Город друзей

Холод. Он ощущал неистовый холод. А потом постепенно начало теплеть. В некоторые моменты, вместо обычного тепла появлялся любимый жар, только так и можно описать это чувство. Иногда, жара становилось двое, это было в сотни раз приятнее, чем несчастный один. Когда желанные огоньки оставались в одиночестве, они грели не так сильно, он их ни разу не видел, но точно знает что вместе огоньки ещё и светятся куда ярче, чем по отдельности. Бывают моменты, отвратительные, морозные и страшные, когда огонёчки резко превращаются в беспощадные глыбы льда, столь острые… Но в тоже время невероятно печальными, что хотелось самому стать огоньком и осветить, а затем и забрать хоть каплю чужой ноши. Вот только это было невозможно. Когда казалось что вот он - свет свободы, жаркое солнце в Антарктиде! А потом его вновь погрузили в сон. Так могло продолжаться до бесконечного раз, и продолжалось: огни, свет, тепло, тьма, холод и огни. Только огни держали его сознание на плаву, только они не давали пропасть в забвении. Именно они спасали его жалкое тело от смерти. Любимый младший брат и самый милый, добрый и лучший сосед во всём свете. Это его семья. Это те самые огоньки, не дающие сбиться с пути, уводящие за собой, на свет, дальше от гадкой тьмы. Вот только сами они страдают без третьего света. Приходят и задыхаются в собственной боли, и, когда совсем перестают выдерживать, рыдают, рассказывая друг другу, или его бессознательному телу обо всём что гнетёт светлые души. В обоих случаях, Зак всегда слушал, старался не пропускать ни звука, ни единого всхлипа. В такие момент принято было рассказывать одну историю, что он слышал от мамы в детстве: Давным давно, я встретила птенца. Малыш случайно выпал из гнезда. Он плакал и боялся, совсем малютка ведь! Малыш пока не вспомнил, у него же мама есть! Ворона - птица матерь, услыхала горький писк, Крыльями взмахнула, и камнем пала вниз… Малютка маму увидав, бросился в объятья, Он тихо зарыдав, зажмурился от счастья. «— Дитя моё, не лей ты слёз, силёнки береги, Запомни лучше ты, напутствия мои: Слёзы солёные на будущее прибереги, Не порть свой лик, не трать ты силы, Уж лучше помни — с тобою рядом предки, Не пропадёшь ты с ними, защита вот твоя.» Птенец утёр крылом дожди, И взмыл, под солнца тёплые лучи. А ты поспи, ведь защищён и ты, Не страшись, родители хранят твои сны… Он верил, и потому не думая закрывал глаза, погружаясь в такую пугающую маленького мальчика тьму. И теперь, напевая такие родные слова уже самостоятельно, не просто повторяя в голове за мамой, а успокаивая уже своего ребёнка, только сейчас он понял истинную суть колыбельной. Поэтому некоторые моменты просто были упущены, как где упоминались предки, там было три строки про смерть. Не стоит пугать такими речами и так напуганного лисёнка. На удивление, его слышали, возможно, конечно, это из-за того прошло какое-то время, и его семья просто напросто сумели справиться с болью самостоятельно… Но тёплое, приятное чувство в груди подсказывало что нет, в этом помогла загробная история. Крылья Заквиеля большие, они не помещаются даже в такой большой палате, но зато он мог без проблем укрыть ими своих родных, скрывая от сквозившего под дверью мороза, или кого-то из других жителей города, защищая от любых невзгод. Оперение выглядело столь мягким, что руки сами тянулись дотронуться, запустить пальцы внутрь и хорошенько так потрепать. Единственным что не давало ему этого сделать, это то, что эти крылья ему не принадлежат. Крылья у ворона не настоящие: железяки, протезы, искусственная подделка. А эти, совершенно не его! Точнее, уже… Шатен медленно разлепил сонные глаза, лениво оглядывая место своего пребывания. Тёмное помещение, освещённое только чем-то над его головой, возможно это слишком яркий ночник. Неприятный, даже отвратительный запах чего-то протухшего вынудил