Knockout

Тренировочный зал пахнет разгоряченными телами и усталостью. Тут и там разносятся звуки ударов и звон цепей, крепко держащих подвешенное снаряжение. Сиплые выдохи перемешиваются с сухими командами зычного голоса. Женщина окидывает цепким взглядом десяток блестящих от пота тел и останавливается на одной точке. Ее подопечная осыпает измученную боксерскую грушу новым градом ударов почти без передышки, из-за чего снаряд жалобно скрипит, так и прося отпустить его на покой. — Медведева, держи амплитуду! — тренерша щурится, критично сканируя взглядом напряженное тело девушки, и, будучи явно недовольной, цокает. — То, что ты заняла второе место — не значит, что ты должна расслабляться, а наоборот. Соберись немедленно! Спортсменка порывисто вытирает дрожащими пальцами лезущие на глаза капли пота и морщится брезгливо, когда откидывает склеенные соленой влагой пряди светлых волос назад. Лаура Альбертовна гоняет ее уже третий час, а она всё не может собраться и сосредоточиться на тренировке, бессмысленно лупя грушу. Голова обессиленно упирается в красный бок снаряда, и девушка сжимает зубы от накативших новой волной мыслей. Перед глазами до сих пор стоят вчерашние соревнования, будто они прошли лишь час назад. Она столько готовилась, отрабатывая свою технику в зале несколько месяцев, но всех усилий оказалось недостаточно, чтобы забрать победу. Кира еще сильнее стискивает зубы и заносит руку для очередного удара под суровым, сквозившим нотками понимания, взглядом тренера. Возможно она бы не восприняла это так остро, если бы первое место взял кто-то другой, незнакомый. Но обскакал ее именно тот человек, которого она на дух не переносит еще со школьных времен. Гребанная Андрющенко со своими черными патлами и поразительной способностью оставлять её каждый раз с носом. От поганых воспоминаний в груди разливается разъедающее внутренности раздражение, будто внутри взрывается целая фабрика, выбрасывая все токсичные отходы в ее организм. Кира отдает в удары последние остатки сил, надеясь, что вымотанное тело просто отключится, как только ляжет на кровать. И сознание не будут грызть червяки мыслей о собственной беспомощности и бездарности. — На сегодня всё. Завтра жду тебя в восемь утра здесь же, а пока отдыхай. Сухой тон Лауры отрезвляет. Девушка словно по команде сползает на колени, упираясь руками в пол, и пытается отдышаться. Каждый вдох раздирает горло будто когтями, а спазмированные легкие не могут набрать в себя достаточно кислорода, чтобы принести облегчение изнуренному телу. Костяшки ноют несмотря на защиту, а в висках, пульсируя, стучит кровь. — Ты молодец, — голос женщины смягчается, когда она видит задыхающуюся подопечную. Холодное сердце укалывает осколок жалости, который не должен быть у строгого, воспитывающего чемпионов, тренера. Но разбитая, обозленная на мир и главное на саму себя, Медведева так ярко сейчас похожа на саму Лауру в молодости, что она не может удержаться от слов утешения. — Не кори себя. В следующий раз возьмешь первое место, — она вздыхает, слова поддержки даются со скрипом. — Я, конечно, одобряю ваш соревновательный дух, но не делай желание победить ее центром своей жизни. Кира поджимает губы и кривится. Для нее эти победы единственная отдушина. Единственный шанс показать, что она лучше, что она достойна первого места. А как приятно смотреть на перекошенное злобой и досадой лицо Андрющенко, когда та остается на втором месте. Сдвинутые брови образуют некрасивую морщинку на лбу, губы сжимаются в тонкую белую ниточку, а глубоко зеленые глаза наполняются темными кляксами гнева, окончательно портя естественную красоту соперницы. Медведева каждый раз в такие моменты жалеет, что у нее нет под рукой фотоаппарата, чтобы сделать живописный снимок, а после распечатать и повесить у себя в комнате и в моменты плохого настроения любоваться чужим искривленным лицом. Так что нет, она не может не делать победу над Лизой целью своей жизни. Девушка морщится, собирая остатки сил со всего тела, и тяжело встает с колен, слегка пошатываясь. Надо успеть до того, как сюда придет эта заноза в заднице. Тренер у них общий, но Лаура Альбертовна еще несколько лет назад поняла, что