Запах крови так сильно витал в воздухе, что стал смыслом его дома. Так пахло на протяжении всего времени. И ему это нравилось. Тьма, которая облюбовала все стены поместья, так же стала главной составляющей Малфой-Мэнора. Никаких солнечных бликов, ярких оттенков в мебели, ничего из этого, только мрак.
Ему нравился чёрный. Он был как смысл жизни, конечно, только после красного.
Красный цвет был излюбленным в его памяти. Он ассоциировался с чем-то поистине прекрасным. Такая густая и горячая, она текла по глотке, прямо в желудок и с каждым разом было всё мало. Хотелось большего, но он просто переходил черту, но кто ему запретит это делать?
Нет, он не питался животной кровью, вовсе нет. Это не тот вкус, не те эмоции наслаждения. Человеческая. Вот что доставляло ему насыщение. Тупые магглы погибали один за одним и всё лишь из-за него.
Драко Люциуса Малфоя.
Тот, кто давно похоронил своих родителей и даже не удосужился прийти на их похороны. Тот, кто заставит кровь в твоих венах застыть при одном лишь его взгляде. Тот, кто правит этим городом, этим миром.
Он был вампиром.
И, о чёрт, ему это даже нравилось. Вампиры были редкостью, если конечно это не гибрид. Тот, кого укусил чистокровный вампир, тот, кто не обратился полностью. Вот именно они и были грязью, слабостью в этом мире. Существовали, конечно же, и те, кто всё же обратился. Те, кто не по своей воле стали опасными кровососами в этом мире. Но поистине редчайшими убийцами считались те, кто родились именно такими.
Родиться вампиры также могли, если родители обращённые. И эта ступенька была немного выше средней. В начале шли гибриды, после обращённые. Следом ступал родословный вампир, те, кто родился уже таким. А на вершине всей этой пирамиды он. Чистокровный вампир, который единственный сможет сделать себе подобного. Тот, кому поклоняются все. Тот, у кого отличается кровь.
Чистая кровь в утробе матери, что подпитывала его с первых дней жизни. Они пробуждаются к семи годам, показывая первые знаки вампиризма. В мире их было не так много и вот он, самый молодой в своём роде. Чистейший во всех понятиях, редчайший в мире.
Драко Люциус Малфой.
Гибриды не живут долго и Малфой всегда наслаждался их смертью. Это было поистине умопомрачительное зрелище. Они не доживают и месяц, стараясь цепляться за жизнь своими появившимися клыками.
Для него это было лучшее шоу. Ведь всего один укус и человек обречён на смерть. Единственным способом на жизнь является лишь та кровь вампира, который его укусил. Как правило это пушечное мясо, которое никто не будет обращать в полноценного вампира. Никто и никогда.
Но встречаются исключения.
Обращение в вампира очень дорого ценится на чёрном рынке. Ведь ты получаешь бессмертие. Приобрести что-то подобное по факту невозможно, ведь обращение способен сделать лишь чистокровный вампир, но вряд ли он будет заниматься таким. Нет, чистокровные — это не единицы, они присутствуют в этом мире как и раньше. Их значительно меньше, не больше двух десятков. Но родиться волшебником, да и ещё чистокровным вампиром — это настолько редкость, что в это даже не верят.
Чистокровный волшебник, чистокровный вампир. Во всех побуждениях он чистый.
Его круг. Тот круг общения, которые были верны молодому дарованию были родословными. Родословные вампиры также имеют способ обращения, только вот шанс близок к нулю. Лишь один из ста выживет, а вот если тебя обращает чистокровный вампир, ты выиграл в лотерею. Ты явно выживешь и станешь по рангу выше тех, кого обратили им же подобные. Но это шанс на миллион. Чистокровные вампиры не нуждались в продолжении рода или же увеличения клыкастых тварей, как и они сами.
Малфою было глубоко плевать. На продолжения рода, на увеличение численности вампиров, на число жертв. Его это не касалось. Всеми проблемами занимались нужные ему люди. И о чёрт, им было поистине не сладко.
Малфой безжалостный, не щадящий никого. Убивающий лишь по секундной мысли. Всё должно быть так, как желает хозяин. Мир должен быть таким, как желает он.
Он словно Берсерк. Управляет «потоком» своей судьбы и судьбами людей вокруг себя.
Что вершит судьбу человечества в этом мире? Некое незримое существо? Или закон, подобно длани господней парящей над миром? По крайней мере, истинно то, что человек не властен даже над своей волей.
Никто был не властен над ним, никто даже не пытался, ибо знают глупцы, чем чревато выйдет непослушание.
Малфой наказывал, очень жестоко наказывал и не щадил никого. Его расплата была изощрённая, полна жестокости. Но худшим для вампира было лишь то наказание, которое подпитывалось кровью.
Когда заковывают в серебряные кандалы, подвешивая к сырой, каменной стене. Морят голодом.
Когда твоя жажда крови становится невыносимой, когда все вены ссыхаются, а глаза наливаются чёрной краской. Его держат так около двух недель, ибо больше он не выдержит. Убийством сия мероприятия был кусок свежего мяса, которое каждый день меняли на свежее и возлагали в нескольких метров от подопечного. Запах свежей крови сводил вампира с ума, тем более когда у тебя невыносимая жажда. Это убивало медленно, но мучительно. На последние дни открывались окна, вгоняя солнечный свет и просто высушивая его намертво.
Это была любимая пытка Драко. Он любовался истощёнными телами тех, кто идёт наперекор его словам, ему самому. Они получали по заслугам, ибо быстрая смерть была лишь подарком с его стороны. Но милосердие следовало заслужить и Малфой был милосердным. Он мог дарить жизнь и так же мог забирать её у бессмертных.
Убить вампира слишком сложно. Это живучие твари. Лишь серебро в сердце, точно в цель и никуда больше. Да, вампир не жалует серебро, но его это убьёт лишь точно в цель.
