Куда приводят мечты

«Когда взойдёт весна И смерти вопреки Сгорают от любви Все призраки дворца Тысячелетний страх Колени преклонит И мёртвые уста Словами жгут гранит: Я не забуду о тебе Никогда, никогда, никогда! С тобою буду до конца До конца, до конца, до конца!» Гр «Агата Кристи»       Белые стены палаты госпиталя наводили ещё большую тоску на и без того депрессивного омегу. Третий день он находился под круглосуточным присмотром медперсонала. Физически Ирука чувствовал себя отлично, доктор Мезуми сказал: плоды, что один, что другой, были вне опасности. Больше медик переживал за эмоциональное и психическое состояние парня. Он третий день не шёл на контакт со своим альфой, было видно, как ему непросто это даётся, идёт борьба с собой. А еще аромат его феромонов стал более слабым. Парень полностью закрылся и ушёл в себя. Два выходных дня Хатаке был рядом, в понедельник он вынуждено уехал в офис, дела корпорации требовали его присутствия. Поведение Ируки приносило невероятную боль. Какаши корил себя за свою несдержанность, надо было увести сначала парня оттуда, а уж Учиха разобрались бы по-тихому. Конечно, то, что произошло на глазах беременного Ируки, шокировало парня. Но он же должен понимать, что Хатаке делал все ради него, ради них? Это, в первую очередь, безопасность.       Ирука лежал на боку невероятно удобной кровати госпиталя, в окно второго этажа светило мартовское солнце. На дворе двадцатое марта, через две недели их свадьба, а душу парня терзали и разрывали сомнения. Он смотрел в окно, на сакуре под окном больницы набухали почки, скоро будет её цветение. Весь город окунется в белорозовые облака. Деревья - невесты украсят весь город. Красота эта продлится не долго, сменится зеленью молодых листиков.       Слезы текли из глаз парня уже непроизвольно, он больше не хотел, не представлял себя в такой жизни рядом с этими людьми. Столько грязи и боли ему не вынести, либо свихнется, либо вскроется. Внутри себя он принял твёрдое решение. Отступать он не привык.       Ближе к обеду под предлогом навестить приехали Джирайя и Цунадэ Сенджу. Блондинка быстрым шагом зашла в палату, при виде беты слезы из глаз парня потекли сильнее, следом зашёл Джирайя, он казался огромным на фоне мелкого беты доктора Мезуми, тот отвечал на вопросы о здоровье омеги. Старик то и дело кидал озабоченный взгляды на Ируку. Цу присела на край кровати и по-матерински обняла парня за голову, поцеловав в темечко, и прижала к себе. — Ну, успокойся, мой мальчик, я пришла осушить твои слезы, а не раскрыть новый источник. Все будет хорошо, мы все исправим вместе. Мы рядом, Иру, — она нежно прижимала его к себе, покачивая и успокаивая. — Ничего не бойся, ты сильный, мой Иру, надо быть сильным ради малышей, — омега посмотрел на неё светлокарими глазами, лишь кивнув и шмыгнув носом. Джирайя стоял у окна, рассматривая улицу, и думал, потирая подбородок. — Даа… дела, однако, — высокий старик все смотрел в окно, потом, медленно повернувшись, дошёл до кровати Ируки, положив руку на плечо Цунадэ. — Охх… дело, конечно, мы задумали не простое, но я вижу твою решимость. — Ты на самом деле решился, мальчик мой? — омега кивнул, ничего не ответив вслух. — Ты же его любишь, Иру, — бета взглянула в лицо Умино, тот, немного посмотрев в ответ, потупил взгляд на руки. — Люблю, Цунадэ-сама, очень люблю! Но я не готов, нет, не так, я не хочу, чтоб мои дети это все видели. Какаши сам заложник своей жизни, и выбор сделал. А у нас, думаю, будет всё нормально, все разрешится само собой, я верю в это, — твёрдо сказав, Ирука сжал запястье женщины. — Ну, тогда начнём, сейчас