оставлять этих двоих в одном помещении сродни тому, как если бы она закинула горящую спичку в лужу бензина — взрыв обеспечен. И соперницы не раз доказывали это, приветствуя разъяренную женщину с наливающимися фиолетовым синяками на ребрах и свежей кровью в уголках губ. Раздевалка встречает пустотой, но Медведева сразу замечает знакомую цветастую сумку у шкафчика и пренебрежительно закатывает глаза. Ей не понять этой любви к ярким вещам, в которых Андрющенко похожа больше на подростка, нежели на взрослую девушку, которая, между прочим, старше ее на несколько лет. Звук шума воды из душевой подсказывает, что та как обычно решила освежиться перед тренировкой, и это значит, что их столкновение неизбежно. Кира закусывает губу от досады. Последнее, чего ей хочется — это смотреть на светящееся превосходством после вчерашнего матча лицо. — Ты еще тут? Девушка крупно вздрагивает и резко оборачивается на источник голоса. Перед глазами предстает распаренная Лиза в одном лишь полотенце обернутом вокруг груди. Лицо с шеей покрывают красные пятна, уходящие дальше за кромку махровой ткани. Кожа спортсменки всегда была чувствительной и чуть что краснела под внешним воздействием или эмоциями. Особенно приятно наблюдать за расползающимися розовыми кляксами во время очередной перепалки. Обычно холодная и расчетливая Андрющенко вспыхивает как спичка, стоит только Кире рот открыть — чем та не стесняется пользоваться и с откровенным наслаждением поглощает чужое раздражение. — А что? Раздевалку может посещать только обладатель первого места? — Медведева, не сдержавшись, кидает шпильку в чужой адрес. Это опасно. Если они подерутся прямо в раздевалке, то Лаура с обеих шкуру спустит. Лиза притворно расслабленно опирается плечом на кафельную стену, но внутреннее напряжение выдают сжатые кулаки. В отличие от Киры, она не является обладательницей взрывного темперамента и знает, когда стоит промолчать, а когда сказать. Но почему-то именно рядом с этой бестией ее выдержка и холодный расчет трещат по швам. — Не начинай. В прошлый раз ты победила, в этот я. Всё честно, — она трет переносицу, пытаясь взять себя в руки и не обращать внимание на потемневшие карие глаза, и подходит к своему шкафчику. — Или так сильно самолюбие задело, что ты вчера проебалась в том перехвате? — произносит, не успев подумать, и кривит рот в снисходительной усмешке. Она ничего не может поделать с желанием увидеть чужой гнев и ярость. Лиза подсажена на чужие эмоции не меньше, чем Кира на ее. Медведева стискивает челюсть до зубного скрежета, напрягаясь всем телом так, что на виске опасно выступает синяя венка. Лицо приобретает малиновый оттенок, и она цепляет кончик пирсинга в губе, чтобы хоть немного успокоиться. В голове набатом бьет тяга стереть мерзкую ухмылку и чешутся кулаки, но она изо всех сил себя тормозит. Нельзя бить Андрющенко морду. Не сейчас. — Если бы не та сраная подножка… — То ты бы, конечно, выиграла, — перебивает Лиза, продолжая как завороженная наблюдать за выступающей у виска веной. Фильтр между мыслями и словами снова отключается, как по волшебству, и она уже не может себя остановить. — Не льсти себе и признай, что продула мне из-за собственной ошибки. Лиза и моргнуть не успевает, как ее с глухим стуком прижимают за горло прямо к шкафчикам. В спину неприятно упирается одна из ручек, а обернутое вокруг мокрого тела полотенце грозится вот-вот свалиться. Она давится воздухом от неожиданности и впивается гневным взглядом в черные воронки чужих глаз, не боясь там потеряться. — Слышь, ты, — начинает разъяренная Кира. — За углом поссышь, — хрипит брюнетка, хватаясь за сдавливающую шею руку. От нехватки воздуха и чужой близости опасно кружится голова. Она почти чувствует горячее дыхание своей кожей и ощущает, как только начавшие сходить пятна вновь наливаются алым. — Индиго, тебе жить надоело? — Медведева скалится, приближая лицо к обездвиженной сопернице. Так близко они могли находиться только во время спарринга. Но сейчас всё по-другому. Ближе. Жарче. Интимнее. Их уже не разделяют слои формы, и девушка может чувствовать всем своим телом чужой рельеф мышц. Взгляд невольно скользит на губы, а после на тонкие ключицы, так не