Вся неделя была наполнена книгами, книгами, одними лишь книгами. Лишь в перерывах Драко варил зелья для Гарри, как раз ещё на неделю. Гермиона наткнулась на ритуал в какой-то книге, взятой из запретной секции, вполне интересный, но немного, хотя нет: очень даже много странный, и неизвестно, рабочий ли вообще. И да, он варварский: в качестве платы потребуется плата в виде жертвы, как всегда в темномагических ритуалах. Человека, которого нужно исцелить, помещают в ритуальный круг, окропляют его нужными зельями, а сверху накладывают магический купол. Жертву разрезают на части (серьёзно, так было и написано), и вытаскивают все нужные органы (тут Драко вспомнил про пересадку), накладывают их сверху на больного. Мозг на голову, сердце на грудь, и всё в этом духе: печень, руки, ноги, вплоть до половых органов. И тут Рон не выдержал, крича о мерзости ритуала. Дальше читать они не стали, но Драко запомнил и книгу, и страницу. Если это будет единственным решением, то почему нет? Естественно, святые гриффиндорцы на это никогда не пойдут, но у Драко никогда не было проблем с моральными принципами.
Единственной проблемой было главное условие ритуала — больной должен быть абсолютно согласен на этот ритуал и действительно хотеть жить, иначе магия не сработает. Драко всё думал, а согласится ли на это Поттер? Вот у кого моральные принципы зашкаливают. И, опять же, в голове прозвучали слова Дадли о том, что без знаний соваться — гиблое дело. Совершенно очевидно, что нужны будут зелья, которые настаиваются месяц. Также нужно выучить кучу заклинаний, подготовить алтарь, да и в конце концов, неизвестно, что будет с тем, кто проведёт ритуал. Опасный, слишком опасный ритуал.
Но это могло стать выходом.
Чуть позже, ночью, Драко вырвал нужные страницы и отправился в Выручай-комнату, чтобы поподробнее ознакомиться с ним. Набросал список ингредиентов для зелий, изучал схему ритуального круга и сигны. Внутри всё дрожало от осознания, на что вообще Драко был готов идти ради спасения Гарри. Он придумывал слова, которыми будет убеждать Гарри, чтобы тот согласился. Как будет до последнего скрывать вероятную опасность для Драко остаться без магического ядра — темномагические ритуалы всегда любили брать большую плату.
Что ж, плевать. Плевать. Плевать, да. Может у него и не получится убедить, но он хотя бы попытается.
В пятницу Драко так и не пошёл на пары, а сразу отправился к директору, чтобы выписать разрешение. Сначала нужно было в мэнор — там могли хранится интересные ему талмуды со знаниями о темномагических ритуалах. И да, он слишком хорошо знал Поттера, чтобы глупо надеяться на то, что Драко успеет в мэнор после встречи с ним.
— Драко? Ты не говорил, что придёшь на выходные, — удивилась мама, встретив сына.
— Неужели мне нужно предупреждать каждый раз, чтобы вернуться к себе домой? — процедил он и сразу отправился в библиотеку.
Первая книга, вторая, третья. Он наткнулся на ещё одну магическую болезнь, при которой больной человек подобно цветку осенью, иссушивается, засыхает. Внутренние органы сужаются и гниют. У Поттера был только один такой орган, но всё же, вполне похоже. Однако лечения здесь не нашлось, и Драко раздражённо выкинул книгу.
Приходил отец, тихо, незаметно, долго стоял около него, не решаясь заговорить.
— Что происходит?
— Отец, оставь меня в покое, — крикнул Драко, чувствуя, как сходит с ума от всего. Голова кружилась от бесконечной информации, всё спуталось, а сердце не переставало ныть от безысходности. В итоге он сдался и ушёл к Поттеру, так и не сказав родителям больше ни слова. Он просто не мог находиться там больше положенного.
Он даже не задумывался, что они вообще могут подумать. После войны они снизили общение к минимуму меж собой. Да, с мамой он ещё мог говорить, с отцом — нет. И его крайне раздражало, что они пытались лезть в его жизнь. Ну нет, не после всего, что он прошёл. После того, как чуть не остался в Азкабане, чуть не умер в Адском пламени, чуть не лишился будущего. После того, как потерял в бессмысленной войне огромную часть знакомых и одного близкого друга. Нет, Драко больше не позволит им решать за него. Это только его жизнь.
Им оставалось только смириться. Тем более, Драко не давал поводов для беспокойств: учился, остро понимая, что ему нужно кем-то стать, чтобы скорее выйти из-под родительского крыла. Ещё чуть-чуть — и свобода.
— Привет, — Гарри открыл дверь почти сразу, стоило только ему постучать, и стремительно втянул его в квартиру, оставляя поцелуй на губах.
