***
Утром Кроуфорд заслушал доклад вернувшихся агентов о Вильямсбурге, но ничего конкретного получить не удалось. Кевин Рут тоже был гомосексуалистом, в Вильямсбург приезжал к своему парню Гордону. Других знакомых у него в городе не было, и он ни с кем больше не виделся. В Вильямсбурге парень провёл три дня. Кевин учился в Йелле, специализировался на педиатрии. С Гордоном они познакомились в Нью-Йорке, на концерте Pink Floyd. Тот был старше на пару лет и уже работал — тоже врачом. Кевин приезжал к нему раз в две-три недели, гостил несколько дней и возвращался к учёбе. Ничего необычного. Как сказал Гордон, каждый вечер Кевин выходил на пробежку, а когда возвращался, они вместе готовили что-то на ужин и смотрели фильм. Так же было и в среду. Вот только в среду Кевин уже не вернулся. — Парень расстроен. Места себе не находит. Не думаю, что у них были проблемы, — закончил свой доклад Грег. — Правда, не знаю, что расстроило его больше. Нам ведь пришлось сказать ему и про ВИЧ, — добавил Брук. — Он не знал? — Нет, похоже, нет. Или очень хорошо делает вид. Что ж, справедливое замечание: супруги и партнёры — всегда первые подозреваемые. Нет повода думать иначе только потому, что пропавший — гей. В конце концов, в Штатах не только Виджинский Вампир убивает. Жизнь идёт своим чередом. — Мамочка расстроена не так сильно. То ли лучше держит себя в руках, то ли сын-гомосексуалист не слишком хорошо сказывается на её политической карьере, — так же жёстко продолжил Брук. — В любом случае от неё полезной информации ещё меньше. Она не видела сына с августа, когда он уехал в кампус. Они созваниваются по выходным, но на этом всё. Кроуфорд хмыкнул. Стоило догадаться, что трогательное до слёз видеообращение сенатора было таким же маркетинговым ходом, как и буквально всё, что она делает на публику. — Ладно, ясно. Свидетели, камеры? — Нет, ничего. Тихий район, сплошь частные дома. Все друг друга знают, нет поводов для беспокойства. Туда и полицию-то последний раз вызывали только в прошлом месяце — у какой-то старушки передавили все розы, и она обвиняла в этом свою соседку. Якобы она тридцать лет назад увела у соседки мужика, и та до сих пор ей за это пакостит. Вот и весь криминал. Ни камер, ни патрулей — им там без надобности. — Паршиво… — Местных всё равно стоит опросить, — подал голос Лестат. — Зачем? — раздражённо спросил Брук. Ему не хотелось лишний раз мотаться в этот городок и тратить время на разговоры с пенсионерками и домохозяйками. — Мы ведь уже выяснили, что он похищает не случайных людей. И похищает их в разных местах, но всегда так, чтобы рядом не было свидетелей. На этот раз жертва даже не жила в этом городе. Это значит, что наш маньяк специально приехал за ним, а перед этим долго следил. Возможно, даже несколько недель. Тогда он точно знал, что Кевин уедет из кампуса и окажется в Вильямсбурге, откуда его будет легко забрать. Он давно приметил его. Кроуфорд молча кивнул, соглашаясь, и жестом велел ему продолжать. — Лектер сказал, ему нравится весь процесс. Не только убийство, а всё, начиная со слежки. Он охотится на них, как на свою добычу, ловит кайф от этого, — пояснил Лес. Упоминание о Лектере начальнику явно не понравилось, но он понимал, что в этом вопросе доктор, скорее всего, был прав. Это, в конце концов, его специализация. — Надо выяснить, не видели ли местные какую-то незнакомую машину — пикап, минивэн или что-то с большим багажником — за несколько дней до похищения. Номера, конечно, будут вирджинские, но если район и впрямь такой тихий и закрытый, то любой новый автомобиль должен привлечь внимание. — Что ж, смысл есть, — признал Кроуфорд. — И вообще, пожалуй, стоит ещё раз опросить жителей на всех местах похищений. Иногда люди припоминают важные детали спустя какое-то время. Займётесь этим сразу, как вернётесь из Балтимора. Тем более, надо проверить Дарлона. Его мать не дала разрешение на эксгумацию. — Почему? — громко удивился Лестат. — Она католичка. Очень верующая. Лестат