Smalltown Boy

Эндрю умирает от скуки. Нет, не так. Он, блять, готов сдохнуть от скуки в эту ебаную секунду. Руки движутся на автомате, разглаживая отвратительно цветочное покрывало в комнате с отвратительно цветочными обоями. Он ненавидит этот номер. Он ненавидит весь этот ебаный дом. И город этот ненавидит сильнее всего. Покончив с ужасным покрывалом, Эндрю выходит из подготовленного для очередных ебучих гостей номера и спускается вниз. В общей комнате стоит детский рев: пара с двумя детьми заехала к ним три дня назад, но Миньярду кажется, что прошло не меньше недели. Мелкой еще года нет, и она постоянно пронзительно дерет глотку, отчего у Эндрю уже который день нестерпимо болит голова. Пиздюк постарше не лучше — четырехлетний оболтус норовит залезть в каждую щель, и, честно, Эндрю пока не определился, кто из этих двоих бесит его больше. Оставшись незамеченным, Эндрю выскальзывает на задний дворик и присаживается на очередные отвратительно-цветочные садовые качели. От пестрых рисунков каждый раз рябит в глазах, как в первый. Эндрю неспешно закуривает, механически покачиваясь взад-вперед, и бездумно пялится на фигурку садового ангелочка с подбитым крылом, выпятившего свой крохотный член и готового нассать в клумбу с цветами. У него есть минут пять. Может, десять, если очень повезет. Пока мать чем-то занята и не видит, что он в наглую отлынивает и курит в «месте, предназначенном для дорогих гостей». Похуй. Все нормальные люди на лето разъехались. Даже этот придурок Хэммик умудрился укатить в Германию. По официальной версии — к другу. По версии «для своих» к хахалю. Эндрю сплевывает и делает несколько долгих безжалостных затяжек почти подряд — сигарета стремительно тлеет до самого фильтра. Кевин тусуется в спортивном лагере для особо одаренных, Рене поехала к отцу в Нью-Йорк. Обещала привезти какой-нибудь тупой сувенир. Вот и получается, что никого более-менее адекватного, кто мог бы помочь развеять тяжелую летнюю скуку в городе не осталось. Аарон не в счет. Он просто перманентно бесит. Закурив вторую сигарету, Эндрю достает телефон. Рене шлет фотки какой-то нелепой выставки современного искусства и бесконечных кофеен, чужих собак, высотных зданий и свои широкие улыбки. На нескольких селфи из разных локаций Рене позирует с какой-то незнакомой намалеванной блондинкой, но Миньярд решает не уточнять. Отправляет лаконичное эмодзи поднятого большого пальца и переходит в другой чат. Придурок Хэммик тоже заваливает его фотками. Как будто ему от этого должно стать лучше. Эндрю даже не смотрит на них, замечая вскользь только самое последнее фото, где до умопомрачения счастливый Ники целует в щеку своего парня на фоне какой-то наверняка невьебенно известной немецкой достопримечательности. Ему Эндрю ничего не отвечает и немного более агрессивно, чем до этого, запихивает телефон обратно в задний карман черных джинсов. Ебаные летние каникулы. Вскоре из распахнутых настежь дверей ожидаемо доносится деланно-приторное «Эндрю-ю-ю», и Миньярд с неохотой плетется внутрь, по ходу выбрасывая окурки в ближайшее мусорное ведро. Мать суетится у парадного входа, и Эндрю натягивает дежурно-нейтральное выражение лица, предназначенное гостям. Единственное, чего смогли от него добиться в работе с клиентами — это не посылать в них дико-убийственные взгляды и не желать им смерти в открытую. — Добро пожаловать в Пасифик Гроув и в наш скромный B&B , — мать, как всегда, одета в одно из своих строгих рабочих платьев в пол и передник и улыбается почти искренне. Светлые волосы стянуты в пучок на затылке так туго, что, кажется, будто женщине тяжело даются мимические проявления, но на самом деле она просто страшно боится возрастных изменений. — Прошу, проходите. Ваша комната на втором этаже, Эндрю вас проводит. Ах да, новые постояльцы, которым он готовил комнату. Эндрю бросает на вошедшую первой женщину равнодушный взгляд и, не дожидаясь лишних приветствий, молча идет к лестнице. У нужной двери он