«Много работы, уехал пораньше. Люблю»
Жизнь научила его паниковать по поводу и без, избавиться от этой дурацкой привычки было не так-то просто, а тут ещё и профессия у Чонгука такая, что не волноваться за него не получалось ну совсем никак. Каждый день, как за старшим закрывалась дверь, Тэхён изжёвывал губы и ногти от переживаний, а буйная фантазия так и подкидывала варианты будущего, в котором ему звонят и сообщают то, что он хотел бы никогда не услышать. Не жизнь, а сплошные нервы, в общем. Спустившись после второй пары в столовую, Тэхён не мог от телефона оторваться, всё пытаясь до Чонгука дозвониться, но бездушная железяка только хрипела безжизненное: «Аппарат вызываемого абонента...». Пальцы уже слушались плохо, так некстати вспоминался сон недельной давности, в котором почти такая же ситуация происходила — Тэхён звонит куда-то в пустоту, уже заранее зная, почему ему не отвечают. У них несколько раз за эти полгода отношений случались несерьёзные ссоры на фоне вечных переживаний Кима, которые плавно перетекали в просьбы уволиться и найти что-то более спокойное. В итоге каждый чёртов раз точкой становилось ёмкое: — Я ничего другого не умею, звёздочка. Да и как ты себе представляешь бывшего спецназовца на кассе в супермаркете, например? Я же там от скуки на стену полезу! И всё начиналось по новой. Невысокий парнишка, подтянувшийся в очередь с другом, случайно задел его плечом, извинившись, но внимание к себе привлёк совсем не этим. Очень уж активно и громко эти двое новости обсуждали, вот Тэхён и прислушался ненароком, после чего вдоль позвоночника мороз по коже пополз. Оглянувшись, понял, что не только стоящие перед ним были взбудоражены: почти за каждым столом либо разговоры шумели, либо студенты из телефонов не вылезали, округляя глаза от шока. Тэхён крепче собственный стиснул, молясь, чтобы жуткие слова — «торговый комплекс», «заминированные выходы» и «связь недоступна» — не имели никакого отношения к молчанию Чонгука. Но заранее знал, что имеют. Сорвавшись на бег, даже на развязавшиеся шнурки внимания не обратил, задевал всех плечами и спотыкался на ровном месте. Это, наверное, с ним случилось впервые — когда подобное не вызывало никакого интереса, и даже перспектива расквасить себе нос не пугала. Сердце ухало в груди от страха за жизнь человека, ставшего дороже родителей всего за пару недель, к горлу девятым валом подступала паника. Чонгук наверняка знал, куда его отправят, когда уходил утром, но даже не заикнулся, не разбудил, чтобы... Он сглатывает вязкую слюну в тот момент, когда пропахивает коленями по асфальту, успев подставить руки, всё-таки запутавшись в собственных шнурках. Трёхэтажный торговый комплекс почти в центре города и в обычный день весьма популярен — сегодня же здесь и вовсе не протолкнуться. У Тэхёна на языке горькая полынь от одного взгляда на людей, что столпились перед сигнальной лентой и снимали происходящее на смартфоны. А стоило увидеть скопления людей в спецформах, как его натурально замутило; лица мужчин были скрыты, но Тэхён всё равно попытался отыскать в толпе знакомые демонические омуты. И замер испуганно, когда наткнулся наконец на всепоглощающий, пронизывающий до костей взгляд тёмных глубин. В глазах Демона на мгновение мелькнуло удивление, что после сменилось холодной яростью: нахождение Тэхёна здесь ему пришлось не по вкусу. Оно и неудивительно, но разве смог бы он усидеть на парах, когда жизнь Чонгука была в опасности? Прирос накрепко к полу, стоило мужчине двинуться в его сторону; ожидал чего угодно — от хорошей взбучки до безжалостной просьбы вернуться обратно в университет, — но не