подходящие спортивному телу своей хрупкостью. У Киры сводит зубы от резкого желание вцепиться в выпирающую кость и оставить там алеющий отпечаток. Капля воды медленно скатывается, пропадая в ложбинке у груди. Она как загипнотизированная прослеживает ее путь и гулко сглатывает, когда понимает, что полотенце медленно, но верно съезжает вниз, чуть приоткрывая ореолы сосков. Лицо бросает в жар, а низ живота знакомо стягивает. — Мое лицо чуть выше, Медведева, — Андрющенко шипит, как разъяренная кошка, и царапает ногтями кожу рук. — Теперь ты со мной не бороться, а трахаться хочешь? Кира дергается, как от пощечины и прогоняет липкий морок. — Сегодня после закрытия зала на ринге, — опасно приближается к покрасневшему кончику уха соперницы и жарко выдыхает, пуская табун мурашек по напряженному телу. — Там и решим, кто проебался, а кто по праву взял первое место. Медведева резко отстраняется, с гадкой ухмылкой наблюдая, как Лиза хватается за горло и хлопает ртом, словно выброшенная на берег рыба. Чужая бледная шея покраснела и на коже уже вырисовывается точный отпечаток ладони, грозящий перерасти в череду бледных синяков. Влажное полотенце от таких движений начинает медленно скатываться и, прежде чем Андрющенко его подхватывает, Кира успевает разглядеть темные горошины сосков на аккуратной груди. Губы в секунду пересыхают и девушка бездумно проводит по ним языком, сразу же отворачиваясь и пряча лихорадочно блестящие глаза. Это не первый раз, когда она видит Лизу обнаженной, но почему-то раньше вид острых ключиц, округлой груди и подтянутого живота не производил такого эффекта. Кира еще в юношестве поставила между ними четкую грань и никогда не смотрела на соперницу так оценивающе. До этого момента ей вообще в голову не приходила мысль о том, насколько Лиза красива и сексуальна. Медведева встряхивает головой, отгоняя ненужные мысли. У нее просто давно никого не было, вот и лезет в голову всякое. С Андрющенко их связывало и будет связывать исключительно соперничество и взаимная неприязнь. Сексу тут не место. Да они же убьют друг друга прямо во время акта! — Лаура нас потом прибьет, — Лиза сипит и кашляет. На секунду Кира думает, что погорячилась, но мысль быстро испаряется. — Че, уже зассала? — И не надейся, — фырчит Андрющенко, приводя себя в порядок и крепче оборачивая полотенце вокруг тела. Когда еще выдастся такая уникальная возможность выместить ту накопленную агрессию и обиды на соперницу? — Готовься подметать лицом ринг. — Это мы еще посмотрим, кисуль.

***

Ожидание мучительно. В преддверии заветного боя Медведева не может найти себе места и наматывает круги по квартире, беспокоя бабушку с дедушкой. На все вопросы стариков Кира отмахивается дежурным «все нормально» и уходит в свою старенькую комнату, в которой почти ничего не менялось с детства вплоть до выстроенных в ряд, покрытых тонким пыльным слоем плюшевых игрушек. Нелюбовь к уборке у нее врожденная, как и сентиментальность. У Киры рука не поднимется выбросить всю эту разномастную, подаренную стариками компанию котиков и зайчиков. Но бережно смахивать пыль и плясать с бубном вокруг них она тоже не собирается. Девушка ложится на скрипучую кровать, закидывая руки за голову, и устремляет взгляд в испещренный мелкими трещинками потолок. Это будет их первый бой с того момента, как Лаура Альбертовна разнимала еще юных девушек, которые безжалостно мутузили друг друга вне ринга. Тогда тренерша дала профилактические подзатыльники обеим и долго разбиралась в ситуации, вправляя мозги. Однако это не помогло, и в итоге женщина решила просто развести их по разные баррикады и пристально следить, чтобы никаких стычек не было. Так что сейчас Медведева испытывает трепет перед будущим спаррингом. На душе волнительно, а во рту оседает предвкушение со вкусом крови. Голову разрывают навязчивые образы. Вот она наносит крепкий удар по лицу Андрющенко. Вот делает подсечку и валит ее на пол, а после нависает сверху, победно ухмыляясь, и наслаждается перекошенным красивым лицом. Вот склоняется ниже и… Кира подскакивает на кровати, впиваясь расширенными глазами в древний шкаф еще времен СССР. Сердце бешено колотится, как во время тренировок, и она