В другую сторону.

Потоптавшись по коридору в поисках нутрии, олень вспомнил, что та отходила в перевязочную и направил копытца туда, планируя продолжить ранее оборванный в апартаментах разговор. Еще в той беседе она ясно дала понять, что без присутствия сильного в доме ей несколько одиноко. Чего уж говорить о нем самом? Скороспелый (и, очевидно, неудачный) брак в 16 лет, еще восемь годков потерянных в местной тюрьме, алкоголизм и одиночество, особенно ощутимое при его третьем десятке. После всех этих ошибок, он хочет простого семейного счастья, о чем прямо ей скажет, и будет надеяться на то, что она выскажется в подобном роде. В конце концов, почему нет? Нутрия явно не в том возрасте, чтобы придирчиво выбирать. Да и место, где она осела, для этого совсем не подходит – звери ее возраста либо уже давно счастливы в браке, либо ведут себя чудаковато (местный шериф с его помощничком - самые яркие примеры тому). Конечно, сначала она может его для начала и завернуть, но и в этом нет ничего страшного – у нее будет предостаточно времени, чтобы понять, насколько он, Гёлпи, выигрышен среди прочих. Ненадолго зависнув возле стеклянной двери между корпусами, олень пригладил мятую рубашку, поправил сбившийся воротничок, посильно прилизался и подёргал наиболее видимые клочки полинявшей шерсти. В довершение всему, он нащупал в нагрудном кармане упаковку мятной жвачки, раздел сразу все пластинки, запихнул их в пасть и зажевал, очень неприлично чавкая. Будет совсем не прикольно, если объект интереса учует запах только что выпитого пивка. Вообще, пить перед таким серьезным разговором было крайне непоследовательно, но именно алкоголь и сподвиг его на его подобную попытку. Напоследок, посетовав на потерю своих драгоценных рогов, он дошел до нужной двери, тихо постучался и заглянул внутрь. Первым, кого он увидел, был белк-парамедик – перевязанный, он тихо сопел, лежа брюшком вниз на стоящей в углу кушетке. Нутрия сидела за столиком рядом и, подперев лапкой щеку, неспешно выводила отчёт о проделанной на выезде работе. -Гёлпи, почему ты не отдыхаешь? –Тихо спросила она, не оборачиваясь. –Мне утром работоспособный персонал нужен, а не сонные полузомби. -Как ты узнала, что это я? –Смешался олень. -Топаешь слишком громко. –Послышалось в ответ. Сам не зная, почему, олень окончательно растерялся. Куча красивых фразочек о том, как ему одному тяжело, и о том, как нутрии будет тяжело без него – всё это как-то моментально и безнадежно вытравилось из головы вместе с градусами. А сказать между тем что-то хотелось... -Мы с иностранцем тебя боимся. –Брякнул он первое, о чём вспомнилось. -Меня? –Резко развернулась на стульчике нутрия. –А почему? -Ну-у... у нас с ним много лажи за вечер произошло. -И боитесь вы почему-то не своих ошибок, а именно меня. Почему? -Ты наш бригадир. –Несмело проговорил олень. –Еще покараешь как-нибудь сурово. -Было бы желание лапы марать. –Хмыкнула нутрия. Отложив карандаш, она потянулась и тихо зевнула. Выглядело всё это настолько мило, что олень даже замечтался – если все сложится, он будет видеть такое каждое утро, перед утренним кофе и совместной поездкой на все ту же общую работу. Только как же всё-таки настроиться на разговор? Сказать какую-нибудь тухту вроде: “Плантэйн, хоть мы и знакомы всего ничего, но ты уже покорила меня, бла-бла-бла…”? Или напрямую предложить, как будто нехотя: “Эй, Плант – ты одиночка, и я одиночка. Давай будем вместе?”… -Гёлпи? –Раздался голос нутрии. Олень очнулся, мотнул головой и только теперь понял, что коллега уже пару минут щёлкает пальцами у него над ухом. –Ты уже на ходу засыпаешь. –Хихикнула она. –Пошли, отдохнем. -Вместе? –С надеждой спросил олень. -Ну-у... почему нет? –Неожиданно согласилась нутрия. Выйдя в коридор, она спросила: -В комнате отдыха можно прилечь? -Нет! –Быстро сказал олень, которому совсем не улыбалось то, что случайно могут обнаружиться запрятанные на диване пивные припасы. –Там иностранец спит. Может, в одной из палат привалимся? -Не положено. -Ладно, какие у тебя мысли? Я бы предложил ко мне съездить, но сейчас это не лучшее место для отдыха. -Нет, к тебе я не поеду. –Мотнула головой нутрия, а затем тяжко вздохнула: -А вообще – иди сам куда-нибудь завались, я передумала. Мне необходимо домой сбегать – дети второй день подряд сами себе предоставлены, и это меня пугает. -А ты далеко живешь? -Домик в секторе на выезде из пригорода. -И ты собралась аж туда пешком? –Поразился олень. –Это же не меньше часа ходьбы отсюда! Давай лучше я тебя отвезу – с моей машиной это займет минут пятнадцать. -Если честно, то сочту за честь. –Улыбнулась нутрия, и кивнула нутрия в сторону коридора. –Выйдем через черный ход, а то увидят, и сплетен не оберешься. Заскочив по пути в кабинет офтальмолога, где нутрия прихватила свою сумочку, они направились к выходу. Неторопливо вышагивая рядом с коллегой, олень мучительно раздумывал над путями подхода к разговору о своих чувствах. Возможность вскоре нарисовалась, но весьма своеобразная. -Эй, Плант… –Неожиданно произнес олень, остановившись. -Погляди... Когда нутрия обернулась, он указал в сторону багрянца засохшей лужицы крови на полу, огороженной пластиковой рогаткой с предупреждением о скользком полу: -Смотри, –глуповато улыбаясь, промямлил он, –Похоже на сердечко. -А по-моему, это просто кровь. –Отозвалась нутрия, но ощутив, что говорит как толстошкурый прагматик, поспешила увидеть в кровяке нечто иное: -Хотя, и вправду сердечко напоминает, хи-хи… Не совсем уместное сравнение, сошедшее оленю с рук, окрылило его окончательно. Довольный этим подобием свидания, он завитал в облаках, и стал видеть нечто прекрасное и новое в столь привычных декорациях больничного коридора. А может, оно и в самом деле так было? Приглушенный (или частично