того, что его лицо возьмут в ладони и ко лбу своим прислонятся. — Какого чёрта ты здесь делаешь, звёздочка? Тон, впрочем, оказался весь пропитан сталью, так что этим нежным касанием можно было не обманываться. Чонгук частенько цеплялся за Тэхёна как за якорь спокойствия, чтобы держать своих демонов в узде, и сейчас, видимо, была такая же ситуация. — Я с ума бы сошёл, если б в универе остался, — пробубнил, крепко за тактическую куртку на мужской талии цепляясь. — Почему не сказал, что у тебя задание?! — Не хотел волновать тебя попусту. Тэхён отстраняется, неверяще вглядываясь в две тёмные пропасти в вырезе балаклавы. — «Попусту»? — Его нижняя губа немного дрожит от такой небрежной формулировки. — Чон Чонгук, ты совсем охренел?! Глаза превращаются в две узкие щёлочки, когда Чонгук улыбается и притягивает парня к себе поближе. Его руки крепко сходятся у Тэхёна за спиной, стискивают едва не до хруста, пока Тэхён за него хватается, словно утопающий, и обиженно сопит в плечо. Косые взгляды зевак со всех сторон его не волнуют ни капельки. Куда там, когда у него сердце панически рёбра выламывает, а руки разжиматься не желают, намертво за любимого держатся. И всё же длится идиллия недолго: Чимин — Тэ по голосу узнал — зовёт Чонгука обратно, чтобы уже через пару минут его группа, натянув каски и вооружившись вант-щитами, оперативно вошла в здание комплекса после того, как сапёры обезопасили один из входов. Сосредоточиться на позитивных мыслях не получается. Да и можно ли, если любовь всей твоей жизни находится в одном здании с террористами, заминировавшими все входы и выходы и удерживающими больше двадцати заложников? Как Тэхён узнал из новостного ролика, те не выдвигали никаких требований, вообще никак не давали о себе знать, будто просто глумились над спецслужбами, пока спецназ пытался разработать стратегию: связываться с духами и договариваться, или брать комплекс штурмом. Очевидно, выбор пал на второй вариант, поскольку на связь террористы так и не вышли. Сеть действительно была недоступна, поскольку силовые структуры заглушили сигнал в радиусе трёхсот метров — у Тэхёна даже простую смс-ку отправить не получалось. Почти следом за отрядом Чонгука в комплекс вошли сапёры, чтобы очистить оставшиеся выходы от взрывчатки, а врачи скорой помощи, которой Тэ насчитал не меньше пяти машин, завозились, приготавливаясь к приёму возможных пострадавших. Страшно было представить, что среди тех мог оказаться и его Чонгук. Когда внутри комплекса раздался первый хлопок автоматной очереди, Тэхён вздрогнул и как будто впервые в жизни осознал, чем именно Гук по жизни занимается. Да, он видит мужчину за работой не впервые, пусть первым разом и оказался захват самого Тэхёна, но тогда всё выглядело максимально безобидным. Конечно, окажись на его месте реальные духи, всё тоже могло закончиться перестрелкой и двух/трёхсотыми; но там оказался невинный Тэхён, а здесь — настоящая угроза жизни. С каждым новым хлопком нервы сдавали всё сильнее. Горло от страха уже обручем пережало, дышать стало нечем, несмотря на его нахождение на открытом воздухе, глаза пекло от накативших слёз. Он впервые в жизни чувствовал себя настолько беспомощным, не способным ни помочь, ни защитить, и это чувство просто уничтожало изнутри. Тэхён ощущал, как подкатывала к груди истерика, угрожавшая обернуться настоящим вселенским потопом, но думать о плохом себе запрещал. Перешёптывания собравшейся у комплекса толпы смешались в малоразборчивый белый шум, от которого кружилась голова и звенело в ушах. Кажется, кто-то надрывно рыдал — очевидно, в здании остались родные или друзья; Тэхён разделял эти чувства, но рыдать себе тоже запретил, напряжённо гипнотизируя главный вход в ожидании чуда.***
