Воришка

      Весна, 1656 год       Орден иезуитов был основан в 1534 году испанцем Игнатем Лойолой. Первоначально это было «безобидное студенческое общество, мечтающее о миссионерской деятельности среди магометан». Среди основателей ордена находился будущий генерал ордена Игнатий Лойола. Позже, когда группа молодых магистров — основателей ордена побывали на аудиенции у папы в 1535 году, то стало понято, что понтифик высоко оценил их способности, но их миссионерская деятельность не могла быть осуществлена, так как папа собрался заключить союз с императором и Венецианской республикой, чтобы устроить новый крестовый поход против турок. И тогда Лойола преобразовал свою конгрегацию в постоянную организацию и в общество священников для выполнения внутренней миссии или своего рода католическую армию спасения под верховным командованием папы, ибо он видел ее применение и на военной службе, и потому, отправляясь в начале 1537 года в Рим, он дал своему обществу название — «Общество Иисуса». Чуть позже проекты статутов Общества Иисуса были утверждены папской курией, но до 1543 года число его членов не должно было превышать шестидесяти человек. Новый орден напрямую подчинялся папе, в том числе и в плане военной организации. «Лозунг, который орден выставил в начале своей деятельности, был обращение масс, ушедших из ограды церкви». Методы такого возвращения: образование детей, рассказы о вере и ее устоях, а среди взрослых — деятельность в качестве духовников. То есть особое внимание обращалось на исповедь, народ уже во многом отвык от такой практики. Были организованы миссии в Италии по обращению евреев в христианство. Число сторонников иезуитов росло. К концу 1544 года в Европе насчитывалось девять иезуитских поселений: в Италии, Испании, Португалии, Франции, Германии и Нидерландах. К 1554 году орден имел свои поселения уже от японских островов до бразильского побережья. В 1550 году происходит новая смена курса ордена: «иезуит уже тогда был не только законоучитель, проповедник, духовник и миссионер, но в первую очередь преподаватель средних и высших классов». Генерал ордена Игнатий Лойола ведал всеми делами и полновластно руководил им. Главным принципом иезуитов был лозунг «perinde ac cadaver» — «труп в руках хозяина», то есть папы. Служение иезуитов папе Римскому было беспрекословным. Они отстаивали принцип верховенства власти папы во всех сферах вплоть до низложения монархов. Они выработали свою доктрину тираноубийства, за что их позднее стали подозревать в связи с убийцами Генриха III и Генриха IV.       Но шло время, и орден иезуитов продолжал активно развиваться, занимаясь наукой, образованием, воспитанием юношества, и продолжал широко развивать миссионерскую деятельность. — Я высоко ценю вашу преданность ордену, епископ Ваннский. — Под сводами одного из самых старых монастырей Испании собралась группа людей в черных мантиях и капюшонах. Они обсуждали деятельность последних двух лет и с нетерпением ожидали новые поручения. И среди них был шевалье д’Эрбле, в последний год получивший сан епископа Ваннского. — Монсеньор, — тихо заговорил Рене, — для меня большая честь служить нашему делу. Я ожидаю ваших дальнейших указаний. — Его лица не было видно, но для тех, кто больше остальных знал бывшего мушкетера, впрочем, таких людей было немного, могло показаться, что в вежливости тихого голоса скрыты собственные тайные помыслы. — Недавно я ознакомился с новым трактатом Вивеса о порче нравов, — продолжил глава иезуитов. — В сочинении Вивес рассматривает отличия домашнего и школьного воспитания, поднимает вопросы нравственного воспитания и ряд дидактических проблем. При этом школьное обучение он ставит на первый план в сравнении с домашним воспитанием. Он осуждает антигуманность, схоластику и фразерство средневекового воспитания и обучения. В отношении ребенка он предлагает сочетать кротость и строгость с преобладанием гуманного подхода. Вивес не мыслит воспитание без учета природных психофизиологических особенностей детей. Цель педагога Вивес видит в сообщении ученикам знаний, привитии им умений и навыков, которые потребуются в дальнейшей практической деятельности. Он сделал важные дидактические обобщения, рекомендуя излагать материал от частного к общему, от простого к сложному. Вивес впервые поставил вопрос о соотношении науки и учебного предмета. Он призывает к систематичности и наглядности в изложении материала и требует его сознательного усвоения. Вивес обосновал необходимость светского воспитания и образования, государственного обеспечения школьного дела. — Он замолчал и посмотрел на чуть приподнятую голову епископа, встретившись с ним взглядом. — На юге Испании открывается новая школа, — он протянул Рене свернутый и запечатанный красным воском пергамент, — в которой будет задействована новая методика образования Вивеса. Возьмите школу под свой контроль и проследите за новым процессом. — Будет исполнено, монсеньор. — Рене спрятал пергамент под мантию. — Ваше аббатство, епископ Ваннский. — Глава иезуитов протянул Рене еще один пергамент, в котором говорилось, что тот назначается главой монастыря, расположенного на юге Испании недалеко от новой школы.       