перегоревший) верхний свет создавал подобие романтической атмосферы. Предупреждающие о всяких неприятных заболеваниях плакаты, выглядели не так гнетуще, как обычно, а их глянцевые иллюстрации словно дружелюбно подмигивали парочке своими бликующими под светом поверхностями. Расставленные по коридору цветочные горшки пошленьких пастельных расцветок теперь казались подобием украшения, а рассаженные в них растения, кажется, почтительно кланялись перед зверьми, когда те проходили мимо. Спустившись в подвал по обитой нескользяшкой лестнице, они заслышали какое-то едва слышное сипение, которое, как оказалось, издавал брошенный в закутке баллон трихлорэтилена. Какой-то криволапый сотрудник сорвал резьбу вентиля, и теперь газ потихоньку вытравливался в узкое пространство сладковатым розовым дымком. Оленю даже в этом увиделось нечто лирическое, но едва он собрался открыть рот и сказать что-нибудь слащавенькое по теме, нутрия возмутилась: -Ну, это совсем непорядок. –Пискнула она. –Гёлпи, скорее закрой его – у тебя сил явно побольше… Олень послушно подошел, и пару минут провел подле баллона, пытаясь закрыть свободно прокручивающийся краник, даже ударил по нему разок-другой, но в итоге сдался и признал, что это бесполезно. -Давай лучше ничего тут не трогать. –Предложил он, возвращаясь на исходные позиции. –Утром сообщим об этом. Вроде, ничего вредного у нас тут не хранится... Нутрия только глазами повела. Выбравшись из подвала на улицу, олень повел ее к своему Шеветту, галантно открыл перед ней дверь, помог усесться внутрь, после чего завалился на водительское место. Пока экс-рогатый ковырялся, пытаясь попасть в замок зажигания дрожащими пальцами, нутрию осенило: -Так, погодите-ка минуточку... –Прищурилась она, а затем воскликнула: -Ты же говорил, что у тебя забрали водительскую лицензию? -Так и есть. –Не смутившись, ответил олень. –Но у нас с лета дорожным патрулированием все равно никто не занимается, вот я и катаюсь. Даже делаю это так, как хочу. -А права у тебя отозвали не за это? -Нет, это было за вождение в состоянии алкогольного опьянения. -Так, ну-ка иди сюда... –Пробормотала нутрия, схватив оленя за шкварник и склонив к себе. Внимательно принюхавшись к нему, и найдя, что кроме легкой остроты пепперминта и застарелого перегара от коллеги ничем настораживающим не пахнет, она успокоилась и отпустила его, но все же нащупала ветхий на вид ремень безопасности. -Ах да – еще ты говорил, что четыре года не сидел за рулём. –Вспомнила она, пытаясь загнать пряжку ремня в раздолбанный фиксатор. -Это тоже правда, хотя я кое-что и не договорил... –Начал олень, и отметил, подняв указательный палец: -Я не сидел четыре года за рулём скорой. Ты знаешь, для меня Эконолайн всегда был довольно тяжелой машиной. Я привык к субкомпактным малолитражкам, вроде той, в которой мы сейчас сидим, а там необъятная фура с будкой. Вроде, всё обустроено, и зеркала хорошо налажены, но у меня все время были какие-то проблемы с ним. Особенно, с парковкой… ну, ты и сама это видела. -Уф, Гёлпи. –Вздохнула нутрия. –Я тебе слово, а ты мне десять. Надеюсь, ты в вопросах работы так не мажешься по поводу каждого косяка? Так мы с тобой не подружимся... -Не беспокойся, –заверил ее тот, заводя мотор, –я ответственный малый. Кстати, не знаю почему, но мне что-то хочется говорить, говорить и говорить. А тебе нет? -Можно и поболтать. –Согласилась нутрия. –Но я надеюсь, что ты не из тех, кого вечно надо развлекать болтовней за рулём, чтобы они не закемарили, и не превратили себя и пассажиров в фарш. Олень несмело улыбнулся. Кажется, вот оно – отличный шанс начать разговор, который он планировал. Да и она сама наверняка не просто так интересуется особенностями совместных поездок с ним. -Знаешь, Плантэйн... –Начал он, неровно выводя машину к дорожке, ведущей из больничного городка. –Я не из таких, да и сейчас предлагаю поговорить только потому что настроение такое. А что по поводу вождения – я отличный водитель, начал уже с четырнадцати. Знаешь, мне даже пару раз доверяли вождение школьного автобуса, когда лосю было не до того. Почти никаких аварий. -Почти? –Нахмурилась нутрия. -Ну... –несмело глянул олень на нее, –...в тот раз не по моей вине те трое ребят из машины вывалились. Ты же знаешь, как тут всё устроено. Приспичило кое-какой летяге (не будем переходить на личности) прилечь посреди дороги, я и среагировать не успел! Вот они и… Секундного отвлечения хватило на то, чтобы олень свернул с дороги, раздавил хлипкое деревянное ограждение и въехал в клумбу. Сделав вид, что его и это не смутило, он забуксовал по траве, запачкав дорожку взрытой землей и покрошенными в месиво цветочками, пока снова не выехал на асфальтовое покрытие. -Гёлпи, тебе все еще плохо после запоя? –Спокойно поинтересовалась нутрия. -Я все равно протестовал против того, чтобы они здесь клумбу разбили. –Бодро отозвался олень, выезжая за ворота. –В восемьдесят шестом здесь был сплошной асфальт, вот то было классно – я с заноса свой шевроле парковал, ха-ха-ха. А потом они взяли, да устроили этот свой огород, и теперь среди этого дендрария таким зажатым себя чувствуешь. Сначала у нас и деревца по углам клумб были высажены, но экипажи скорой их на поворотах постоянно сносили – пришлось пересадить уцелевшие вдоль стены... -Эк тебя развезло на болтовню, Гёлпи. –Пробормотала нутрия. –Ты ничего не принимал за последние полчаса? -Ну почему ты всё спрашиваешь об этом? –Обиделся олень. –Я никогда ничего не принимал серьезнее алкоголя, даже метамфетином не баловался, пока эту дрянь можно было свободно купить даже в конфетной лавке. Семидесятые… согласись, вот безумное времечко было? Сейчас всё как-то по злому, но так даже лучше, на мой взгляд. Кстати, знаешь, когда я играл в приютской футбольной