Романтические истории. Том 1.

В труппу бродячих музыкантов Фолис попал абсолютно случайно. Он бы даже сказал «по велению судьбы», ведь их встреча была настолько неожиданной, будто бы кто-то свёл их всех вместе. Пусть Фолис и не имел особых талантов в музыке, он начал писать стихи. Но первая причина, по которой ламиар присоединился к труппе, так это удобство в путешествиях. Странствовать в компании всегда безопаснее и легче, чем в одиночку. Покинув свой дом после смерти наставника, Фолис стал путешествовать, перенимая знания у других народов и людей, в сумрачной надежде найти способ избавиться от своей животной части. Многие из его расы надеялись найти покой — полностью избавиться от звериной сущности. Как бы это ни было парадоксально, но, возможно, это желание и тянуло его к Ямале. Труппа приняла его с распростёртыми объятиями, несмотря на сомнения Фолиса в его полезности и нужности. В конце концов, он боялся реакции членов группы на его превращения, которые могли бы их тормозить. Так или иначе, им всегда везло, потому что припадки Фолиса им удавалось переждать где-нибудь в деревне или городе. Несмотря на умение себя контролировать, ламиар боялся стать опасным для окружающих. В первую же ночь полной луны после присоединения к труппе, Фолис заперся в тёмной маленькой комнатушке в надежде дождаться утра в одиночестве. Однако его планам не суждено было сбыться. Не прошло и пары часов, как рядом с его дверью стал кто-то копошиться, что было невозможно не услышать. Фолис вовсе не беспокоился за свою безопасность, ведь только безумец полезет к ламиару в полнолуние. Так или иначе, скоро шаги стали раздражать. Фолис тихо подошёл к двери и прислушался ещё лучше. Тишина. Похоже, некто остановился, будто бы тоже прислушивался. Звериное чутьё позволило Фолису удостовериться, что по ту сторону двери точно кто-то есть. — Кто там?! — срываясь на рык, произнёс он, пугаясь самого себя. — Уходите! — постарался как можно спокойнее сказать Фолис. В ответ тишина. Но Фолис чувствовал, что там кто-то есть. — Это не шутка! Прочь! Вдруг с той стороны кто-то снова стал интенсивно ходить, будто бы специально действуя на нервы ламиару. Звук мелких шагов отзывался в голове, словно множество маленьких колокольчиков трясли у него над самым ухом. Сдерживая гнев, Фолис распахнул дверь, собираясь прогнать нарушителя своего спокойствия. К его удивлению, за дверью стояла молодая беастка, которая сразу же остановилась. Фолис сконфузился. Она была из его труппы, но он ещё не успел привыкнуть к своим новым товарищам, да и, по правде говоря, не собирался. Ему не хотелось бы, чтобы его видели в полнолуние. И всё же Ямала внимательно изучала его взглядом, не говоря ни слова, вводя Фолиса в ещё большее замешательство. Его рассматривали словно какое-то ранее невиданное существо, что, вероятнее всего, не так уж далеко уходило от правды, потому что Ямала вряд ли раньше видела обращённых ламиаров. — Оу, а я думала, у тебя ноги тоже искривляются… — разочаровано произнесла она с мурчащим акцентом, рассматривая его вполне человеческие ноги. — Думала, они будут больше похожи на наши, — Ямала специально приподняла свою юбку, выставляя вперёд аккуратные кошачьи лапы, — только гораздо уродливее и совсем без шерсти, — сморщилась она, рассказывая о своих домыслах. Фолис негодовал. Неужто на него пришли поглядеть? — Прости, тебе что-то нужно? — как можно более мягко спросил ламиар, стараясь не переходить на рык. — Если нет, то я бы предпочёл ни с кем не общаться до утра… — Мне было интересно, — простодушно ответила беастка, пожимая плечами и скрещивая руки на груди. — Я никогда раньше не видела ламиаров в полнолуние, — догадка Фолиса подтвердилась. — Захотела взглянуть. — Не испугалась, что я тебя задеру? — спросил Фолис, начиная ещё больше стесняться собственного уродливого вида. — У меня ведь и когти есть. — И что? У меня тоже есть, — она протянула мужчине свою руку и выпустила когти. — Если бы ты на меня напал, то Жальс бы это запомнил и сделал бы вывод, что брать в труппу ламиаров плохая идея. Да и говорят, вы похожи на зверей в ночь полной луны, да как-то не очень… «Какое прохладное отношение к собственной жизни…» — подумалось Фолису. — Извини, но я чувствую себя неуютно, когда меня так рассматривают… — Фолис стал прикрывать дверь. — Я поняла, у меня слух хороший — дважды повторять не нужно, — заключила Ямала, разворачиваясь. — Славной ночи, расбэр! Уже после Фолис узнал, что на родном наречии Ямалы «расбэр» значит «бесшёрстный». Ямала была громкой и яркой личностью. Фолис мог часами наблюдать, как она кружит в танце, звеня золотыми браслетами, и вытягивает свои длинные кошачьи лапы в такт музыке. Она всю себя отдавала танцу. Что-то в ней притягивало настолько, что невозможно было отвести взгляд. Иногда Ямала пела, пусть и редко, но так, что внутри Фолиса всё сжималось. Ему бы очень хотелось, чтобы во время превращений его голос был бы хоть немного похож на её. Она никогда не опасалась его в полнолуние и часто приходила без предупреждения. Настолько часто, что Фолис вскоре перестал её стесняться. Ямала никогда не говорила без толку, только когда точно знала, что её слушают. А Фолис слушал часто. Он мог слушать её часами, а она радовалась, что у неё появился такой «покорный» слушатель. Сколько бы раз её не поправляли на «верный», она продолжала называть Фолиса «покорным». Он был не против. Вскоре Фолис начал писать стихи, стараясь передать через них свои чувства и эмоции. Ямала слушала, а потом говорила, где и какое слово стоило бы заменить. Когда мужчина спрашивал о её мнение по поводу содержания, она только пожимала плечами. Она была кошкой, которая ходит сама по себе. Фолис частенько видел её заигрывание с мужчинами. Она могла пропадать всю ночь, а потом появляются под утром довольная и сонная, словно кошка, нализавшаяся молока. Время от времени она играла даже с ним, обвивая его шею своими руками или прикасаясь своим хвостом к его ноге. В такие моменты всё внутри замирало. А она смеялась и улыбалась. Фолис рассказал ей о своём желании избавиться от припадков и перевоплощений, но она искренне не понимала, почему он так этого хочет. Сколько бы мужчина не пытался ей этого объяснить, она лишь только смотрела на него своими желто-карими глазами, в которых читалось непонимание. — Разве у тебя никогда не было мечты? — в один из разговоров спросил Фолис. — Уйти из своего племени. Как видишь, я это сделала! — ухмыльнулась она, расправляя руки. — И всё? Больше тебе ничего так сильно не хотелось? — с надеждой. — Например, мне хотелось бы, помимо излечения, быть с кем-то вместе… — снова непонимающий взгляд в ответ. — Быть любимым… Тебе бы разве такого не хотелось? — Я уже любимая, разве нет? — довольно спросила Ямала, закидывая ногу на ногу. Фолис удивлённо, с надеждой посмотрел на Ямалу, но она продолжила: — Я могу быть любимой, когда сама того захочу, — пожала она плечами. — В племени я бы никогда не стала такой, какая я есть сейчас — свободной! — воодушевлённо произнесла Ямала. — Сейчас моя мечта быть свободной как можно дольше… «Верно», — подумалось Фолису, который лишь тоскливо улыбнулся в ответ. «Она гуляет сама по себе...»