останавливается и нашаривает в одном из карманов ключ от комнаты. Первой вновь показывается женщина — невысокая шатенка в воздушном платье до щиколоток, белой шляпе и с холщовой сумкой на плече. Следом за ней, таща по лестнице чемодан и плотно набитую спортивную сумку разом, появляется парень его возраста. Эндрю вскользь отмечает, что у него спортивное телосложение, накаченные мышцы (спортсмен или в качалку ходит?), а из-под ярко-синей кепки выглядывают непослушные рыжие вихры. Миньярд молча протягивает женщине ключ и кивком указывает на дверь. Сдержанно поблагодарив его, она заходит в комнату, а Эндрю задерживается из любопытства, дожидаясь, пока незнакомец подойдет поближе и покажет лицо, скрытое козырьком кепки. Когда гость поднимает голову от сумки и притормаживает у дверей, Эндрю уже жалеет, что решил остаться. Потому что парень красив. Серьезно, он просто пиздецки сногсшибателен, а у Эндрю всегда был отменный вкус на парней. Незнакомец смотрит на него невозможно голубыми глазами и выдает что-то вроде полуулыбки одним уголком губ, а Миньярду уже хочется лезть на стену, потому что так нельзя. Нельзя, блять, когда ему чудовищно скучно и самую малость одиноко посылать настолько обаятельных постояльцев к ним в отель. Пока в голове у Эндрю разворачивается целая баталия, голубоглазое недоразумение скрывается в комнате и закрывает за собой дверь, приводя хлопком в чувство. Миньярд спускается вниз с большей спешкой, чем ему бы хотелось, и находит мать на кухне. Тильда сервирует салфетницы. — Миссис Джостен просила позже посоветовать им места, куда можно сходить. Займешься, — тон Тильды больше не напоминает переплавленный сахар, теперь он излишне сухой и строгий. — Если будет нужно, проводишь, покажешь, что где. Ясно, значит, встречу с Роландом придется сдвинуть или, может, вовсе не ходить. В последнее время он становится все более приставучим и больше бесит, чем скрашивает скуку. Конечно, использовать его в своих целях удобно — двадцатичетырехлетний бармен таскает для Эндрю выпивку и сигареты, делает неплохой отсос и иногда бывает не очень занудным. Правда, в последние встречи этот идиот все чаще позволяет себе лишнее, заводит разговоры про своих тупых родственников и просто неебически бесит своим этим слащавым «Дрю». Миньярд серьезно пообещал выбить ему к ебаной матери челюсть, если он хоть еще раз произнесет эту нелепую комбинацию звуков в его присутствии. Поэтому факт, перед которым ставит его мать, Эндрю принимает необыкновенно покладисто. Он даже становится рядом с ней и тоже начинает сервировать салфетницы. Женщина скашивает на него подозрительный взгляд. — Что, даже не оставишь едкого комментария по этому поводу? — Все равно делать нечего, — Эндрю пожимает плечами. Кажется, она не ведется, но больше не допытывается. Несколько мгновений проходит в тишине под шелест салфеток. Детских криков из общей гостиной больше не слышно, вероятно, они все-таки свалили на улицу. Вопрос вертится на языке почти болезненно, и Эндрю максимально отстранено интересуется: — Они надолго к нам? — Кто? — Тильда уже витает в своих мыслях, наверняка раздумывая над планом работ на завтрашний день, поэтому не сразу находится с ответом. — А, новые постояльцы? Миссис Джостен внесла оплату сразу на неделю. Послезавтра должны приехать еще четверо. Будет сложновато с полной загрузкой, но это ненадолго. Когда готовые салфетницы стоят ровным рядком, мать убирает упаковку с остатками в шкаф и, прикинув что-то в голове, наставительно тычет в сына пальцем. — Я пойду белье в сушку закину, а ты не забудь спросить у новеньких, они будут завтракать в общей столовой или им принести в номер. С этими словами она удаляется, а Эндрю идет в опустевшую гостиную, разваливается там в кресле в отвратительно желтый горошек и отправляет Роланду короткое: «Дела. Не жди». Грустный смайлик он благополучно игнорирует и, закусив губу, все-таки открывает чат с Рене. «Тревога код радуга». Уокер появляется в сети через пару