Малфой ежедневно ужинал лишь серебряными приборами, обжигаясь об них, отрезая свежее, пропитанное запёкшейся кровью кусок мяса. Запивая всё это отборной кровью, редкой группы крови. Хоть до вина и виски он был падкий, но ничего так не утоляет жажду, как бокал отрицательного резус-фактора.
Его имения никогда не пропускали обыкновенных магглов, лишь только для ужина, но даже тут были исключения. Им был Блейз. Мулат не придавался соблазну к бессмертию, а наслаждался другой жизнью. Это был тот человек, который входил в близкий круг его шавок. Шавок Драко Люциуса Малфоя.
Бестактный, прямолинейный молодой человек, который позволял себе слишком многое, но никогда не был наказан за это. То исключение среди всех. Он не выбирал выражения, не считался с мнением хозяина, но был слишком ценен для смерти.
Блейз контролировал банк крови по всей Европе. Хогвартс прошёлся по нему с той силой, что парнишка подался в целители. Отработав там не больше трёх лет, Забини теперь именуется как кровавый магнат. Банк крови — это его особая заслуга перед Малфоем или золотая жила среди кровососов. Чистейшая, отборная, свежая кровь, которая ежедневно поступала в Мэнор — всё благодаря Блейзу.
Он был тем, кого также боялись трогать, ибо это тот человек, кто кормил всех вампиров. Нет, конечно же есть те, кто просто отлавливали себе жертв и выпивали всё до последней капли, но чистейшим товаром торговал только он.
Так же был ещё один человек, который не меньше приближён к хозяину — им являлся Теодор Нотт. Он был той ещё занозой в заднице, но слишком ценен, чтобы убирать его.
Нотт являлся рождённым вампиром, но статус его положения зависел от чистоты крови. Теодор родословный вампир, и это тоже не мало чего решало. Вампиризм для него принес хорошие способности. Как бы дар, который проявлялся отнюдь не у всех. Он проникал в мысли людей, даже иногда неосознанно. Данный поступок оставался никак не замеченным, что приносило хорошую информацию для Малфоя.
Теодор всегда присутствовал на всех переговорах и хорошо помогал в решении важных дел. Также в его компетенции были люди выше по статусу, которыми руководил и направлял именно он.
Малфой терпел все выходки так называемого друга, лишь из-за его способностей, а вытворял он действительно многое. На него не действовали правила, он был неприкосновенен даже со стороны Драко. И, наверное, он этим пользовался знатно.
Тео делал свою работу. Выполняя указания Малфоя, тот вручался за сделанное. Это было выгодно обеим сторонам. Теодора давно бы убили, ведь зуб на него точила половина западной Европы, но так как парнишка под крылом самого Малфоя, то оставался он конечно в живых.
Убить Блейза или Теодора — это было равносильно смертному приговору. Ведь Малфой не прощал ошибок, не прощал того, что трогают его людей.
Так умерла Пэнси, а за ней в могилу ушло около трёх десятков так называемых бессмертных. Он даже не разбирался, кто был виновен, а кто нет. Убивал под одну гребёнку.
Всё своё время Малфой проводил в Мэноре, где в большом холле до сих пор висел портрет его родителей. Он может быть и сожалел их утрате, но это было слишком давно.
Как-то не было странным, Малфой и Теодор закончили Хогвартс, где и познакомились с Блейзом. Драко всегда был за то, что лишние знания никогда не помешают в жизни, но этого принципа не придерживался Тео. Его буквально заставили.
— Завтра поступают новые экземпляры, хочу добавить их в разработку, — устало потянулся Блейз, растягиваясь на большом диване, — Знаешь, это снизит конечно обороты той выручки, что приносит кровь, но думаю это будет куда лучше.
— Подними цену в два раза. Ты единственный на рынке, поэтому можешь трактовать любую цену, — холодно отвечает Драко, — Отмоешься наконец-то от запаха крови.
— Знаешь, а я постоянно замечал раньше, как краснели твои глаза, когда я только заходил в твой дом. По началу меня это даже пугало. Да и не думаю, что ты будешь заменять кровь, каким-то порошком имитации.
— Всему своё время. Протестируй на Нотте, если он не увидит разницы, то я, возможно, изменю своим принципам, — Малфой откидывает голову на спинку дивана, закидывая ноги на стеклянный стол.
В комнате стоял полумрак и единственным источником света была луна.
Полнолуние, конечно.
Это обычный установленный график Блейза, заявляться с новой партией крови к своему другу.
Забини никогда не сидел на месте и сейчас, чтобы доступность была ещё больше к напитку, его голова изобретает порошок, который имитирует кровь. Это облегчит быт и жизнь многим.
— Нотт тащит сюда всю ту шваль, которую найдёт по дороге. Высасывает до последней капли, а трупы домовики уже не знают куда девать. Он даже различает группу крови по резус фактору лишь по запаху. Его хуй проведёшь, — возмутился Забини. Он хотел, чтобы Малфой хотя бы попробовал то, к чему Блейз шёл почти год. Но Малфой был принципиален в своих решениях и всячески отказывался.
— Мог бы так же различать кровь по запаху, но принципы важнее, — протянул Малфой, переводя взгляд на друга.
— Ты же знаешь, не хочу. Меня тошнит от того, как Нотт опустошает бедняжек. Он вообще побрезгует, если ему подсунуть бомжа? — усмехается Блейз, разливая по двум бокалам виски.
Малфой выдаёт едва заметную улыбку, но всё же отказывается от алкоголя. Полнолуние, а в горле ужасно пересохло.
Дворецкий словно появляется из темноты, наполняя бокал кровью и запах для Малфоя разлетается по всей комнате.
— Не знаю, застану ли я момент, как ты кусаешь кого-то. Интересно, ты закрываешь глазки?
— Хочешь проверить или почувствовать?
— Да брось, когда ты вообще последний раз кусал кого-то? — интересуется Блейз, опустошая залпом виски.
Малфой наверное уже и не помнил. Яд, который содержался в его клыках приводил магглов к тому, что они становились гибридами. Они умирали медленно, ибо обращение так и не происходило. Кровь Драко так и не пролилась ещё ни разу, для того, чтобы на свет появился новый кровосос.
