***
Круспе опаздывал. Да и я сам не лучше — умудрился застрять в гостях. Правда, за все время, проведенное там, я успел замёрзнуть, и даже горячий несладкий чай не спас. Я топтался возле алкогольного магазина, ибо Рихард сказал, что ему нужно было что-то взять для друга, который неважно себя чувствовал. Когда белая дверь распахнулась, я узрел черноволосого во всей красе. «Излюбленное пальто. Серьезно, Рих? На улице февраль, а на нем осеннее пальто». Но лишь успел он приблизиться, чтобы сполна обдать меня манящим запахом мятной жвачки и табака, я заметил, что под пальто довольно тёплая толстовка. — Пауль! — радостная улыбка тронула его алые губы. Он наклонился, чтобы обнять меня, ибо разница в росте была, хоть и не особо существенная. Даже с учётом того, что я старше этого засранца. — Привет, Рих, — обнял в ответ и краем глаза заметил пачку сигарет. Внутри все замерло, но Круспе сразу же поймал мой зоркий взгляд: — Да, точно, мне нужно отдать это Тиллю. Пошли, тут недалеко. Снега в этом году намело очень много, и я с трудом поспевал за его размашистым шагом, стараясь не сойти с узкой тропинки, протоптанной кем-то ещё рано утром, и не свалиться в сугроб. Так уж вышло, что снег чистят в лучшем случае в центре города, абсолютно забывая о существовании спальных районов, где это дело берут на себя отважные жители. Круспе что-то рассказывал, но это не касалось напрямую ни меня, ни моего изъявленного раннее желания, так что я не особо вслушивался, как там дела у Тилля. Я его, можно сказать, вообще не знал. — Я все думал над тем, чему же ты хочешь, чтобы я тебя научил, — протянул он задумчиво, доставая из кармана пальто ключи. — Вернёшься и узнаешь. Будет стимул там долго не торчать, — увильнул я, оставаясь ждать друга во дворе. Когда захлопнулась дверь, я обернулся и увидел детскую площадку. Двое мальчишек спокойно копались в кучах снега, не обращая на меня никакого внимания. Потом они сорвались с места и наперегонки побежали к гаражу. Кто-то заботливо сделал горку для подъёма на самую крышу, и через секунду они уже радостно прыгали и думали, как же им интереснее спуститься вниз. Глядя на них, я погрузился в свои мысли. Как я докатился до такого? В одном был уверен точно — Круспе не подведёт. Вообще, если повезёт, то он ещё и на чай пригласит, хотя я и не знал, где именно он сейчас живёт. Надеюсь, не у Тилля. И нет, это конечно же не ревность. Рихард любил жить на разных квартирах, любил быть подальше от ставшего ему совершенно чужим родного дома, и я конечно же, привык. Привык идти на урок в одиночку, получая его короткое СМС о том, что он сегодня опять не придет в школу из-за ссоры с матерью. Привык, что он, как ни в чем не бывало, уже вечером звонил мне и просил занять денег. Привык, что не могу отказать ему, ибо доверяю. Рихард может показаться странным, непонятным и ненадежным, но это только если вы его плохо знаете. Он довольно хороший друг. И вот я уже репетировал свою коронную фразу, мимолётно замечая не сильно мягкое падение одного из мальчуганов с крыши гаража, как вдруг дверь позади меня чуть слышно открылась. Район, в действительности, был относительно новым, поэтому удивляться, что подъездная дверь не скрипит, я не стал. Круспе, улыбаясь себе под нос, положил мне руку на плечо и повел меня к выходу из дворика. — Так что ты там хотел-то, Ландерс? — Пошли курить. Он неожиданно резко остановился, попутно убирая руку с моего плеча. Прищурился и склонил голову чуть вбок. — Я не ослышался? Мне не показалось? Можешь повторить? Я, поборов желание закатить глаза, повторил свою фразу чуть громче. От удивления Рихард постоял на месте ещё секунд пять, но все же, ухмыльнувшись, прошел вперёд меня. — Очешуеть. У меня слов нет. И это — мой Ландерс? Нет, я не