приедет мой нотариус, она составит доверенность, с ней мы вписываем тебя в домовую книгу и сразу делаем паспорт на имя Ируки Сенджу, Умино больше существовать не будет. Все готово будет к пятнице. Я вылетаю в среду, Цунадэ в пятницу будет тебя ждать с документами и билетами в международном аэропорту, полетите через Канаду, на всякий случай, до Оттавы. Там доезжаете до Торонто и уже вылетаете ко мне. Пару дней мне вполне хватит снять приличный дом. Тебе остаётся только слинять из дома в пятницу и до вечера успеть в аэропорт. Ирука кивнул, показав, что все прекрасно понимает. Посидели ещё пару часов, дождавшись нотариуса, оформили все бумаги и, уже собираясь домой, Цунадэ обняла парня, расцеловав в щеки. — Все будет хорошо, Иру, все будет хорошо. Мы справимся. Перед дверью ещё раз повернувшись, улыбнулась, и они ушли. Во вторник, по словам доктора Мезуми, его должны были выписать. Ирука прикрыл глаза, мирно засыпая впервые за три дня.       Во вторник до обеда Ируку выписали из госпиталя. Какаши в сопровождение кортежа из двух машин встретил своего омегу. Охрана укрыла их от репортёров. Весть о похищении и последующем спасении беременного жениха председателя крупной корпорации, бизнесмена и не последнего человека в городе разлетелась мгновенно по Токио, а, вскоре, и по всей Японии. Сев в чёрный, наглухо тонированный мерседес, Ирука тихо поблагодарил Хатаке и выдавил мучительную улыбку.       Какаши прислушивался к его эмоциональному фону, но, вроде бы, ничего не поменялось. Только одно привлекло внимание мужчины, и он поднял глаза, вдруг пристально уставившись на омегу. Его запах стал совсем слабым, еле уловимым. В абсолютной тишине они доехали до дома. В таком же молчании поднялись в апартаменты. Ирука, пока шёл по холлу рядом с Хатаке, вспоминал, как проник в августе прошлого года в эту квартиру. Воспоминания нахлынули на омегу мягкой приятной волной. Хотелось оставить эти мгновения, вспоминать с теплом. Он взглянул на альфу, как же он любил этого сурового мужчину, может, эта любовь и была в какой-то степени больна и неправильна. Он смотрел на профиль аристократа, тонкий прямой нос, эти скулы и щеки с лёгкой светлой щетиной. Сколько раз он целовал их. Какаши повернулся, вопросительно поднял бровь. Ирука лишь вздохнул и качнул головой, опустив взгляд. Зайдя в апартаменты, он скинул туфли и пиджак, пошел на кухню. Хотелось пить и скорее уйти из общества Хатаке. Чем больше он будет находиться рядом с ним, тем сложнее расстаться. Но альфа не отставал, следом зашёл в помещение столовой, смежной с кухней. — Миока-сан, приедет и приготовит ужин. Иру, с завтрашнего дня, к тебе будет приставлен в качестве охраны Кагами Учиха, твои возражения не принимаются, — альфа, опередив все возражения, поднял руку — это не обсуждается, Ирука. Ты можешь выходить из дома, но ездить только с охраной и водителем. Никакой самодеятельности. Моя бы воля, я бы в имение закрыл тебя и никуда не выпускал, но, понимаю, это перебор, — альфа подошёл к омеге, заправил за ухо выбившуюся прядь. — Иру, я тебе никогда этого не говорил, я думал, это не важно, ты и так все чувствуешь и понимаешь. Я долгое время жил, как в пустыне, без эмоций, я не понимал, что такое настоящая искренняя радость, что есть счастье, мне неведомы были любовь и сострадание, я не чувствовал душевной боли очень давно. Открещивался от эмоций и убегал от чувств. Но ты… ты снова открыл их для меня. Я должен был раньше это сказать, но не был до конца уверен, — Хатаке взял руку Ируки и поднес к грудной клетке слева, где гулко билось о ребра сердце альфы. — Слышишь? — омега поднял глаза