команде... Так, он рассказал о том, как сверстники дико долбили всякую дурь в пресловутых семидесятых. Рассказал о том, как едва достигнув возраста согласия, женился на чирлидерше из их команды, и о том, какой это было ошибкой. Рассказал о своем братце, с которым в восьмидесятых начались сплошные проблемы из-за его "ненормальной" ориентации. Чувствуя, что вот-вот расскажет, как из-за него же попал за решетку, олень наконец-то окстился и с ужасом подумал, что никак не может подобраться к сути того разговора, который планировал. Его натурально развезло, и он сам не мог понять, почему из него прёт какое-то отвлеченное словоблудие вместо конкретики. Кажется, он вообще встревожил нутрию этим словесным прорывом. Мельком глянув на нее, он с досадой отметил, что его подозрения верны – та сидела, плотно прижавшись к дверце автомобиля, и в ее взгляде, направленном на него, проглядывалось нечто между подозрением и испугом. Поджав губы, олень нахохлился и напряженно уставился на дорогу, с показавшимися вдалеке коммерческими зданиями пригорода. -Гёлпи, извини, если достала... –робко подала голос нутрия, –...ты точно ничего не принимал, после того, как мы того белку привезли? -Спроси у своего дружка, который тоже белка. –С досадой ответил олень. –Кубик морфия все-таки он мне загнал. -С того момента прошло достаточно времени... –Начала бормотать нутрия, но оленя снова понесло: -Да какая разница? –Раздраженно спросил он. –Кстати, что ты вообще так носишься с этим своим Стиффи? Под какой лупой не смотри – он совсем не тянет на детеныша, и все равно ты его нянчишь. Не думала, что ему самому может быть стыдно за твою опеку? Или парень себе на уме, и неспособен идти по жизни, не опираясь на сильное женское плечо? -Ну что ты начинаешь? –Оскорбилась нутрия. –Он не инфантилен, просто честно пожинает плоды своей многолетней помощи. Возился с первенцем, когда я рожать отъехала, а потом и двойняшек опекал… и даже меня. -Послеродовая депрессия? –Предположил олень. -Хуже, –сделав мрачную морду, призналась нутрия, –это был психоз. У меня не было ни капли сил на домашние хлопоты и детей, хотя я ничего и не делала целыми днями – только рыдала в подушку, или спала. Иногда наблюдала за тем, как мой семилетний несмысленыш пытается ухаживать за вечно орущим приплодом в виде двойняшек, к которым у меня не проявлялось никакого материнского инстинкта. При этом я частенько срывалась на нем, едва он начинал жаловаться на то, что не ел целый день и не может пойти в школу уже неделю, потому что боится меня так бросать. На фоне моих проблем и вечно дерьмового самочувствия, всё остальное казалось таким жалким и вторичным. Опершись о подлокотник, нутрия уткнулась в стекло и продолжила: -Легче не становилось, и я даже начала подумывать о том, чтобы избавиться от детей... пару-тройку раз. Меня в самом деле стал выводить из себя постоянный рёв двойняшек, и робкие жалобы старшего. Пожалуй, меня останавливал только факт того, что при особенности нашей жизни это бы ничего не решило. И все же, что-то ужасное однозначно бы произошло, не вмешайся Стиффи, тогда еще интерн. Не знаю, как он прознал о моей ситуации, но он просто с какого-то момента стал приходить после работы. На протяжении полугода он терпеливо убирался в доме, готовил, занимался детьми. Еще он слушал мой бессвязный бред, терпел мои истерики, впихивал в меня антипсихотики и эстроген... а еще все время искал, и отнимал у меня всякие травмоопасные предметы, рискуя словить одним из них в какое-нибудь жизненно важное место… За окном проплыл стоящий на обочине помятый фонарный столб. Блеснувшая под ним лужица с кровавыми разводами и кучкой плавающих в ней иголок, слегка ослепила нутрию. Зверушка мотнула головой и замолчала. -Так чем всё закончилось? –Поинтересовался олень, спустя пару минут. Вспомнив, что о чем-то рассказывала коллеге, нутрия пожевала губами, словно не зная, стоит ли открываться до конца, но в итоге вздохнула и продолжила: -Закончилось тем, что однажды я его все-таки атаковала. Он тогда как раз в очередной раз перепрятывал острые предметы, которые я нашла. Но одну пару ножниц он всё-таки не нашел. А ты ведь можешь представить, как бесит, когда у тебя что-то отнимают и прячут от тебя же, будто намекая, насколько ты опасен? Ну, я и хватила его этими ножницами в бедро, по самую рукоятку их загнала... и знаешь, Гёлпи... самое примечательное, что это было необходимо – только при виде раненого в задницу помощника я наконец-то пришла в себя, и бросилась делать хоть что-то. Главное, что я ему не пробила тазобедренную артерию, а починить остальное было не так уж сложно. И ведь Стиффи в итоге эту мерзкую выходку с ранением проглотил, хотя мог и донести. Как бы то ни было, благодаря его помощи, я через все это прошла. И знаешь, даже после того, как все наладилось, он продолжал нас всячески поддерживать. Вот только тот эпизод с ранением на нем заметно отразился – он меня боится, даже спустя почти десять лет после произошедшего. От каждого гневного окрика, от случайного взмаха лапой поблизости от него, он сжимается в комок и замыкается, хоть и ненадолго. Он старается держать дистанцию, когда мне в лапы попадает какой-нибудь острый предмет. А мне вот это всё напоминает о том, как я с ним обошлась. Как ты думаешь, после всего этого, могу я не проявлять хоть какой-то заботы о нем самом? -И за всё это время вы не попытались как-то сблизиться? –Скосился олень на нее. -Девочки его не интересуют. –Торопливо отозвалась нутрия, и схватилась лапкой за рот. –Господи, зачем я об этом сказала?! -Не переживай. –Отозвался олень. –Меня это не волнует, мне сейчас больше интересно совершенно другое – ты тогда не думала о том, что при малолетнем детеныше как-то безответственно рожать еще двоих? -Мне тогда всего двадцать