верю. Пройдя ещё несколько домов, мы подошли к магазину, где собирались купить заветные палочки с табаком. По пути я вкратце рассказал Круспе, как докатился до такой жизни, а он, казалось бы, пропустил все мимо ушей. Но с годами я понял, что когда так кажется — это ещё не значит, что так и есть. На самом же деле, Рихард очень внимательно слушает и сразу же записывает все полученную информацию на свой жёсткий диск, чтобы выдать мне её, как бы невзначай, через несколько недель. А то и месяцев. Однажды я рассказал ему свой сон, где мне пришлось идти на свидание с девчонкой, которую я в реальной жизни едва знал. Потом в этом сне ещё прибежала моя бывшая, которая начала на меня наезжать и всё такое. Сон просто был прикольный, да и тишину надо было как-то заполнить. Вот я и поведал Круспе об этом, моментально его забыв. А вот он не забыл. Выдал мне его через несколько месяцев после, скорее всего, уже нашего расставания с бывшей, вот я в шоке-то был. В магазине я стоял за его спиной, чувствуя себя маленьким сорванцом, стыдливо просившим старшего друга купить мне энергетик. Проблема была только в том, что я не должен был себя так чувствовать, ибо я старше, к тому же достаточно совершеннолетний для таких покупок, — даже паспорт свой прихватил, — но стоя за мощной величественной спиной Круспе, никто бы не рискнул поменять точку зрения. Я — маленький сорванец. Приехали. — Так, ничего сильного тебе и в помине нельзя. Ты говорил, тебе потом ещё куда-то надо, — продолжал он с умным видом. — На английский, — подсказал я, лишний раз вспоминая, что, к сожалению, это не будет сладостным окончанием дня. Рихард уверенно проговорил название, характеристики и даже цвет нужной пачки сигарет, что девушка на кассе застенчиво отвела глаза в сторону. Она даже не спросила паспорт, ибо, как потом выяснилось, черноволосый уже был в этом магазине с утра. И покупал явно не яблочный сок. — Ещё нужна вода, — пробормотал он, заглядывая мне в глаза. — Это ещё зачем? — От сигарет бывает дикий сушняк. — Если уж у нас тотальная закупка, то мне нужна ещё зажигалка и жвачка. — Вперёд, — похлопав меня по плечу, — я за водой. Выйдя на улицу, я снова оказался в плену холода. Но, видимо, адреналин и предвкушение такого желанного занятия сделали своё дело, ибо я не обратил на это особого внимания. Круспе, казалось, было фиолетово на погоду. Его одежда была теплой, чего нельзя было сказать о моей тонкой кофте под черной курткой. — Куда мы идём? — За гаражи? — Я хочу, чтобы было романтично, — ухмыляясь, протянул я. — Ну, романтика — на остановке курить, — прыснул он, кивая в сборище людей неподалеку. Внутри что-то неприятно сжалось. Рихард, заметив это, поспешил меня успокоить, — Я шучу. Пошли на наше старое место, где мы обычно с бывшей обжимались, — ну естественно, ведь я здесь всего в третий-четвертый раз, и это «наше» старое место никак не могло быть связано со мной. Хоть я и отошёл от собственнического поведения, смирился, что одного друга на всю жизнь не найдешь, не присвоишь его себе, но я по-прежнему***
Голова все ещё немного кружилась, но как только мы вышли из недавно найденного укромного местечка, Круспе протянул мне свою руку и я с благодарностью сжал ее в ответ. Мы шли не спеша, жмурясь от внезапно появившегося из-за объемных куч облаков солнца и наслаждались разделённым на двоих прекрасным мгновением. — Так ты, значит, где сейчас живёшь? — решил поинтересоваться, чисто логически предположив, что мы не просто так встретились именно в этом микрорайоне. — У Тилля. Дня три-четыре где-то. Он заболел, да и я неважно себя чувствовал все эти дни. Вот, лечил его, — при этих словах внутри что-то кольнуло. Я сразу же представил на месте Тилля себя. Как Круспе, весь взъерошенный врывается в мою