больно хлопает себя по покрасневшим щекам, пытаясь привести поплывшее сознание в чувство. Совсем уже крыша едет с этим ожиданием. Медведева хмурится и выходит из комнаты. Ей же лучше, если она себя чем-то займет до часа икс. Оставшееся время протекает не менее мучительно, но хотя бы не тревожит ненужными образами. От безделья Кира делает все возможные дела по дому и даже помогает бабушке пересадить какое-то особо тяжелое и заковыристое растение. Поэтому, когда стрелка часов начинает подходить к цифре двенадцать, она вскакивает с кровати и подхватывает уже собранные в спортивную сумку вещи. — Кирочка, ты куда так поздно? — сонная бабушка, шаркая разношенными тапочками, выходит из комнаты, обеспокоенно глядя на внучку. — Бабуль, я с подружкой встречусь, — Кира целует старушку в лоб и ободряюще улыбается. — Всё нормально будет. Старушка недоверчиво оглядывает внешний вид внучки, но справедливо решив, что ее слово поперек этой вылазки ничем не поможет, отпускает с тяжелым сердцем. Девушка неаккуратно хлопает дверью и выходит из родной квартиры. Дорога до зала не занимает много времени, он близко. Именно по этому признаку она когда-то его и выбрала. В кармане тихо бренчат ключи от помещения, которые она с помощью хитрости и большого упорства выпросила у Лауры под предлогом дополнительных тренировок перед соревнованиями. Соревнования прошли, а заветные ключи остались, и Кира их хранила всё это время с мыслью, что пригодятся. Пригодились. Пустой ринг встречает ее приветливой тишиной и родным запахом резины. Девушка вдыхает полной грудью атмосферу, в которой жила больше половины жизни. На губы сама по себе лезет теплая улыбка от воспоминаний о первом дне тут. — Долго будешь зависать? — из полумрака выступает знакомая фигура с сумкой наперевес. Медведева оборачивается на звук чужого голоса и облизывается, чувствуя как кончики пальцев покалывает от предвкушения. Она не стала включать свет, чтобы не привлекать лишнего внимания: вполне хватает отблеска фонарей с улицы, чтобы искать соперника не наощупь. Но даже в этой полутьме Кира издалека может разглядеть, какой завораживающей решительностью сверкают глаза Андрющенко. — Пришла все-таки. — А ты надеялась, что я упущу такую ахуенную возможность поспарринговаться с тобой? — брюнетка сбрасывает вещи с плеча и без малейшего смущения начинает переодеваться, посматривая на стоящую уже в полной готовности соперницу. Торопливые, слегка дерганные, движения выдают ее нервозность с потрохами. — Думала, что ты подожмешь хвост в страхе перед реакцией Лауры, — Кира скалится, опираясь на канат, и не сводит глаз с выделяющейся бледностью, даже в полумраке зала, кожи. В голове непрошено всплывают кадры со сцены в раздевалке, и она раздраженно мысленно отмахивается от них. Не сейчас. — Я всегда за то, чтобы помотать тебя по рингу и лишний раз доказать, кто действительно достоин первого места, — Лиза усмехается, поправляя крепко затянутые боксерские перчатки на руках, и ловко запрыгивает на помост. Медведева резко втягивает воздух сквозь зубы, напрягаясь каждой клеточкой тела, и считает до трех, чтобы не вмазать Андрющенко прямо сейчас без предупреждения. И всё же — как у этой занозы в заднице получается так быстро доводить ее до бешенства? Наверное это какой-то особенный талант. Талант быть раздражающей наглой сукой. — Я сейчас бы с таким удовольствием откусила твой длинный язык, — шипит Кира не хуже разъяренной гадюки, выходя на центр ринга. Всё тело как один сплошной оголенный нерв: малейшее касание вызовет ответную реакцию. — Становись. — Ого, мне еще никто так романтично не предлагал поцеловаться, — Лиза хохочет, окидывая насмешливым взглядом напряженную Медведеву, полностью понимая, что со своими колкими комментариями ходит по лезвию ножа. Но желание довести соперницу выдвигается на передний план, полностью задавливая собой вопящее чувство самосохранения. — Извини, но ты не в моем вкусе. Не люблю людей, в чьих глазах не проскальзывает даже намека на интеллект. — Тебе пиздец, Индиго, — цедит, наблюдая, как самодовольная девушка проходит на середину помоста. В голове ураган бушует из желания уничтожить и унизить Андрющенко, но она терпит и не срывается, ожидая