на Какаши, задержав дыхание. — Это сердце твоё, береги его, я люблю тебя, Ирука Умино, — губы омеги задрожали, из глаз покатились слезы, стало больно внутри. — И я люблю тебя, Какаши! — альфа взял ладошку Ируки, поцеловав самый центр. — Извини меня, я наверх, устал. Хатаке поцеловал омегу в лоб и проводил взглядом, как тот уходил из кухни. Услышав хлопок двери, альфа запустил руки в волосы, больно натянув их. — Да что с тобой, Ирука? Что я делаю не так?! — альфа спрашивал сам себя. Запах феромонов был еле уловим. В спальню Хатаке входил медленно, осторожно, не хотел пугать омегу, но тот лежал на боку, наглухо укутавшись одеялом, Какаши окинул постель взглядом и отправился в душ. Состояние Ируки чертовски пугало, ведь он не оттолкнул его, не высказал никаких эмоций. Вернувшись из ванной, лег рядом с ним. Омега не попытался сопротивлятся и не выказал недовольства, когда альфа обнял его со спины и прижал к себе. Они так и уснули *****       Так прошли два дня, Ирука пытался вести себя как обычно, но получилось наигранно и через силу. Вот только цвет лица омеги стал бледным — ни тени румянца, а губы выглядели как будто обескровленными и потеряли былой контур. Под его глазами залегли тени, черты заострились, а феромоны стали едва уловимыми. Казалось, омега закрылся от всех. — Мне нужно в офис, на работу, — сказал Какаши, до этого позавтракав с Ирукой, и поведал ему о том, что стоило, наверное, на пару недель перенести церемонию бракосочетания. — Я должен быть там. Но сегодня вечером вернусь обязательно пораньше. Не волнуйся попусту и приходи уже в себя, ладно? — добавил альфа, изо всех сил игнорируя неприятное сосущее чувство где-то внутри себя. — Ладно, — вяло улыбнулся омега, отщипывая ягоды винограда, — буду ждать, — он сказал это равнодушно и смотрел при этом по телевизору какую-то глупую дораму, так что Какаши едва не схватил пульт и не запустил им в плазму, но сдержался. Он не понимал, а Ирука не говорил, что происходит. Альфа был растерян. Он наклонился и поцеловал омегу в макушку, на что тот вообще не отреагировал. Хотелось списать все на стресс омеги, но грызущее чувство внутри говорило о другом.       В двери позвонили, вошёл Кагами. Хатаке, забрав портфель с документами, на ходу застегивая пиджак, подошёл вплотную к Учихе. — Он что-то задумал. Блять. Как это пугает … — пробормотал альфа Учихе и кивнул ему. — Иди. Живо. — Слушаюсь босс. — Кагами почтительно поклонился Хатаке. ***** Он больше не был его омегой. Да, это так. Ирука не хотел больше этой связи, этой привязанности. Признание Какаши грузом давило на него. Именно ту ментальную нить, что сковала их по рукам и ногам, привязала друг к другу, он рвал и осознанно разрушал все эти дни. С каждым днем своего домашнего заточения он всё больше и больше убеждал себя в правильности принятого решения.       Так, совершенно безэмоционально отщипывая по одной ягоде, омега с тупым взглядом в молчании сидел перед телевизором, тишину нарушал только звук дорамы, что шла на экране. Глубоко вздохнув, Ирука кинул взгляд на часы. — Кагами-сан, будете чай или сок, возможно, кофе? — омега как можно дружелюбнее улыбнулся своему охраннику. — Не откажусь, Ирука-сан, зелёный чай, пожалуйста. Вам помочь? — Учиха было поднялся с дивана. — Ох, не стоит, я сам, мне в радость. Хоть чем-то себя займу,— Умино с лёгкостью поднялся с дивана и прошёл на кухню. Гремя посудой и ставя термопот, готовя кружки и заваривая чай, он смело закинул в чайник пачку снотворного, себе налив чистого чая. А Учихе — со значительной дозой лекарства. Зайдя в комнату с подносом, на которой были маленький чайник и шоколад, Ирука передал ношу Кагами. — Благодарю вас, Кагами-сан! — мило улыбнулся омега Учихе. — Угощайтесь!       