квартиру, срывает с себя излюбленное смолянистое пальто, прильнув к моей кровати, наклоняется и... Впрочем, ничего такого. Начинает причитать, что я — дурашка, умудрившийся простудиться. — Вообще, я должен был сегодня работать, но слишком херово было с утра, я решил не идти, — подытожил он, смотря на автомобили, которые никак не могли разъехаться на тесной дороге. — Значит, мне повезло. Мы вышли на просторную местность, неподалеку находился огромный спортивный зал. Я никогда там не был, но именно это здание служило границей начала спального микрорайона. Рихард вдруг остановился, выпутав свою руку и непринужденно произнес: — Ещё по одной? Я немного опешил. Предыдущая сигарета ещё отчётливо чувствовалась во рту, будто и не заканчивалась, все так же оставаясь там. Я не хотел набрасываться на пачку, мне нужно было привыкнуть к этому ощущению. Поэтому я предложил пройти ещё пару метров, на что черноволосый согласился. Мне стало любопытно, что он себе надумывал, когда прочитал мою СМС с такой необычной просьбой. — Вообще… Я действительно не знал, что ты хотел. Казалось, ты-ж все умеешь. И жрать готовить, и даже неплохо одеваться. Я подумал насчёт «научи меня целоваться», но потом быстро вспомнил, что ты в этом и так спец, — при этих словах я был готов поклясться, что он вспоминает не наше времяпрепровождение на школьном чердаке, а мою бывшую. Которая, кстати, интересовала его всегда. Я согласился с ним, смотря себе под ноги и опять ощущая мерзкий холод, пробирающийся под широкие рукава куртки. И черт меня дёрнул купить именно ее. Хотя, она действительно была весьма стильной. Черная, со вставками молний на карманах, с пушистым мягким белым мехом на капюшоне, я сразу понял, что она — моя единственная кандидатура. Зайдя за очередной многоэтажный дом, мы засеменили к детской площадке. Мне, в принципе, было совершенно без разницы куда идти, я провозгласил Круспе «Королевой своего дня», прекрасно зная, как ему это льстит. Подойдя к двум качелькам на цепях, мы бухнулись на них и я вытащил пачку из кармана. В этот раз я хотел все сделать сам. Сам вытащил две сигареты, протягивая вторую другу, сам лопнул две капсулы (хотя Рихард предлагал не лопать вообще, но я разумно рассудил, что ещё рано), сам хотел поджечь её, но пальцы по-прежнему не слушались. Грёбаный холод. — Давай сюда, — он опять выхватил зажигалку, сначала поджигая свою, затем мою белую палочку. Я благодарно кивнул, откинувшись на цепь, держащую левую сторону качели. — Вот же черт, она у тебя тлеет, давай ещё раз, — он снова поднес зажигалку к моей сигарете. Надо ли уточнять, что в тот момент все мое внимание было сосредоточено на этих аккуратно сдвинутых к носу, в старательной попытке помочь мне, бровях. Вдруг вспомнилось событие годовой давности. Именно тогда, решив позлить бывшую, я захотел фотографию с сигаретой в зубах. Рихард и я сидели в кабинете, все остальные ученики были отправлены в музей на экскурсию, но нам туда идти совершенно не хотелось. Круспе тогда вытащил сигарету из пачки и протянул мне. Я опасливо на нее глянул, гадая, скольким же людям она причиняет вред по сей день. Черноволосый предложил просто пососать фильтр, я попробовал. Сладко. Было действительно приятно. В этот же момент он меня и щёлкнул, сидящего на одной из школьных парт, с чёрно-белыми кедами и в любимой черной кофте. — Последний раз держал сигарету в зубах в тот самый раз, в школе, — улыбнулся я, раскуривая. Дым в который раз заполнил мой рот, даря умопомрачительный разряд энергии. Чертовски вкусно. На этот раз я не спешил, тянул, словно ребенок с последним оставшимся леденцом. Выдохнув в сторону, я сообразил, что куртка всё-таки пропахнет дымом сегодня знатно так. Рихард проигнорировал мое воспоминание, начиная рассказывать