— Это Драко? — послышался голос Дадли.
— А вы ещё кого-то ждали? — отозвался он, раздеваясь.
— Ты почти вовремя, — улыбнулся Дадли, когда парни прошли в комнату. Он сидел в кресле и переключал телевизор. Драко запомнил, как называлась эта невероятная штука. — У нас там пирог готовится. По маминому рецепту.
— Ты представь себе, оказывается у нас есть семейный рецепт! Мы с Дадли вспоминали детство, на ум пришли пироги, и он мне рассказал, что эти пироги пекла наша бабушка! А я даже и не знал, — с восторгом начал рассказывать Гарри, усаживая его на диван. — Мама, наверное, тоже пекла бы такие пироги!
— А я не знал, что он не знал!
И сразу стало так легко. Драко нащупал тёплую руку Гарри, наслаждаясь его счастливым видом, наконец-то чувствуя себя спокойным. Плохое настроение, которое накапливалось всю эту неделю, как снежный ком, моментально испарилось.
— Ну рассказывай, как дела? Как Хогвартс? — повернулся к нему Гарри.
— Мне всё интересно, что ты такого там написал своим дружкам, что они всю неделю не отставали от меня. А ты знал, что они вместе с Панси еще и планы придумывали, как нас заставить встречаться?
Поттер весело рассмеялся, запрокидывая голову.
— Тебе вот весело, а я отдувался! — делано обиженным тоном произнёс Драко. — Они — кучка идиотов, которые зациклились на наших отношениях.
— Это мило, — пожал плечами Гарри, поправляя очки. — Даже немного соскучился.
— Так, пирог вроде готов! — объявил Дадли, вскакивая с кресла. — Пойду, гляну.
Монотонный разговор телевизора и тихое, мирное дыхание. Драко всё смотрел на своего парня и не мог налюбоваться. Хотелось притянуть его к себе и не отпускать, не отпускать никогда совершенно. Та его привычная жизнь снова стала далёкой, нереальной.
— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоено спросил Драко, погладив Гарри по щеке.
— Всё хорошо, правда, — убедительно ответил он, улыбаясь. И Драко действительно хотелось в это верить.
— Парни, готово! Потом намилуетесь! — проорал Дадли с кухни, и Драко слегка вспыхнул, а Поттер потянул его за собой.
Пирог, мясной, с овощами, и правда был очень вкусным. Тесто было невероятно хрустящим, а начинка — такая сочная, что Драко умял три куска за раз, хотя никогда не был склонен к обжорству. Вроде, ничего особенного в этом пироге и не было, такие пироги и домовики часто готовили, но здесь он был вкуснее, и даже чай, чёрный, без вкусовых добавок и без дополнительных трав, а всего лишь с ложкой сахара, казался гораздо лучше, чем в мэноре или в Хогвартсе.
— Так вот, а я ему и говорю: ваша сдача, сэр. А он отвечает: оставь себе, сынок. Как там твой кузен поживает? Это было очень милым. День не день, если на заправке не появился мистер Смит!
— Это мой лечащий врач, — уточнил Гарри. — Действительно, очень хороший человек.
— Я до сих пор в восторге от этого жеста. Ну, люди не часто бывают добрыми, а тут… — продолжал говорить Дадли.
И Драко впервые задумался о том, насколько они самостоятельные. У Дадли есть работа, где он зарабатывает деньги, на которые он сам купил эту еду, приготовил на пару с Гарри, вручную, со всей душой, принял Драко как родного, рассказывает последние новости, будто они знакомы всю жизнь. Да, этот мир маглов определённо другой: немного странный, но очень особенный. Мама никогда не пекла ему пироги, а отец никогда не рассказывал истории о своей работе. Их приём пищи всегда был молчаливым, тихим, унылым. В Хогвартсе, конечно, они часто с ребятами болтали, но все всегда старались держать лицо, следуя этикету. Раньше, наблюдая за гриффиндорцами, он всегда удивлялся их поведению: шумному, вызывающему, громкому. А оказывается, они просто уделяли внимание другим вещам, более важным, чем то, как правильнее держать вилку за столом. И почему он раньше этого не понимал?
А ещё снова стало стыдно за прошлого себя. За ненависть к маглам. За презрение, что они лишены магии не по своей воле. Малфой всегда считал себя выше, достойнее, ведь он — чистокровный наследник священного рода из двадцати восьми. Но сейчас это просто не имело никакого значения.
— Ладно, я к Дэвиду. Мы сегодня договорились поиграть в приставку, — объявил Дадли.
— Что такое приставка? — спросил Драко. — Какой-то вид спорта?
— О, чувак, так сразу и не объяснишь, — загрузился Дадли. Загрузился и Гарри.
