Бьет по глазам

      Они не обсуждали произошедшее той ночью.       Игорь не знал, как Юра объяснил Косте следы на лице — возможно, придумал какую-нибудь историю про местную шпану, которая решила докопаться до случайного прохожего, не зная, что он вообще-то мент и может причинить им ту еще кучу проблем. Просто на следующее утро отец мрачно попросил Игоря быть осторожнее и не задерживаться допоздна на улице. Звучало так нелепо: дескать, заботу проявил, вспомнил, что сын все еще несовершеннолетний.       Юра же предпочитал лишний раз не разговаривать с ним и даже не смотреть в его сторону, исчезал из дома еще раньше, чем отец, по возвращению — кидал равнодушные взгляды и ни о чем не спрашивал. Как будто решил просто не замечать Игоря. 
Грома такой расклад почти устраивал — почти, потому что злость все еще никуда не делась, хоть и была приправлена знатной порцией паники и шока.       У него встал, пока он бил и удерживал любовника отца. О чем это говорит? О том, что он больной мудак, возбуждающийся от насилия и вида крови, или о том, что у него… встает на мужиков?       
Игорь старательно обдумывал эту мысль. У него никогда не было проблем с девчонками — с тех пор, как дурацкий переходный период закончился и он резко вытянулся в росте, девушки старались привлечь его внимание. Не пачками, конечно, он все-таки далеко не первый красавчик школы, но все же. У него случалась парочка ничего не значащих свиданий перед тем, как он решился замутить с Сашей. 
       Саша Игорю нравилась целых полгода. Он частенько залипал на переменах, наблюдая за ней, за тем, как она смеялась, обнимала подруг и рассказывала какие-то невероятные истории. Способностями к ухаживанию Игорь не отличался — его фантазии хватило только на то, чтобы подсказывать Саше правильное решение на контрольных и предложить помощь с алгеброй и геометрией. Благо, в математике он всегда шарил. 
Несколько месяцев они лишь обменивались ничего не значащими приветствиями, изредка о чем-то разговаривали — ничего особенного. А потом случилась зимняя дискотека перед Новым годом, и Саша пригласила его на белый танец под завистливое улюлюканье одноклассников.       Школьные отношения, наверное, никогда не заканчиваются ничем особенным, но Игорь честно старался. Он водил ее в кино, дарил милые мягкие игрушки, изредка умудряясь скопить на подработках и купить какую-нибудь безделушку. Так, Саша какое-то время даже носила цепочку с половинкой сердечка — вторую такую Игорь переделал в браслет для себя. 
       Первый секс у него тоже был с Сашей. Похвастаться особо было нечем, но здесь Игорь тоже старался. Он никогда не говорил об этом с отцом, даже не мог представить подобного разговора, хотя от парочки советов точно бы не отказался. Пришлось ориентироваться на вырезки из журналов, которые ему подогнал Игнат, на разговоры старшаков, но этого было недостаточно. Совсем недостаточно.       По рассказам ребят со двора девушка должна быть идеально влажная к началу акта. Игорь все делал правильно: целовал шею, спускался к груди, сжимал ягодицы, но обнаружив, что Саша абсолютно сухая, почти запаниковал. Что делать в таких случаях, он не знал. Когда-то давно он нашел под раковиной наполовину использованный крем — «для мужского удовольствия» — отцовский, видимо. С тех пор он старался покупать для себя такой же — с кремом дрочить стало гораздо приятнее. Но Саша ведь девочка. Крем ей не подойдет, наверное? Или да?       Игорь пытался смочить слюной пальцы, но два пролезали с трудом. Саша морщилась и напрягалась, Игорь нервничал, боясь причинить ей боль. Он остановился в тот вечер. 
Через несколько часов после ухода Саши вернулся отец. Игорь не знал, что точно его выдало, но Костя как будто сразу понял, что произошло. Заварил чай, выставил кружку перед сыном и присел напротив.       — И как оно? — весело усмехнулся Гром.       Игорь опустил голову, не зная, как признаться.       — Не получилось ничего, — тихо ответил он. — Она… сухая была. Я не смог войти.       Костя потянулся за сигаретами. Выщелкнул одну, зажег и, затянувшись, протянул пачку сыну. Впервые предложил, раньше Игорь бы ремнем получил, заметь отец сигареты.       — Смазку не использовал, конечно? — спокойно уточнил Костя.       Игорь пожал плечами. Отец вздохнул.       — Не у всех девушек может вырабатываться смазка в большом количестве. И уж точно не вначале. Тебе нужно ее подготовить, приласкать, на это может уйти очень много времени. И все равно иногда приходится добавлять смазку, это нормально, — Костя кивнул в ответ на вопросительный взгляд сына. — А в первый раз… Короче, неприятно это. Она не может расслабиться до конца, не доверяет тебе, боится боли и сжимается. Тут нет идеального рецепта: только помогать расслабиться. И не слушай никого, кто якобы хвалится, как все идеально прошло, — пиздят. В первый раз это всегда странно. Но все зависит от тебя — только ты можешь снизить для нее неприятные моменты.       Игорь старательно впитывал советы отца — они редко так откровенно говорили, хотя ему все еще было максимально неловко. Впрочем, перед отцом признаваться было не так стыдно, как перед друзьями.       На следующий вечер отец молча положил на столик в гостиной небольшой пакетик, в котором оказалась… ну, смазка. 