Малфой конечно же опустошал ходячее мясо, но это было так редко, что даже не запоминалось. Укус чистокровного на другого вампира был безболезненный, но всё же. Такая же кровь у него в бокале, зачем утруждаться?
— Её звали Марта, училась на Когтевране. Бесила меня ужасно, — шипит он.
— Что? Она же пропала на пятом курсе, вот значит куда. К тебе в животик? — сладко произносит Блейз, заливаясь от смеха, — Странно, что это была не зануда Грейнжер.
Он переводит пустой взгляд на мулата, буквально просматривая его насквозь. Делает глоток крови, наслаждаясь вкусом.
Холодная.
Вкус той крови, которую приносил Блейз, значительно отличалась от той, которую ты пробуешь прокусив нежную кожу. Такая горячая, будто можно обжечься, сладкая как мёд, невыносимо вкусная. Она действительно могла насытить голодного вампира.
— Грейнжер? — переспрашивает Драко, будто впервые слыша эту фамилию, — Грязнокровка Грейнжер? Хавроньи меня не интересуют даже в качестве пищи.
— Его величество Малфой заглядывался только на чистокровных ведьм?
— Ещё одно слово и Нотт возглавит банк крови, — отрезает Драко, допивая всё залпом.
Малышка Грейнджер никогда не была тем, что могло привлечь его внимание в школе, разве что своим умом. Его впечатляли лишь её познания в разных сферах, а вот что касалось именно девчонки, так точно нет. Выбирая очередной сосуд с кровью, на неё бы выбор пал последний.
— Жаль, а ведь фигурка отменная. Интересно, какая у неё группа крови?— он сделал слишком наигранное лицо, засматриваясь куда-то вверх.
— Грязная, — резко отвечает Малфой, подзывая опять дворецкого.
— Типаж Нотта? Кстати, а где он шляется то? Собирались же к двенадцати, а уже начало второго.
Малфой устало тянет к верху плечами, не желая особо и думать, где носит их дружка.
Но двери резко раскрываются, от чего дворецкий едва успевает отойти в сторону. Пальто падает на пол, полностью мокрое от дождя или крови. Блейз бросает взгляд на Малфоя и видит слабый оттенок красноты в его глазах.
Кровь.
Проноситься где-то в голове у мулата.
Драко вздыхает, усаживаясь по удобнее, даже не смотря в ту сторону, но Блейзу ужасно интересно.
Нотт опирается рукой о косяк двери, прижимая к нему рыжеволосую бестию. Та видно уже держалась из последних сил, либо держал её сам Тео. Что-то шепчет ей и через несколько секунд вонзается в её шею, от чего девушка издаёт визг, который эхом разлетается по комнате.
Дворецкий убирает запачканное пальто гостя, кланяется и уходит.
— Да-да, опоздал, — с ноткой юмора произносит Нотт, отстраняясь от девушки. Та с грохотом падает на пол, видимо уже без сознания, — Но я привёл вам куколку с любимым вкусом Драко.
Он быстро подходит к дивану, на котором отдыхал Малфой. Начиная вырисовывать пальцем на замшевой обивке какие-то незамысловатые узоры.
— Бомбейская, — шепчет Нотт ему на ухо, от чего глаза Драко открываются шире.
Блейз видит, какой кроваво-красный цвет они приобретают. Слишком привык, чтобы реагировать как-то на это.
Бомбейская кровь была самой любимой Драко. Редкость её конечно угнетала, но вкус заставлял её любить. Доноров этой крови было настолько мало, что Блейз радовал друга лишь раз в полгода и то, не больше полулитра.
Малфой хватает друга за запястье, с силой сжимая его. Переводит взгляд, буквально пожирая его им.
Недоволен.
— От тебя несёт банальной первой, — шипит он, а глаза краснеют сильнее. Так, что особо не видно зрачка, — Будешь лгать мне?
— Ой, да брось Драк, — встревает Блейз, ибо боится плохого окончания диалога. Рано или поздно, его терпение лопнет, — Нотт, не провоцируй.
Малфой резко отстраняет руку от него, убирая ноги с кофейного столика, усаживаясь ровно на диване. Взяв бокал с кровью, он залпом его осушает. Тео ещё немного мнётся, но так же усаживается рядом с Блейзом, бросая на мулата непонимающий взгляд с долей ухмылки. Его отделял от Драко этот чертовый кофейный стол, да и слава Мерлину он находился тут.
Тео особо не боялся Малфоя, но и мысли его прочитать не мог. О чём мог думать Драко? Это всегда было тайной и хер знает, что у него в голове.
Дворецкий тихо забирает бедняжку и закрывает двери, оставляя их наедине.
— Что вкусненького принёс Блейз? — Нотт не унимается.
— Тебе мало? — мулат указывает большим пальцем за спину, туда, где ещё недавно лежала девушка, — Сколько в тебя влезает-то?
— А тебе жалко что ли?
— Если бы ты платил, то нет.
Драко наблюдает за перепалкой друзей с каменным лицом. Особо не реагируя и не встревая. Привык к подобному цирку с их стороны в его доме. Это нужно перетерпеть. Пару фраз, несколько минут и они заткнуться, ну или он им поможет.
— Сегодня год по Пэнс, — он разбавляет эту шумиху.
Они замолкают. Переводят взгляд на него, осознают.
Ровно год назад Пэнс была убита, и Драко её смерть не давала покоя. Зверски по животному растерзана в лесу, не так далеко от его дома. Она хотела спастись, но так и не успела. Эти мысли мучили его каждый раз, когда он вспоминал о ней.
Наверное, виня себя в этом.
Ведь она так противилась в том, чтобы обратить её. Дать ей нескончаемую жизнь. Паркинсон так сильно этого не хотела, но Малфой был слишком не настойчив. Он просто не хотел загонять её в этот мир, пропитанный кровью и страданием. Кого угодно, но не её. Просто подарить ей бессмертие.
