Феномен

Он всё так же без аппетита ел холодный ужин, всё теми же серебряными приборами, которые обжигали его кожу. Теми же приборами, к которым не притрагивалась Гермиона. Сидя в пустой столовой в полной тишине. Скорпи никогда не приходил сюда. Его новая нянечка была изумительной женщиной, которая просто не чаяла в нём души. Отец уходил дальше, побыть со своими мыслями со своими эмоциями, а там, на втором этаже так задорно звучал его живой и настоящий смех. В столовой никогда не было света. Не было света, не было её. Вечность так мучительна для вампира, когда остаёшься один. Как же сильно он корил себя за всё это. Милая. Милая Пэнс, которая не должна была умереть, в итоге покоилась на изумительном кладбище. Каждый день ей по указанию Малфоя приносили цветы, но сам он туда никогда не являлся. Дорогая. Любимая Гермиона. Он убил её. Не своими руками, а своим миром. И теперь не знал что лучше. Виня себя в том, что не обратил вовремя Паркинсон или же виня себя за то, что обратил Гермиону? Что же из этого было хуже? Он корил себя во всём и ему не было прощения. Его мир убил их и это конечная. Он никогда больше не вернётся к этому. Его мысли будут рядом с Гермионой, так далеко от реальности, а сын… Он будет рядом, как напоминание о том, что когда-то рядом была она. Стоя с ровной спиной и держа букет кровавых орхидей, желваки на скулах опять заходились. Точно так же, когда эта девчонка упрямилась ему. Точно так же, когда он сдерживался, что бы не вкусить запретный плод. Он сдерживал эмоции, но так сильно хотел лечь рядом. Он приходил каждую ночь, оберегая её вечный сон, а места для цветов было критически мало. Люблю тебя. Это произносилось вечно. В память о том, что никогда не произносил этого для неё.       — Милая, дорогая Гермиона. Ты сгорела алым пламенем, но горела красиво, — шёпотом произносит Драко, опуская букет на сырую землю. Он ложится рядом, закрывая глаза и словно опускаясь вниз под землю. Словно чувствуя её рядом и от этого становилось легче. Слёзы были на его щеках, но они настолько сильно обжигали кожу, что становилось больно.       — Я люблю тебя, — искренне и открыто, — Прости меня.