Игорь позвал Сашу в гости через несколько дней. На этот раз все было по-другому, Игорь вспоминал все советы отца и был невероятно доволен собой, словив первый робкий стон. Стоны только усилились, когда он склонился между ее бедер, аккуратно лаская языком. Это было… необычно, но удовольствие Саши стоило всего.       Они встречались несколько месяцев, и Гром считал это время лучшим в своей жизни. Тем сложнее было принять необходимость расставаться. Саша переезжала вместе с семьей — отца переводили по работе в Москву, и родители решили, что ей стоит поступать в столице. Игорь не знал, что должен чувствовать. Почему-то особого горя от разлуки он не испытывал, скорее, обиду и разочарование.       Его опять не выбрали. Опять предпочли что-то еще. Он опять оставался один.       Не до конца, конечно. Все еще был Игнат, была школьная компашка, но Игорь отчаянно скучал по теплу, которое ощущал рядом с Сашей. Она бы точно поняла, что он чувствовал, когда отец привел в дом Юру на правах любовника. С ней бы Гром мог об этом говорить. Игорь думал написать ей об этом первое время по мылу, но почему-то не стал. Постеснялся навязывать свои проблемы — у нее в этой Москве их наверняка итак с головой хватает.       А уж последними подробностями он бы точно делиться не стал ни с кем — даже с Игнатом, которому мог бы жизнь доверить.       Игорь даже решил устроить себе проверку и после занятия физкультурой в душевой аккуратно рассматривал одноклассников. Ну… Стремные они, короче. Гром попытался представить близость с кем-то из них, и — это не было противно, скорее, смешно. Ну правда.       Другое дело — девчонки, большинство из них к 17 годам обзавелись неплохим бюстом, красили глаза и губы в школьном туалете, улыбались так нежно и поощрительно, когда Игорь разговаривал с ними. Он частенько представлял себе кого-то из них по ночам и даже думал снова начать встречаться с кем-то, раз Саши больше не было в его жизни. Вот уж точно он не мог бы представить такого с парнем.       С парнем — нет, а вот с мужчиной, похоже, да. Игорь бы и рад был поверить, что это лишь случайный эпизод, но через несколько дней после злополучной ночи проснулся с дико бьющимся сердцем и мокрым пятном на плавках. И он точно помнил, что снилась ему не Саша.       Во сне были крепкие сильные руки, синие затягивающие в омут глаза, короткие волосы, которые было так приятно сжимать в кулаке. Во сне он чувствовал себя невероятно свободным. И хуже всего — с Сашей он никогда не получал такого удовольствия, как в этом гребанном сне. 
      На следующее утро Игорь столкнулся со Смирновым, выходящим из ванной в одном полотенце. Раньше это Грома никогда не смущало — в конце концов, он рос с отцом в однокомнатной квартире, видел и похуже вещи, чем обнаженный торс. Но почему-то сейчас Игорь словно завис, наблюдая за стекающими по груди капельками. Юра тоже как будто затормозил, напряженно оглядывая Игоря.       — Футболку забыл, — зачем-то пояснил он.       Игорь с трудом заставил себя отвернуться, почему-то сейчас ему захотелось выпалить что-то особо обидное, уколоть Смирнова. Но слова упорно не приходили на ум.       И что делать с собой дальше, Игорь тоже не знал.       Не то чтобы он хотел испытывать это — и что это?.. Желание? Влюбленность? Упаси боженька. 
Скорее, временное помутнение рассудка. По крайней мере, на это Игорь сильно надеялся.       Решение он, впрочем, нашел быстро — чем меньше он видится с Юрой и чем меньше находится дома, тем проще будет выжечь в себе эти странные мысли. Игорь стал чаще задерживаться после занятий по вечерам, оттягивая время возвращения домой. Он все больше зависал с Игнатом и его приятелями в подвальных спортклубах, пропахших потом и сигаретным дымом, наконец отказываясь от образа хорошего сына и пробуя на вкус эту взрослую жизнь. И не только ее, конечно.       До его совершеннолетия оставалось всего два месяца.