То не заставило себя долго ждать. Первыми показались перепуганные до чёртиков гражданские, что выбегали из дверей, не разбирая дороги, с одним единственным желанием: убраться подальше от этого кошмара. Тэхён лишь при виде тех понял, что автоматные очереди стихли, но не знал, радует это его или наоборот приводит в ужас, поскольку о состоянии Чонгука и его группы до сих пор ничего не известно. Сразу за заложниками комплекс покинули сапёры, выносящие обезвреженную самодельную взрывчатку; те сразу направились к машинам, раскладывая добытые трофеи по ящикам. А Тэхён всё смотрел в сторону выхода из здания, молясь про себя, чтобы у бойцов всё прошло по намеченному плану, и невольно прислушивался к бессвязным монологам освобождённых, которых уже оперативно кутали в пледы медсёстры и допрашивали следователи. Из бесед узнал, что духами кишел весь торговый центр и распределились те так, что на каждом из трёх этажей было как минимум пять человек. Заложников собрали кучкой на фуд-корте, расположение — хуже не придумаешь: подобраться незамеченным отряду спецназовцев было попросту невозможно. Выход единственный: идти в лоб, минимизируя возможные потери. Тэхён заледенел, услышав из уст хрупкой девушки информацию, что как минимум один из бойцов ранен; внутри умудрялись уживаться две противоречивые эмоции — надежда, что его Чонгук невредим, и страх, что сказанное девушкой относилось именно к нему. У него словно открылось тоннельное зрение, когда он вернул взгляд ко входу, напряжённо отсчитывая про себя секунды, чтобы хоть немного успокоиться. Но к моменту, когда в дверях показался отряд расслабленных бойцов, что выводили закованных и обезвреженных духов и при этом умудрялись между собой шутить — громкий смех об этом свидетельствовал весьма красноречиво, — тэхёнова психика не выдержала окончательно. Едва столкнувшись с чёрными омутами вышедшего в целости и сохранности Чонгука, Тэхён отвернулся. Зрение затуманилось из-за влаги, напряжение начало отпускать потихоньку, превращаясь в жгучие слёзы, зато на смену ему подкатывала лёгкая истерика: видеть мужчину не хотелось. Осознавать, что всякий раз, как Чонгук оставит его утром, Тэхён будет сходить с ума от беспокойства, было нелегко и вообще не хотелось. Внутри всё восставало против, организм пытался защититься от стресса, уходя в отрицание — не хочет он каждый день закрашивать на голове седые волосы! Грубо растолкав толпу зевак, Тэхён ломанулся прочь, не слыша, как за спиной зовёт его родной голос, не видя, как опасным блеском загораются чужие глаза, что явно недовольны ослушанием. Прибавив скорости, Тэхён добежал до остановки и юркнул в собиравшийся отходить маршрутный автобус, успев до того, как закроются двери. Растерев по замёрзшим щекам солёную влагу, плюхнулся на сиденье в самом конце салона и уткнул взгляд в сведённые колени, боясь смотреть в окна. Чуть позже, спохватившись, оплатил проезд и вернулся на место, прижался горячим лбом к прохладному стеклу. На заплаканного парня изредка поглядывали другие пассажиры, Тэхёну же до их любопытства не было никакого дела — у него душа кровью обливалась. Перевёл помутневший взгляд в окно, отмечая, что маршрут ему совершенно не знаком, и как после он отсюда доберётся до дома, тоже не ясно, но в эту конкретную секунду такие мелочи его не заботили. Постепенно высотки сменились двух- и трёхэтажными зданиями, а после начали попадаться даже частные дома, но у Тэхёна перед глазами всё стояли перепуганные заложники, а в ушах звенело леденящее душу «Там боец