последние новости о наших общих знакомых. Мне было абсолютно все равно, кто там кому сделал предложение, перевел кругленькую сумму в качестве новогоднего подарка, какого характера там фотки у кого в галерее всплыли. Абсолютно все равно. Я затянулся, стряхивая пепел на белоснежный снег, молясь, чтобы нас никто не согнал. Было неприятно заниматься такими вещами на детской площадке, где дом стоял буквой П и все окна выходили во двор. Круспе, видимо, почувствовав о чем я думал, произнес: — Здесь вещи похлеще, бывает, курят. А он за сигареты беспокоится. Я почувствовал, что мне не так вштырило, как стоя. Испугался, что вштыривает только с первой сигареты. Но Рихард заверил, что это действительно от того, что мы сидим. — Подумать только… Как касается запретных штук, так ты всегда рядом. В прошлый раз — энергетики, сейчас сигареты, — дошло до меня спустя пару затяжек. Круспе лишь ухмыльнулся. Конечно, в этот раз я сам выбрал его в качестве куратора, но не могу вспомнить, как всё было в случае с бодрительными напитками. Мне тогда опять было хреново, только в который раз из-за бывшей. Докурив, мы решили двигаться в сторону дома. Жили друг от друга действительно недалеко, а вот виделись очень редко. Круспе начал заполнять тишину. Рассказал про сломанный провод от телефона, не самых умных ребят, с которыми ему пришлось пересечься в новогоднюю ночь, которые умудрились стащить единственный рабочий провод. И тема сама собой зашла про эти странные компании. Лишь движимый как можно меньше времени проводить дома, зеленоглазый не упускал возможности удрать оттуда. Постоянно ошиваясь в таких компаниях, он уже привык к всякой чуши и пьяной дури. А я вот нет. Я сам по себе не особо общительный, да и если бы он первый не пошел на контакт в школе при знакомстве, мы бы так и не начали общаться. — ...Вот и сижу я, никого не трогаю, звонит Олли и говорит: «Приезжай, захвати пивка только». Я охренел, конечно, — время было почти полночь. Но поехал только из-за того, что была пятница. Кто знает, может я оказался бы на утро весьма в приятном положении. С такими мыслями я и поехал, двигаясь по странно-знакомому адресу, — во время рассказа он, несмотря на такие же красные от мороза руки, как у меня, активно жестикулировал. Рихард, вообще, любитель поиграть на публику, и никакой мороз ему в этом не помеха. — Захожу в квартиру, вешаю пальто и замечаю знакомую серую куртку. Олли говорит, мол, на кухню только не заходи, и выхватывает у меня банки пива. Уже в гостиной я замечаю знакомый музыкальный инструмент, ты прикинь. Это гитара твоей бывшей! Я уже начинаю складывать в голове два плюс два, а там и ее ноут на столе стоит. Ну, думаю, решили поржать, дурни пьяные, — с этими словами он остановился у края проезжей части. Нам оставалось только перейти дорогу, чтобы выйти в начало своего района. Машины, как назло не только ни заканчивались, так ещё и неслись перед глазами даже не снижая скорости, обдавая холодным воздухом. Наконец преодолев препятствие, мы зашагали прямо, никуда не сворачивая, проходя мимо в аккурат построенных частных домиков. — Спустя время начинаю слышать какие-то звуки из шкафа. Ты просто представь — эта дура подключилась к колонке, залезла в шкаф и начала стучать по дверце, издавая при этом ну совсем странные звуки. Они думали, что напугали меня, но я не был настолько пьяным, чтобы даже маленько подыграть. Придурки. — Придурки, — повторил я, кутаясь глубже в мех куртки. Становилось уже невыносимо холодно, я буквально был готов в любую секунду перейти на бег, но Круспе, как назло, шел подозрительно медленно. — Давай ещё по одной? — прощупывая почву, предложил он. Ну уж нет, ни в коем случае! Я слишком замёрз, а во рту до сих пор этого табачного привкуса было хоть