чужой готовности. Кира никогда не любила грязную игру и нападать неожиданно или исподтишка было ниже ее достоинства. Так что даже если глаза заливает кровавая пелена, она будет терпеть до победного, чтобы потом с чистой совестью отыграться на сопернике за ожидание. Андрющенко, видя как звереет Кира, вмиг становится серьезной, принимая стойку. Шутки шутками, а Медведева действительно непростой соперник, к которому нельзя относиться пренебрежительно, иначе есть риск уехать с боя на карете скорой помощи. Все мышцы напряжены до предела, а глаза сосредоточено бегают по чужой стойке, стараясь предвидеть удар. Девушки начинают ходить по кругу словно два хищника, выискивающих слабые стороны жертвы, чтобы вцепиться и не отпускать до последнего вздоха. Воздух накаляется и трещит, в помещении чуть ли не молнии летают. Рывок. Кулак Киры мажет по воздуху буквально в сантиметре от чужого лица. Мимо. Она недовольно цокает, откидывая выбившиеся из хвоста волосы, и резко отпрыгивает, уворачиваясь от ответного удара. Лиза ухмыляется, следя за телом соперницы. Удар. Медведева секундно мешкает и поздно ставит блок. Челюсть обжигает болью. Металлический привкус заполняет весь рот, и она с отвращением сплевывает прямо на ринг. — Ха, неплохо, — гадко улыбается, проверяя языком окровавленные зубы на целостность. Андрющенко ничего не отвечает, лишь сосредоточено пилит взглядом чужую фигуру. Но излишнее напряжение играет с ней плохую шутку, и она отвлекается на обманный маневр, ловя лицом ответный удар. Скула противно ноет и Лиза кривится, дергая щекой. Однако не дает себе переключить внимание с соперницы и лишь встряхивает головой, готовая к продолжению. Спарринг тянется, как минуты перед звонком на самом ненавистном уроке. Кажется, что прошло уже не меньше часа, как они начали, но на деле не больше пятнадцати минут ожесточенного боя. Девушки, как с цепи сорвавшиеся, вымещают всю скопившуюся агрессию и ненависть за несколько лет раздельных тренировок и строго фиксированных судьей спаррингов, которые не давали почти никакого морального удовлетворения. Они отыгрываются за каждое обидное слово брошенное в спину, каждый проигрыш на соревнованиях. Оставляют на боках друг друга удары, которые на утро расползутся фиолетовыми пятнами и красными гематомами. Но обе не собираются сдаваться и прожигают друг друга горящими бешеной яростью глазами. Собрав последние силы в кулак, Медведева делает подсечку. Лиза падает с глухим стуком, больно прикладываясь головой. Не теряя времени, Кира садится сверху и, придавливая всем своим весом, фиксирует чужие конечности. Она с довольной ухмылкой склоняется над брыкающейся соперницей. Прямо как в недавних образах. — И кто тут у нас достоин первого места, а? — она не может сдержать ликования, наклоняя голову прямо к чужому, красному от прилившей крови, лицу. — Признаешь, что проебалась? Андрющенко под ней вертится и брыкается, пытаясь выбраться, но всё безуспешно. Светлое лицо искажено гримасой злобы, а по лбу скатываются капельки пота. Шикарное зрелище. Кира не замечает, как снова засматривается, и давит в себе порыв провести пальцами по хмурому лбу, чтобы разгладить борозды морщинок. — Да я никогда в жизни не проиграю такому ничтожеству, — Лиза хрипит и резко дергает головой наверх, отчаянно пытаясь ударить лбом противника. Но Медведева быстро реагирует и хватает тонкую шею рукой, с силой прижимая ту к полу. — Блять, как ты меня заебала, — выплевывает слова в шокированное лицо Андрющенко, не отрывая взгляда от обкусанных алых губ. Мозг клинит — она словно в замедленной съемке приближается к раскрытому рту и впивается в них жестким, подчиняющим поцелуем. Сталкивается зубами с резко окаменевшей Лизой, но продолжает целовать. Кусает нежную мягкость и сразу же зализывает, будто извиняясь. Пробирается языком меж губ не сопротивляющейся от шока соперницы и мажет по нёбу и щекам, делясь металлическим привкусом крови из разбитой десны. Лишь когда воздух полностью кончается в легких, Кира отрывается, тяжело дыша, и ошалело смотрит в потемневшую зелень глаз и на бурый отпечаток крови на щеке. — Сука, — шепчет Медведева, медленно разжимая пальцы на покрасневшей шее. Глаза мечутся