Не дай мне убить тебя

***

— … Тома медлит с ответом и некоторое время смотрит на Аякса не моргая, пока его мягкие зелёные глаза травяного оттенка всё больше темнеют. — Условия? — наконец уточняет он тихо. — И о каких же именно условиях речь? — О, ничего особенного, — самодовольно хмыкает Аякс. — Я всего лишь обещаю не превращать эту часть города в груду обломков, если ты, конечно, будешь со мной достаточно мил… ведь для сведения ущерба к минимуму тебя ко мне и прислали? — Вы… правы. Опустив голову, Тома вздыхает. Он выглядит смирившимся, когда ищет взглядом свою глиняную рюмку с недопитым саке, но рука его почему-то вдруг тянется к палочкам для еды. — Меня действительно послали на переговоры. Вряд ли парень решил воспользоваться тонкими деревяшками в качестве оружия, но если даже и так — Аякс не реагирует, продолжая лишь наблюдать, пока Тома поднимает их и скрещивает прямо перед его лицом: — А ещё меня просили передать, что лучше бы вам и дальше придерживаться роли туриста… — в тоне Томы вновь проскальзывают доброжелательные нотки, но сам голос стремительно холодеет. — А иначе? — Иначе… кто знает? Возможно, вернуться вам уже не удастся? «Это ведь угроза… ха-ха!» Аякс прикусывает губу, сдерживая смех. А тем временем скрещённые палочки перед его носом вдруг ярко вспыхивают и мгновенно сгорают, даже чёрные угольки превращаются в невесомый белый пепел, медленно опадающий на колени. — Вот теперь мне точно больше не хочется строить из себя обычного бедолагу. — Вас так легко спровоцировать… Неожиданное заявление сбивает с толку. Давно на Аякса не смотрели с такой грустью, будто что-то там понимая. — Хотите расслабиться? — продолжает Тома, подаваясь навстречу и понижая голос настолько, что по шее Аякса пробегают мурашки. — Тогда почему бы нам не заняться тем, что вы любите больше всего? Его щека совсем рядом, а губы шепчут почти в самое ухо. — И что же это, по-твоему? — хрипло уточняет Аякс, чувствуя, как нарастающий жар волнами распространяется по всему телу. — Сражения, верно? Не хотите устроить дуэль? Горло сжимает невидимой хваткой — это внутренний демон подаёт однозначный сигнал, а значит, отступать поздно. Его жажда, его желание… с ними не справиться, не пролив крови. — Ох… как опрометчиво. — Почему? — Тома отодвигается с озадаченным видом. — Потому что теперь ты легко не отделаешься. Это правда. Ведь они могли бы просто трахаться до утра, а теперь… Аяксу придётся постараться, чтобы не убить этого агнца, посланного на заклание. . . . — Ничего, что уже стемнело? — Ничего. На самом деле, хоть над головой и видно тусклые звёзды, небо у горизонта ещё горит алым, освещая морские волны и ближайшие острова. На берегу никого нет, кроме Аякса и Томы, но не так далеко ощущается присутствие около дюжины людей, среди которых затесались и владельцы Глаз Бога. — Не обращайте внимания, — просит Тома, раскручивая в руке копьё. — Это просто наше сопровождение. — Они раздражают, — пожимает плечами Аякс. — А когда меня что-то раздражает, я от этого избавляюсь. — Пожалуйста, проявите терпение и хотя бы оцените усилия, которые мы прилагаем. «Усилия? Ха! Как будто у вас есть выбор…» Кроме самой сёгун Райдэн, в Инадзуме нет достойных соперников, особенно для Аякса в Форме духа. Потому стражам порядка и приходится плясать, подобно ужам на сковороде, принося себя в жертву. «Но так уж и быть, я закрою глаза на затаившихся мошек». — Посмотрим, сколько усилий приложишь лично ты, — Аякс призывает водяное копьё и тоже раскручивает в руке, разминая кисть. — Готов? — К вашим услу… Бдыщь! Тома успевает заблокировать первый удар, ведь Аякс не ставил целью мгновенное