попытаться сесть, но получилось только звякнуть чем-то металлическим. — О нет-нет, не стоит, будет только больнее— Голос из темноты осторожно приблизился к парню, останавливая от повторной попытки выбраться из прочных пут. Лицо скрывала простая чёрная маска, имеющая только две дырочки для глаз, и то, увидеть их было невероятно трудно. Блеснувшая иголка медленно вошла под бледную кожу, вгоняя внутрь вен неизвестный препарат. Свет болезненно ударил по глазам, вынуждая проснуться. Невероятный жар тут же распространился по всему телу, ровно как и тяжесть на теле. Вставать или подавать какие-либо признаки жизни не хотелось. Было только лёгкое желание доспать ещё хоть чуть-чуть, но этому было не суждено сбыться. — Братишка!— В просторную палату на всех парах влетел Евгеха, почти что срывая дверь с петель. Только оглядев старшего, он стыдливо прикрыл рот ладонью, подходя к койке уже на цыпочках. Чёрные, большие крылья подрагивали от нетерпения— С добрым утром, мелкий…— Он, не вытерпев, накинулся на близнеца с объятиями, утыкаясь в чужое плечо. Маленькая слезинка медленно сошла с ресниц и капнула на оголённый участок тела. Сейчас, механик отдал бы всё, лишь бы суметь ответить хоть что-то. Вот только горло схватила ужасная боль, сравнимая только с удушением. Так и хотелось отодрать чужие невидимые пальцы со своей шеи, дабы вымолвить хоть слово. Получалось лишь издавать звуки походящии на предсмертное кряхтение. Видимо, его опечаленное настроение заметили, потом что причину появления тёплого места под боком по другому просто невозможно описать. — Знаю, пока ты какое-то время не сможешь говорить, твой организм нуждается в отдыхе после такого длительного, сна…— Крылатый нежно чмокнул больного в лобик, укрывая тёмным оперением брата и живой комочек шёрстки на его теле. Неохотно, словно вот-вот сам провалится в лёгкое царство морфея. Тело почти не слушалось, руки двигались как на автомате, проходясь от макушки до остатков некогда мощных крыльев соседа— Ты только не ёрзай, Фарадей как узнал что тебя заразным уже не считают и разрешили навещать дольше, тут же бросился в больницу. И ведь действительно, переведя ещё затуманенный взгляд чуть в сторону, он понял что издавало такое тепло, это был их дружелюбный лисёнок-сосед. Слабая улыбка всё же смогла коснуться вымученного лица, бледные губы растянулись в лёгкой, на какую он только был способен, улыбке. — Спасибо…— Это единственное что сейчас мог выдавить из себя ворон. Благодарность за то что ни разу не оставляли лежать в том льду в одиночестве. Не смотря на то, память о том как он вообще оказался в тех условиях, отсутствовала, приходы близких механик помнит настолько отчётливо, будто это происходит прямо сейчас. Все те моменты отпечатались так ярко, что просто невозможно забыть или выделить какой-то один, самый запомнившийся. — Поправляйся, только не слишком быстро!— Мужчина ласково провёл ладонью по невероятно мягким волосам, зарываясь в глубь и массируя кожу головы. В уголках глаз скопилась некоторая влага, неистово желавшая вырваться на волю. Сдерживать переполнявшие эмоции с каждой секундой становилось всё сложнее. Видеть как единственный член твоей семьи возможно умирает, просто невыносимо больно! а ещё больнее признавать что так действительно, было просто необходимо поступить. Испуганно встряхнув головой, Евгений поспешно оторвался от сожителя и присел на рядом стоящую тумбочку. — Жень— На одно единственное слово Якудзе понадобились все накопленные ранним молчанием силы. Буквально заставляя своё тело шевелиться, он осторожно, стараясь не разбудить, переложил лисёнка на койку, медленно сползая на пол. Полноценно оказавшись на как оказалось, достаточно прохладной свободе, мужчина поднял на взгляд вверх, встречаясь с блестящей в синих глазах тревогой. — Хей, упрямец мой дорогой, я же говорил тебе лежать— Ворон одним