Сейчас, смотря на Блейза, он также боится потерять друга. Хотя расправа Драко преподала многим урок на ближайших лет сто. Забини оставался человеком в вампирском обществе. Как он вообще себя чувствовал? Да вроде нормально, судя по тому, какой статус он сам заслужил в их обществе.
Малфой всегда будет за то, что бы обратить Блейза.
Ему будет спокойнее.
— А имя подонка так и не известно, — произносит Блейз, наливая опять виски в бокал.
— Не знал, что Драко на такое способен, — ухмыляется Тео, — Но было эффектно.
— Я сам этого не знал.
Не ожидал того, на что способна его сила во время сильного гнева. Когда вампиры просто сжигались, превращаясь в горстку пепла. Лишь взгляд и его безумные глаза.
— Не вини себя — всех кого можно, ты уже наказал, — эти слова Блейз повторял каждый раз.
А другого и не скажешь, но мог сказать он.
— Эта сука слишком легко отделалась.
— Да-да, ты по случайности её сжёг. Завязывай, ничего уже не исправить. Тем более, ты предлагал Пэнс обратить её. Вот чего дурочка отказалась? — Нотт уже положил глаз на виски Блейза и во всю потягивал его со стакана друга.
— А чего отказывается Забини?
— Он идиот, что с него взять? — усмехается Тео, — Ведь это же ахуенно.
— Судя по твоему образу жизни — сомневаюсь.
Эта тема поднималась слишком часто. Драко просто будет ждать удобного момента, когда Блейз сам согласился на обращение. Ему нужно прийти к этому и Малфой не станет давить.
— Ты всегда можешь обратиться ко мне, — кокетничает Тео, опускаясь на плечо мулата, — Я всё сделаю аккуратно.
— Ты убьёшь его, Нотт. Исключено. Если Блейз решится, то мы обратимся к тебе за помощью в последнюю очередь.
— Ну и считай вас после этого друзьями, — фыркает Тео, доставая из внутреннего кармана пиджака тонкий, длинный мундштук, закуривает.
Малфой может и любил такие ночи в компании с этими двумя. Было в этом что-то такое, что помогало разрядить мозги.
Он был весь в работе, даже не обращая на какие-то свои личные проблемы.
Пэнс была для него кем-то большим, и он был уверен в этом. Но что-то большее могло было быть лишь в том случае, если Драко всё же обратил её. Скрещивание человека и вампира, тем более такого как он — равносильно убийству плода в утробе матери. Гены человека просто не способны выжить вместе с генами вампира. Ребёнок погибал ещё на четвёртом месяце беременности.
Драко знал об этом и не делал никаких выводов. Всё придёт само. Но, видимо, уже не в этой жизни.
Теперь он отказывается наотрез. Семья? Дети? Всё к чёрту. Ему это просто не нужно. Он не хочет слышать даже об этом, хотя Блейз уже пытался завести тему диалога в это русло. Продолжение рода теперь его не волновало.
Прожить в одиночестве сотню лет?
Лучшее, что можно получить.
— Мне кажется, он это перерастёт, — посмеивается уже пьяный Блейз.
— Когда? Ему уже восьмой десяток. К сотке мозги окрепнут?
— Заткнитесь оба, — шипит Драко.
— А если бы ты не принимал всё в штыки, то давно бы обратил внимание на ту книжонку, которую притащил Тео, — тон голоса Блейза резко меняется, куда-то к серьёзному.
Драко закатывает глаза, понимая, что опять тема сворачивает не туда.
— Что я принёс? — ещё немного и Тео будет в нокауте от алкоголя.
— Ой блять, какую дрянь ты только не приносил, клептоман хуев. Как можно вообще было украсть кафедру Дамблдора? — Блейз бросает взгляд на ту самую стойку, которая теперь являлась декором этой комнаты.
— Я хотел, чтобы на собраниях Драко вещал нам за ней.
Малфой слегка ухмыляется придурковатости друга, но понимает, что без этих двух было бы скучно.
Книжка, которую притащил пьяный Тео была как раз кстати, но Драко всё равно отказывался воспринимать её как-то. Несколько дней он просто не притрагивался и вовсе к ней, хотя знал, что именно там написано.
Об этом говорил и Блейз, хотя Малфой слишком сумбурно реагировал на данную тему разговора.
Он не хотел продолжения рода. Таким, как он, опасно влюбляться. Просто не доверял никому, в том числе и себе. Влюбляться и опасаться того, что раз за разом дети будут умирать в утробе матери. Видеть, слёзы своей избранницы и понимать, что ничем не можешь помочь. Он делает только хуже себе и ей.
Теперь, спустя ровно год, он отрёкся от темы семьи и продолжения рода.
— Прочёл бы для начала, а потом делал выводы, — дополняет Блейз, посматривая уже на сопящего Тео. Однако быстро он выключился.
— И слышать ничего не хочу. Мне хватает лишь тех знаний, о которых я и так знаю, без всякой ненужной литературы. Скрещивание возможно с таким же подобным, увы, я один такой на тысячу лет, — он отворачивается, зацикливаясь лишь на луне, свет которой проникает в комнату.
— И усыновление никак не рассматривается?
— Нет.
— Где книжка? — энтузиазмом прям и веяло от Блейза.
Драко кивает в сторону забитого книжного шкафа в углу комнаты, и мулат, чуть ли не бегом, устремляется к нему.
Достало.
Малфой впервые за пол года не прочь взглянуть на то, на что настаивал Тео. Лишь для того, чтобы усмирить пыл этих двух, а не из личных побуждений.
— Себастьян специально держит их в пыли или так задумано? — недовольно произносит Блейз, доставая знакомую ему книгу.
Дворецкий снова наполняет бокал кровью, словно чувствуя то, чего желает хозяин. Молчаливый, высокорослый с темными как сажа волосами. Он был словно как тень в этом доме, но лишь благодаря ему, этот дом поддерживался в полном порядке.