убийство. Поднятый в воздух песок оседает, пока они молча смотрят друг на друга, оценивая разницу в силе. И едва Аякс ослабляет давление, как Тома отскакивает и встаёт в особую, уже знакомую стойку. «Так это и есть стиль Китаин?» Да, стойка знакома — но только и всего. Ведь приёмы любого боевого стиля — словно буквы в алфавите, слова же и предложения каждый составляет по-своему. «Каким выйдет твой рассказ?» Удар за ударом, водяное копье встречается с обычным металлическим практически бесшумно. Аякс постепенно ускоряется, и Тома начинает отступать, пропуская атаки. На его теле появляется первая кровь. Когда же Аякс нацеливается на его горло, Тома резко взмахивает покрывшемся пламенем копьём, и водяное лезвие увязает в сгустившемся раскалённом воздухе. Пш-ш-ш!.. Руки и лицо обжигает паром. — Хах! А я-то уже было решил, что у тебя на поясе болтается простая побрякушка! Атаки водяной стихии на огненный щит порождают всё больше пара, расходящегося блёклым туманом. Он обволакивает тело, причиняя боль, однако боль эта радует — Аякс окунается в неё, чувствуя себя по-настоящему живым. И даже не успевает расстроиться, когда барьер испаряется всего лишь от десятка ударов, ведь его тут же встречает поток жаркого пламени, растёкшегося по копью Томы. Но и этот навык длится недолго. Едва пламя тухнет, Аякс рефлекторно использует привычный приём: заставляет водяное копьё потерять плотность и пройти сквозь чужое оружие, больше не защищённое элементальной энергией. «Упс! Увлёкся…» Пш-ш-ш-ш! «Снова барьер?!» В такой ситуации невозможно было уклониться, но Тома лишь немного шевельнул копьём — и водяной наконечник вновь увяз в сгустившемся воздухе, словно в липком расплавленном стекле, стремительно испаряясь. — Ахах! И вновь яростное сопротивление огненной стихии только кажется непреодолимым, на деле же прочность барьера быстро иссякает. Однако Тома продолжает умело использовать этот хлипкий навык, как ещё одно оружие для блокировки атак, вовремя чередуя со взмахами окутанного пламенем копья. «Неплохо, очень неплохо… для такого скудного набора умений». Разносимый морским бризом пар вновь заволакивает берег, и этот же бриз успокаивает обожжённую кожу. «Но почему он ставит барьер лишь в критической ситуации?» — А ну-ка… Аякс вновь ускоряется. Хотя кинжалы дали бы больше скорости, копьё тоже отлично справляется, со свистом разрезая туман и не оставляя Томе ни шанса на контратаку. Даже наоборот: заставляя его полностью уйти в оборону. Пш-ш-ш! Пш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! Пш-ш! Ветер разносит вонь палёных волос, и лишь пятьдесят третий удар испаряет подозрительно долго продержавшийся щит. Причём казалось, что щит этот уже несколько раз почти полностью терял прочность, однако продолжал выдерживать удар за ударом, словно подпитываясь извне… — А ты смелый сучёныш… Думаешь, что можешь сдерживаться со мной?! Благодаря водной стихии у Аякса довольно высокая стойкость к огню, так что ожоги несильные и пострадала в основном лишь одежда, к тому же полученные во время сражения раны никогда его не волновали, но… подобного пренебрежения он не встречал уже очень давно. — Если способен делать барьеры крепче — делай! Или считаешь, что это бесчестно — прятаться за щитом?! Тома хмурится, молча отражая всё ускоряющиеся атаки. И раздражение Аякса неумолимо растёт. — …Тц, и что это за удары?! В один момент он просто ловит чужое копьё голой рукой — стальное древко тут же раскаляется, но Аякс не отпускает его, а дёргает на себя вместе с Томой и пинает парня в грудь, заставив ослабить хватку и рухнуть на песок. — Ты же не думаешь, что я боюсь каких-то