Take what you want

Тэхён был так доволен результатом своих действий, что даже не стал допытывать Хосока на предмет того, что же он делал на паре с Сокджином. Впрочем, Хо это было только на руку, и как только Тэ удалился по своим делам, парень направился по своим, а именно к Чонгуку. Ему не терпелось поговорить с ним и наконец выяснить их и без того сложные отношения. Да и теперь дело было не только в отношениях с Юнги, но и в том, что Хосок не хотел становиться таким, как Сокджин. Ему совершенно не нравилась перспектива стать марионеткой в руках умелого кукловода Винсента. И несмотря на то, что так или иначе Хосок выполнял приказания Винса, отдавать ему право решать свою судьбу, решать кого любить, Хо был не намерен. Хоть это решение будет за ним. У Чонгука в этот момент была тренировка по боксу. Но Хоуп знал, что вот-вот у него должен был начаться перерыв. Не самое лучшее время для разговоров по душам, но жажда покончить с этим сию минуту была сильнее выдержки Чона. Оказавшись возле раздевалки, парень некоторое время мялся, не решаясь открыть дверь и в голове всё подбирал нужные слова. Но ему так и не суждено было решиться, ведь как только он захотел открыть дверь, за его спиной раздался знакомый голос. — Хо? Ты решил навестить меня в перерыв? Приятно. Чонгук стоял позади с полупустой бутылкой воды в руках, полотенцем на шее и в мокрой футболке. Хосок обвёл его взглядом и заметил на губах парня такую редкую, но искреннюю улыбку. В этот момент Хосок как никогда почувствовал себя недостойным его. — Я думал, ты в раздевалке, вот хотел зайти поговорить. Чонгук посмотрел своему парню в глаза, и некоторое время даже не моргал, а после улыбка сползла с его лица, возвращая на него привычную маску безразличия, а в глазах поселилась толика тоски, которую Хосок разглядеть был не в силах. — Вода закончилась. Ходил к автомату, но ты проходи, я тут один. Зайдя внутрь, Чон закрыл за собой дверь и всё смотрел на спину Чонгука, который вдруг стал что-то искать в своей спортивной сумке. Хосок не знал, но Чон младший просто не хотел смотреть ему в глаза в момент, когда он скажет то, зачем сюда пришёл. Гук понял всё ещё до входа в раздевалку. — Слушай, Гук, я тут подумал и решил что… — Не надо. Голос младшего звучал отрешённо, как-то совсем по-чужому, отчего Хосок заметно поёжился. — Что не надо? Говорить со мной не хочешь? Ну ладно, поговорим в другой раз, если у тебя такое плохое настроение. Чонгук не поворачивался, но чувствовал, что Хо собирался уйти, поэтому поспешил ответить. — Не надо мне ничего рассказывать. Ты ведь за этим сюда пришёл, за откровением? Думаешь, я не знаю? У Хосока сердце в пятки ушло, а перед глазами, кажется, всё заплыло, но Чонгук, словно его это совсем не беспокоит, принялся переодеваться. — О чём не знаешь, Гуки? Чон лишь усмехнулся, снимая мокрую футболку и заменяя её белоснежной рубашкой. — О твоём маленьком секрете, живущем в другом крыле. Ты ведь помнишь, кто мой отец и понимаешь, чему я у него мог научиться. Поэтому не надо, Хоби, не говори то, о чём потом мне придётся рассказать Тэхёну. Спортивные штаны также ловко были сняты, а на их месте оказались чёрные джинсы, которые так удачно обтягивали подкаченные бёдра младшего. И если бы не обстоятельства, Хосок неприменно сказал бы ему какой-то комплимент, но вся эта ситуация не располагала к подобному, да и Гук вряд ли захотел бы слышать сейчас комплименты в свой адрес от того, кто изменял ему и даже не удосужился прятаться получше. — Мы могли бы спокойно разойтись. Каждый пошёл бы своей дорогой. Мне жаль, что ты узнал об этом вот так, я не хотел, чтобы… В этот момент уже полностью переодетый Чонгук резко развернулся, чем знатно испугал своего парня. — Не хотел, чтобы я знал? Опрометчиво. Я всё равно бы узнал. Не нужно мне ничего рассказывать, никаких подробностей, ни ваших искренних чувств, и извинения мне твои не нужны. Единственное, что мне нужно, это чтобы ты молчал. И я буду молчать. Тебе проблемы с Тэ не нужны, а они будут, если он узнает, поверь. Поэтому не говори ничего. Я не буду против, делай