— Вот, нашёл, — произносит Блейз, усаживаясь обратно, — И в день когда луна окрасится кровью, появиться на свет дитя преисподней. И возрадуется Азазелло своей отдушине. Падут пред его ликом приспешники исчадия Ада и преклонят свои головы пред ним, как пред новым хозяином. И прольётся кровь всевышняя, восторжествуют подобные ему. Да падут на колени перед чистейшим за последнюю тысячу лет. Но да будет так и вознесётся в дар ему дева — идентичная от крови его. Да будет спать дева глубоким сном, не ведая о своей сущности. Да пробудится дитя крови дарованное ему, да возродится из гнева и ненависти антихрист сия господствующий этим миром. Ребёнок девы божьей, исчадия Ада приспешник.
— Пророчество, как мило и что с этого? Найти девчонку, которая спит?
— Тебе нужно пробудить её, ну или обратить. Подарочки подъехали, — Блейз захлопывает книжку, поглядывая за спящим Ноттом, — Попробовать-то стоит.
— Нет, — отрезает Драко, ложась на диван, — Но антихрист меня подкупает.
— Ну если судить всё так, как написано тут, то у вас могли быть весьма интересные дети. Малышка наверное с бомбейской группой крови, а они все на списке.
— С чего ты взял, что она с этой группой крови? После обращения кровь может измениться.
— Потому, что она дарована тебе, а твой вкус с детства неизменен, — посмеивается Блейз, скрывая то, как противно иногда становиться, когда Малфой попивает кровь, смакуя каждый глоток.
Это походило на сплошной бред, но почему-то именно сейчас, выглядело правдоподобно. Малфой точно не будет заниматься подобной ересью. Может быть его когда-то доконает Блейз с Ноттом, но им-то хуже.
Хоть пророчество и существовало, но Драко мало верил в подобные сказки на ночь. Это написано для таких же идиотов как Тео, ведь именно они и верят в подобную чушь.
— У Теодора сейчас особо нет работы, поручи ему разыскать девчонку.
— Это не то дело, которое можно поручать Нотту, — резко отвечает Малфой, снова подзывая к себе дворецкого. Жажда слишком мучает, когда в полнолуние чистокровный вампир не кусает, — Мне не нужно тут стадо девиц, а зная его, оно точно мне гарантированно.
— Да брось, не всегда же он относится к делам так. Просто поручи и пусть ломает себе голову, — подначивал Блейз.
— Делай что хочешь, тема закрыта, — он был уже без настроения, ведь опять мысли заводили его к Пэнс.
***
Четвёртый год работы. Упорным трудом Гермиона Грейнджер получает место в известном и популярном вестнике страны и прокладывает себе работу журналиста. Путь в министерство ей был закрыт из-за неприязни к её личной персоне.
Подсиживание мест, там оказалось в порядке вещей и Гермиона лично столкнулась с подобной проблемой. Ведь пролезть в министерство и сидеть всю оставшуюся жизнь на удобном офисном кресле, как оказалось — мечта многих.
Грейнджер махнула на свою мечту о продолжительной и упорной работе во благо магической Англии. Ей это стало не интересно, когда она банально не прошла аттестацию, хотя была уверена, что сдала её на высший балл.
Разочароваться таким образом в честности министерства она как раз успела, но подходящую работу всё же потеряла.
Вакансия журналиста в новом популярном журнале подвернулась ей слишком спонтанно. Джинни, что так сходила с ума по новым тенденциям моды, просто облюбовала пёстрые постеры глянцевого издания. Вакансия, которая так сильно бросалась в глаза на последней странице и упрямая Уизли сделали свою работу.
Гермиона Джин Грейнджер одна из немногих успешных журналистов в таком юном возрасте. Ей двадцать два года и никогда бы в жизни она не могла подумать, что станет подобием Риты Скитер. Хотя, может до подобия ещё слишком далеко. Грейнджер идёт совсем по другой дорожке.
Не пользуется популярностью в скандальных статьях и не портит репутацию среди знати. Её колонка постоянно пишет о чём-то новом, о том, о чём не будет скучно читать подрастающему поколению, когда те едут с каникул в Хогвартс Экспрессе.
Четыре года упорного труда и она может гордиться собой хоть в этом плане. Еженедельные посиделки с друзьями и пустая квартира в спящем районе Лондона. В принципе, для молодой девчонки, которая направлена в карьеру — весьма не дурно.
— Статья для нового выпуска будет готова к завтрашнему утру, — выкрикивает она из-за приоткрытой двери.
Суматохи ей хватает.
Набор текста со скоростью света уже вошёл в привычку. А информации, которой нет, можно спокойно придумать из головы. Благо, фантазии ей хватает.
— Статья должна быть готова к семи вечера, не успеешь, твою колонку отдадут Филиппу, — звонким голоском произносит дамочка с ярко красной помадой.
Женщина на вид лет сорока, внешний вид которой постоянно пугал Гермиону. Нет, про то, что журналисты творческие личности она знала, но чтобы настолько.
Главный редактор была ещё той ведьмой, что в прямом, что в переносном смысле. Наглости ей не занимать, да и манер тоже. Сколько слёз Грейнжер пролила из-за мадам Роуз, даже страшно вспоминать, но всё же терпит её и по сей день.
— А не много ли ему будет? — бубнит Гермиона, продолжая набирать текст.
— Что? Повтори, я не расслышала!
— К семи будет готово мадам Роуз.
— Вот и отлично, детка, — так наигранно, что хочется блевануть.
Её главным правилом было никогда не называть мадам Роуз по имени. Ну вот такие у неё тараканы. Никак иначе как — мадам Роуз.
К этому можно привыкнуть.
Что касалось Филиппа — то он был как блоха. На своём месте и в своём мире. Будто эта работа именно для него. Язык нужно подвешен и постоянно всё успевает. Грейнджер он просто ужасно бесит, но исключать зависть тоже нельзя.
Парниша ведёт четыре колонки и метит на место редактора, хотя в журнале неполные два года.
Скорее всего — это зависть.
— Филиппа завтра не будет, — грозно произносит мадам Роуз, — Кому-то нужно взять интервью у мистера Поттера.
