Паровозик

Крупные белые пушистые хлопья снега летели с ночного неба, кружились в свете фонарей, падали на землю и тут же таяли, превращаясь в жидкую грязь, противно чавкающую под ногами. Предрождественская неделя в Нью-Йорке выдалась суматошной и почти что праздничной. Нарядные магазины, украшенные мишурой и еловыми ветками, зазывали покупателей, предлагая зайти и приобрести рождественский подарок родным и друзьям. Прохожие суетились, стремясь успеть сделать последние приготовления, чтобы Сочельник прошел, как положено. Но погода не радовала. Морис поежился, пытаясь спрятаться от ветра в меховом воротнике своего пальто. Элегантная шляпа, подходящая к пальто по стилю и очень уместная на Пятой авеню, совершенно не защищала от холода. Шедший рядом Алек, замотанный шарфом по самые уши, чувствовал себя не намного лучше, потому что целых полчаса прождал своего друга на улице перед конторой. Оба только и мечтали о том, чтобы побыстрее оказаться в своей квартире, напиться горячего чаю и согреться. – Смотри, смотри, – Алек крепко ухватил Мориса за руку и потащил к ярко освещенной витрине магазина. Здесь, за толстым стеклом среди деревянных волчков и роскошных кукол в бархатных платьях несся по рельсам ярко-красный игрушечный паровозик. – Нравится? – улыбнулся Морис, глядя, как разгорелись глаза приятеля при виде этого маленького механического чуда. – Здорово сделано, – паренек, казалось, позабыл обо всем на свете, и Морис вдруг подумал, что у Алека, наверняка, никогда в жизни не было подобных вещиц. Правда, родители и его самого особо не баловали такими изысками, но парочка заводных забавок все же лежала у него в сундучке для игрушек. – Хочешь, зайдем, рассмотришь поближе? – предложил Морис, но Алек почему-то помотал головой, продолжая неотрывно следить за паровозиком, пока у того не кончился завод. Только когда пожилой продавец сунул руку в витрину, чтобы выудить оттуда игрушку, магия рассеялась, и друзья снова отправились сквозь пургу в сторону дома. Ветер швырял им в лицо тяжелые снежные хлопья, так и норовившие пробраться за шиворот и стечь по спине тонкой струйкой. Морис придвинулся поближе к Алеку и взял того под руку, приноравливаясь к его шагу. Идти сразу стало теплее и приятнее. Не доходя квартала до дома, оба не сговариваясь, свернули в подворотню, чтобы срезать путь. Здесь было потише, чем на оживленной улице и ветер дул не так сильно. До заветного тепла оставалось всего ничего, каких-нибудь пятьсот метров. – Глянь-ка, кого к нам занесло, – раздался грубый насмешливый голос откуда-то сбоку, и из темноты вынырнули две фигуры. – Вот тебе и подарочек к Рождеству, – выдал второй, щелкая кнопкой выкидного ножа. – Ну-ка, джентльмены, гоните все что есть, если не хотите проблем в Сочельник. В узкую полоску света, падавшего от фонаря с главной улицы, шагнул крепкий детина ростом чуть повыше Мориса, сделал пару шагов навстречу и угрожающе поднял руку, нацеливаясь в лицо Алеку. Если бы такое случилось с Морисом Холлом еще несколько месяцев назад, он бы, скорее всего, остановился и вступил в разговор с бандитами, попытался бы призвать их к порядку, либо вообще, отдал бы все, что им нужно и возрадовался тому, что их отпустили с миром. Но не теперь. Не сворачивая с дороги, Морис заслонил Алека собой и отработанным в боксерских тренировках движением выдал прямой правый в лицо нападавшего. Тот щелкнул челюстью, но удержался и, зарычав, ринулся вперед, нарываясь на апперкот по печени. Нож вылетел у него из руки и, звякнув, пропал в темноте, а сам детина, тихо охнув, улегся у ног своего обидчика. Слева раздался резкий крик. Морис обернулся, ища глазами второго берсеркера, и готовясь к атаке сбоку. Однако оказалось, что второму нападавшему было совсем не до него. Сидя на земле тот одной рукой он хватался за колено, а второй пытался прикрыть голову, защищаясь от наскакивавшего на него Алека с неизвестно откуда взявшимся обрезком трубы в руке. Морис рванул к приятелю, ухватил его за уже занесенную для удара руку и с трудом оттащил от несчастного ловца удачи. – Не нужно, Алек, – он крепко сжал кисть паренька, бешено сверкавшего глазами и отчаянно вырывавшегося, – ты же убьешь его. – Алек молча сопел и продолжал пытаться достать скулившего на земле человека. С трудом удерживая его одной рукой, другой Морис обнял мальчугана за талию и привлек к себе, успокаивая, – Тише, тише, все хорошо... Мы уходим, – повысил он голос, чтобы до скорчившегося бандита дошел смысл его слов. – Ваш друг очнется через несколько минут. Не оставляйте его, ему потребуется помощь. С этими словами Морис двинулся вперед, увлекая за собой все еще вибрирующего от напряжения Алека с трубой в руке, и оставляя за спиной двоих незадачливых грабителей. *** На входе в подъезд их встретил швейцар, с которым слегка приотставший от Алека Морис о чем-то тихо переговорил. Перепугав лифтера до полусмерти своим странным поведением, оба ввалились в квартиру, кружась и разбрасывая сапоги и верхнюю одежду по прихожей. Они целовались и хохотали, как безумные, вспоминая выпученные глаза одного бандита и жалобный скулеж другого. – Никогда и не думал, что мои боксерские навыки смогут пригодиться на улице, – хохотнул Морис, утирая слезы. – Но ты! Ты меня просто поразил. Откуда у тебя это? – он указал на стальной огрызок, который при близком рассмотрении оказался обрезком трубы, с одного конца аккуратно обмотанным тряпкой. – Ношу на всякий случай, – ответил Алек. – Ребята в гараже посоветовали. Перестав смеяться, Морис привлек к себе Алека и серьезно взглянул ему в глаза. – С такими вещами нужно поаккуратнее, – тихо проговорил он, осторожно обнимая паренька. – Если бы они с тобой хоть что-нибудь сделали, я бы убил их, – хрипло сказал Алек, крепко обхватив Мориса руками и прижимая к себе. Их поцелуй прервал стук в дверь. Оторвавшись от Алека, Морис отправился в прихожую, откуда вернулся через минуту с довольно объемной коробкой, на которой ярко-красной краской был нарисован паровоз. И он был рад, заметив, как снова загорелись глаза Алека при виде изощренной механической игрушки, извлеченной из упаковки и с жужжанием носившейся по маленьким игрушечным рельсам. Морис подошел к своему ошалевшему от счастья другу, погладил его по непослушным волосам, поцеловал в макушку и сказал: – С Рождеством, Алек.