минут и почти сразу присылает «ОМГ» и следом «УРОВЕНЬ ОПАСНОСТИ?????». Эндрю задумчиво жует губу, медитируя над открытой клавиатурой, наверное, целую вечность. «8». На самом деле он чудовищно лукавит, потому что там все девять с половиной, но Рене этого знать не обязательно. Он и восьмерку-то ставил всего пару раз своим любимым актерам, а значит, это уже не просто уровень опасности, это полнейший, просто беспросветный пиздец. «ТЫ ЧТО ВСТРЕТИЛ РАЙАНА ГОСЛИНГА?!» «Нет». «Вау, тогда это серьезно. Как его зовут?» «Пока не знаю». «ВСМЫСЛЕ ТЫ ПОКА НЕ ЗНАЕШЬ????!!? КТО ЭТО????» «Новый постоялец, они только заехали. Мы еще не успели познакомиться». «Эндрю, если это 8, то ты должен прям сейчас поднять свою задницу, где бы она ни сидела, и идти завоевывать живого парня, который стоит на уровне с Райаном Гослингом!!!!! Предупреждая твое следующее сообщение: даже если он не гей, ты хотя бы узнаешь его получше, вдруг у него отвратительное чувство юмора, или он любит шоколадное мороженое». Эндрю вздыхает. Рене хорошо его знает. Даже слишком. Наверное, единственная из всех, с кем он когда-либо общался ближе привычного «Привет. Пока. Отъебись». Поэтому только ей он и мог написать со случившимся коллапсом, зная, что об этом в сию же секунду не прознает Аарон (да, Хэммик, можешь начинать там в своей Германии неистово икать Эрику в уши) или ему не ответят наставительным «тебе все равно нельзя» (да, Кевин, ты тоже можешь начинать икать). В чат улетает эмодзи улыбающегося дьяволенка, и Эндрю решительно убирает телефон. По крайней мере он попробует сделать хоть что-то. Новые постояльцы спускаются в гостиную через час. Эндрю за это время успевает скурить еще две сигареты, бездумно полистать ленту твитера, перекинуться парой фраз с прибывшей с велопрогулки парой молодоженов и мысленно пометить, что завтрак им нужен в номер, поразлагаться на диване (который в отвратительно голубую полоску), пока никого нет, провести плановую уборку туалетов и по указке матери вынести мусор. Женщина, которую мать назвала миссис Джостен, переодевается в другое платье, темно-синее, из более плотной ткани, надевает босоножки на высоком каблуке, а на плече висит маленькая дамская сумочка на тонком ремешке. Голубоглазое недоразумение тоже меняет одежду на тонкую персиковую толстовку и голубые драные джинсы на великолепно стройных ногах, а кепка больше не пытается сдержать рвущиеся на волю рыжие кудри. На фоне гостей Эндрю выглядит сплошным черным пятном. — Вы будете завтракать в номере или в общей столовой? — Эндрю решает сперва разобраться с насущной задачей. Парень-на-девять-с-половиной ерошит и без того лохматые рыжие космы и чему-то улыбается, глядя в свой телефон. Миньярд понимает, что почти прослушал ответ, позорно зависнув при виде этой непозволительно очаровательной улыбки, и невероятным усилием воли возвращает себя в реальность, выхватывая лишь окончание: — … со всеми. Эндрю кивает, понятия не имея, правильно ли истолковал сказанное, или миссис Джостен выдала что-то вроде: «мы никогда в жизни не будем завтракать вместе со всеми». Но переспрашивать он ни за что не будет, поэтому понадеется на удачу. Стараясь не совершить ошибку во второй раз и снова ненароком не отвлечься в самый нужный момент, Миньярд старается смотреть исключительно на женщину. — Как я могу к вам обращаться? — Меня зовут Мэри Джостен, но ты можешь звать меня просто Мэри, жуть как не люблю все эти «миссис». А это мой сын Нил, — женщина тепло смотрит на него и притворно хмурит аккуратные брови. — Дорогой, давай пока без телефона, еще успеешь пообщаться. И в этом «дорогой» столько теплоты, искренней заботы и любви, что Эндрю становится почти некомфортно, но он быстро отгоняет непрошенные мыслишки куда подальше. У него сейчас иные приоритеты. — Да, прости, я писал Дэн. Ты же знаешь, если я не отвечу, она мне личку разнесет, — говорит парень-на-девять-с-половиной приятным тягучим голосом и смотрит на Эндрю, — Привет. Во-первых, Господь