Парень взял чашку и стал наблюдать, как Учиха отпивает из своей. Переключившись на спортивный канал, парни стали смотреть волейбольный матч и обсуждать игру. Потянувшись, Ирука сделал вид что устал и, сказав, что поднимется до обеда вздремнуть, ушёл к себе. Уже в своей с Хатаке спальне парень зашёл в гардеробную, прижав руки к сердцу. Волнение захлестывало его, он решился, и именно сейчас на него накатил страх, на какой безумный шаг он пошёл, что придумал. Собрав в рюкзак тройку футболок, комплект сменного белья, спортивный костюм и шорты, он спрятал его внизу. Вернулся в комнату, поставил на будильнике время примерно через час и прилёг на кровать.       Сон не шёл, да и спать особо он не расчитывал. Прислушиваясь к звукам за дверью, он понимал, что Кагами ещё не уснул, щёлкает каналы. Внутри омеги все содрогалось, он снова бежит. Полежав ещё чуть-чуть, Ирука подумал написать последнее письмо или хотя бы записку. В глубине души он понимал, что его поступок очень низкий и этот побег, но … столько «но» и столько условностей… . Ирука не собирался мириться с той жизнью, что выбрал себе Какаши. Пусть омега своевольничал, но все-таки он не вещь, и у него есть свое мнение, желания, и, если они расходятся с желаниями Хатаке, то, значит, это конец их отношениям. Идти на компромисс, которого нет? Да, именно, что нет… . Просто так альфа его не отпустит, и побег в данном случае — лучший выход. Он видел, каким может быть альфа. Холодным, жестоким и бескомпромиссным. Ирука положил руку на уже чуть выпирающий животик. Да, ради них стоило постараться, он найдёт оправдания, а если сыновья решат в будущем все-таки встретиться с отцом, препятствовать не будет, сам все честно расскажет. Ирука, глубоко вздохнув, сел за стол и принялся писать короткую записку, вложив в неё все чувства, объяснив причины своего поступка и в конце оставив просьбу не искать его. Он оставил послание на столе на самом видном месте, поверх положив помолвочное кольцо.       Глубоко вздохнув, омега открыл дверь. Посмотрев с лесницы в гостинную, он увидел, что Учиха уснул, запрокинув голову на спинку дивана, а в руке его до сих пор лежал пульт. Ирука улыбнулся сам себе, отлично. На часах половина третьего, до возвращения Хатаке три часа, когда он будет дома, Кагами, скорее всего, ещё не проснётся, а Ирука сядет уже в самолёт, что полетит через океан в далекую Канаду. Быстро забежав в гардеробную, Ирука натянул спортивные штаны и толстовку с капюшоном, сунул ноги в кроссовки, взял с собой куртку потеплее, в Канаде сейчас ещё, должно быть, снег. Омега вышел из комнаты и быстрым шагом покинул квартиру, закинув рюкзак на плечи. Внизу уже ждало вызванное такси. Сев в машину он набрал Цунадэ. — Окаа-сан, я в машине, еду в аэропорт, — омега затараторил, волнение сказывалось. Посмотрел в окно напоследок, понимая, что долго не увидит родную Японию, но разве не об этом он мечтал? Впереди новая страна, новые эмоции, счастливое отцовство и свобода… но в груди что-то сильно защемило и, как бы он ни держался, предательские слезы потекли из глаз. *****       Токио затянуло пеленой облаков, альфа сидел на заднем сидении машины, листая ленту в браузере телефона. Хотелось вывести Ируку этим пятничным вечером на прогулку, может, в ресторан или сходить по магазинам. Надо срочно было вытаскивать омегу из этого перманентного состояния отрешенности. Альфа очень сильно переживал за своего партнёра.       