пять было, в этом возрасте свойственно совершать разные ошибки. К тому же, двойню я никак не ожидала. -А кто папаша у всех этих ребят? -У старшего и младших разные отцы, но какое это имеет значение? У меня все было по договоренности – они сделали своё дело, и отвалили. Мне просто нужно было потомство. -А что помешало так и остаться с кем-то из их отцов? -Определенные... м-м-м... убеждения относительно противоположного пола. Собственно, я от них и не отказывалась, просто теперь не вижу какого-то иного выхода. Пока они болтали, олень, проезжая через перекресток, умудрился подрезать… полицейский линкольн! Копкар возмущенно крякнул спецсигналом, дал короткий блик проблесковым маячком. Олень мгновенно сник, заскучал, поджал ушки и подал к обочине, предвкушая грядущий... э-э-э… ну, цензурно это не описать. Линкольн, однако, не пустился следом за злостным нарушителем – лишь рванул дальше на повышенной скорости, везя шерифа куда-то по своим коповским делам. -Значит, Гёлпи, ты у нас “хороший водитель”? –Ядовито поинтересовалась нутрия. -Я говорил “отличный”. –Горделиво отметил олень, усиленно делая вид, что вовсе не испугался произошедшего. –Только вот что обо мне? Лучше скажи, как тебе наш выхухоль? Нутрию настолько ошарашил невозмутимый ответ парнокопытного наглеца, что она растерялась и послушно заговорила: -Он нормальный малый. Но я недовольна тем, что он скрывал свои проблемы со зрением. Он водитель, чёрт возьми – с такими особенностями, как у него, вообще противопоказано за руль садиться. -Странно, что ты не заметила всего этого раньше. -А такой возможности и не было – мы с ним сегодня впервые отправились. -А кто же вас возил до этого? -Кротик. По цвету, как тот выхухоль, но в водолазке по горло и молчаливый, как не знаю кто. Хихикнув, нутрия добавила: -Стиффи как-то раз перенервничал, и предложил ему пять монет в обмен на то, что он скажет хотя бы слово. И знаешь, крот не взял! -Наверное, он просто не расслышал, какое выгодное предложение ему сделали. –Предположил олень. Улыбка с мордашки нутрии моментально пропала. -Как это? –Тихо спросила она. -А… –Неопределенно пожал плечами олень. –Он вообще странный зверь. То слышит, то не слышит. То видит, то не видит. Всегда молчит. Я предпочитаю работать с выхухолем – тот хотя бы реагирует, если в него палочкой потыкать и… -Погоди-погоди! –Оборвала его нутрия. –Как это “не видит”? -Кроты есть кроты, милая. –Ощерился олень. –Я лично не встречал ни одного такого, который мог бы похвастаться той же зоркостью. А ваш водила вообще видит через раз на пятый. После каждого второго выезда машину приходится загонять в гараж, на ремонт. -А мы с ним ездили… и всё нормально… –Пролепетала нутрия. -Ну, значит, просто повезло. –Заявил олень, выворачивая к выезду из пригорода. –Крошка, мы на финишной. Свой домик не пропусти. Вообще, не люблю этот район. Отсюда до города куча миль, до пригорода мили три, поблизости никаких магазинов, зато глухолесье под боком – дикие животные нападают на местных обитателей чуть не через месяц… -Боже правый, хватит, Гёлпи! –Воскликнула нутрия. –Вот зачем такое рассказывать? Мне с детьми еще жить здесь! Болтовня из тебя прёт и прёт – столько всякой ерунды я даже в общаге медколледжа не слышала, а однокурсницы жутко любили потрепаться. -А ты взяла, и так просто всё рассказала про свой психоз зверю, которого знаешь меньше десяти часов. –Парировал олень. Нутрия немного помялась, скосилась на пол с изношенным резиновым ковриком, и произнесла: -Знаешь, Гёлпи... я рассказала это не просто так. Олень заметно сбавил скорость и даже дыхание придержал, целиком обратившись в слух. -Там, в апартаментах, ты что-то сбивчиво бубнил про то, что тебе важно обзавестись семьей. –Запинаясь, проговорила нутрия. –Я мельком упомянула, что и мне непросто приходится без пары. -А потом всё свела к неприличной шутке. –Буркнул олень, а затем опять пошел в разнос: -Огурец, морковь... меня даже замкнуло тогда, на пару минут. Это напомнило мне о брате. Пока мы еще жили вдвоем, после пары инцидентов мне пришлось исключить из рациона все продолговатые овощи, салями, куриные ножки, багеты и пиво в бутылках. Меня не оставляли мысли о том, что еда, которую я буду есть, может оказаться... оскверненной что ли? Я даже пекинскую капусту не брал – он, блин, и ее бы в себя умудрился воткнуть… -Гёлпи, –округлила глаза нутрия, –это вот к чему вообще? Олень раскраснелся как рак, беспомощно огляделся, а затем торопливо открыл окошечко, высунул голову и стал жадно и глубоко вдыхать холодный ночной воздух своим розовым носиком, при этом продолжая давить на педаль газа. -Гёлпи, ты сдурел? –Вцепилась в него нутрия, пытаясь затащить обратно в кабину. Немного поотбивавшись от нее, олень все же сел на место. -С тобой ездить – просто кошмар. –Покачала головой нутрия. –Ты водишь, как псих, да и ведешь себя так же. -Извини, Плантэйн. –Сказал олень. –Я не хотел тебя пугать, и у меня вообще все было под контролем, вот честно! Мне просто необходимо было хоть как-то попытаться скинуть всю эту склонность к болтовне. Я… я не понимаю, что происходит. Скажу одно слово по делу, а дальше какой-то поток сознания! Понятия не имею, что я не того съел или выпил, но из меня так и прёт все то, о чем бы я ни за что не стал рассказывать каждому встречному. Закончив, он поджал уши, ожидая еще порции негативных комментариев от нутрии, но та отреагировала совершенно по-другому: -Посмотри на это с другой стороны. –Улыбнулась она. –Такие неосторожно освещенные вещи нас все-таки стремительно сближают. Меньше всего олень ожидал, что именно она сделает первые шаги по теме, которую ему хотелось обсудить с ней. Он захотел что-то поддерживающее в ответ, но горло сдавило неожиданным спазмом. -Плантэйн, –наконец, сдавленно просипел