Всемогущий, почему он говорит именно так? Плавно, мелодично, Эндрю бы даже сказал, что у него очень музыкальный голос. Поэтому, во-вторых, Господь Всемогущий, за что? Окажись его голос писклявым, гнусавым, скрипучим, да каким угодно мерзким, было бы гораздо проще сейчас же сказать себе, что это плохая идея. Плохая, очень плохая идея, просто чудовищная. В-третьих, разумеется, это не совсем его дело, но тут, может быть, решается вопрос жизни и смерти, поэтому кто, черт возьми, такая Дэн?! Стремительный поток мыслей проносится в голове буквально за пару секунд. Эндрю тупо кивает на приветствие. — Не подскажешь, где мы можем поужинать? — Мэри снова обращается к Миньярду с приятной улыбкой на губах. — И было бы замечательно хотя бы вкратце послушать про ваш город. Куда стоит сходить, что посмотреть. Нил наверняка найдет все сам в интернете, но мне хочется послушать кого-нибудь из местных. Ты не против немного нам с этим помочь? В любой другой ситуации Эндрю бы тут же отказался, ни секунды не раздумывая. Ему за это даже не платят, так зачем тратить время на бесполезное трепыхание? Тем более всемогущий интернет действительно все сам расскажет. Но рядом с любезной женщиной стоит парень-на-девять-с-половиной, он же Нил Джостен, и это отличная возможность провести с ним время. Вспомнив жаркое напутствие Уокер, Эндрю соглашается. — Здесь на соседней улице наш семейный паб «Монарх», всем постояльцам скидка десять процентов на все меню. Могу проводить. — Как замечательно! — Мэри счастливо хлопает в ладоши и подгоняет сына на улицу. — Конечно, пойдем, там и расскажешь про ваш городок. На выходе из дома Эндрю возглавляет их маленькую процессию. Они переходят дорогу и, приблизившись к следующему перекрестку, сворачивают направо к увешанной гирляндами террасе с разноцветными зонтиками между столами. Мест почти нет, но Эндрю замечает один свободный столик в центре и ускоряет шаг, чтобы занять его. Мэри и Нил усаживаются, а Миньярд решает сам сбегать за меню — на этой неделе смена Аарона, и он совершенно не горит желанием лишний раз с ним пересекаться. Конечно, он мог бы отвести гостей в заведение через дорогу, но умышленно делать выручку конкурентам — не самая лучшая идея. Мать на пару с теткой потом все мозги вынесут. Увы, с Аароном разминуться не получается. Эндрю как раз берет пару меню со стойки официантов, когда замечает приближающуюся недовольную физиономию. — Ты че тут забыл? — Аарон в черном фартуке с эмблемой ресторана на груди поверх белой рубашки — от этой исполнительной строгости тянет блевать. — Отвали, — Эндрю не задерживается, но его в наглую хватают за локоть, притормаживая. — Постояльцев новых привел. Отвали говорю. — Я приду приму заказ… — Сходи лучше на хуй, — Эндрю грубо вырывается из хватки и возвращается к столику, отточенным движением выкладывая меню перед гостями. Пока оба изучают меню, Миньярд исподтишка изучает парня-на-девять-с-половиной, только теперь тот совсем близко — они сидят втроем вокруг небольшого круглого столика. Эндрю замечает бледную россыпь веснушек на носу и щеках, густые, четко очерченные брови, родинку под острой линией челюсти, длинные красивые пальцы на руках с аккуратными круглыми лунками ногтей, срезанными под самый корень. Возможно, он чересчур долго залипает на руках, потому что слишком поздно замечает подошедшего Аарона. Сука, что не понятного в предложении сходить на хуй? — О, вас двое? — на лице Мэри чистое удивление, а Нил выдает себя лишь на мгновение взметнувшимися вверх бровями. — Мой брат-близнец. Аарон. — говорит Эндрю сухо, сверля самодовольную рожу тем самым дико убийственным взглядом, который посетителям видеть не желательно, но тут ничего не поделаешь. Ситуация экстренная. — Добрый вечер, позвольте принять ваш заказ, — Аарон сама учтивость и образчик галантности. Эндрю жуть как хочется съездить ему по физиономии кулаком. — Эндрю сказал, что вы наши новые постояльцы, добро пожаловать в Пасифик Гроув. Впервые