Слегка прикоснувшись губами к перстню главы иезуитов, Рене чуть поклонился и покинул собрание.       За стеной монастыря Рене ожидал Жюль. За последний год мальчик значительно подрос, но все равно уступал отцу в росте на целую голову. С легкой грустью, но с безмерной гордостью Рене наблюдал, как из милого мальчика его сын превращается в прекрасного юношу и норовит стать первым воздыхателем молоденьких девушек. Он много раз замечал, как юные дамы бросают любовный взгляд на его мальчика, восседавшего на коне. Как мило смеются и отворачиваются, пряча покрасневшие щечки за платком, когда в ответ он посылает улыбку. — Вы уверены, что лежать на траве в белом кафтане — хорошая идея? — подходя к своему коню, спросил Рене. Он отбросил с головы черный капюшон, и в свете яркого солнца в его каштановых волосах появился серебряный отблеск. — Вас не было слишком долго, отец. — Жюль поднялся и запрыгнул на коня. — Даже Аим успел заскучать. — Он обворожительно улыбнулся. — Правда, друг?       Рене хмыкнул и покачал головой. — Вы неисправимы. Ладно. Едемте. — Куда мы отправляемся? — На юг Испании, — ответил епископ. — Мы задержимся в Испании, Жюль. Вероятно, мы пробудем здесь полгода, а может, и больше. — Могу я узнать причину? — спросил Жюль. — Я все расскажу вам в монастыре, главой которого я назначен, а сейчас давайте ускоримся. — Рене пришпорил коня, и Жюль, переходя в галоп, последовал за отцом.       Обосновавшись в монастыре, который ничем не отличался от привычного аббатсва Франции, Жюль внимательно выслушал рассказ отца про новую школу. С недавних пор отец стал часто говорить с ним о делах ордена иезуитов, но Жюль был умен, а потому прекрасно понимал, что слышит лишь маленький кусочек от общей информации и дел епископа. Он не задавал лишних вопросов, понимая, что всему свое время. — Вы позволите мне посетить школу вместе с вами? — поинтересовался Жюль. — Конечно, — согласился Рене. — Школа открывается на следующей неделе, а пока у нас есть возможность отдохнуть и как следует поприветствовать Испанию. — Он хлопнул сына по плечу. — Вам исполнилось четырнадцать, сын мой, а это значит, что отныне вам можно пить вино. Но начнем ваше знакомство с напитком под моим контролем. Предлагаю пойти в местный трактир и выпить за наш переезд. — Мне нравится ваша идея, — улыбнулся юноша. — Полагаю, вы знаете хороший трактир? — Разумеется, мой мальчик. Дайте мне пару минут. Мне нужно сменить сутану на кафтан.       В известном трактире было людно и шумно, но Рене удалось отыскать место в дальнем углу, где сидел одинокий господин, закутанный в черный плащ, и каково же было его удивление, когда господин вдруг убрал руку от лица, и он узнал в нем своего старого друга. — Д' Артаньян! — воскликнул он. — Арамис?! — подскочил гасконец. — Черт возьми! Арамис! Я глазам своим не верю! Жюль, мой юный друг! — Он поочередно обнял своих друзей. — Садитесь, садитесь и рассказывайте, как вы здесь оказались? Как давно вы в Испании? — Дела, мой друг, дела, — слегка усмехнулся Рене, жестом подзывая служанку. — Принеси, милая, самого лучшего вина и все, что к нему полагается на закуску. — Надеюсь, на этот раз вам позволено насладиться вином, мой юный друг? — обратился д’Артаньян к юноше. — Да, сударь. Отец привел меня сюда, дабы я впервые вкусил столь древний напиток. — Прекрасно! — Былой мушкетер с некой гордостью вскинул голову. — В прошлом году я стал капитаном. Нам есть за что выпить, не так ли, Арамис? Я слышал, что и вы удостоились сана епископа. — Интересно, от кого вы об этом слышали? — задумчиво протянул Рене. — У каждого свои источники информации. — Д’Артаньян подмигнул Жюлю и допил остатки своего вина. — Позвольте узнать, что вы делаете в Испании? — спросил Рене. — Разве вы не должны быть на службе? — Я в Испании почти неделю. У меня небольшой отпуск, и я путешествую. Послушайте, Арамис. — Д' Артаньян чуть наклонился вперед и зашептал: — Мне жаль, что я вынужден омрачить нашу радостную встречу, но я вынужден вас предупредить. Позавчера вечером я собственными ушами слышал, как некто предлагал людям в черных плащах кругленькую сумму за убийство епископа Ваннского. — В самом деле? Интересно, кто бы это мог быть, — равнодушно отозвался Рене и взглянул на взволнованное лицо сына. — Это все, д’Артаньян? — Вам этого недостаточно? Я отправляюсь в Париж завтра вечером. Я собирался сразу навестить вас, но, видимо, сама судьба свела нас сейчас, чтобы я предупредил вас. — Благодарю вас, мой друг, но я думаю, что вам не стоит так сильно беспокоиться, — улыбнулся епископ. — О, а вот и вино! Давайте-ка выпьем за нашу встречу и за наш успех!