он, –ты даже представить себе не можешь, насколько сильно я хотел бы с тобой сблизиться… Поняв, что это прозвучало как-то неоднозначно, он торопливо закончил: -…в нормальном смысле, разумеется! Я просто… я… Затихнув, он кинул беглый взгляд на нутрию и нахмурился. К чёрту слова! Его лапка соскользнула с рычага коробки передач, и нежно обхватила лапку нутрии. Небольшое оленье сердечко радостно затрепетало, когда коллега обхватила его лапку в ответ. Это не какое-то там дружеское рукопожатие, здесь стоит рассчитывать на что-то посерьезнее. -Плантэйн, –чувственно произнес олень, –я сейчас буду говорить от чистого сердца, а не той дряни, с которой меня растащило. Мы с тобой знакомы всего несколько часов, но еще когда ты возилась с той жертвой резни, я уже начал испытывать по отношению к тебе определенные чувства... -Надеюсь, не отвращение? –Хмыкнула нутрия. -Конечно, нет! –Надрывно произнес олень. –Послушай меня. У меня жизнь как-то с самого начала не сложилась – тяжелое детство в приюте, спортивная травма, неразумно заключенный брак, почти десять лет за решеткой... я могу продолжать бесконечно, если честно. Мне никогда не хватало под боком кого-то, с кем я мог бы чувствовать себя по-настоящему счастливым. -Гёлпи, я тебе сочувствую, но необязательно все эти сопли в сахаре разводить... -Слушай меня, Плантэйн... –трагически захрипел олень. –…я знаю, я могу быть неправ, с этой розовой лапшой, которую я вешаю существу, с которым знаком меньше дня, но я почти сразу ощутил, что ты та самая, с кем бы я хотел провести остаток жизни. Мне тридцать шесть лет и я не знаю – середина ли это жизни, или близко к ее концу, но я не хочу провести остаток своих дней в одиночестве. Я не рассчитываю встретить особь, с которой мог бы создать семью. Чёрт возьми, да я уже не способен начать отношения с нуля, я уже говорил. Но мне все равно очень нужен кто-то, с кем бы я и дальше мог провести вторую половину жизни. Пусть даже с детьми… ох, это даже лучше! Я уже не рассчитываю на своих, но готов заняться чужими… то есть, они не будут мне чужими! И… э-э-э… ты одна, и у тебя троица чудесных ребят. Я их не видел, но не сомневаюсь, что смогу найти с ними общий язык и стать для них кем-то больше, чем маминым застарелым бойфрендом. А ты… ты как раз такая… Робко глянув на нутрию, он закончил: -Что ты скажешь? -Гёлпи, тебе не кажется, что стоит переключить передачу? –Спросила та, пытаясь вырвать лапку из его хватки. –Ты сейчас движок перегреешь. Спохватившись, олень схватился за ручку КПП и… по ошибке вместо сцепления втопил педаль тормоза. Взвизгнув давно облысевшими летними покрышками, автомобиль потерял управление, ушел в занос, и сшиб боком дорожный знак. Нутрия, уже настрадавшаяся за вечер парочкой мелких дорожных происшествий, даже не стала кипятиться – лишь порадовалась тому, что пристегнулась. А вот пренебрегший такой важно мерой безопасности олень при ударе круто приложился головой о боковое стекло. Поторчав так минутку, он оторвался, бросил мутный взгляд на покрывшуюся паутинкой гладь стекла, а затем вздохнул и обессилено уткнулся мордой в руль. -Гёлпи, ты в порядке? –Тронула его за плечо нутрия. -Тебе не больно? -Нет мне не больно. –Глухо пробормотал олень, не отрывая морды от спицы руля. –Я вообще не понял, что сейчас произошло, но осознал всю бессмысленность своих притязаний на тебя. Я вижу, что у тебя нет какой-либо расположенности ко мне. Всё напрасно… -А я вижу, что ты голову оцарапал. –Заметила нутрия, копаясь в своей сумочке. –А что по поводу твоих "притязаний"... Замолчав, она включила плафон, поискала в своей сумочке бутылочку перекиси водорода и упаковку ваты, и пригнула оленя к себе. Уткнувшись щекой в колени нутрии, тот безразлично уставился в сторону бардачка, плотно оклеенного вкладышами от жевательной резинки. Промочив кусок ваты и, став обрабатывать чуть кровоточащие царапины своего незадачливого воздыхателя, нутрия продолжила: -Гёлпи, если ты хотел услышать, нравишься ли ты мне, то мог бы спросить и напрямую. Я бы ответила… Олень обеспокоенно заерзал, в ожидании, что же нутрия скажет, и получил за это легкий подзатыльник: -Перестань вертеть головой – мне неудобно!.. –Поругала она его. –Так вот, я бы ответила – да, ты мне нравишься. А ты… господи, да перестань уже крутить своей безрогой тыквой!.. а ты вместо этого начал трепаться, как типичный придурок из сопливого арлекиновского романчика. Ты хочешь семейной жизни? Могу тебя порадовать – я хочу образовать нормальную семью. Я не становлюсь моложе, мне до сорока уже лапой подать, у меня трое детей и грудь, которая, похоже, так и не сойдет. Не думаю, что со всем этим багажом на меня кто-то клюнет. Я давно прощупала почву относительно мнения малышни, и они вроде как не против того, чтобы в семье появился кто-то, кто будет радовать маму и воспитывать их. Но до тебя мне не попадалось никого, кто казался хоть отдаленно подходящим для нашей семьи. Мне кажется странным пытаться связать свою жизнь с... незнакомцем, по сути, но... Погладив оленя по щеке, она спросила: -...