здесь? — Да, — Мэри, кажется, так поражена увидеть два одинаковых лица, что немного теряется, но все-таки делает заказ: салат с креветками в кляре и бокал белого вина. Нил заказывает лимонад, стейк и большую тарелку хрустящих закусок. — Ты что-нибудь будешь? — уточняет у Эндрю Мэри, и он сначала хочет отказаться, но потом смотрит на Аарона и злобно хихикает внутри. — Ты же угостишь любимого брата его любимыми крылышками? Эндрю с удовольствием замечает, что любезная улыбка едва не слетает с губ — Аарону стоит больших усилий держать лицо перед гостями, но глаза все равно выдают его с головой. Проходит несколько долгих секунд, прежде чем Аарон буквально вымучивает из себя ломкое «конечно». Эндрю довольно хмыкает. Безотказная схема, на которую Аарон всегда ведется. Он просто не может позволить себе произвести на кого-то впечатление «плохого» брата. Нет, это заслуженная роль Эндрю. Аарон всегда белый и пушистый, «хороший» брат и вообще все взрослые должны его обожать. Приятно знать чужие слабые места. — И лимонад захвати, — Эндрю посылает воздушный поцелуй в сторону вскипающего Аарона. Он свирепо сгребает меню со стола и уходит, не забыв напоследок незаметно показать брату средний палец. — Какие вы милые, — Мэри хлопает в ладоши — кажется, у нее это любимый жест. Нил изо всех сил старается не засмеяться, прикрывая разъезжающийся в улыбках рот рукой. — Ладно, Эндрю, теперь расскажи нам немного про Пасифик Гроув. Ну, поехали. — Наш город был основан в 1875-м. Изначально земля принадлежала Дэвиду Джексу — крупному землевладельцу, который выкупил несколько тысяч акров близ Монтерея. Он продал землю крупной холдинговой компании, которая, в свою очередь, пожертвовала территорию общественному образовательному движению Шатокуа. Они решили организовать тут что-то вроде ретрита, где можно отдохнуть, помедитировать и собраться своими научными кругами. Сначала тут был просто палаточный городок, как летний лагерь, но постепенно стали строить полноценные здания. — А почему у вас здесь везде бабочки? — Нил тычет пальцем в вывеску паба, где рядом с названием пририсовано несколько крылатых насекомых. — На въезде мы тоже видели. — Это бабочка-монарх — символ Пасифик Гроув. Они зимуют в этих краях, поэтому, начиная с октября можно посмотреть на них в заповеднике. В октябре же проводится фестиваль бабочек. — Жаль, наверняка это очень красиво. Куда посоветуешь сходить летом? — спрашивает Мэри, которая с самого начала его рассказа сидит с блокнотом в руках и что-то увлеченно строчит ручкой. — Здесь обширная береговая линия, можно начинать с какой-нибудь точки и просто идти вдоль нее или по пешеходным тропам. Если любите музеи, у нас есть старый маяк, центр искусств, музей естественной истории и океанариум. С июня по октябрь здесь проплывают голубые киты, многие ходят их смотреть. Кстати, в пятницу будет фестиваль фонарей и парад домашних животных, а вечером салют. — Просто замечательно, — Мэри выглядит действительно увлеченной и заинтересованной, глядя в свой блокнотик. — Ага, и ты снова будешь все время сидеть за компьютером, а по всем этим местам придется ходить мне, — со вздохом произносит Нил, будто этот сценарий повторяется уже бессчетное количество раз. — Милый, мы обязательно сходим на фестиваль и парад животных, я тебе точно это обещаю. И, может быть, зайдем в заповедник… Нил показательно закатывает глаза. Мэри убирает блокнот и ручку в сумочку и спешит объясниться перед Эндрю: — Я пишу книгу, и мы с Нилом путешествуем в поисках новых впечатлений и вдохновения. У меня, к сожалению, не всегда получается посетить все интересные места, поэтому Нил делает это вместо меня. Может, в свободное время ты мог бы составить моему сыну компанию? Боже, это что, тот самый предлог, чтобы проводить больше времени вместе, который Эндрю безуспешно пытался найти последние пятнадцать минут? Миньярд собирается ответить согласием, но не успевает: Аарон является с подносом и принимается расставлять блюда. Тарелка с крылышками