махом спустился к брату. Руками достав до слегка осунувшихся щёк, начал растягивать их. Ещё не успевшие расслабиться плечи подрагивали, а шея болезненно ныла, моля о мягкой подушке. Вот только мгновенно вся физическая боль была выкинута в сторону, не позволяя более сделать и шагу. Собственного лица осторожно коснулись до ужаса ледяные пальцы, он готов поспорить что Алфёдов куда теплее. Младший нежно, дрожащими пальцами стёр с намокших ресниц солёные слёзы. Усталый смешок невольно сорвался с губ, лёгкие незамедлительно сжались до размера горошины, выпуская в себя жёсткий и колючий воздух. Даже того маленького количества вездесущего элемента хватило чтобы начать задыхаться. — Воды…— Горло раздирало адской болью, хотелось пить, и он был готов осушить всё что ему ни принесут. Вряд ли хоть одно нормальное существо смогло бы уснуть в таком состоянии, не говоря уже о простом существовании. Обрубки ощутимо задрожали, когда немощную в данный момент тушку вернули на койку. Завозившийся рядом ушастик снова прильнул к старшему товарищу, сковывая своими мягкими лапками. — Не переживайте, вы меня не разбудили, я не спал— Парень жмурясь уткнулся в часто вздымающуюся грудь ворона, что-то тихо нашёптывая. Пушистый хвостик лениво шевелился взад-вперёд, иногда ударяя по простыне. Большие ушки для удобства прижаты к голове, а тёплый но мокрый носик спрятали между шеей и ключицами. — Кхм, я тогда сбегаю за водой— Евгеха медленно отошёл от знакомых, неуверенно потянувшись к ручке выхода. Тихо выскользнув из палаты, он убежал вперёд по коридору, только пятки сверкали. И вот, они остались один на один со своими мыслями, чувствами и желаниями. Образовавшуюся неловкую тишину прерывало только затруднённое дыхание больного. Шатен через силу заставил одну руку лечь на мягкую макушку, легко поглаживая, а вторую спрятаться на сгорбленной спине. Перед глазами всё плыло, неизвестно, то ли от слёз, что наворачивались сами собой, то ли боли. — Фар…— Приподнявшись на локте, он нежно почесал за ушком, привлекая к себе внимание. Дождавшись пока янтарные глазки всё же раскроются, мужчина невольно растянул губы в умилительной улыбке, не сдерживаясь от того чтобы расцеловать сожителя— Что…? — Произошло?— Получив утвердительный кивок фенёк быстро догадался о чём его хотели спросить, устало вздыхая. Поразмыслив какое-то время, участник Ордена всё же принял решение разъяснить причину нахождения товарища в больнице, конечно, опуская факт предыдущего местонахождения— Не знаю… Я проснулся и как обычно хотел отнести вам завтрак, но когда спустился, вещи, чертежи и некоторые ресурсы были разбросаны повсюду. Ты не переживай, я сразу же убрался!— Подросток распушился, отскакивая от механика на край кровати, ещё бы чуть-чуть и он точно свалиться с неё. Спасением стала не отстранившаяся со спины рука. — Чшшш…— Крылатый подтянул Фарадея ближе к себе, укрывая обоих нащупанным покрывалом. Лёгкая ткань едва ли спасала от пробирающего до костей мороза. Мельком глянув перед собой, он обнаружил на распашку открытое окно, откуда по видимому и задували северные ветра. Помогло только дотянуть тонкую тряпку до самой макушки, погрузившись во мрак. — Прости… Сейчас весь Орден на взводе, да и Якудзам не думаю что лучше— Мотнув головой, паренёк перевернулся на спину, прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Вспоминать, а уж тем более объяснять кому-то «что такого интересного происходит в городе», не хотелось абсолютно. Собственная буря эмоций ещё не утихла после провалившихся из-за погодных условий переговоров с монополистами. Временными главами было решено перенести собрание на другую дату, и Альцест этим недоволен— Заражённых и заболевших благо больше нет, но это ведь явно не просто простуда… — Конечно все на взводе, Фар. Сколько уже эта болячка проклятая не уходит! Клэш только недавно ребёнком считался, а