как ты думаешь – получится ли что-то у старой нутрии с прицепом, и такого же старого оленя-алкоголика с мутным прошлым? -Это будет бывший алкоголик. –Прохрипел взбудораженный олень, садясь на своё место. –Если ты дашь мне шанс, то я это докажу. -Я об этом ничего не говорила, но это как раз то, что я хотела бы услышать. –Кивнула нутрия. –Так что ты думаешь насчёт того, чтобы сойтись? -Если ты не планируешь в ближайшем будущем пырнуть меня чем-нибудь, то я всеми лапами за. –Ухмыльнулся олень, заводя мотор. Шеветт хоть и помялся в ходе аварии, но подводить своего хозяина не спешил. Остаток дороги звери провели в молчании, обдумывая своё странное решение. Нутрия подала голос только возле типичного на вид домика-дерева: -Остановись здесь. Вот мой дом. Машина остановилась, нутрия вылезла из нее и направилась к двери. На полпути ее нагнал олень. -Плантэйн, ты же не передумала? –С надеждой спросил он, чуть коснувшись ее талии. -Гёлпи, ну с чего я должна передумать? –Раздраженно прошептала нутрия в ответ. –И почему ты ведешь себя, как нудный влюбленный молодняк? Странные движения – все эти хватания за лапки и робкие прикосновения. Обними меня, как мужчина, на прощание. Надеюсь, не надо показывать, как? Олень на момент обалдел, но быстро спохватился и тесно прижал к себе нутрию. Та с готовностью обняла его в ответ. Поглаживая его по спине, она замурлыкала от удовольствия и тихо произнесла: -Я только что поняла, что в жизни не обнимала ни одного парня. Дети не в счёт… -А я просто забыл, как оно. –С теплотой отозвался олень, гладя ее по голове. Наобнимавшись, они посмотрели друг другу в глаза, почти неразличимые в полной темноте, затем снова обнялись, потерлись носиками, и уже собирались перейти к поцелую, когда в момент вмешалось настойчивое пиликанье пейджера. Нутрия чертыхнулась, поспешно отстранилась от новоявленной второй половинки, достала из нагрудного кармашка рубашки однострочную Моторолу, и всмотрелась в дисплей, слегка озаривший ее мордашку изумрудным цветом. Прочтя сообщение, она вздохнула, и расстроено произнесла: -Съездили домой, называется. Придется возвращаться – меня уже ищут. Олень нежно взял ее за лапку, аккуратно загрёб ее пейджер себе и предложил: -Слушай, Плант – давай я сам этим займусь, что бы то ни было? Мы заберем тебя поутру, когда отправимся в апартаменты. -Гёлпи, я даже не знаю... -Слушай, мы оба профессионалы. Неужели ты думаешь, что я не смогу организовать работу вместо тебя? Нутрия хихикнула: -Давай вместе подумаем – с того момента, как мы тебя цепанули, ты бредил, ныл, жаловался, тупил... -...и делал свою работу, словно и вовсе не в заслуженном отпуске нахожусь. –С жаром вставил олень. –Плант, раз уж мы вместе, то стоит начать доверять друг другу во всём. -Гёлпи, не надо. –Погрозила пальцем нутрия. –Я работу и семейную жизнь не смешиваю... Вспомнив, что как раз только что соскочила с работы, дабы проведать детей, она зарделась и добавила: -...в большинстве случаев. Олень игриво нахмурился и сказал с грубоватой интонацией: -А я, пользуясь своим правом сильного, приказываю тебе идти к деткам. Я до утра подежурю. Шуточная попытка уговорить нутрию, однако, имела несколько неожиданное действие: -Ты "приказываешь" мне?! –Вспыхнула она. –Еще десяти минут не прошло с того, как мы затеяли стать парочкой, и у тебя уже есть какие-то "приказы"? Может, мне еще твою одежду выгладить? -Если бы я ее носил, был бы смысл. –Заметил олень. –Но Плант, я ничего всерьез не приказывал! Я всего лишь пошутил, а ты меня не так поняла. Я просто считаю, что тебе действительно стоит отдохнуть. Посмотри на себя – ты весь вечер срываешься из-за всякой ерунды. -Это не из-за усталости. –Отозвалась нутрия, но все же задумалась над своими вспышками гнева и поддалась на уговоры: -Ладно. Я думаю, что там действительно не будет ничего такого, с чем бы ты не справился. Только как собираешься организовать работу? Стиффи вышел из строя, а иностранец отсыпается. -Ты в этой больнице работаешь всего неделю, а я лет пятнадцать. –Отметил олень. –У меня свои методы организации работы. Кстати, твой бипер я пока заберу, чтобы тебя не беспокоил. -Спасибо, Гёлпи… –Чувственно прошептала нутрия, прижавшись к его груди. Олень чуть сомлел, и уже собирался перейти к лобызаниям, но побоялся, что еще парочка сообщений на пейджер заставит его теперь уже подружку одуматься, и снова помчать на работу, без какого-либо перерыва. Так что он мягко отстранился, несильно подпихнул ее в круп, и настойчиво сказал: -Давай же – сделай топ-топ домой, и отдохни. Нутрия повиновалась и нетвердой походкой направилась к дому, но уже у порога обернулась к коллеге: -Гёлпи, только не запорись, пожалуйста. Я бы ни за что не довер... ох... не стала бы тебя так обременять, но мне и в самом деле надо проверить, как идут дела дома. -Я все понимаю. –Ответил олень, садясь в машину. –Посмотри, как там детишки, и обязательно поспи, мы за тобой вернемся к утру. Окончательно успокоенная нутрия зашла в дом, тихо прикрыла дверь, а олень опьяненной походкой направился к машине. Произошедшее за последние пятнадцать минут напоминало какой-то сон. А может, это он и есть? Вокруг темнота, никаких ярких красок – все атрибуты на месте. Хотя, все можно проверить. Выдохнув, олень с силой ткнул себя ногтем в одну из ранок на морде. Резкая боль дала понять, что это всё-таки не сон, а значит, он полноправно может считать себя самым счастливым существом на Земле… или хотя бы в этом лесу. Довольно улыбнувшись, он сел в машину, кинул пейджер на заднее сиденье, затем воздел глаза к потолку и тихо пробормотал, вцепившись в виниловый круг руля: -Господи, молю тебя – только бы наутро она не одумалась… Затем, он завел машину, проехал еще ярдов четыреста, развернулся и погнал обратно к больнице. Он еще не успел вернуться в пригород, как вновь раздался агрессивный писк пейджера. Пока он доехал до больничного городка, девайс едва не разрывало от сообщений. -Милая, передайте еще одно сообщение на номер... –Бубнил в телефон сидящий на ресепшне маренговый ондатра, когда распахнулась дверь и на пороге появился олень, держа в вытянутой вверх лапке уже успевший надоесть ему кусок пластика. -...