звенит о столик особенно агрессивно. Мэри говорит: — Вы оба могли бы составить Нилу компанию. Аарон подозрительно прислушивается, навострив уши, точно ебучие эхолокаторы. Зря она это сказала. Блядство. Аарон соображает быстро, переводя взгляд с брата на нового постояльца их гостиницы. Напряженные плечи под белоснежной рубашкой расслабляются, а на лицо возвращается безмятежность, прячущая под собой победоносный оскал. — Конечно, как пожелаете, — говорит Аарон своим поганым ртом и желает им приятного аппетита, задерживая хитрые глаза на брате на пару секунд дольше. Эндрю опускает взгляд в тарелку. Ну, конечно. Мелкий уебок. — Если Нил не будет против компании, я согласен, — наконец произносит Эндрю несколько устало и отпивает лимонад, впрочем, до конца не уверенный, что Аарон туда не плюнул. Или не сделал чего похуже. Похуй. — Почему этот разговор звучит так, будто меня здесь нет? — возмущается объект дискуссии не слишком яростно, кажется, в тайне он наслаждается происходящим. Эндрю со скорбной печалью смотрит на очевидно острейшие в его жизни крылышки и чувствует, как сжимается от голода желудок. В последний раз он ел в районе утра. Нет, он определенно нассыт Аарону в постель. Оторвав взгляд от испорченной тарелки некогда великолепных крыльев, Эндрю смотрит на Нила в упор. — Если ты не против компании, — исправляется он. — Я не против. Но лучше с кем-то одним. Не люблю… компании. Эндрю готов его расцеловать на месте. За нелюбовь к компаниям, за прекрасные голубые глаза и просто потому, что ему жуть как этого хочется с момента их встречи. — Я буду готов после трех. — Окей. Когда Джостены заканчивают ужинать, Эндрю так и не притрагивается к крыльям, но выпивает весь лимонад. Мэри рассказывает о своей работе: оказывается, она психотерапевт, но сейчас решила сделать перерыв в работе и углубиться в написание своей первой книги. Эндрю узнает, что они живут в Балтиморе, а последний месяц изучают Западное побережье, останавливаясь в больших и маленьких городах. Изучает, конечно, больше Нил — он, как и Эндрю, на летних каникулах и в следующем году заканчивает школу. Аарон приносит счет и с мстительной улыбкой смотрит на нетронутую тарелку крыльев, пока Мэри расплачивается. Они прощаются, и Аарон принимается собирать грязную посуду со стола на поднос. — И что это было? — Понятия не имею, о чем ты, — Эндрю демонстративно смотрит в противоположную сторону. Аарон бросает свое занятие и, поставив руки на столешницу, склоняется над братом. — Во-первых, ты впервые так увлеченно рассказывал про наш город. Поэтому обычно про него рассказываю я. Во-вторых, ты притащился сюда вместе с ними, а не просто отправил. В-третьих, какая, к черту, компания? — Тебя никто никуда не зовет, расслабься. — Ты на него запал. — Не неси чушь. — Я видел, как ты буровил этого рыжего взглядом весь вечер, не еби мне мозги, Эндрю. Про наше пари в потоке фантазий о том, в каких позах ты его трахаешь, случайно не забыл? — Могу задать тебе тот же вопрос. — Я чист и невинен, как слеза младенца, — Аарон выпрямляется и поднимает руки, как бы подтверждая свои благие намерения. — А ты, если не притормозишь, совсем скоро проиграешь. И я, будь в этом уверен, первым об этом узнаю, еще раньше, чем это дойдет до твоей собственной тупой башки. Эндрю показывает брату средний палец и, завидев, в дверях паба тетю Марию, орет через всю террасу: — Миссис Хэммик, у вас отвратительное обслуживание, я буду жаловаться! Я заказывал обычные крылышки, а мне принесли острые! И нагрубили! Обратив на себя внимание присутствующих и довольный произведенным на тетку и брата эффектом, Эндрю вскакивает со своего места и, пока его не успел схватить Аарон, бежит к краю террасы, перепрыгивает через невысокий белый заборчик и, показав напоследок еще раз два средних пальца, скрывается за поворотом. Может, все-таки стоит навестить Роланда? Подумав, Эндрю проходит дом-гостиницу мимо и строчит сообщение. Ему точно не помешает снять напряжение.