что хочешь. Хотя ты и не спрашивал, в общем-то. У нас никогда не было любви. Тэ захотел наших отношений, помнишь? Так вот, будь добр, Хосок-а, развернись и иди на занятия. А я сделаю вид, что ты просто приходил со мной поведаться. Хосок бы и хотел возразить, он бы может и привёл свои доводы на этот счёт, но Чонгук вновь повернулся к нему спиной, собирая остатки вещей в сумку, показывая тем самым, что разговор уже закончен. Хосок бы и рад был извиниться, но парень уже сказал, что извинения ему не нужны. С видом побитой собаки Хосок вышел из раздевалки, и только когда шум его шагов прекратился, по раздевалке прокатился громкий звук удара, это был кулак Чонгука, оставивший вмятину на шкафчике. Чонгук нагло врал, он любил Хосока, хотя тот никогда не замечал этого. И даже тогда, когда он видел, как Хо скрывался за дверью чужой спальни, он любил, но не Хосок, и Гук знал это. Тэхён когда-то свёл их, хотел сделать как лучше для Гука, но не смог, сделал лишь хуже. И Чонгук бы и рад отпустить старшего строить своё счастье, но не сейчас. Иначе Тэ поймёт, с чьей подачи было расставание, и тогда он вступится за него, он будет рвать Хосока на куски за предательство, за боль, причинённую младшему. Чонгук не хотел такой участи для Хо, поэтому предпочёл закрывать глаза настолько долго, насколько это будет возможно. На практическом занятии Сокджин играл как в последний раз. Может, это и был его последний раз, ведь щедрость Тэ обычно была недолгой. Пальцы юноши скользили по клавишам так плавно, словно это не пальцы были вовсе, а крылья бабочки. Музыкальный класс наполнился красивой мелодией, которую Ким играл по памяти, прикрыв глаза и слегка покачиваясь, словно вошедший в транс. Каждый раз, когда он играл, он чувствовал, что попадает в другой мир. В тот, где он свободен, где рядом только близкие и родные люди, а вокруг тихо и спокойно. Прямо как тогда, в том домике у озера, где они с Намджуном вместе готовили сэндвичи, а потом уходили на пикник к берегу. Всё было так легко и непринуждённо. Как же давно это было… Сокджин играл легко, но в то же время с большим чувством, и весь класс замер, вслушиваясь в это ранее не слышанное ими произведение. Джин сам сочинил его в память о Намджуне. В память о своём безбедном, но теперь уже несбыточном будущем. Когда последняя нота была сыграна, а всё вокруг погрузилось в тишину, Сокджин вдруг ощутил некий страх. О да, он вернулся в реальность. Это было сродне падению с высокой башни. Раз – и ты уже лежишь на земле, брошенный и сломленный. — Превосходно, Сокджин! У вас определённо талант. Не хотите поучаствовать в концерте? Ваша композиция собственого сочинения стала бы его украшением. Ваш друг Мин Юнги участвует, он расскажет вам, что нужно для концерта и когда можно репетировать. Времени не так много, но думаю, вы бы осилили. Сокджин колеблется. Ему, безусловно, очень лестно слышать такие слова от преподавателя, слышать эту веру в его талант, но что-то в глубине души подсказывает ему, что он должен отказаться, что это может плохо для него кончиться. — Вы правы, профессор. Времени осталось мало, поэтому я пожалуй… — Он подумает. Дайте ему время, профессор. Такие решения не принимаются за секунду. Вспомните, как долго я принимал решение. Мужчина понимающе улыбается и кивает, прежде чем удалиться из кабинета. А Джин нервно сглатывает, испуганно смотря на Юнги. — Тэхён будет против, ты же знаешь. Если я буду играть вот так при всех, то это… — Будет твой шанс вырваться из под гнёта этого тирана. Плевать, что он скажет. Джин, ты можешь, уговори его. Если хочешь, я с ним поговорю, но ты должен выступить. Там будут спонсоры, будут представители других академий, может лучше уйти в другое место, может тогда… — Я не могу, Юн. Это не так просто. — А ты попытайся. Если найдём тебе спонсора, об Академии Чирисан можно будет забыть, но в первую очередь, забыть о Тэхёне. Джин молчит, но когда друг ободряюще кладёт руку ему на плечо, в душе немного теплеет, а в сердце зарождается крохотный луч надежды. Возможно, уговорить Тэ будет не так уж и сложно?..