Красное

POV - Бен Бекхен Наш путь следует через тернистые тропы, что, словно прилипчивая ворона, кружат нас из стороны в сторону уже несколько часов подряд. Та прошлая пара недель все переворачивает с ног на голову, планы всей группы резко меняются, поэтому за столь скорое время приходится заканчивать оставшиеся дела, сворачивать лагерь и отправляться в путь. Воспоминания еще свежи. Чужие объятия, нежные поцелуи как будто с каждой секундой все крепче въедаются под кожу. Но после проведенных долгих минут вместе, Чанель лишь просит довериться ему и Минсоку. Возможно, из-за глупой влюбленности, я не задаю никаких вопросов. Лишь киваю согласно, прижимаюсь сильнее и лелею мысль о том, что мои чувства взаимны. Я солгу, если не признаю появившееся чувство облегчения, что обжигающе греет душу теперь. Хоть немного, но эти грузные переживания перекрываются теплотой, которую дают мне чужие крепкие руки. В этом длительном пути я даже могу позволить себе рассуждения о чувственной и заботливой стороне Чанеля, наблюдаемой возможно только мной. Эти три дня пути выматывают, но никто не спешит бунтовать. Хотя Ким Минсок до сих пор не раскрывает все детали кроме информации о появившихся союзниках из дворца короля. Даже я не в курсе всего, так как и Чанель, и Минсок не говорят ничего. Я не разочарован, не обижен, потому что понимаю: в руках этих двоих многие жизни, они заняты гораздо серьезными делами. Но все это не отменяет моего беспокойства. И вина тому принадлежит не слепому страху перед неизвестностью. Навязчиво беспокоят открывшиеся в скором времени просторы, которые кажутся до боли знакомыми. Не могу похвастаться превосходными топографическими навыками, но мысли о родной территории не покидают мою больную голову. В памяти всплывают слова отца, что наша деревня находится в нескольких днях пути от столицы. Я не воспринимаю это всерьез до сих пор, так как наше деревня не особо богатая, как тому положено быть из-за столько близкого расположения к Королю. - Сделаем привал здесь, дальше лучше места не найти, - громкий голос Минсока буквально вырывает меня из объятий собственных переживаний. – Мне знакома эта территория, так что прошу поверить и не спорить лишний раз. Никто особо спорить не собирается, это понятно по скорым приготовлениям к ночлегу. Пожитков у отряда не много, поэтому только стоит установить палатки и развести огонь, как за приготовлением пищи разбухаются споры. Споры затрагивают весьма банальные вопросы: нужно ли идти за пополнением продовольствия и самого необходимого в ближайшее поселение или нет. И хотя здесь я чувствую себя весьма свободно, но тайна, что буквально виснет тяжелой цепью на моей шее, не дает мне уверенности в собственном голосе. Поэтому стараюсь как можно меньше выделяться, показывать себя остальным ребятам. Именно поэтому сейчас я сижу поодаль от основной группы, не пытаясь поделиться своими рассуждениями. Все вокруг кажется таким знакомым, и из-за этого я хочу пойти за продовольствием в ближайшую деревню. В голове все крутится мысль, что за высокими стенами леса может располагаться мой дом, моя семья. - Боже, как же я соскучился. - Все здесь обременены воспоминаниями о том, что было раньше, - Минсок привлекает к себе внимание касанием к плечу, а затем усаживается рядом. – Каждый скучает по родителям, детям, любимым или просто знакомым. Кому-то с очередным вечером приходится лелеять мысль, что жизнь вернется в прежнее русло. Я понимаю, о чем говорит Минсок, но не нахожусь с ответом. Продолжаю смотреть в сторону и молчать. Присутствие другого человека помогает выйти из грустных размышлений, заметить за собой, что замерз. Хочется унять неприятную дрожь, но для этого надо переместиться ближе к костру. А там скорее всего придется включиться в спорные дискуссии остальных ребят. - Скажи, ты же в курсе? – все-таки поворачиваюсь к Киму, и замечаю его не менее задумчивое лицо, чем у меня. - В курсе чего? - Что должно произойти? Минсок спокойно поворачивается ко мне, всматривается пару секунд, параллельно этому странно улыбается. Все его действия отзываются во мне раздраженностью, хотя я пытаюсь удержать рвущуюся злость. Оказывается, все это время в пути я злюсь. Злюсь на Пак Чанеля и Минсока. Злюсь, потому что знаю, эти двое точно скрывают что-то от меня (возможно и от остальных). - Завтра еще до рассвета я с ребятами нападем на деревню поблизости, - Минсок хмурится, когда замечает мое удивление. – Ты останешься здесь, не один, надо охранять лагерь. - Но зачем вам нападать? - Все потом.