— Эта ещё одна магловская штука, которая подключается к телевизору. И играешь там. Ну, проще показать, чем объяснять. Давай завтра сходим и купим? — загорелся Поттер. — А ещё мы можем зайти куда-нибудь по пути. Я столько всего хочу тебе показать!
— Ладно, — согласился он, хотя хотелось сказать, что это необязательно, что у них есть дела и поважнее, что Гарри стоит себя беречь, а не растрачивать силы на прогулки.
Но единственное, что ему хотелось по-настоящему — это сделать Гарри счастливым.
***
Состояние Гарри ухудшалось с каждым днём — зелья переставали работать. В среду он не стал их пить совсем, чтобы выпить в пятницу сразу несколько склянок. По его мнению, это должно было создать более мощный эффект, как от адреналина. Дадли ничего не смог сказать по этому поводу, но согласился, что в этом должен быть смысл.
Гарри почти ничего не видел. Ноги еле передвигались. Он чувствовал себя немощным, когда Дадли носился с ним все эти дни, даже собирался взять пару дней выходных, чтобы побыть с ним дома, но Поттер отказался. Его кузен не обязан идти на такие жертвы. Что ж, когда наступила пятница, Поттер выпил сначала две склянки, а чуть позже и третью, последнюю. Ведь придёт Драко, и Гарри должен был выглядеть относительно хорошо.
— Гарри, но так не может продолжаться вечно, ты же понимаешь? — упрекнул его Дадли, раскатывая тесто для пирога. — Ты обманешь на этой неделе, а что на следующей?
— Я знаю. Знаю, — выдохнул он. — Я просто хочу ещё немного, хотя бы немного побыть нормальным человеком. Я слишком хорошо знаю Драко — заикнись о моём плохом состоянии, он снова зациклится не на том… я не хочу, чтобы он думал только о моей болезни.
— Это всё равно случится, — недовольно поджал губы Дадли, из-за чего стал похож на тётю Петунью. — И он всё равно будет переживать.
— Может… — но не успел Гарри договорить свою мысль, как Дадли сразу его перебил.
— Вот только не начинай снова своё нытьё, что ты его не достоин, и прочее, прочее. Каждый раз одно и то же! — он пригрозил ему скалкой, и Гарри вскинул руки вверх, сдаваясь. — Вот так-то.
Итак, его хитрость с зельями сработала. Он снова видел, ходил, даже не уронил ни одной вещи! Так прекрасно чувствовать себя нормальным! Гарри не знал, сколько этот эффект продлится, он надеялся, что продержится все выходные, ведь Драко принесёт ему ещё зелий. Но да, так не может продолжаться вечно. Он чувствовал, что это последние его выходные, когда он сможет быть полноценным. Интуиция, да и всё его состояние вопили о том, что потом станет гораздо хуже.
Поэтому Гарри хотел насытиться этими простыми кусочками жизни ещё немного. А что потом? Неизвестно. Гарри никогда не умел думать наперед. Он не хотел быть бременем для Дадли, для Драко, для друзей, и в голову снова закрадывалась та самая противная мысль о суициде, но он старался её отгонять изо всех сил. Он ведь обещал, что этого больше не сделает. Драко ему никогда этого не простит.
Нужно выкинуть все эти мысли.
***
— Ну что, Малфой, скучал по мне? — весело проговорил Гарри, когда они остались вдвоём.
Он неспешно стал подходить ближе, словно дикий зверь, готовый напасть на свою жертву.
— Пфф, с ума сошел, Поттер. Конечно, нет! — хмыкнул Драко, расположившись на диване, делая самый расслабленный и беспечный вид, но уголки губ дрогнули на подобии улыбки.
— Засранец, какой же ты засранец! — рассмеялся Гарри, садясь на него сверху и обхватывая лицо руками. — Напомни мне, почему я в тебя влюблён?
— В меня просто невозможно не влюбиться, — высокомерно задрал нос кверху Драко, прямо как в детстве, отчего Гарри рассмеялся ещё больше. — Что?
— Ничего. Просто люблю тебя, — Гарри мог повторять эти слова снова и снова, кричать на весь мир, чтобы каждый знал, насколько он влюблён.
— Я тоже люблю тебя, Гарри, — Драко обвил его талию руками и втянул в долгий поцелуй.
Нежно. Трепетно. Ласково. Они медленно утопали в чувствах, забыв про всё на свете. Снова. Гарри отстранился на секунду, чтобы взглянуть в любимые глаза, которые казались совсем чёрными, и убрал упавшую на лоб светлую прядь вбок. Воздух казался наэлектризованным, плотным, а весь мир сузился только до них двоих, ставших одной большой искрой, которая грозилась вспыхнуть в любую секунду. Драко был возбуждён, возбуждён до предела, и от этой мысли у Гарри самого сносило крышу.