негодующе уставился на начальство. — Не смотрите так. Она имеет право нам отказать. — А она понимает, что тем самым тормозит расследование и мешает нам поймать убийцу? — Думаю, ей уже всё равно. У неё было трое сыновей, все мертвы. Для неё, скорее всего, уже ничего не имеет значения, кроме её горя. Лес сжав губы, тихо рыкнул. В такие моменты люди бесили его. — В любом случае продолжим опрашивать возможных свидетелей. Терри! — Да, сэр? — Задержитесь ненадолго. Брук, Тейт, пока свободны. Лестат вышел в приёмную, сразу улыбнувшись секретарю. Тот улыбнулся в ответ, но совершенно индифферентно — этот точно играл за другую команду. — Босс считает, ты слишком зациклен на Лектере, — вполголоса сообщил Брук. — Так что придержи коней, не беси его. Лестат уставился на него удивлённо — он бы скорее ждал предупреждений от Грега, но никак не от язвы Брука. — В Балтимор он меня отпустил, — так же тихо ответил Лестат. — С сопровождением, — тут же осадил его Брук. — Знаю, ты считаешь, что Грег легко поведётся на твоё хлопанье глазками… но не думай, что он дурак. И вообще, не стоит относиться к нам как к врагам. Тут все о тебе же заботятся, дубина, — выдав эту ошеломляющую тираду, Брук осуждающе покачал головой и ушёл, не слушая возражений. Лесу только и осталось, что смотреть ему в спину. Да, он знал, что за несколько лет до этого Кроуфорд уже потерял одного своего «птенчика» на деле Лектера. И хотя, глядя на его рыбьи глаза и холодную внешность, в это трудно было поверить, возможно — только возможно — начальник действительно переживал за него. Конечно, Лестата это всё равно бы не остановило. Но было приятно. Самую малость.***
Как он и думал, начальник задержал агента Терри, чтоб проинструктировать. А если точнее — приказать, чтобы тот не спускал глаз с Лестата и ни в коем случае не позволил тому улизнуть для встречи с Лектером. — Ты же понимаешь, он не на пустом месте волнуется, — заметил Грег. Конечно, он рассказал Лесу всё, о чём они беседовали с Кроуфордом. Брук сказал правду: они все заботились о нём. На их беду, Лестат не был тем, о ком надо заботиться. Они просто этого не понимали. — Я не говорю, что собираюсь увидеться с ним. И вообще, если Кроуфорд считает, что в Балтиморе мне быть опасно, то зачем разрешил мне поехать? — Он уверен, что ты всё равно сделаешь это, — пожал плечами Грег. — Запретить тебе ехать — всё равно что отнять игрушку у кошки. Ты даже пока не агент, он не может тебе приказать. То есть формально, конечно, может, но ведь ты можешь просто слинять. Лестат удивился, насколько хорошо начальник успел его изучить. Да, пожалуй, вздумай Кроуфорд запретить ему ехать в Балтимор, заявление об уходе тут же легло бы Кроуфорду на стол. Вот только тогда у него не было бы возможности контролировать, что Лестат делает. А сейчас со стажёром поехал агент — хоть какая-то, но подстраховка. — Разве в ФБР не должны относиться строже к дисциплине и выполнению приказов? — не желая признавать поражение, ехидно спросил Лес. Грег снова пожал плечами. — По идее, должны. Но наш отдел всегда был на особых правах. У нас тут цирк шапито, ты же видел. Кроуфорда ценят за результаты. Он лучше всех ловит маньяков. Поэтому руководство закрывает глаза на то, что наши методы и работники бывают… скажем так, за рамками принятого в Бюро. Думаешь, почему тебя до сих пор не запихнули в строгий костюм? Лес обиженно поджал губы. До этого момента он думал, всё дело в его сногсшибательном обаянии. А тут получается, что начальник просто махнул на него рукой. Как на фриков из компьютерного отдела. — Ладно, не грузись, — Грег понял, что он расстроен. — Смотри на это с другой точки зрения. Если б от тебя не было пользы, хрена с два тебе бы позволили твои выходки. Лестат знал, что коллега пытается его подбодрить. Но пока не работало. Уж он-то с его опытом должен был раскусить эти человеческие манипуляции. Неужели он размяк с возрастом?.. — Ладно, я понял. Не будем об этом, — махнул Лес. Он действительно не хотел