раненый, один точно…». Вероятно, соглашаясь стать чонгуковой звёздочкой, он не понимал, на какие переживания подписывается, но и отступиться уже не мог — слишком сильно любит и нуждается. Его швырнуло вперёд из-за неожиданной остановки автобуса прямо посреди дороги, в грудь больно впился край спинки стоящего впереди сиденья, но зато тяжёлые мысли отступили, прерванные растерянностью и недоумением. Впереди авария? В чём причина внезапной остановки? Ответ нашёлся, когда побледневший водитель распахнул двери, и салон заполонили бойцы спецназа; оба выхода из автобуса оказались заблокированы, спастись бегством от обладателя чёрных глаз Тэхёну было не суждено, но он, наверное, уже бы и не смог. Его рот искривился из-за вновь накативших чувств, в глазах поплыло от слёз, однако на плечо присевшего перед ним на корточки Чонгука голова его опустилась добровольно. В волосы на затылке тут же зарылась чужая ладонь в перчатке, пульсирующего из-за слёз виска коснулись сухие, но горячие губы, успокаивая. — Поехали домой, звёздочка, — ласковый шёпот в ухо. Тэхён собирался вновь взбрыкнуть, но эту попытку Чонгук пресёк сразу, едва парень от него отодвинулся и отчаянно замотал головой: перехватив поперёк туловища, закинул вяло сопротивляющегося Тэхёна на плечо и направился на выход, поблагодарив по-прежнему бледноватого водителя за содействие. Его товарищи, посмеиваясь, последовали за ними и оперативно расселись по двум чёрным фургонам с крупной надписью «КОБ» на лоснящемся боку. Парня безапелляционно усадили на свои колени и прижали к груди, пока он пускал молчаливые слёзы в воротник тактической куртки, отпуская напряжение. Живой, невредимый и всё такой же нужный. Тэхёну пришлось пару часов просидеть в допросной, пока Чонгук докладывал начальству о ходе операции и сдавал отчёт. Почти по самый нос закутанный в плед, парень потягивал вкуснющий кофе, принесённый ему Чимином, и жевал свежий пончик, которым поделился с ним Хосок. Истерика ушла, страх отступил тоже — теперь только голова немного болела да глаза покраснели и опухли от слёз, принося дискомфорт, но с этим легко было справиться. Легче, чем с мыслью, что завтра ситуация может повториться. Чонгук в помещение вошёл совершенно бесшумно и сразу же обнял свою звёздочку за плечи. Вздрогнув, Тэхён отложил в сторону недоеденный пончик и стаканчик и развернулся всем корпусом, оплетая руками шею и оцепляя ногами талию, охотно пошёл на руки. От Чонгука пахло цитрусовым шампунем, любимым парфюмом и немного — порохом, от которого тэхёнов нос сморщился сам собой. — Сильно испугался? Потёршись лицом о тёплую щёку, Тэхён отстранился, впившись взглядом в сверкающие тёмные очи. — Сильно, — чуть хрипло ответил. — Я и сейчас боюсь, Чонгук. Боюсь, что завтра ты снова отправишься на опасную операцию. Боюсь, что в следующий раз всё может закончиться не так хорошо, как сегодня. Боюсь… — Он облизал пересохшие губы, силясь избавиться от рези в глазах. — Боюсь, что без тебя и сам жить не смогу… — Эй-эй, притормози-ка, — нахмурился Чонгук. — О смерти даже заикаться не смей, понял? Так просто тебе от меня не избавиться, в ближайшие несколько лет я умирать не собираюсь — разве могу, зная, что оставлю тебя одного? — Чонгу-у-к, — взвыл Тэхён, цепляясь за мужчину крепче и прижимаясь лицом к шее. От любви и пережитых чувств грудную клетку рвало на части, но он не нашёл другого способа выплеснуть те, кроме как вновь пустить слёзы. Чонгук его не останавливал и прекратить рыдать не просил — давал выплакаться в своё плечо, молчаливо поглаживая по спине и затылку. Постепенно солёная влага сошла на нет, высохла на щеках, а на смену сразу пришла непонятная апатия и опустошённость. — Я тебя сегодня больше никуда не отпускаю, — нахмурившись, предупредил мужчину. Чонгук на такое проявление собственничества лишь усмехнулся. — А я никуда и не собирался. Взял три выходных, чтобы звёздочку свою успокоить. Расцветшему от услышанного Тэхёну больше ничего и не нужно было.***