Приятно, когда у них совпадают мысли.
— Я хочу почувствовать тебя в себе, — прошептал Гарри ему на ухо, и руки Драко сжались на его талии сильнее.
Он готовился к этому сегодня утром, пока Дадли таскался по Лондону в поисках ингредиентов для пирога, представляя в уме, что может с ним сделать Драко сегодня. Презервативы, смазка — всё уже было наготове. И кто бы мог подумать, что Гарри будет настолько зациклен на сексе? Но перед Драко совершенно невозможно устоять, а фантазии в голове были такими яркими, такими…
Впрочем, они всё равно не сравнятся с тем, что происходило в реальности. Драко стянул с Гарри кофту и прижался к губами к шее, слегка покусывая. Сначала мягко, может даже взволнованно, затем поцелуи становились жаркими, порывистыми, ненасытными, превращаясь в настоящие укусы. Это было гораздо, гораздо лучше.
Сдерживаться было невозможно. Гарри стонал, стонал от удовольствия во весь голос, и каждый кусочек тела сгорал от неистового желания. Одежда стремительно слетела на пол, и на грани сознания он едва додумался о защите, выловив момент, вытащил из кармана джинс презерватив и смазку. Зубами оторвав упаковку, Гарри одним движением натянул презерватив на член Драко, и тот понятливо кивнул, не задавая лишних вопросов. Гарри лёг на спину, разводя ноги в сторону, и протянул смазку Драко в руки.
— Ты уверен? — одними губами спросил он.
— Да. Хочу стать твоим, — шепнул Гарри.
И по прошлому опыту, Драко так же выдавил смазку на пальцы, и неуверенно, может даже скромно, прикоснулся к его входу, кружа вокруг, закусывая губу. Покрасневшие щеки и блестящие глаза. Гарри жадно впитывал в свой мозг этот образ, стараясь запомнить каждую черточку его прекрасного лица.
Палец проник очень легко, и к нему присоединился второй почти сразу, и Гарри был благодарен, что Драко был более уверенным, чем он сам в их первый раз. Ещё немного подготовки, и Драко приподнял его бёдра, собираясь войти. Секунда, вторая. Он входил в него медленно, неотрывно следя за лицом Гарри, наблюдая за реакцией. Ещё и ещё. Когда Драко вошёл полностью, он опустился к нему, прижимаясь к нему всем телом. Ни боли, ни дискомфорта — лишь желание быть ближе и слиться в одно целое.
— Гарри, — выдохнул Драко ему в ухо, обдавая жарким дыханием. — Люблю.
Он начал двигаться, медленно, размеренно, каждый толчок сопровождался сдавленным стоном. Гарри обвил его руками и ногами, думая лишь об одном — чтобы это никогда не кончалось.
— Ещё, — только и мог просить он, хрипло, в перерывах между мимолётными прикосновениями губ. — Ещё.
Темп начал ускоряться, становясь жёстким, страстным, а Гарри оставалось теряться в невероятных ощущениях, присасываясь губами к бледному плечу. Толчок, и ещё толчок, Малфой вжался в него сильнее, изливаясь. Эта пульсация будто заполнила всю его сущность, казалось, что он и сам — этот бешеный пульс. Драко отстранился и спустился вниз, обхватывая член Гарри губами. И как бы он не желал продлить удовольствие подольше, он кончил почти сразу, выливаясь в невероятно горячий, влажный рот.
В глазах будто мелькали звезды, мир был расплывчатым, неясным, Гарри пытался дышать, хватая воздух ртом, а сердце стремилось вырваться из грудной клетки, стуча в два, в три, а может в тысячу раз быстрее.
Но именно тогда, когда Гарри почувствовал себя самым счастливым на свете, казалось, что лучше быть и не может, лениво обнимаясь с Драко и целуясь, целуясь до потери пульса, он внезапно почувствовал, как внутри что-то оборвалось, а тело, его гребаное тело застыло на мгновение. Гарри почувствовал себя пустым, а Драко, испугавшись, что-то кричал, но он не мог разобрать слов. Лишь через минуту пришло осознание — магия, та магия, которая поддерживала его тело, исчезла, словно её никогда не было. Гарри даже и представить не мог, что её можно чувствовать, но оказавшись без неё, действительно стало неимоверно пусто.
Он перевёл на Драко более осмысленный взгляд, понимая, что больше не видит его лица. Гарри попытался пошевелить ногами, но они не отзывались, ни в какую, лишь руки, еле-еле тянулись к лицу Драко.
— Её больше нет, Драко, — с ужасом прошептал Гарри, с трудом выдавливая слова. — Магии больше нет.