барьеров? — Дело не… в этом… Поспешно вскочив, Тома отводит взгляд. «Может, его навык и правда так слаб? И он не может поддерживать барьер постоянно?» — Пф, слабак. Вогнав раскалённое копьё в песок, Аякс встряхивает обожжённой рукой и отступает, пока Тома вновь принимает одну из своих заученных стоек. Бой возобновляется. И пусть Тома начинает активнее закрываться барьерами, особенно ему это не помогает: Аякс с удовольствием пользуется своим преимуществом в скорости, словно играя с ребёнком. Но при этом остаётся безжалостным, вновь и вновь одаривая Тому унизительными пинками и отправляя кубарем на песок. — Твои заученные приёмы — курам на смех! Как насчёт того, чтобы попробовать придумать что-то своё? Даже если бы Аякс ни разу не сталкивался со стилем Китаин, всё равно бы читал Тому словно раскрытую книгу: взгляды, подёргивания мышц под кожей, повороты корпуса, положения ног — для внимательного наблюдателя всё это выдаёт намерения противника с головой. Однако скорость и чёткость ударов далеко не каждому подарят такую возможность: например, обычный владелец Глаза Бога вряд ли бы смог с ним так беспечно играть, как делает это Аякс, но и вряд ли бы стал, как и он, использовать в своих атаках то песок, то мелкие камушки, чередуя молниеносные выпады с низменными уловками. Заметно, что Тома злится. Однако раз за разом он берёт себя в руки и почему-то отказывается использовать бесчестные приёмы в ответ. «Какая наивность… А ведь когда-то я тоже…» — И это всё, на что ты способен? Может приложишь хотя бы немного усилий?! — Я… я пытаюсь! — Что-то не верится. Ты вообще когда-нибудь дрался по-настоящему? — … — Или, может, ты считаешь, что уловки — это не честно? — Но мы же воины, а не… бандиты! — Ха-ха… Ха-ха-ха! Очень-очень смешно. — По-твоему, лучше сдохнуть, но сохранить честь?! — А вы… предпочтёте умереть обесчещенным? — Я предпочту выжить! Повалив запыхавшегося Тому на песок и оседлав его грудь, Аякс прижимает к его горлу клинок, в который превратилось копьё. Чувствуя нестерпимое желание надавить посильнее… так, чтобы этот глупец наконец испугался. Чтобы пожалел о своём упрямстве. Чтобы отбросил никчёмные идеалы и взмолил о пощаде! …Но надоедливые букашки из сопровождения уже всполошились. …Подбираются всё ближе и ближе, будто надеясь, что смогут чем-то помочь. Сражение с ними поставит на миссии крест, однако Аякса так и подмывает стереть всё вокруг, и, оставшись с Томой наедине, показать ему Бездну. «Почему я так завёлся?» В глазах мутнеет. Из раны на горле Томы выступает кровь, и вдыхая её аромат, Аякс слышит нарастающий вой в ушах — это давно некормленый демон требует насытить себя плотью жертвы. Верно. Проигравший — лишь жертва. И победитель в праве сделать с ней всё, что захочет: разорвать на куски сразу или сперва превратить в игрушку. Но Тома этого не понимает… не осознаёт. Он выглядит настороженным, а не испуганным. Надавить на лезвие? Заставить его почувствовать, как жизнь вытекает из тела с каждой каплей крови? Или отпустить, чтобы поиграть с ним потом ещё? Но аромат крови так сладок… и её пока так мало стекло на песок… — Ха-а… Аякс до треска в костяшках пальцев сжимает рукоять клинка, чувствуя, как каждый вдох царапает горло. В голове звенит. Одежда прилипла к телу от пота. Мир сузился до одной единственной кровавой полосы под подёргивающимся кадыком Томы… — С…сдаюсь. Хриплый голос с трудом пробивается сквозь шум в ушах. Травяные глаза всё ещё смотрят встревоженно, но без тени гнева. Испуг… испуг всё-таки есть, но не ужас. «Ну что за слабак… он правда думает, что всё так просто закончится?» — Знаешь, расставлять тарелки у тебя получается