завались. К тому же, язык неприятно жгло из-за одной из последних долгих затяжек, когда я всё-таки попытался выдохнуть через нос. Я вежливо, насколько это было возможно в моем случае, отказался. Но Круспе настроен был решительно, и закурил даже без компании. — Я тот ещё заядлый куряга, — напомнил он. — А свою пачку у Тилля забыл, — глубоко затянулся, в миг обомлев. А я все думал, почему нельзя было просто сразу за ней вернуться, как только он понял это, отойдя от подъездной двери. — Она спрашивала про тебя, Пауль. Я оторопел. Несмотря на то, что инициатором разрыва был явно не я, и в тот злосчастный день ей хотелось побыстрее удрать от меня куда подальше, — она интересовалась как у меня дела. Я действительно в шоке. Вот же бывают люди… Я долгое время думал, что она меня ненавидит, ведь даже когда мы спустя месяц после расставания пересеклись на улице, она не глянула в мою сторону, стремительно убегая на другой конец дороги. А сейчас выясняется, что по прошествии почти года с этого момента она все ещё помнит меня. Я, признаться честно, и забыл про неё. Вспоминал только при редких встречах с Круспе. А также выбрасывая все её подарки и разбивая подаренную кружку с изображением любимой в прошлом группы. Осточертело. — И что же ей надо было? — Оставшись наедине, она поинтересовалась, общаемся ли мы. Сам понимаешь, если бы я ответил положительно — вопросы полились бы нескончаемым потоком. Так что я увильнул, сказав, мол, общаемся тесно, но не часто. Я прекрасно понимал, что Рихард ещё что-то чувствует к ней и не собирался в первую очередь прикрывать мою задницу. Напротив, он хотел резко вычеркнуть все упоминания обо мне из последующего диалога. Вспомнилось, как после расставания он и бывшая встретились, и он наигранно виновато спустя несколько дней признался, что они гуляли допоздна, распивая бутылку алкоголя на набережной. Она сама полезла к нему целоваться, а потом грубо бросила сидеть на лавочке, дав понять, что отомстила ему за меня. Девчонка и вправду винила Круспе в нашем расставании и во всех проблемах на протяжении длительных отношений. Хотя это далеко не я уходил под вечер в гараж играть с малознакомыми людьми на деньги в карты. Или не на деньги. Похер. — Рих, ведь это не такое уж и увиливание. Мы и впрямь общаемся редко. Черноволосый лишь согласно хмыкнул, не стремясь предлагать исправлять это недоразумение. Не спеша прогуливаясь по занесенным снегом дорожкам, я вспоминал наши бурные школьные дни, пока Рихард в очередной раз обхватывал губами фильтр. Он часто приглашал меня к себе, когда нам отменяли первые уроки. Он готовил мне удивительно вкусную яичницу, даже не добавляя никаких специй. Именно он сделал мне первый в жизни напиток под названием «цикорий», понравившийся мне и ещё на очень долгие месяцы став моим любимым. Правда, никакой цикорий, приготовленный самостоятельно, так и не смог сравниться с шедевром друга. Он готовил превосходно. Обычно, после завтрака мы шли в его комнату и соревновались за возможность первым поиграть на гитаре. У Рихарда была обычная акустика, отнятая у какого-то знакомого, которому, впрочем, было фиолетово где его инструменты. Таким образом, гитара даже побывала в моей квартире. Четыре месяца. Если гитара доставалась Круспе, я втягивал в лёгкие побольше воздуха и ожидал конца его истязаний не в самом лучшем состоянии инструмента. Гитара очень быстро расстраивалась, порой это было невыносимо. Да и Рихард инструмент явно не щадил, барабаня по струнам со всей своей присущей силой. В один из таких дней мы настолько были увлечены игрой и составлением текста собственной песни, что пропустили момент выхода в школу, а потом и начало урока. Решили не идти. Отправились вместо этого в центр города. Рихард заботливо одолжил мне