сейчас это обсуждать. — Давай просто съездим на этот грёбанный склад и посмотрим, что там Лектер хотел мне показать. Остаток полёта они провели в пустых разговорах. Лес выдумал себе семью, о которой рассказал пару забавных историй, а Грег похвалился новой детской — они с женой вовсю готовились к рождению ребёнка. — Значит, будешь папой? — Да, уже скоро. Катрина на восьмом месяце. К Рождеству нас, думаю, будет трое. Грег, конечно же, не удержался и достал из бумажника фото жены. Лестат отвесил пару почти искренних комплиментов. В чём-то он коллеге завидовал, хотя ни за что бы не променял свою жизнь на его. По прилёте первым делом Грег позвонил жене — ему тоже выдали в Бюро новый телефон. Вторым звонком он отчитался Кроуфорду. — Склад «Разберитесь в себе», пожалуйста, — кивнул всё тому же таксисту Лестат. Хотя за все поездки они ни разу не обменялись и парой фраз, всё равно казалось, что они старые знакомые. Иногда Лестат думал, что в Балтиморе вообще не осталось других такси. Он оставил таксисту хорошие чаевые. Грег сверкнул значком, и владелец склада (он же администратор, он же грузчик) без лишних вопросов повёл их к нужной ячейке. Ключей у него, к сожалению, не было, зато нашёлся домкрат. — Эх-эх-эх… — владелец кряхтел и пыжился, но сдвинуть с места застрявшую створку не мог. Ячейку не открывали уже восемь лет — похоже, ворота заржавели так намертво. — Дайте-ка я, — Лес отодвинул в сторону уже было направившегося к домкрату Грега. Конечно, и агент, и кладовщик посмотрели на стройного юношу скептически, когда он взялся за рычаг. Тем больше было их удивление, когда воротина медленно, но верно пошла вверх. — Просто заклинило, — пожал плечами Лестат. — Вы сделали основную работу, я просто дожал. Объяснение удовлетворило обоих. Грег достал приготовленные заранее фонари и первым пролез внутрь склада. Даже не знай Лестат, чья это ячейка, то всё равно сразу бы догадался. Книги, книги, книги: медицинские атласы, философские трактаты, биографии великих людей, каталоги картинных галерей и редкие издания. А ещё антикварная мебель, несколько ящиков вина, припылённая коллекция африканских статуэток и даже целый автомобиль — роллс-ройс шестьдесят второго года. Здесь всё было точно в духе Ганнибала — дорого, изысканно, эксклюзивно. Не для Чиллтона, нет. Не его уровень. Что ещё больше удивило Лестата — это были личные вещи. Стоившие, несомненно, больших денег, но тем не менее слишком ценные для Ганнибала, чтобы он позволил своему распорядителю их продать. Лектер спрятал их, сохранил, как будто ещё планировал ими пользоваться. Странный поступок для того, у кого нет наследников и кому присудили восемь пожизненных сроков. А может, это был только символ. Возможно, значение имели не сами вещи, а именно то, что они его ждут. Словно обещание, данное самому себе: я там не останусь, я ещё буду жить — буду читать любимые книги, пить коллекционные вина, ездить на дорогом автомобиле. Лестат выудил из стопки книг одну, с шёлковой закладкой. «Дракула» Брэма Стокера, первое издание. Усмехнулся. — Эй, посмотри! — луч света выхватил какой-то силуэт внутри автомобиля. Окна были зашторены, но это явно был человек. По лицу Грега Лестат понял, о чём тот думает. Книги, вино, статуэтки — у Ганнибала были не только прекрасные вещи. Оставить на складе какой-нибудь знаковый труп — тоже вполне в его духе. Лестата всегда удивлял этот страх живых перед мёртвыми. Даже если в салоне труп, ну что он тебе сделает — распадётся на части? Лес решительно обогнул Грега и дёрнул дверцу на себя. Это был манекен. В салоне автомобиля сидел одетый по моде восьмилетней давности манекен. В женском парике, с украшениями в ушах и на шее, тщательно сделанным маникюром и макияжем. Лесу даже показалось, что Ганнибал копировал кого-то конкретного: тёмные волосы, красные губы, тонкий, правильной формы нос… Грег толкнул его локтем. — Что? — Лес отвлёкся от изучения манекена. Фонарь осветил большую банку на соседнем сидении. Там была голова.