Любопытно озираясь по сторонам, Тэхён с интересом рассматривал небольшой деревянный домик, притаившийся среди деревьев. О наличии своеобразного загородного дома у Чонгука он прежде не слышал, но к предложению провести в нём три дня отпуска согласился, без раздумий и угрызений совести прогуливая университетские пары. Игриво улыбаясь, с восторгом наблюдал за Чонгуком, который уверенно вытащил их сумки из багажника и зачесал пальцами волосы, убирая те со лба. В моменты, подобные этому, Тэхён поверить не мог, что сумел отхватить такого мужчину, не приложив к этому совершенно никаких усилий. В то время как многие сражались за внимание понравившихся им парней, Ким оказался бессовестным везунчиком и теперь купался в лучах внимания, заботы и любви, не забывая возвращать всё это в тройном размере. Ну куда направить тактильность и нерастраченное желание любить, как не на объект своей влюблённости? Прильнув к сильному телу со свободной стороны, Тэхён вместе с Чонгуком вошёл внутрь дома, который необжитым абсолютно не выглядел. Отсутствовала пыль на полках и мебельные чехлы, личные вещи вроде фоторамок и цветов занимали свои места в шкафу и на подоконниках, пледы и подушки добавляли уюта. Единственный минус — было жутко холодно. — Сейчас включу отопление, дом быстро прогреется, — чмокнув парня в висок и поставив сумки у дивана, Тэхёна оставили осматриваться. Сидеть на месте не было желания, да и ворчание желудка подталкивало направиться в любимую комнату в любом доме — на кухню. Сунув любопытный нос в холодильник, Тэхён удивлённо вскинул брови: тот ломился от еды, закусок и напитков; подобрав слюнки, достал кимпаб, сходу откусывая большой кусок, а также вытащил нужные ингредиенты с намерением приготовить нэнмён. К моменту, когда две порции уже стояли на столе, в кухню вошёл Чонгук — в одних тёмно-серых спортивных штанах, с россыпью капель по телу, что стекали с влажных волос. — Ты уже и ужин приготовить успел? — промурчал мужчина застывшему истуканом Тэхёну на ухо, сжимая в руках талию. — Такой хозяйственный — не парень, а мечта. Хоть сейчас в ЗАГС. Не успев пережевать еду, с набитыми щеками, напоминая хомячка, он пялился на крупные грудные мышцы Чонгука, забывая даже моргать. Мужчину же такая реакция забавляла, вызывая широкую понимающую улыбку: Тэхён до его тела всегда жаден, любит любоваться и трогать и всегда ворчит, стоит тому заикнуться про поход в тренажёрку. Уткнувшись носом аккурат в самый центр чужой груди, парень шумно вдохнул с кожи запах можжевельника, потёршись о ту лицом; мысли о еде из головы улетучились быстро, Тэхён всё же пережевал кимпаб и, жалобно глянув на Чонгука, пробубнил: — Никогда меня не жалеешь… Чонгук тихо рассмеялся, с лёгкостью подхватывая его настрой. — Можешь принять душ, освежиться с дороги. — Мужчина ласково помассировал заднюю часть тэхёновой шеи, обвивая второй рукой талию по пояснице. — Затем мы поужинаем, а после я очень извинюсь за твои страдания. Подавившись воздухом, Тэхён закашлялся и раскраснелся и поспешил скрыться с наглых глаз в ванной, сгорая от смущения, поскольку, хоть он и перестал стесняться представать перед Чонгуком без одежды, вести подобные разговоры вот так свободно его по-прежнему заставляло полыхать стыдом. В душе Тэхён задерживается дольше