один из своих любимых свитеров, что было для него несвойственно, как для меня было несвойственно давать ему третью сигарету пару минут назад. С величайшим энтузиазмом он тогда вылил на мои волосы полфлакона лака, сделав мне удивительный начес из светлых волос. Смотря сейчас на такого знакомого и ставшего родным человека, казалось, будто и не было всех этих месяцев одиночества. Будто он никуда и не пропадал, изредка звонивший занять денег. Такой дорогой кусочек старой жизни. Связывавший меня, тем не менее, при каждой встрече с остальной частью событий годовой давности. — Я скучал по тебе. — Я тоже, — быстрый, лёгкий и непринужденный ответ. Он и не думал над своими словами, вот наверняка. — Я приглашу тебя в гости, как только сниму квартиру, — я вспомнил, как было круто летом, когда мне посреди ночи пришло сообщение с предложением переночевать на съёмной квартире. Круспе тогда снимал её с каким-то знакомым, но тому пришлось уехать, а Рихард не выдерживает долгого одиночества. Мы тогда сидели на балконе, он привычно курил, а я сосал фильтр от сигареты, которую черноволосый в последствии забирал у меня и, смешивая наше ДНК, самозабвенно закуривал. Он приготовил ещё один наивкуснейший ужин, а потом бессовестно отрубился за просмотром скачанного мною фильма. Я вот так не могу. Если уж что-то смотрю ночью, то досматриваю. Но, видимо, зеленоглазый слишком был измотан летними похождениями, так что я простил его. — Ты собираешься снимать квартиру? Я вновь почувствовал, что холод достиг крайней стадии. Пальцы уже ни в какую не чувствовались, на улице начинало темнеть, температура падала ниже. Каждый вдох-выдох сопровождался парами воздуха перед лицом. В далеко уже показалась вывеска знакомого магазина, находившегося неподалеку от дома Круспе. Я любил зиму, но также я привык быстро ходить под ритмичную музыку в наушниках, совершенно не замерзая, а сейчас мы еле-еле плелись, создавая своими шагами нескончаемые следы на снегу. — Да. — Так можно попробовать снять вместе. Дешевле будет. Найдём какую-нибудь двухкомнатную, поближе к центру. Я кивнул, прикидывая, что идея вполне сносная. Вот только мои финансы находились на грани «проживу, тратя совсем немного на еду, параллельно платя за занятия английским, которые впрочем мне и не требовались вовсе». Я прекрасно его знал, умудрился погрузить себя в языковую среду шесть месяцев назад, да так, что теперь мне требовалась только практика. Но вот использование родного языка на занятиях в немалых количествах меня расстраивало. Докурив сигарету, Рихард избавился от окурка и попросил у меня бутылку воды и жвачку. Она упала в снег от его слишком дерганных движений, — замёрз не хуже меня, — но он безразлично подобрал пластинку и закинул в рот. Через дорогу тёплый нагретый кондиционером воздух магазина так и манил к себе. — Пойдём, что-ли, погреемся. — Только не в мой. Я должен был сегодня выйти, но я не пошёл. Не хочу, чтобы меня увидели. Я вроде как больной. Мы перешли дорогу и зашли не «в его» магазин. Круспе недавно начал работать за кассой, часто в ночную смену, и я также среди прочего успел послушать много историй про воровство продуктов. Никогда бы не подумал, что великий Рихард будет работать именно там. Но деньги нужны всем. Неприятная мысль промелькнула у меня в голове, когда я случайно повернулся на один из многочисленных в магазине звуков и учуял ненавистный запах табака от белоснежного капюшона. Нужны духи, и срочно. Мы направились к стенду с различными пробниками парфюмерии. Впервые за все время, когда ко мне когда-либо подлетал консультант с намерением помочь в выборе продукции, я не отмахнулся. — Здравствуйте. Могу я вам чем-то помочь? Круспе принялся самостоятельно изучать запахи, то и дело пшикая на белые бумажки