— У Гарри Поттера? — переспрашивает Гермиона, не веря своих ушам.
Почему редакцию интересует её лучший друг? Да и о чём они хотят узнать?
— Мистер Поттер восходящая звезда квиддича, его интервью второе в новом выпуске. Грейнджер, вы же учились вместе? Думаю, для тебя не составит труда задать ему пару тройку каверзных вопросов.
— Неудобные вопросы к обычному игроку квиддича? О чём вообще идёт речь? — тут уже смысл не понимает Гриффиндорка.
В чём заключается провокация для Гарри? У банальных игроков однотипные дни, однообразные будни. О чём вообще может идти речь? Но Грейнджер часто забывает, что у мадам Роуз целая вселенная в голове. Главный редактор их издания может сделать сенсацию из пары тройки слов и заголовок готов. Профессиональная этика всех журналистов. Жаль, что Гермиона не страдала подобным.
— Список будет на почте. Встреча в одиннадцать и на этот раз, постарайся засунуть своё мнение в задницу. Мне нужны результаты или это будет последним предупреждением, — произносит дамочка, захлопывая дверь и удаляясь.
Последнее предупреждение, как глупо.
Это наверное десятое из тех, которые считались последними. Роуз любила пригрозить, но оставляла в любом случае, но наверное только её. Сколько людей сменилось за её годы работы, даже не сосчитать. Слишком требовательная, слишком импульсивная.
Многие уходили сами.
Зарплаты ей хватало с головой, наверное, из-за этого и Гермиона терпела всё это.
С Роном они не общались около двух лет, а с Гарри общение сократилось до нескольких раз в полгода. Ей банально не хватало времени, как и в принципе и Поттеру. Взрослая жизнь, а значит нехватка времени. Ребята пытаются, но жизнь не даёт передышки.
Постоянные разъезды, командировки, как ни крути, но ей стал нравится этот образ жизни. Со школы она не общается ни с кем, кроме как Гарри, Джинни. Изредка может встретить Финнигана или Блейза.
Блейз Забини стал попадаться на глаза всё чаще из-за того, что офис его корпорации находился в соседнем здании от её работы. После школы парень знатно изменился и благо, что в лучшую сторону. Непривычно слышать из его уст довольно приличную речь. Чаще всего он галантно здоровался, никогда не упуская её из вида.
Дома работы также хватало.
Ведь в основном она брала её домой. Тут хватало вдохновения на всё, ведь на работе множество отвлекающих факторов. Когда ты пишешь в тишине или же под любимую музыку, текст словно воспроизводится аудиодорожкой, только успевай его записывать.
Квартирка у Гермионы была довольно большая, хотя для чего ей такая большая обитель, если проживает она одна? Работа давала большие плюсы, как например эта квартира, хороший автомобиль и дополнительные премии. В общем, она стала не нуждаться в деньгах. Никогда бы не подумала, что бутылка хорошего вина за кусачую цену, станет нормой для её пятничного вечера.
Грейнджер как по традиции заваривает кофе, запах которого разносится по всему дому. Доставая нужные документы, выписки и тому подобное, устраивается за кухонным столом. Тут почему-то было удобнее всего работать.
Статьи печатались на банальной печатной машинке, что шумела на всю кухню, но так было намного удобнее и привычнее. Наверное добавь к этому образу сигарету и точно получится Рита. Но как же она боялась сравнения с этой дамочкой.
За окном давно за полночь, но работа так и не начата. Нужно скорректировать некоторые вопросы для завтрашнего интервью, ибо зная себя, она может завести тему в не то русло.
Вот так проходили её вечера. Иногда конечно на заднем фоне шумел телевизор, но сегодня как-то без него.
Звонок в дверь так сильно раздражающий Гермиону и она сбивается с мысли.
Раздражение.
— Кто? — спрашивает она подходя к входной двери.
В ответ молчание, которое напрягает. Ночь и незваные гости, всегда пугают. Но Грейнджер не из пугливых. Спальный район вряд ли принесёт ей дурных гостей.
Она приоткрывает дверь и на пороге ей виднеется бежевое пальто.
— Пустишь? — произносит Блейз, цепляясь озябшей рукой о дверь.
— Ох, чёрт, что произошло? — в её голосе волнение, да оно и понятно от куда.
Старый знакомый в такой поздний час, явно не к добру.
— С чего такие выводы, Грейнжер? Разве я не могу зайти к однокласснице?
— В половину первого ночи? Как-то я раньше не замечала нашей крепкой дружбы. Или мы за разовое еженедельное приветствие стали лучшими друзьями? — сарказм прям и лился.
Блейз по свойски заходит в квартиру, оставляя на вешалке промокшее пальто и будто на каком-то автомате идёт прямиком на кухню. Почему-то зная где она находится.
— Ну и холодина на улице, весь озяб. А где у тебя чай? — хозяйничает мулат, пока хозяйка квартиры осуждающе на него посматривает.
Грейнджер указывает рукой на верхний ящик кухни, усаживаясь за стол, где расположились её документы. Просто наблюдает за такой вопиющей наглостью Забини. А он, словно ничего не замечая, продолжает рыться дальше.
— Представляешь, машина сдохла. А день такой муторный, что дико устал.
— И поэтому ты решил остаться у меня? — со смешком в голосе произносит Грейнджер, упираясь локтями о стол, — Это вряд ли.
— У тебя? Тут? — он тоже не скрывает смеха, — Брось, я подожду машину. А ждать на улице слишком холодно. Разве ты бросишь друга замерзать на улице? Ну и бесчеловечная же ты, Грейнджер.
— И это говорит мне тот, кто поставляет кровь для вампиров.
— А вот тут лучше ротик на замке держать, — его голос меняется на строгий. Он оборачивается, словно взглядом показывая ей своё недовольство.
Банк крови был для него разменной монетой. Для министерства и подобной шушеры — это донорский центр. Конечно, множество литров крови поступали в больницы. А вот с другой стороны и весьма обширной — кровь продавалась для жаждущих кровососов. Об этом не нужно было трепаться, но Блейз смог проговориться Гермионе. И вот, секрет живёт с ней больше года.