Пару раз набрав омегу по телефону, Хатаке начал переживать. Следом набрал Кагами, Учиха тоже молчал. Внутри стала подниматься волна тревоги за омегу. — Тензо, прибавь-ка скорость. Они не отвечают… Хатаке ураганом ворвался в квартиру. Увидев спящего Кагами, он понял всё и сразу. Перелетая через ступеньку, он поднялся к ним в спальню. Ируки нигде не было. — Иру… Ируууука… — что было мочи, во все свои лёгкие крикнул Какаши, но в душе он уже знал, что ответа не услышит. Ярость и обида поднималась внутри альфы. Он искренне не понимал, за что с ним так поступили. Он увидел включённый в ванной комнате свет, ломанулся туда в последней надежде. Но там, как и везде, были тишина и пустота. Повернувшись, он увидел своё потерянное лицо в зеркале. Хатаке со всей дури ударил и разбил его, чтобы не видеть своего жалкого отражения. Впервые за долгие годы он давился слезами, озверев от ярости, и метался из комнаты в комнату, превращая квартиру в хаос. На столе в кабинете лежала записка с последними словами прощания, и поверх нее помолвочное кольцо. Это ещё больше ввело в бешенство Хатаке. Теперь, не понимая, что делать, как быть, куда ехать или бежать, альфа разбрасывал постельное белье в спальне, где еще этой ночью спал с омегой. Как тот посмел бросить его? Альфа рычал, ходил из угла в угол как умалишённый, пока не добрался до гардеробной. Замер. В лицо пахнуло феромонами Ируки. Почти вся его одежда была оставлена здесь. Висела нетронутая. Альфа запустил пальцы в волосы, снова поморщившись от щемящей боли в груди. Он снял его свитер с вешалки так аккуратно, словно брал на руки младенца. Боль затопила разум. Мужчина сел на пол, прижал ткань к лицу и снова тихо заскулил. — Вернись… Ируу … — умолял он, — ты должен быть здесь, рядом со мной… ты нужен мне, Ирука…       Рассудок грозился покинуть Какаши, он ревел как смертельно раненый зверь, поэтому зазвонивший где-то телефон вырвал его из беспамятства весьма вовремя. Надеясь, что это Умино, Хатаке вскочил и понесся в комнату. Там, на полу, обнаружил мобильник, схватил… но на экране высветилось имя «Ямато». Какаши с размаху со всей силы разбил телефон о стену, лег на растрепаную кровать, обнимая подушку, на которой спал омега.       Не дождавшись ответа босса, Ямато поднялся наверх. Картина, которую он застал, была жуткая. За каких-то полчаса, что он был внизу, разговаривая по телефону с деловым партнёром, квартира Какаши превратилась в поле боевых действий, а на диване лежал в бессознательном состоянии Кагами. Ямато подошёл к Учихе, проверил пульс и понял, что тот был в глубоком сне. Поднимаясь наверх, Тензо уже смутно догадывался, что произошло. В комнате он застал Хатаке в абсолютно неадекватном состоянии. Альфа поднял безумный взгляд на Ямато. — Ирука. Его нет. Он напоил Учиху снотворным и сбежал. Документов тоже нет, записка на столе… Ямато… даже если ты его найдёшь, не упоминай при мне больше об этом мелком засранце… слышать о нем больше ничего не хочу… он все решил за нас всех!!! — альфа встал с кровати, вплотную подойдя к Тензо.       Ямато понимал, сейчас играют эмоции. Пусть все уляжеться, но сейчас все равно по горячим следам он таки попытается найти омегу, для того, чтобы хотя бы защитить его от гнева Какаши. *****       Дни сменяли неделями, недели складывались в месяцы… время пролетело… прошло почти полгода, как самолёт, в котором летели Цунадэ и Ирука Санджу приземлился в аэропорту Гонолулу, на Гавайских островах, куда с лёгкой руки Джирайи они решили перебраться. Кажется, это было вчера, они вышли ночью из самолёта в приятный мягкий, тёплый климат острова. Ирука не верил своим глазам, он попал туда, куда мечтал попасть всю свою сознательную жизнь. В аэропорту Джирайя встречал своих родных. В темноте, озираясь, парень пытался всё рассмотреть, ему было всё так интересно. Эмоции захлестывали, но усталость от долгого перелёта и беременность брали свое. Как только он вошёл в дом, в свою маленькую уютную комнату, и увидел мягкую кровать, Джи и Цунадэ потеряли его. Омега от переутомления и тяжёлых эмоций проспал двадцать часов кряду.       