стойкие ароматы. — Эм… — Я прочистил горло, успевшее почему-то охрипнуть. — Добрый день. Посоветуйте, пожалуйста, очень стойкий и броский… аромат. Симпатичная девушка со светлыми волосами, лет двадцати на вид, вмиг просияла и принялась кружить над витриной, рассказывая о различных флаконах. Мой взгляд зацепился за карамельного цвета жидкость, и, как и в случае с курткой, не прогадал. Мне нравится эта способность не тратить много времени на поиск нужных вещей, а сразу выискивать свое. В этот раз, как и в магазине при покупке сигарет, Круспе по-хозяйски взял мою кредитку и приложил к терминалу. Поблагодарив кассира, мы уж было выдвинулись навстречу успевшему надоесть холоду, но предсказуемо что-то запищало при выходе. Из-за какого-то там ценника мне пришлось опять залезать в рюкзак и доставать объемную коробочку. Но разделались с этим быстро. Как ни странно, после того, как я проводил Рихарда до подъезда, он не попросил четвертую сигарету. Хотя я бы не стал отказывать. Всё-таки я не думал, что когда-то докурю всю пачку. Чем больше брал Рихард сигарет, тем меньше у меня было бы соблазна их добить. Я даже пошутил, что самое время ставить ставки, начну ли я курить. Я поинтересовался, прослушал ли он мое аудиосообщение с недавней игрой на пианино, стоявшем у меня с лета, к которому я недавно все же решил подступиться. Он клятвенно заверил, что сию же секунду, как только залетит домой и покормит кота, — по которому безумно скучал во время разлуки, — обязательно послушает. Мы попрощались, не зная, когда встретимся в следующий раз. Я не просил его меня поцеловать, не просил вообще ничего, он сам лишь привычно склонился и крепко обнял. Сейчас этот здоровяк залетит в тёплый подъезд, а по приходу домой закутается в мягкий плед с котом в ногах и может даже начнет что-нибудь смотреть. Это мне сейчас придётся тащиться до дома минут семь, едва не стуча зубами, с единственной верной мыслью о горячем чае. — Пиши, звони, Пауль. Правда. — Да. Ты тоже давай, — и, развернувшись, зашагал прочь.***
Дома, первым делом сунув руки под горячие струи воды, я услышал, что маме понравились мои новые духи: — Пауль, ты где их выкопал? Они шикарные! Напоив меня крепким горячим чаем, и не переставая нюхать мой новый аромат, мама поделилась последними новостями, касающихся её подруг, работы. Спросила про Рихарда, на которого в случае чего (хоть это и было для меня низко) я хотел свалить вину за запах табака. Но либо я купил действительно хорошие духи, либо мама уже сама настолько прокурила себе лёгкие, что не почувствовала знакомый запах. Скоро мне нужно было выдвигаться на позднее занятие, а потому надо было думать, что надеть. Состояние было странное. Во рту, глубоко-глубоко поселился табачный дым, и ни в какую не хотел уходить. Меня все ещё немного потрясывало, но я списывал это на холод. И, наконец, руки. От пальцев неприкрыто воняло, и сколько бы я раз не мыл руки с душистым мылом, запах не исчезал. Черт. Настало время определить место хранения пачки и зажигалки. Жвачку я решил просто кинуть в ближайший карман рюкзака, пускай, мол, валяется. Из ящика стола я вытащил последнее напоминание о бывшей — розовую коробку с кучей оригами, которые она мне подарила на мой предыдущий День Рождения. Никогда, кроме первых нескольких минут после открытия коробки, я не думал, что это классный подарок. Напротив, я покупал или иногда даже делал собственными руками настолько невероятные подарки, что эти фрагменты разноцветной бумаги казались мне нереальным детским садом. Черт, я бы даже ничего не сказал, если бы она подарила носки. Но она решила не повторяться. Я закинул пачку вместе с зажигалкой в раздражающую коробку и начал собираться.***
