Фарфоровая роза

— Война?! Но Елизавета Петровна! — Это не обсуждается. Фридрих – наглая выскочка. Я всё сказала! ластная женщина, дочь Петра Первого, уходит в свои покои, запираясь.        Такое событие потрясло русского в шок. Он ведь так любит Королевство, что и представить свою жизнь без него не в состоянии... Сидит теперь, пишет письмо тому, чтобы хотя бы в последний раз встретиться и попрощаться наедине... Пруссия тоже был не рад данной новостью от императрицы, но был уверен, его звезда здесь не причём. В подтверждении своего мнения он получает письмо о личной встрече. Литовец решает приехать сам, в эту прекрасную страну, чтобы в последний раз насладиться её пейзажами...        Через неделю они уже видят друг друга в Москве, в бывшей столице России. Взяв номер в отелей, крепко обнялись, не желая отстраняться друг от друга. — Розочка моя, я... — Я знаю, что ты не виноват. Ты бы на это не пошёл — Ни за что бы в жизни, любовь моя... – взял руку Королевства Пруссии и поцеловал её. — Я хочу... в последний раз с тобой поцеловаться. Ведь знаю, что после войны мы останемся врагами и, возможно, больше не будет у нас прежних отношений... – к этим пухлым губам прижимаются чужие тонкие уста, втягивая в горький поцелуй. — Ты получишь не только поцелуй — Ох, mein sterne... – Как же не хватало этого немцу после и так долгой разлуки. Вновь эти прикосновения, вновь безграничные поцелуи, вновь страсть...        Как только оба оказываются на постели обнажёнными, не бросаются сразу же друг на друга. Хочется вдоволь насладиться этим прекрасными видом своего партнёра, чтобы надолго в памяти застрял этот прекрасный образ. Прижимаясь друг к другу нагими, обнимаются крепко и неустанно гладят тела. Вдруг младший из государств опрокидывает другого и пристраивается между его ножек, укладываясь на живот и выгибаясь, словно хищная кошка. — Что ты... — Я всегда мечтал это сделать, но стеснялся. Теперь уже не боюсь~ – немного улыбнулся Империя и приступил к уходу за самым чувствительным органом.        Как только пах императора оказывается во рту старшего, то по всей комнате в тишине стали рассеиваться глухие вдохи блаженства. Мелкая дрожь прошлась по телу короля, заставляя закатить глаза к потолку. Вскоре немец не смог долго держаться, поэтому схватился за волосы партнёра и прижал его голову к себе, изливаясь тому прямо в горло со стоном. Свои махинации Россия прекращает, и, как только его отпускают, поднимается, прижимаясь к размякшему от удовольствия телу. —Грешно, но воистину прекрасно...~ – жарко выдыхает КП, обхватывая руками крепкую шею славяна. — Желаешь продолжить?~ — Хочу... Желаю... Предвкушаю... — Я тебя услышал, светило моё черно-белое~ – усмехнулся РИ, примкнув к устам своего короля.

***

— Lord Supreme!*(Господь Всевышний!) Ещё!~ Молю, ещё!~ – Наверное, Пруссия никогда в жизни так громко не стонал, как сейчас. Сильно старается его император, ничего не сказать. — Милый, чуточку тише... — Да как тут тише?! Мх!~ Я уже... Уже.../i> —<i> А вот нет, моя роза, потерпи~ — В каком... Хах... смысле? – тяжко дышит король и опускает голову, что волосы падают на лицо. Пока он опирался руками о спинку кровати, император вдруг закрыл ему глаза очень туго. – Ты хочешь поиграть?~ — Хочу~ Но не так, как ты привык – Алексей переворачивает немца на спину и связывает ему руки с изголовью постели. — Оу, mein sterne, помниться, я с Вами уже вытворял нечто подобное — Да, но уверяю, в этот раз будет всё несколько иначе~        Пальцы проходят по груди Хоффмана до паха. Затем лисий взгляд императора падает на близ стоящую свечку, а рядом коробок спичек. Руки тянутся к этим предметам, зажигая трением спичку. — Покурить решили? Хах — Нервишки ни к чёрту        Фитиль загорается, воск начал таять, медленно стекая горячими каплями к блюдцу. Снимая с посуды источник тусклого освещения, сиренегразый наклоняет её над обнажённым телом литовца. Как только раскалённый воск попал на кожу лежащего, тот вздрогнул и выгнулся в спине, издав ни то стон, ни то шипение. — Не бойся, это простая свеча, я не хочу навредить тебе~ — Очень хочу в это верить... Айс-с! – словно змея, стал извиваться Пруссия, что больше восхищало РИ.        Последний наклонился к животу и стал целовать его, не переставая капать свечой. Затем убрал её на стол и обнял за торс, не отрываясь от него губами и снимая застывшую смесь. Чувствуя ожоги, вновь издал звуки, близкие к стону, и излился на постель, вздрагивая всем своим телом. Тяжкое дрожащие дыхание только больше взбудоражило кровь у русского правителя. — Я... хочу ещё! Сделай мне больно, прошу...        До без ума влюблённого Российскую Империю не нужно было просить два раза. "Слепое" тело отстегнул от кровати и уложил животом на колени и погладил по чистой коже на ягодицах и бёдрах. Дотянувшись до своих брюк, вынул ремень и сложил пополам. Шлепок. Вздох. Немец дёрнулся и поднял голову, но Белов прижал её к постели, повторив. В скором времени кожа покраснела, как и щёки извращённого Королевства. Аж слюна потекла. Русская ладонь схватила чужие чёрные волосы и заставила голову подняться. Уста Империи соприкоснулись со старшим в страстном поцелуе. — Mein sterne, как я тебя обожаю~        Лёгкое тело немчуру кидают на середину кровати и поднимают его зад достаточно высоко. Сзади пристраивается его партнёр и без прелюдий входит в темное нутро. По щекам черно-белого стекают слёзы удовольствия. Его лицо утыкается в кровать, порой не давая сделать вдоха. Затем ещё РИ стал давить на шею. Недостаток воздуха вызывал головокружение и некие галлюцинации. Еле-еле стоял на коленях, но снизу его поддерживал любовник. Стоны были достаточно глухими и хриплыми, поэтому они больше никого не побеспокоили своей "бессонницей".        Последние толчки завершили сей столь грешный, но воистину прекрасный процесс. Король вовсе пал без сознания от переутомления, а его возлюбленный смотрел на него юношескими очами и гладил по щеке. Только вот его улыбка была горькой. Кто его знает, сколько ещё не свидятся.

***

— Мой император, Бог нас любит, непременно свидимся – улыбнулся на прощание Крис и поцеловал девственно хозяина страны. — Я буду ждать~        Литовец уселся в карету, но тихо прошипел, поскольку бессонная ночка дала о себе знать. Но несмотря на это улыбка не спала, а стала только шире, а на щеках всплыл румянец. Как только тронулись, сидящий один в карете обнял себя крепко и опрокинул голову назад, прикрывая очи. Руки лезли к шее, на которой остались следы удушья, и к паху, воспроизводя все вчерашние события у себя в голове. — Эх, мой хрупкий цветок. Моя фарфоровая роза...