ловчее, чем орудовать копьём, — заявляет Аякс, с трудом заставив себя отозвать меч. — Может, переплавишь его в кастрюлю или поднос? От обиды травяные глаза темнеют ещё сильнее. Аякс же хмыкает и встаёт, напоследок шлёпнув Тому по бедру. — Вы… не удовлетворены? — ощупывая рану на горле, тот медленно садится, поднимает одну руку вверх, явно приказывая сопровождению оставаться на месте, а потом тоже встаёт. — Если желаете, мы можем продолжить. Он всё ещё крепко держит копьё, при виде которого в животе Аякса поднимается протестующая волна. Бой не окончен! Противник не проиграл по-настоящему, не молил о пощаде, не захлёбывался кровью… — Не хочу. — Н-но… — Встретимся завтра. Развернувшись, Аякс отправляется прочь, однако сквозь неутихающий шум в ушах пробивается шелест поспешных шагов по песку. — Подождите! — Кажется, тебе не хватило? — обернувшись, интересуется Аякс уже без улыбки. — Побереги силы, завтра нам предстоит ещё один раунд… а до тех пор я обещаю придерживаться роли вежливого гостя. — Когда вы расскажете, зачем на самом деле прибыли в Инадзуму? Когда я смогу вас победить? Не удержавшись, Аякс снова хмыкает и очень громко, так что Тома даже отступает на шаг. За ними осталась длинная череда следов, подсвеченных огромной белой луной. Чёрные волны с серебряными гребнями накатывают на берег и наполняют уши умиротворяющим шелестом, но проснувшийся демон всё требует и требует жертву — и никакой шум волн не способен сейчас заглушить его жадный вой. Чем дольше Аякс смотрит на Тому, самонадеянно предположившего, что способен победить, тем явственнее представляет его окровавленным, с выпученными глазами и с пеной у рта умоляющим сохранить себе жизнь. Эта сцена будоражит, заставляя ладони потеть, а горло сохнуть, словно колодец в пустыне. — Постарайся просто не умереть. Неимоверным усилием воли Аякс вновь отворачивается. На этот раз никто не кричит ему вслед и не пытается остановить. Опустевшие улицы выглядят вымершими, но хвост из Сюмацубан продолжает следовать на расстоянии, по-прежнему раздражая. Возможно… их кровь сможет унять его жажду? «Давайте, покажитесь же мне на глаза…» Прислушиваясь к окружению, Аякс выходит из города, ведь дом, где он снял комнату, находится в ближайшей деревне — путь туда лежит через лесок, в котором кроме кустов и нет особых укрытий, так что сопровождению придётся приблизиться… «М-м-м?» Внимание привлекает шум совсем с другой стороны. — Помогите! Спасите! А-а-а! Треск и шелест доносятся из высоких кустов, приближаясь, и Аякс любезно останавливается подождать. А когда прямо на него выскакивает исцарапанная полуголая женщина с безумно выпученными глазами — рефлекторно подхватывает её, горячую, словно только что вынырнувшую из чана с кипятком. Кажется, ноги еле держат беглянку. Однако намного больший интерес у Аякса вызывают нобуси, показавшиеся из зарослей вслед за своей жертвой. «Какое удивительное везение». — Что за… — настораживается бандит, продравшийся сквозь кусты первым. Он быстро оглядывает Аякса с ног до головы, выдыхает и обнажает гнилые зубы в кривой ухмылке. — Хэй, гляньте-ка, какой красавчик! Кажется, у нас на ужин не только мягкое девичье мясцо, но и юношеская требуха! — Ум-моляю… с-спасите! — хрипло дышит женщина, из последних сил цепляясь за Аякса. При этом тело беглянки продолжает гореть и прижимается слишком уж недвусмысленно… но страх кажется искренним. Похоже, её опоили каким-то дерьмом. — Да мне всё едино, — скучающе морщась, отзывается второй бандит, обходя Аякса и раскручивая вокруг кисти катану. — Лишь бы визжало потише. Ещё трое хмыкают, тоже постепенно перекрывая пути к отступлению.