Занятие прошло отлично. В начале нас, как всегда, спросили, что у нас нового. Небольшая группа из семи человек, но не у каждого был достойный уровень, часто кто-то жутко тупил. Но я не винил их. Я просто не мог. Ведь недавно начал изучать третий язык, и вспомнил, какого мне было в начале изучения английского. Какого, когда не понимаешь ни единого слова в аудировании, кроме простых «I» или «yes», и так далее. Но рассказывать про сегодняшний день, хоть он действительно был запоминающимся, я не стал, ограничившись лишь тем, что «I met my friend». Кратко, по делу. Домой я шёл с девчонкой из группы. Она в начале знакомства много рассказывала про себя, а потом мы просто стали после занятий обсуждать прошедший урок. Проблема лишь в том, что когда мне кто-то при знакомстве начинает выдавать автобиографию, у меня внутри включается какой-то защитный механизм, и я совершенно пропускаю почти все мимо ушей. Не рад я этому, ибо потом часто краснею, уточняя различные детали. Я решил поделиться с ней своим сегодняшним опытом, но не с целью похвастаться, а просто выговориться хоть кому-то. Она вовремя замаскировала осуждающий взгляд и лишь поинтересовалась причиной такого поступка. Какая причина? Лишний раз увидеть Круспе? Попробовать запретный плод? Доказать себе, что я могу многое, или же просто поиск новых ощущений? А может потерпевшая поражение попытка утопить в сигаретном дыме все проблемы…? Ответа я не знал. Я изнывал от желания. Да, кому-то это может показаться весьма глупым поступком, но я действительно поддался соблазну. Уже сидя в ненавистном общественном транспорте, я ожидал приятной встречи с картошкой фри, которую я купил себе в награду за весь день, проведённый без еды. Погрузившись в свои мысли я вспомнил, что хотел сменить рингтон, но достал телефон только выйдя из транспорта. — Пропущенный от Рихарда? Целых два? Три минуты назад? — я опешил, но незамедлительно набрал номер. В голове крутилась различные мысли: «Зовет в гости? Нужны сигареты? Что-то случилось? Хочет встретиться? Занять денег? Ну же, засранец, бери трубку!» Но Круспе не отличился особой оригинальностью и в который раз попросил скинуть денег, которые обещал вернуть через три-четыре дня. Но было и ещё что-то, когда я согласился и хотел уж было вешать трубку и залезать в специальное приложение. — На улице, что-ли? — Да, только приехал. — А, точно… недалеко от моего дома, да? — здесь следует подметить, что у его дома действительно была остановка, на которую можно было приехать из центра, но, видимо, черноволосый забыл, что мне ближе другая. — Нет, я на другой… да и вообще, уже подхожу к дому. Вот прям почти уже, — мне было интересно, что ещё хотел предложить его хитрый ум, но, по всей видимости, у герра Круспе сегодня не было приключенческого настроя. — А… да… — Ладно, сейчас тогда переведу. — Спасибо, Пауль, спас. — Да… и это, спокойной ночи. — Доброй ночи. Отличительная черта Круспе была ещё и в том, что он никогда не говорил «спокойной ночи», это всегда было именно «доброй ночи». По пути домой я отправил ему ровно столько, сколько он меня попросил, приписав в конце: «Моему солнышку». Такие шутки у нас завелись ещё очень давно, с того момента как я завёл собственную кредитку. Каждый раз мы все более и более изощрялись в этих «сладких комментариях», со стороны напоминавших розовые сопли, но для нас это ничего не значило. Может, не значило для меня. Хотя, в таком случае, для Круспе уж тем более. Он не был против проявить к кому-либо интерес, не говоря уж о том, что в школьные времена, несмотря на то, что мы оба были в отношениях, мы называли себя мужьями. Так, просто в шутку, целуясь в засос на школьном чердаке, завтракая на одной кухне, залитой ярким светом утреннего солнца, держась по дороге куда-либо за руки… Да, это определённо было в шутку.