Было ли сложно? Да, очень! Чувства к Какаши никуда не делись, лишь щемящая боль от потери притупилась. Но деятельная натура омеги, новое место и новые заботы не давали уйти в депрессию и уныние. Парень понимал, ему надо стараться, ему надо работать. Он единственная опора своих неродившихся ещё малышей. Пусть бета и старый альфа помогали и во всем поддерживали, но Ирука хотел сам всего добиться. Учёба и знания, что он получил за последние полгода, очень ему помогли. На удивление, парня с удовольствием взяли вести курсы японского языка при местной школе. Со своим хорошим знанием английского омега с лёгкостью втянулся в учебный процесс. Заниматься с детьми было невероятно интересно. А ещё он пообещал себе, что, как только придёт в форму после беременности и родов, снова встанет на доску, на сёрф. Планов было море… но иногда, когда ночь укрывала их поселок, и становилось темно, на Ируку нападали жуткая печаль и тоска по любимому, он думал, как альфа пережил его побег. Простил ли его… слезы душили, и порой он засыпал и просыпался в слезах. Но грустить себе он долго не давал. Вскоре он стал чувствовать первые шевеления малышей внутри, живот Ируки рос. Оба плода были крупные, срок ему ставили на конец сентября, но парни решили за ому все сами и ранним утром пятнадцатого сентября Ирука проснулся от жутких болей в пояснице. Начались сильные схватки. Самое начало родов парень проспал. Разбудив истошным криком Цунадэ, он перепугал и альфу. После скорых сборов пара привезла парня в госпиталь святой Марии*. Ирука категорически отказался от того, чтоб Цунадэ или Джирайя присутствовали на родах, что очень огорчило пару Сенджу. Оба с вспотевшими от волнения ладонями сидели в коридоре отделения омег при больнице. Спустя примерно четыре часа доктор Адам Смит вышел к родным парня и, поздравив с рождением внучат, проводил в палату к парню.       В помещении, залитом ярким солнечным светом, на кровати лежал измученный, но счастливый парень. Около него в люльках из прозрачного пластика лежали два кряхтящих сверточка. В них находились два человечка с красными личиками. Один, наморщив носик, облизывал пухлые губки. Второй же мирно спал. Оба круглощекие, здоровенькие младенцы. Цунадэ посмотрела в глаза Ируки, как бы прося разрешения взять их на руки. Омега лишь кивнул, прикрыв глаза, и тепло улыбнулся бете. Оба, старик и Цунадэ взяли мальчиков на руки. Их глаза повлажнели от счастья. Это продолжение жизни, это новые заботы … это счастье и радость в их новом доме. — Иру, как назвал парней? — Джирайя смотрел на малыша. — Айко ** и Хикару*** — Прекрасные имена, родной! Они вырастут самыми счастливыми! — Цунаде убаюкивающе качала малыша Айко, Джирайя положил спящего Хикару в колыбель. Бета последовала его примеру. Как только она освободила руки, то обняла счастливого омегу. Побыв ещё с полчаса в палате, чета Сенджу по просьбе персонала удалилась, чтобы молодой ома мог отдохнуть, пока малыши спят. В палате воцарилась тишина. — С днем рождения, любимый! Думаю, это лучший подарок, что мог я тебе подарить. И прости меня за всё, … — улыбаясь сквозь слезы, омега смотрел на эти маленькие копии Хатаке, так радостно и больно ему не было ещё никогда.