положенного, но не столько готовится к грядущему, сколько пытается утихомирить взъярившуюся в груди бурю эмоций. Ему рядом с Чонгуком никогда не бывает легко — в том плане, что реагировать на мужчину спокойно он пока не научился. Попеременно его затапливает то восхищением, то нежностью, то любовью, но чаще — всем разом; иногда Тэхён от чувств захлёбывается, иногда те наоборот открывают ему второе дыхание, делают его жизнь ярче и удивительнее. На кухню к ждущему его Чонгуку парень возвращается разморенным и разрумяненным после горячей воды и опускается на стул под неотрывным взглядом. Тот от него глаз оторвать не может. — Как предлагаешь мне на еду переключиться, когда сидишь напротив весь такой сладкий? — хрипло интересуется мужчина, и этот голос запускает череду мурашек на тэхёновой коже. — Хочется заменить её тобой. — Так замени. Тэхён облизывает губы, не чувствуя больше никакого голода, Чонгук же, похоже, не был голоден с самого начала — просто хотел провести вечер в любимой компании. Но когда на тебя так открыто смотрят, пусть и не специально соблазняя своим видом, сложно держать голову ясной, а свои желания — в узде. Охнув от неожиданности, когда его внезапно подхватили на руки, Тэхён покрепче ухватился за чонгукову шею и присосался к той губами, оставляя наливающуюся метку на самом видном месте — такую даже воротник тактической куртки не спрячет. Чонгук шипит тихо, но не сопротивляется; его мальчик сегодня сильно перенервничал, пусть балуется, лишь бы не плакал больше. Тэхёна укладывают на постель, безапелляционно стаскивая с него футболку и шорты с бельём. Игнорируя желание прикрыться, он заводит руки за голову и хватается за спинку кровати, самостоятельно разводя колени в стороны, хотя малиновые щёки выдают глубокое смущение. Однако не смотря на то, он пристально за действиями мужчины следит, зажмуриваясь лишь в то мгновение, когда жадные губы прижимаются к внутренней стороне его бедра, неуклонно поднимаясь всё выше — до самой паховой складки. Член Тэхёна уже давно стоит по стойке смирно: парню не нужно много действий, чтобы возбудиться, достаточно чувствовать сильные руки на своём теле. Издаёт первый бархатный стон, когда нежную кожу втягивают в рот и несильно сжимают зубами, невольно зажимает бёдрами чужую голову, одновременно не давая отстраниться и продолжить заниматься бесчинством. Чонгук усмехается и, в стороны бёдра разведя, крепко фиксирует те, чтобы не дать впредь самовольничать. Стоны, издаваемые Тэхёном, потихоньку набирают громкость в зависимости от действий мужчины, а стоит ему втянуть в рот яичко, он и вовсе срывается на крик. Рукам держаться за спинку больше недостаточно, те стремительно опускаются вниз, пальцы вплетаются в тёмные пряди чонгуковых волос, притягивая его лицо ближе к паху, на что тот лишь сыто усмехается. — Моей звёздочке мало? — Не дожидается ответа на свой вопрос — тянется к стоящей у кровати тумбочке и извлекает оттуда лубрикант; Тэхён глаз открыть не в состоянии, но слух обостряется, улавливая щелчок открывшейся крышки. — Мне нравится, что ты всегда открыто демонстрируешь свои ощущения. — Я не умею… ах… их прятать, — со стоном выдохнул Тэхён, когда в него плавно проникли чонгуковы пальцы. — Открытая книга, сам же говорил… Он не видит, с какой жадностью Чонгук каждую эмоцию с его лица считывает, как наслаждается видом извивающегося на его пальцах тела, но вид сильно прикушенной губы для того становится спусковым крючком: Тэхён успевает лишь разжать зубы, когда в его рот проникает чужой язык. Его целуют аккуратно, без жести, но напор чувствуется в каждом движении губ; он едва ли поспевает отвечать