Альцест очень заботливый, особенно когда дело касается его близких. Они сейчас единственные кто может хоть немного помочь своим организациям, помочь вам— Ворон блаженно повторил за младшим. Кости неистово ломило, вынуждая дрожать от боли, голову словно пытались проломить незеритовой кувалдой, и, видимо удачно. Говорить всё так же невыносимо больно, до слёз, навернувшихся ещё в самом начале, до сгорающих в агонии лёгких, до тошноты. — Помочь, конечно…— Лисёнок устало вздохнул, торопливо выползая из их личного кокона. Между мягкими шерстинками прошёлся беспощадный мороз, что кровь начала застывать. Влажный носик неприятно защипало от резкого ветра, что бил всегда только так чтобы пробудить свою неприязнь. Всё таки, когда было жарко - было лучше. Зак не мог. Он больше не мог вымолвить ни слова, видимо он только что исчерпал весь свой лимит слов и возможности разговаривать. Пусть вылезать из под объятий какого никакого тепла, желания не было совсем, даже наоборот, хотелось остаться там на вечно, но ради товарища он всё же протиснул голову в небольшую щель. Наблюдая за чужими сборами, ему только и оставалось что смотреть как обеспокоено озирается его сожитель в поисках оставленных вещей. Шатену только и оставалось, что печально следить за каждым его движением. Он знал обо всём, что только успело произойти в его отсутствие, в мельчайших подробностях. Помимо ругани, всхлипов и слабых утешений, были и обрывки событий, случившихся в городе друзей. Евгеха рассказывал о Якудзах, о том что Клайду стало лучше, Клэш всё не желает выползать из своей конуры, а их с Хайди дом теперь разрушен. Слышать про несчастья товарищей оказалось болезненно до такого что вот-вот и огибавших завыл на луну. Фарадей же, редко вдовался в подробности того что происходит в Ордене, разве только о самочувствии Кавеори и Кролика. Сам он никогда не жаловался на жизнь, такой жизнерадостный… Механик всё желал узнать, действительно ли мордочка паренька так лучиться, как это рисует его воображение? И вот, ему представился хороший шанс, хороший шанс вспомнить о том, сколько сейчас его соседу, и не только ему. Отвратительная тенденция Майншилда, настигнувшая многих, большинству в такие моменты было всего пятнадцать… Если так посудить, Майншилд в целом какое-то время состоял из детей, не в самом лучшем ментальном состоянии. — Прости, я обязательно зайду ещё вечерком— Янтарноглазый торопливо подскочил к попытавшемуся подняться старшему. Осторожно, почти не касаясь чужого тела, он легко уложил больного обратно на не умевшую остыть постель. Мягкие, пушистые лапки дрогнули, когда в окно врезался не маленький шарик града, а в следующую секунду, без возможности вырваться, его затащили под покрывало— Зак?! — Холтам, непу— Что ж, силы хоть на что-то похожее на слова, с трудом но хватило. Утыкаясь в тёплую шею, механик блаженно вдохнул лёгкий аромат свежей выпечки, ещё не смешавшийся с неприятной вонью больничных препаратов. Как же давно он не тискал это прелестное создание, смотрящее на всех и вся с детским восторгом и восхищением, радуюсь даже просто вспаханной земле, да растущему дереву. Молчание дополнялось мерно постукивающими по стеклу осадками, да завывающим бураном. Длинный хвостик щекотал плохо прикрытые участки кожи, вызывая слабую улыбку, сил на смех, как и на нахождение в бодрствующем состоянии, не осталось, да и то эти жалкие остатки быстро покидали тело. Проснуться, наверно, было его самой страшной ошибкой. Голову тут же пронзила ужасная боль, сравнимая только со смертью. Кости готовы сломаться от любого дуновения ветра, в горле царила самая настоящая пустошь, жаркая и беспросветная, смертельно опасная. Как бы он ни пытался, поднять отяжелевшие до невозможного веки оказалось сложной задачей, казалось что они были намертво склеены друг с другом, или ещё чего хуже, запаяны. А может у него в