а, всё – уже не надо. –Быстро проговорил в трубку ондатра, и сбросил вызов. -Я надеюсь, весь этот трезвон не из-за того, что кто-то из местных олухов пальчик порезал? –Буркнул олень, бросая доставший его пейджер на стойку. -Нет-нет, –замахал лапками ондатра, –всё серьезно. Шериф звонил – возле канадской границы что-то случилось! Туда срочно нужна машина. -Что у него? -Два тела. -Ну, пусть накроет их чем-нибудь и перезвонит утром. У нас в двух местах по штабелю покойников. Он думает, что кто-то попрётся за двумя, только потому что он их обнаружил? -Не-не, Гёлпи – они живы. Шериф утверждает, что это неудавшийся суицид. Эти двое надышались угарным газом. Он оказал им посильную помощь, теперь их нужно транспортировать к нам. -В самом деле? –Хмыкнул олень. –А почему же ты не занялся этим? Отмазка у ондатры была наготове. Задрав носик, он произнес: -Я на дежурстве в стационаре, и не обязан куда-то мотаться, еще и по такой погоде. Олень раздраженно отмахнулся от него. И говорить было не о чем – его коллеги, некогда славные выпускники медколледжа, готовые подать лапу помощи каждому страждущему (при наличии медстраховки), в последнее время конкретно сдулись и теперь всячески увиливали от работы, прячась кто куда, и создавая в больнице ощущение запустелости. От недавно появившихся в больнице муравьеда, скунсихи и бурундучихи больше толка было, несмотря на отсутствие даже среднего образования. Интересно, а его новые коллеги из деревни тоже такими станут? Впрочем, сейчас думать об этом было не резон – надо отправляться за теми двумя несчастными. -Суицид. –Буркнул олень, мотая головой. –Какие гении додумались до такого? -С подключением! –Ехидно произнес ондатра. –В соседнем корпусе с десяток таких "гениев" лечится. Сходи и спроси, как они додумались до этого, если интересно. -Что-то не хочется. Еще проникнусь. Так ты поедешь? Ондатра глубоко вздохнул, скрестил лапки, и внимательно уставился на оленя: -Кто из нас парамедик? -Я не могу. –Развел лапами тот. –Я в отпуске, и у меня похмелье – в таком состоянии вообще нельзя заниматься врачебной деятельностью. -Тогда у нас остается только одно... –Произнес ондатра. -Спички? –Тихо спросил олень. -Спички. –Подтвердил ондатра, доставая из кармана коробок. –Будем решать это на двоих? -Нет, так нельзя! –Заявил олень. –Пойдем-ка в перевязочную, есть идея... Когда они пришли в нужный кабинет, олень растолкал белку-парамедика, после чего подтащил к нему ондатру, с зажатыми в кулаке спичками. -Стиффи, вытяни одну. Белк что-то забормотал, но все же стал послушно елозить лапкой, пытаясь загрести палочку. С третьей попытки это у него удалось. Затем спичку вытянул олень. Ондатра раскрыл кулак, посмотрел на свою, и внимательно уставился на оленя. Тот продемонстрировал ненадломленную палочку, а затем схватил успевшего вновь отрубиться белку за лапку, и забрал вытянутую им спичку. Посмотрев последнюю на свет, олень с ондатрой увидели, что она надломлена. -У него КО-О-ОРОТКАЯ-Я-Я! –Радостно провозгласили оба. -Что бы это значило? –Пробормотал белк, оторвав голову от койки. –Вы всю больницу решили воплями перебудить?! -Нет, только тебя. –Отозвался ондатра. –А значит эта спичка то, что ты сейчас берешь машину, и едешь на вызов. -Хорошая шутка, коллеги... –Буркнул белк, указал пальцем на свою перевязанную лапу, а затем отвернулся к стене. Как это бывает после кратковременной побудки, он с удовольствием погрузился в сон. Сначала ничего особенного не происходило, но в какой-то момент он увидел себя летящим над лесом. Хоть он не летяга, и вообще высоты боялся, но все же это было прикольно – под ним расстилался бескрайний ковер травы, мимо проплывали кроны вязов, тополей и кленов, а впереди проглядывалась река, протекающая среди бесконечной цепи гор, с их чуть припорошенными снегом верхушками. Приятно покачиваясь на воздушном потоке, белк парил над всей этой красотой, наслаждаясь тем, как поток воздуха приятно обдувает шерсть. Когда он почти добрался до гор, ветер стих, и он стремительно полетел навстречу неглубокой реке – даже сердце в пятки ушло, от такого. Однако, в последний момент, когда уже должен был состояться хлесткий удар о водную гладь, он снова выпрямился, и мягко залетел в воду. Всё бы ничего, но блин – как же в ней холодно оказалось! Шерстка моментально отсырела, лапки стали потихоньку коченеть. Застучав зубами, белк съежился в позе эмбриона, почему-то не ощущая в себе сил вылезти из воды, но это мигом исправил раздавшийся откуда-то с небес голос оленя: -Вставай, Стиффи! Я уже, типа, мерзну. Белк послушно вскочил, и обалдело осмотрелся. Спустя пару минут, до него дошло, что вовсе он и не летал где-то среди леса, а все еще находился на койке из кабинета перевязочной, только вот стояла она не на положенном месте, а на парковке, рядом с каретой скорой помощи. Олень с мрачным видом нависал над ним, потягивая пиво и прячась под небольшим зонтиком, зажатым под мышкой. -Что вообще происходит? –Спросил белк, потирая глаза. –Это сон во сне? Почему мне снится работа, и алкоголики всякие? -Сниться я тебе в завтрашнем кошмаре буду. –Невозмутимо ответил олень. –А сейчас, это, понимаешь, я перед тобой самый настоящий стою. Мы с ондатрой не смогли тебя растолкать в третий раз, и вынесли на свежий воздух. Вставай с постельки, и поехали уже. Я с тобой. Сможешь так работать? -Мне бы пригодился костыль. –Отметил белк, пытаясь слезть с койки. -Думаю, в том бардаке, что образовался в кузове, найдется и он. –Сказал олень, подставив ему плечо. -Поехали. -Надеюсь, ты водишь лучше, чем паркуешься... -Стиффи, водить будешь ты! -Гёлпи, у меня лапа сломана! –Напомнил белк, опершись об коллегу. –Как я должен управлять машиной? -Это автоматика. –Ответил тот. –Ничего сложного тут нет. Ты не катался на этих маленьких электромашинках в детстве? -Я так убился. –Поёжился белк. –Как мне потом рассказали, на моей машинке замкнуло аккумулятор и я сгорел вместе с ней, попутно передавив кучу народа. Кстати, спасибо, что напомнил об этом. -Обращайся. –Хихикнул олень. –Слушай, а проводами от приставки ты себя когда-нибудь душил? -Гёлпи!.. –Страдальчески