***

Рано утром (в точности как говорил Минсок накануне) еще до рассвета практически весь отряд отправляется к ближайшему поселению. Я же на пару с Хенином, мальчишкой довольно тихим, остаюсь на страже. Кстати, о моем напарнике: он кажется безобидным, слишком спокойным и немного трусливым. Именно поэтому с первого дня здесь я не перестаю удивляться его нахождению в отряде. Но стоит приглядеться, и замечаешь широкие плечи, крепкую спину, ловкие руки, которые сейчас весьма быстро справляются с рубкой дров. Мне остается лишь собирать дрова и относить их ближе к лагерю, правда много ухватить сразу не выходит в силу своего небольшого телосложения. Это дело не только ужасно скучное, но и до беспредела нудное. Несмотря на холодный ветерок, блуждающий по лесистой местности, все внимание уходит на борьбу с палящим солнцем, что заставляет жмурить глаза, пробираясь сквозь низкие ветки. Под ногами хрустят ветки, от этого приходится поднапрячься, чтобы не запнуться обо что-нибудь и не упасть. Слух слегка улавливает бурление реки поблизости, но самой воды я не наблюдаю. Эти места до сих пор кажутся жутко знакомыми, даже вид пеньков откидывает меня к детским воспоминаниям. Помню себя мальчишкой, любящего нарушать родительские запреты. Покидать деревню, чтобы обследовать лес вокруг – как раз является один из них. Сехун тогда мог повсюду следовать со мной, но все равно часто одергивал и просил вернуться обратно домой. В детстве многое кажется сложным и интересным, наверно именно поэтому ребенком легко ослушаться взрослых и сбежать на поиски ответов. Все это кажется мне странным, нутром чую, что-то здесь не так. Своим приказом Минсок только сгущает мои подозрения, которые теперь я точно не могу назвать беспочвенными. После своего взросления я перестал бегать в лес так далеко, но память даже сейчас подкидывает картинки из прошлого. И это все чересчур иронично: когда-то я перестаю бегать по этим тропинкам из-за надоедливых ругательств родителей, теперь же мне нельзя направиться, как мне кажется, в сторону дома по приказу Минсока. Да уж, еще с подростковых времен я не пытаюсь выдумывать себе необычную и легкую жизнь, но проблемы в ней никак не включали войну. Я просто желаю влюбиться в альфу, о котором смогу с радостью говорить всем своим ненавистным знакомым. Мои удивительные планы складываются из рождения детишек, которых воспитаю совершенно иным способом, отличающимся от родительских методов. В моих мечтах я также стану опорой для семьи, помогая родителям и брату. С очередным хрустом под моими ногами раздаются мучительные крики. Отойдя от лагеря немного дальше, чем, наверное, следует, понимаю, как я приближаюсь к деревне. Я отрываю взгляд с земли, всматриваюсь вдаль и понимаю: это точно мой дом. Все эти волнения во мне возникают не напрасно, и они же подталкивают меня скинуть дрова и бежать в сторону шума. Но первоначальный шок отступает место возникшему страху за собственную жизнь. Бежать туда с пустыми руками, без оружия, это равносильно самоубийству. Поэтому приходится срываться обратно к лагерю. Ветки нещадно бьют по лицу, параллельно царапая руки, которыми я пытаюсь очистить себе путь. В голове крутится «быстрее». Надо как можно скорее вернуться в лагерь, схватить кинжалы, меч и мчать в сторону деревни. Минсок точно обманывает меня, скрывает правду о настоящей цели этой