— Над чем работаешь? — он подходит к столу, обращая внимание на склад исписанной бумаги, — Поттер?
— А, даа.., — протягивает Грейнжер, — Вроде как интервью, но вопросы не из лучших. Я даже не знаю, как Гарри к этому отнесётся.
— Наслышан о его продвижении. Достойно.
— Хоть кто-то идёт к мечте, — вяло, слишком вяло.
— Оо, бедняжка Грейнджер, кто же разрушил твою мечту? — она так сильно не любила, когда Забини начинал разговорить с ней в таком тоне, — Ведь карьера журналистки явно не то, о чём мечтала выдающаяся ведьма поколения.
— Тебя это не касается, — фыркает Гермиона, складывая листки бумаги в стопку, — Пей свой чай и проваливай.
Блейз усмехается, заливая в чашку кипятка. Видно было, что ей неприятна эта тема, но это же Слизеринец. Давить на больное, задевать — было его большим достоинством.
Грейнджер изменилась в характере с приобретением новой работы. Более прямолинейна, самокритична и вспыльчива. Ей не шло это, совсем нет. Но было забавно наблюдать то, как она злилась.
— А вот у меня всё хорошо, спасибо кстати что спросила. Ищем новых доноров, кстати ты не хочешь помочь литром или половинкой? — и снова ухмылка на лице.
Блейз садится на против, закидывая ногу на ногу и размешивая сахар в чашке, будто специально стукая по стенкам ложкой.
— Мне это не интересно, — слишком резко.
— А зря, я неплохо плачу, купишь как раз себе нормального чая, — он демонстративно делает глоток, кривя лицо, — Вот какая у тебя группа крови?
— Что? — Грейнжер словно воспламеняется, — Не нравится — не пей. Не знаю я какая у меня группа крови, а это имеет значение?
Блейз ставит чашку на стол, опираясь подбородком о кулак. Смотря на неё из-под густых, тёмных бровей. Таким вот охотничьим взглядом.
— Конечно имеет. Какая группа — такая цена. Конечно за первую много я не дам, а вот если у тебя четвёртая, да ещё и с отрицательным резус-фактором, то галеончиками одарю. Поверь Гермиона, ты помогаешь людям, а деньжата как бонус.
— Я подумаю, — отвечает ухмылкой на ухмылку. Повисает пауза, довольно неудобная, — Год же, правда?
Он просто кивает и переводит взгляд на чашку. Словно она теперь была слишком ему интересна.
Грейнджер видела статью о нападении вампиров. Тогда весь Лондон был поднят на уши и затаили настоящую злобу. Как после этого живётся вампирам она не знала, но и даже спрашивать у Блейза не хотела. Информация о том, что он точно поддерживает с ними связь и не являлся кем-то из них, Грейнджер хватало. Но как ни крути — это была Пэнс.
— Мадам Роуз хотела напечатать очередной бред про неё и её смерть. Но благо она переключилась на близнецов альбиносов из Хаверинга. Полоумная женщина без моральных принципов, — злилась Гермиона, загибая и отгибая угол листка, — Мне очень жаль, ведь мы даже не говорили об этом.
— Грейнджер, уже прошёл год и те, кто был виновен, давно наказаны.
— Суда же не было, да и убийцу не нашли, — непонимающе смотрит на мулата, — Кто?
— Я тебя умоляю, какой суд? Ты же знаешь Малфоя, а если бы об его заслугах писала каждая жёлтая газетёнка, то он бы сжёг и их.
— Я работаю не в жёлтой газетёнке, как ты говоришь, — противится она, стуча кулаком по столу, — Стой, что? Сжёг? То есть как?
Блейз в одну секунду осознаёт то, что взболтнул лишнего. Говорить он так же разучился в это же мгновение.
Грейнджер не знала о том, что Драко Малфой вампир. Нет, она конечно может догадывалась, ведь предпосылки были, но как-то поверхностно. Разговоров об этом никогда не было, да она и думать давно забыла о главном обидчике в школьное время.
Её он совсем не интересовал, наверное даже как Блейз, до недавних пор. Общение с Забини стало довольно привычным и даже приятным. Не было тех издёвок со школы и постоянных задирательств, хотя… некоторые и остались.
— Я этого тебе не говорил, ротик на замок и молчим, ладушки?
— Ох, а ведь я уже хотела бежать в редакцию и трубить всем о том, что мой бывший одноклассник вампир, — хохочет Грейнжер, расслабляясь.
— Вы же так и не виделись после выпуска, — утверждает Блейз, полностью в этом уверенный, — Хотя, в нём ничего особо и не изменилось. А из наших с кем-то держишь связь?
Чай, к которому Забини так и не притронулся, почти остыл, но он всё равно прокручивал чашку по блюдцу.
— Джинни, Гарри, а вот с Роном не виделась почти два года. Он помогает Чарли с драконами. Видимо все нашли занятие по душе.
— Даже рыжая?
— О, поверь, у них уже двое детей. Видел бы ты этих негодников, то и в жизни не подумал, что Гарри их отец, — она произносит это так тепло и искренне, что даже Блейзу становится как-то спокойно, — И да, они тоже рыжие.
— Зараза, опередила меня с вопросом.
Вот почему такого не было в школьные годы? Разговаривать свободно на все темы без перепалок. Гриффиндорка и Слизеринец, выглядит даже странно.
Но около часа, они только вспоминали школьные годы, не обращая внимание на то, что машина уже давно стояла под домом.
Договор о том, что через неделю они встречаются и продолжают диалог был заключён перед выходом, но он словно не желал уходить.
— Ты всё же зайди ко мне, проверим кровушку. Добрые дела, поможешь деткам, — произносит Блейз, застёгивая пальто.
— Хорошо, послезавтра у меня выходной, забегу.
***
Послезавтра так и не наступило. Работы оказалось настолько много, что буквально завалили её. То, что всю ночь они буквально проговорили, растрачивая время для написания вопросов, Грейнджер взяла слишком тухлое интервью.