воскликнул белк. -Ну, если да, то мы тут породнились. –Снова хихикнул олень, подводя его к водительскому месту. –Ставь ножку на ступеньку, а я тебя подсажу. -Может, все таки ты поведешь? –Предложил белк, неловко усаживаясь за рулём. –Я сделаю всё остальное... ну, или постараюсь. -Я не могу. –Поболтал початой бутылкой олень. –Нельзя заниматься медицинской деятельностью в состоянии алкогольного опьянения. Я так за решетку могу попасть. -Какого дьявола ты вообще пьешь на работе? -Ну да, непорядок – я должен завязать. –Громко сказал олень, обходя машину. –Ты знаешь, что мы с твоей подружкой решили сойтись? -Ты и Плантэйн? –Воскликнул белк. -Ага. –Радостно кивнул олень, заваливаясь на пассажирское сиденье. -И ты собираешься жить с ней?! Гелпи, как бы беды не вышло. Ты ведь не знаешь, какие летучие мыши у нее на чердаке водятся… -Слушай меня, задний привод. –Шутливо поднес олень кулак к его носу. –Всякое о ней я хочу слышать от нее самой, или познать сам. Не надо мне тут антирекламу разводить. -Окей, окей – я молчу. Просто надеюсь, что сам себя латать ты умеешь... -Тебя послушать, так она с ножом будет кидаться на меня каждые завтрак, обед и ужин! -Да нет, я ничего такого и не говорил. Просто она... вспыльчивая, и иногда не контролирует себя в таком состоянии. -Ну и что? Я тоже такой, и даже два срока отсидел за это – застал пару раз братика в обнимку с какими-то уродами на моей кровати, и избил их до полусмерти. Внимательно глянув на белку, он добавил: -Повторю, Стиффи, да слушай внимательнее – я два раза отсидел за то, что избил тебе подобных. Я делал это не из ненависти, но по факту их непристойного поведения. А еще, за то, что они моей кровати это делали. Просто вспомни об этом, если вдруг тебе захочется посмотреть в мою сторону как-то… по-особенному. -Гёлпи, да с чего ты взял, что я такой?! –Покраснев, возмутился белк. -Я вас за полмили чую. –Соврал олень. –И не надо отпираться, ладно? Только не со мной. -Хорошо, хорошо. Сознаюсь, ты прав. –Потупил глаза белк. –Я надеюсь, что это никак не отразится на наших отношениях? -Если они будут рабочими и дружескими, то ни капли. Белк робко улыбнулся и помотал головой: -Только подумать – парочка, страдающая вспышками ярости. Это же какая семейка из вас получится? Впрочем, ладно – совет да любовь вам. -Да, точно! –Ухмыльнулся олень, подняв бутылку. –Выпью за нас. -И все же, для тебя будет лучше, если это будет твоей последней бутылкой. –Предостерег белк. –Я понимаю, что ты крутой и психованный, но ты все же не знаешь свою вторую половинку. -Думаю, это и будет последней бутылкой. –Пробубнил олень. –Просто сегодня я пока еще без присмотра, так что будем считать это небольшим мальчишником, напоследок. -А где вообще Плантэйн? –Вдруг осенило белку. Олень сделал хороший глоток пивка и ответил: -Я ее отпустил, и теперь буду рулить. -Пожалуйста. –Ощерился белк, указывая обеими лапами на руль. -Не придирайся к словам. –Буркнул олень, и устало добавил: -Слушай, мы за этими откровениями уже кучу времени потеряли! Давай лучше поговорим по пути. Заводи мотор. -Блин, да как я должен машиной управлять?! -Переставляй не отбитую ногу с газа на тормоз и наоборот, в нужный момент. Я же говорю, что это автоматика. Никакого сцепления выжимать не надо. Просто, как дважды два. -Предлагаю консенсус. –Поправил очки белк. –Дави за меня на педаль газа. Мне будет несподручно делать это сломанной лапой. Олень задумчиво сморщил морду, а потом покачал головой: -Это тоже будет считаться, как управление машиной. Низ-зя. Однако я кое-что придумал, раз уж тебе так трудно аж с двумя педалями управиться. Погоди немного… С тем, экс-рогатый вылез из машины и скрылся в темноте, но вскоре вернулся, что-то пряча в правой лапе. Сев в машину, он укоризненно заметил белке: -Мог бы за это время хотя бы мотор прогреть. Заводись уже, блин, если не хочешь узнать, каков Я в гневе. Белк завел машину, и непонимающе уставился на оленя. -Пока прогревается, баранку выверни, до упора. –Продолжил наставлять олень. –Мы же не хотим в стену впечататься? Белк послушно вывернул баранку до щелчка. -Вот так. –Удовлетворенно кивнул олень, и официальным тоном добавил: -В первый, и последний раз учу тебя, Стиффи – как водить машину, если ты по какой-то причине не можешь этого делать. Мотай на вибрисс... Выхватив тяжелый булыжник из-за пазухи, он произнес: -Как говорил один иностранный космонавт… -Гёлпи, не надо! –Завопил белк. Но олень бросил камень на педаль газа и рявкнул: -ПОЕХАЛИ! Взревев, скорая бодро тронулась с места, наворачивая круги по площадке. Несколько раз переехав многострадальный палисадник, и делая все бОльшие круги, она снесла часть лестницы у входа в корпус, зацепила бортом другую машину, откатившуюся к стене и гулко хлопнувшуюся об фасад бампером. -ВЫВЕРНИ РУЛЬ! ВЫВЕРНИ РУЛЬ, ДЕБИЛ! –Крикнул олень, держась обеими лапами за ручки и зажав бутылку пива между ног. Офигевший белк опомнился, выгадал момент, когда машина завернет в сторону дорожки и вывернул руль. Сжав зубы до хруста, и сильно распушившись от стресса, он вывел набравший максимальную скорость автомобиль через ворота, смяв и их. Визжа резиной, форд сделал небольшой прыжок, выскочил на трассу, круто завернул и погнал в сторону пригорода. -Тебе койка в дурке светит, с такими фокусами! –Заорал белк, стараясь вести взбесившуюся машину как можно ровнее. -Извини, я ничего не слышу за этим воем. –Ответил олень, включив сирену. –Езжай в сторону канадской границы... Глупо захихикав, он склонился поближе к коллеге и добавил: -...и не дави так на газ – мы же не хотим убиться? -Да пошёл ты! –Рявкнул белк. Знатно покореженный автомобиль помчался сквозь холодную, неспокойную во многих смыслах ночь, на помощь неведомым пострадавшим. Хотя… разве неведомым?..