на этот безумный поцелуй, но готов пораженчески стонать уже только от него одного, поскольку тот заставляет его гореть ничуть не хуже прикосновений. — Хватит уже оттягивать момент, — бормочет в родные губы, что переключаются на его щёки, скулы, ключицы и плавно опускаются всё ниже, пока не касаются напряжённой плоти, отключая способность связно мыслить. — Такой нетерпеливый, — Чонгук одобрительно чмокает его в живот и заменяет пальцы членом, осторожно толкаясь во влажную тесноту. Тэхён на мгновение сжимается, но исправляет свою ошибку под аккомпанемент тихого шипения и звонкого касания губ по взмокшей шее. Боясь причинить ему боль, убирает руки от тёмных волос и нещадно комкает в кулаках простынь, запрокидывая голову и прогибаясь в спине до хруста позвонков. Чонгук, пусть и обещал обратное, жалеть его не собирается: увеличивает скорость до звучного соприкосновения кожи к коже, из-за чего мягкие ягодицы Тэхёна аппетитно розовеют. Тэхёну катастрофически не хватает воздуха, когда его левую ногу закидывают себе на плечо и впиваются губами в чувствительную внутреннюю поверхность бедра. Он в принципе оказался очень чувствительным, оттого и к финишу по своему мнению, приходит чересчур быстро, но ему не стыдно. Стыдно становится, когда Чонгук, с громким стоном кончив в Тэхёна, принимается языком слизывать с живота его сперму. — Сумасшедший, — вяло стонет парень, уже порядком привыкший к подобным выкрутасам своего мужчины, но продолжающий из-за них гореть. — Твоя вина, — ничуть не считая себя виноватым, улыбается Чонгук. — С ума меня сводишь, вот и результат. — Не стоит обвинять меня в том, что заложено в вас природой, господин Чон, — отвечает игривой улыбкой. Плотоядно осклабившись, Чонгук улёгся на Тэхёна всем весом, заставив того притворно завозмущаться, однако уже после первого же тёплого поцелуя сам крепко обнял его ногами, закинув те на поясницу, и вплёл пальцы в волосы на затылке. — Выходи за меня замуж, звёздочка, — последовало от мужчины неожиданно серьёзное предложение. Тэхён даже растерялся от такой смены настроения, удивлённо воззрившись. — В Корее запрещены однополые браки, — озадаченно оповестил. — Наплевать, хочу звать тебя мужем, — упрямо покачал головой Чонгук. — Пусть без штампа в паспорте, но я хочу, чтобы ты стал им для меня. Тэхёну потребовалась всего минута, чтобы уложить информацию в голове, лукаво улыбнуться и проронить: — Где в таком случае моё кольцо? Вскинув игриво бровь, Чонгук приподнялся на локтях и сунулся всё в тот же ящик тумбочки и извлёк оттуда белый бархатный футляр. Тэхён, спросивший просто в шутку, вновь растерялся — правда, на этот раз до заблестевших в глазах слёз. В держателе оказалась пара тонких обручальных колец, отличавшихся между собой разве что размером: пальцы Кима были немного тоньше чонгуковых. Вскинув говорящий взгляд, Тэхён сплёл на своей груди пальцы в замок. Задавать свой вопрос во второй раз Чонгук не собирался — молча вынул кольцо поменьше и, расцепив аристократичные, совершенно не сопротивляющиеся руки, надел то, выжидательно посмотрев на парня. Дрожащими пальцами Тэхён проделывает те же самые манипуляции, силясь поверить, что эти обручальные кольца ему не приснились. — Чонгук… По дрожащим губам понимая всё, что хочет сказать ему парень, Чонгук вновь накрывает те своими, успокаивая и убеждая: не сон. — Считай это моим обещанием никогда тебя не оставлять, — мягко улыбается, поглаживая щёку. — С чем бы мне ни пришлось столкнуться на работе, я всегда буду возвращаться к тебе, звёздочка. Всхлипывая и обнимая крепче, чем когда-либо, Тэхён сквозь слёзы улыбается. Верит. Каждому слову.