целом отсутствуют глаза? Не просто глазное яблоко, а сами глаза, глазницы. Почему он их тогда чувствует? Загадка. Спина заболела, стоило только слегка пошевелиться, что-то особо тяжёлое не давало подняться, буквально припечатывая к постели. Это определённо была аккуратно заправленная кровать, вопрос только «чья?». Видимо, ответ на данный вопрос удасться получить примо сейчас, потому что кто-то тихо зашёл в помещение. Прохладный ветерок мгновенно пробрался под тёплую одежду и кусу различных одеял да пледов. Неизвестный аккуратно, на цыпочках, прошёл в другой от больного угол. Медленно, будто боясь сломать, парень перевернул голову набок, тут же вспоминая что всё равно не сможет увидеть гостя. От этого осознания сделалось печально, уверенность в том что это кто-то очень важный и дорогой, всё не желала покидать сознание. Боль в районе глаз всё же подтвердила их наличие, слишком яркое ничего вынудило отвернуться в противоположную сторону и зажмуриться. Уши с трудом уловили быстрые шаги по направлению к его месту нахождения, а рецепторы в носу почуяли лёгкий запах пряности, в перемешку с выпеченным только что, хлебом. Приятно сочетающиеся ароматы окутывали всё тело и душу, придавая небывалого спокойствия и лёгкости мыслей. Вот теперь он смог, он раскрыл свои тёмные как горький кофе очи, затуманенными спросонья. Проморгавшими какое-то время, парень заметил над собой чью-то мордочку, освещённую со спины лучами фонаря, он точно уверен что это не солнце. — Проснулся?— Только шатен более или менее смог сфокусировать свой взгляд, лисёнок без раздумий накинулся на него с крепкими объятиями, счастливо утыкаясь куда-то в плечо. Пушистый хвост задорно метался из стороны в сторону, даже не думая останавливаться или замедляться. Глазки так и сверкали неописуемыми огнями радости, от того что настолько долгожданный момент наступил— А, точно, держи— Не дожидаясь ни звука, парень торопливо схватил с прикроватной тумбочки прозрачную кружку с водой и маленькую белую капсулу. Протянув всё это товарищу, он терпеливо ждал когда вещи заберут из его лапок. Заквиель несколько раз шокировано оглядел младшего, изо всех сил пытаясь понять что происходит. Вместо нормальных слов, изо рта вырвалось только сдавленное хрипение. Не успел механик опомниться, как ему помогли сесть, облокачивая на спинку мягкой и большой кровати. Посчитав такое положение более приемлемым, ворону уже всучили в руки живительную влагу и таблетку. Решив всё же не отказываться от прекрасных и нужных даров, он закинул пилюлю в рот и залпом осушил не маленькую ёмкость. — Спасибо…— Говорить было неприятно но терпимо. Вода ещё никогда не казалась ему такой вкусной, она вообще раньше не имела вкуса, просто вода и всё. Только полноценно придя в себя он понял что именно не давало ему подняться самостоятельно. Крылья— Они всегда были такими тяжёлыми?- Даже и не заметив что произнёс свои мысли вслух, мужчина недоверчиво коснулся одного из механизмов, проводя по шестерням незамысловатые линии. Почему-то происходящее казалось не таким каким оно должно быть, что-то в воцарившей атмосфере напрягало куда более веса собственных крыльев. — Думаю что да, хотя ты не так уж и долго без них пролежал… Если ты всё ещё чувствуешь усталость, просто ляг и отдохни— Фенёк помог Якудзе вновь вернуться под тёплое одеяло. Ушастый укрыл товарища по самые глаза, и, осторожно, будто боясь навредить, слез на пол, мягкие подушечки на лапах заглушились удар. — Фар, стой!— Через силу, рывком приподнявшись на пару сантиметров, он решительно-серьёзно смотрел в спину уходящего сожителя. Спина до ужаса болела, хотелось просто снять весь лишний груз, но самостоятельно это явно сделать не получится. Продолжая неотрывно пялиться на сжатые плечи, в голову закралась странная мысль: «А точно ли он должен быть здесь?»— А мы разве до этого не в больнице Кэпа были?