вылазки. Но почему они решают напасть на эту деревушку? Почему Ким вообще идет на это, идет причинять вред людям, с которыми сам лично знаком? Эти тревожные вопросы продолжают мучать меня весь путь в сторону лагеря и обратно. В груди чувство тяжести, которое вызвано либо переживанием, либо тяжелым и рванным бегом. Эта тропа кажется нескончаемой, ноги заплетаются, задевают различные кустарники, упавшие деревья и палки. Я рвано бегаю глазами по своим вещам в поиске оружия, хватаю его и намереваюсь бежать в сторону битвы, откуда раздаются крики побоища. Но меня останавливает Хенин, цепляясь за мои руки мертвой хваткой. Я пытаюсь вырваться, оглядываюсь в сторону деревни, но тщетно. Парень крепко держит меня, точно не желая отпускать. - Что с тобой? - Ты разве не слышишь? – говорить дается см трудом, рвано вдыхаю воздух, пытаясь отдышаться. - Нам приказано оставаться здесь, следить за лагерем, ждать их возвращения. От его слов злость накрывает меня полностью, чувствую прилив адреналина, делаю очередной рывок и вырываюсь из чужой хватки. Хенин опять пытается меня схватить, из-за чего я вынужден ударить парня в живот. Тот от этого сгибается и на мгновение теряет меня из виду, чего мне хватает для побега. Я вновь начинаю бежать из всех сил, но с ружьем это дается тяжелее. Ветки опять царапают, норовят запутаться в одежде. В голове туман, что даже не осознаю, как проделываю весь путь до деревни в считанные минуты. Вокруг все полыхает, огонь как будто поглощает все дома, поднимается вверх и практически достигает небес. Этот красный отблеск режет глаза, дым забивает легкие и мешает дышать, горло нещадно саднит, хриплый кашель настигает моментально. Я пытаюсь пробраться через огонь в сторону своего дома, по дороге натыкаясь на трупы в форме королевской стражи вперемешку с местными. Натыкаюсь на людей Минсока, которые помогают жителям деревни выбраться из горящих домов. А приблизившись к своему дому, замечаю разведчиков. Те также пытаются спасти людей из горящей деревни. - Если разведчики здесь, значит Чанель тоже. Вид полыхающего собственного дома застает врасплох. Головой понимаю, что надо кинуться туда и попытаться спасти семью, но ноги становятся ватными и не хотят двигаться. От мысли, что может стать поздно, совсем забиваю на безопасность, роняя меч. Но я не успеваю полностью осознать происходящее, как меня прижимают к чужому телу. Буквально секунда как я смотрю на полыхающий дом, и уже лицом утыкаюсь в широкую грудь, что нервно поднимается с каждым новым глубоким вдохом. - Почему ты здесь? Голос Чанеля буквально врывается в мое затуманенное сознание. Его обеспокоенное лицо возвращают меня в реальность. Я осознаю, что вокруг меня бушует пламя, люди спасаются бегством, оружие лежит в моих ногах. Я правда не понимаю, почему с такой яростью отталкиваю от себя командира, затем все-таки кидаюсь к дому, а точнее его обгорелым остаткам. Теперь я слышу крики Чанеля, но все равно перебегаю через оставшееся от калитки деревяшки, быстро перепрыгиваю небольшие ступеньки и захожу внутрь. Воздух тут горячий, с первым же вздохом мне обжигает грудь. Не могу дышать, через темный дым совершенно ничего не видно. Я слышу громкий хруст неподалеку, а затем ощущаю невыносимую боль в спине. Пытаюсь осознать происходящее, но перед глазами стремительно темнеет, ощущаю, как теряю сознание.