Возможно, Гарри и сам не желал отвечать на вопросы подруги, предпочитая отсмеиваться или переводить тему.
Провалено.
На душе немного гадко от того, что она выслушала в кабинете, но выходные как-то подогревали ей душу.
Всё же, перед тем как выпить и забыться от работы, Грейнжер решается забежать к Забини, хоть и не была уверена, что он на работе. Ей как-то и самой хотелось узнать группу крови, да и донором побыть никогда не плохо.
— Добрый день, мэм, — произносит Гермиона, закрывая зонт и отряхивая его от капель дождя, — Я бы хотела сдать тест на определение группы крови.
— Ох, конечно, — девушка с ресепшена мило улыбается в ответ, — Вам в конец коридора, кабинет номер восемь.
Как ни странно, но тут довольно много людей. Всё в белом кафеле и идеально чисто. Видимо, Блейз не мало вложил денег в свой бизнес, ну или он не хило окупается.
Анализ берут аккуратно, быстро и совсем безболезненно, хоть она на дух не переносит всех этих иголок и вида крови. Становится дурно от одного лишь взгляда, да и в школьное время она всегда пыталась увильнуть от похода к врачу.
Со спокойной душой и ожиданием ответа через несколько часов, Грейнджер направляется в небольшой паб, что разместился около её дома. Там было хорошо от слова совсем. Тихо, уютно и комфортно. Хорошее меню и алкоголь. Иногда, она спускалась вниз, чтобы поработать вне офиса, ведь вдохновение в её работе главная вещь.
Вот и сейчас.
Хоть два выходных давали ей повод не думать о работе совсем, Грейнджер так не могла. Её место могли отдать спокойно любому другому, даже к примеру — Филиппу. Придумать интересную статью — вот что было сейчас главной задачей для уставшей девчонки.
Её место как всегда свободно и бармен приветливо машет ей рукой. Слишком часто он рад видеть её. Есть не хочется, а выпить просто необходимо.
— Красное, белое? — спрашивает её бармен, не выходя из-за стойки, пока она раскладывала свои вещи за круглым, небольшим столом.
— Виски с колой, — со смешком отвечает Гермиона.
— Оу, пять вечера, не рано ли?
— Я же для настроения, а не для того, чтобы напиться. Хотя, дальше как пойдёт.
Рокс со льдом, колой и янтарной жидкостью так гармонично вписывался в её помятые листы на которых всё напрочь уже было перечёркнуто.
Вдохновение, как и идеи так и не приходят. Но Гермиона снова берёт чистый лист бумаги, начиная вырисовывать на нём какие-то узоры, думая.
Мерлин, не идёт как-то.
Виски зашёл очень приятно и хотелось добавки. Но видимо не сегодня.
— Ты закроешь свой рот или нет? — слышится голос ещё с улицы, но дверь в бар открывается и на пороге появляется Блейз и Нотт.
Нотт? Вот так встреча. По виду он слишком в хорошем настроении, что не сказать на счёт Блейза.
— Блять, что за место? Ты не мог потерпеть? Грейнджер? — Тео напрочь забывает о друге и словно несётся к ней, нахально присаживаясь за её столик, — Вискарик? Это вообще ты?
— Нет, Поттер под оборотным, — подходит Блейз, так же усаживается рядом, — Прости, если отвлекли. Дождь ужасный, а искать пустой бар в пятничный вечер не хочется в такую погоду.
— Поэтому мы в этой дыре?
— Это хороший бар, — возникает Гермиона, — Рада видеть тебя, Нотт.
Нотт ехидно улыбается, поднимая левое плечо и склоняя голову на этот же бок. Слишком сладко как по ней. Он сразу же идёт к барной стойке, что-то говоря бармену.
— Как ты? — устало произносит Блейз, осматривая всё то, что лежало на столе.
— Сдала тест сегодня в твоей клинике, вот жду ответ.
— Сейчас уточним, — голос становится серьёзным, и он отходит позвонить, оставляя её ненадолго.
Обстановка явно нерабочая, но отдохнуть в компании слизеринцев тоже не плохо, только её смущал слащавый Нотт. Как она раньше не замечала его повадок и мимики?
— Вискарик, Грейнджер, не против? — Нотт приносит напитки, а она быстро собирает все исписанные листки бумаги.
— Эм… ну вроде как нет.
— Ну что я могу сказать Грейнджер, — тут подходит Блейз, садясь на своё место, — Первая. Ну ты не печалься, это самая хорошая группа крови, чаще всего используется донорстве.
Нотт не скрывает смешка, поёжившись на стуле и сложив руки на груди.
— Самая хорошая — Бомбейская, но уж точно не первая.
Грейнджер щурит глаза, косясь то на Блейза, то на Нотта. Забини читает её вопрос в глазах и слабо кивает в ответ.
— Что? И он? — она не верит, делает глоток морщась.
Чистый виски.
— Что и я?
— Ты тоже вампир? — шепчет Гермиона.
Нотт приподнимает одну бровь, бросая взгляд на друга. Но выяснять отношения не хочется. Улыбка Тео слишком часто мелькает за эти пятнадцать минут.
— Тоже? Значит про Малфоя она в курсе? А он тебя ещё и хавроньей назвал. Ну где манеры под восемьдесят лет? Да, Грейнджер, может когда-то ты дашь мне отведать тебя на вкус.
— Это просто замечательно, — она словно уже не слышит ничего и никого.
Мысль, что словно влетела, как снитч в голову, казалась ей просто идеальной.
Статья будет просто бомба.
— Нотт, мне нужно взять у тебя интервью. Имя я не буду указывать, просто несколько вопросов и всё. Мерлин, это будет очень хорошо, — от неё словно шло сияние, настолько Грейндер была рада своей идеи.
— Эм, ну в принципе можно, — он слегка скривил лицо в раздумьях, а после добавил, — Но потом та поделишься кровушкой?
— Я… А это нормально?
— Ещё как.
