники — они бы точно подобрали необходимую и самую выгодную для страны партию. И он бы с радостью больше никогда в жизни с ней не разговаривал, как часто бывало при договорных браках, играл бы любовь на публику и делил бы ложе только чтобы принести стране наследников. Это было бы идеальным раскладом и избавило бы его от всех этих ненужных хлопот и проблем. Но так было раньше. Теперь его родители привнесли странную моду на женитьбу по любви, а младший брат, казалось, с особенным рвением бросился эту моду поддерживать. Разумеется, ни о каком расчёте и подставных браках больше речи быть не могло. Даже заикнуться об этом в разговоре с отцом было страшно.       Впрочем, Менас по праву был одним из самых — если не самым — завидных женихов Гипербореи; любая дурная репутация прошлого меркла перед статусом отпрыска правящей семьи, да ещё и, вероятно, будущего правителя. Дочери знатных родов, приглашаемых на многочисленные дворцовые приёмы, начали виться вокруг него с юных лет, и чем дольше Менас отсрочивал своё решение, тем более навязчивы становились их разговоры и более откровенны — их наряды. Оставалось только, сгорая внутри себя от стыда, строго качать головой и отказывать в знакомстве. И, разумеется, получать за это неодобрительный взгляд матери — если не получалось не пересекаться с ней глазами.       Может быть, вечно прикованный к учёбе и занятиям магией, Менас просто не знал, как вести себя с девушками. Может быть, он их просто-напросто боялся.       — А эта Найя, кажется, довольно милая, — бросил Гелос после очередного приёма, на котором сам не присутствовал, но заглянул под конец. — И, говорят, очень начитанная. Тебе ведь она понравилась, да? Вы так долго говорили…       — Нет. Просто не знал, как закончить разговор.       — Ну что ты опять? — закатил глаза брат. — Вы с ней очень подходите друг другу. Может, перестанешь уже бежать от любви?       Менас глухо засмеялся. Бежать от любви! Нет, намеренно он от неё никогда не бежал. Просто она ему, кажется, так и не встретилась. Менасу было уже двадцать три года — целых двадцать три! — и до сих пор ни одна девушка не смогла хоть как-то затронуть его сердце. Но он пытался. Честно и добросовестно, подходя к этому как к очередному чрезвычайно важному экзамену, он пытался полюбить хотя бы одну из них. Вспоминал их лица, одеяния, имена, рассказы, жесты… мимику. Пытался заставить своё сердце запеть — именно так брат когда-то охарактеризовал свою любовь к Амайе, — но всё было без толку. Сердце по-прежнему оставалось холодным и молчаливым, избранницы по-прежнему оставались безразличны. И так — из года в год.       Он снова начал считать себя каким-то неправильным, поломанным, бракованным. Неудивительно: если душа его и правда настолько черна, как говорили многочисленные сплетники, может, и любви в ней неоткуда взяться? Не может она там родиться — и всё тут. Может быть, он просто не способен любить. Наверное, так тоже бывает. Наверное, его не зря считают проклятым выродком.       Пусть так. Пусть Менас не умел любить, но зато он отлично умел притворяться. Притворяться, что совсем не устаёт от бесконечно длинных и бесчисленных уроков. Притворяться, что ему совсем не обидны родительские упрёки. Притворяться, что с ним всегда всё в порядке, как и должно быть. Притворяться, что ночами ему не снятся душераздирающие кошмары. Притворяться, что он ни разу не общался со своим лучшим другом с тех пор, как… Притворяться, что он абсолютно счастлив. Притворяться, что он — нормальный человек.       Наверное, и притвориться, что он влюблён, будет несложно.       А если всё равно придётся всю жизнь притворяться, значит, нужно поиметь от этого хоть какую-то выгоду. Надо принести стране и роду таких выдающихся наследников, что история ещё ни разу не видела. Значит, нужно просто найти девушку, настолько же талантливую и очарованную магией, как он сам. Разумеется, когда родители напрямую поставили вопрос ребром, отпираться дальше было уже невозможно.       Галана оказалась действительно красива — настолько, насколько он мог судить из знаний современной моды, трактатов по искусству и описаний девушек на страницах книг. Пожалуй, в этом ему даже повезло. А если уж даже учитель рекомендовал её как самую талантливую в его мастерстве, значит, это и правда так. Значит, выбор был верен.       Они встретились за день до Церемонии Назначения, вечером. Пара пустых, незначительных фраз. Когда она коснулась его руки, ту словно обожгло огнём, и он едва удержался, чтобы не отдёрнуть её. Но это ничего.       Менас обязательно научится притворяться, что всё идёт своим чередом.