по чужому лицу и сталкиваются с ярко контрастирующими опухшими губами, — я… Блять, не знаю, что на меня нашло. — Заткнись, — хрипит пришедшая в себя Лиза и грубо притягивает девушку за волосы на затылке для нового поцелуя. Переплетает их языки и меняется местами с не ожидавшей такого поворота Кирой. Та не сопротивляется и послушно раскрывает рот, вплетая пальцы в отросшие черные пряди. Злость и агрессия, заполняющие до этого каждую клеточку тела, деформируются в жгучее возбуждение, которое бьет прямо в голову и не дает даже секунды подумать над собственными действиями. Медведева протестующе мычит в поцелуй и прикусывает чужую губу. — Что, теперь ты меня хочешь трахнуть, Индиго? — ухмыляется, глядя в потемневшие глаза, почти полностью затопленные расширившимся зрачком. Волосы Андрющенко стоят дыбом, а сама она тяжело и шумно дышит, буквально пожирая взглядом лежащую под ней Киру. Ее дыхание щекочет щеку, а внизу живота начинает скапливаться приятная нега — как тогда в раздевалке — но только жарче и острее. — Я же не в твоем вкусе. — Медведева, завали ебало хотя бы сейчас, — Лиза рычит, оттягивая до приятной боли светлые волосы на затылке, и с наслаждением смотрит, как девушка под ней морщится. От такой картины губы сами по себе растягиваются в улыбке. — Сегодня сделаю исключение для обделенных интеллектом. Кира недовольно сводит брови и рывком меняет их местами, снова восседая на чужих крепких бедрах. Такая борьба за первенство даже в сексе ее забавляет и, что уж греха таить, дико возбуждает. — Не нуждаюсь в благотворительных акциях, кисуль, — шепчет и влажно проводит языком по розовой ушной раковине, чувствуя, как тело под ней начинает мелко дрожать, а дыхание сбиваться. — Но ради твоего перекошенного в наслаждении лица я готова наступить на горло своим принципам. — Ты так уверена, что сможешь довести меня до оргазма? — Андрющенко старается взять себя в руки и пренебрежительно фырчит, отводя глаза, полные плещущегося за края возбуждения. — Милая, ты будешь умолять о нем, пока я буду изводить тебя в свое удовольствие. Последующие пререкания Кира пресекает, сжимая в ладонях чужую аккуратную грудь через ткань топа. Она быстро скидывает боксерские перчатки с рук и задирает мешающуюся вещь наверх к ключицам. — И ты прячешь такую красоту за широкими футболками? — она невесомо проводит кончиками пальцев по правой груди, посылая табуны мурашек по светлой коже, и останавливается на горошине соска. — Отъебись, — шумно выдыхает Лиза, пытаясь придать своему взгляду строгости, но дрожащее под умелыми руками тело выдает ее с потрохами. Грубые слова сейчас вызывают у Медведевой только снисходительную улыбку, и она сжимает пальцами вершину соска, слегка перекатывая его меж них. Играется на чужой чувствительности в этой зоне, словно умелый пианист, и спускается лицом вниз, обхватывая губами левую грудь. Медленно обводит по кругу ореолу и посасывает, замечая, как выгибается дугой спина Лизы от таких ласк. — Уже не такая разговорчивая, да? — ухмыляется, слегка прикусывая кончик. Она поднимает глаза на алое на скулах лицо и видит, как Андрющенко возмущенно давится воздухом, будто в подтверждение ее слов. — Буду знать теперь, как тебя затыкать. Она возвращает свое внимание к груди, пока свободной рукой ведет вниз по телу, добираясь до линии шорт, выгодно обтягивающих подтянутые бедра. Обычно Лиза выбирает что-то более просторное, предпочитая прятать свою фигуру, чем всегда приводит в недоумение Киру, но в этот раз она изменила себе, что не может не радовать. Медведева выводит руками на гладких ляжках одной ей понятные узоры и аккуратно переходит на внутреннюю часть, раздвигая ноги. Доходит нежными касаниями до промежности и давит пальцами через ткань. Лиза выгибается и глухо стонет, сразу же прикусывая губу, упрямо пытаясь сдержаться. Она не доставит Медведевой такое удовольствие и не будет щекотать своей реакцией и без того завышенную самооценку соперницы. — Не смей сдерживаться, — Кира недовольно шипит и безжалостно давит большим пальцем в районе клитора, не оставляя бедной девушке даже шанса на исполнение задуманного. — Я чувствую, как там мокро, кисуль. Так сильно меня хочешь? Андрющенко раздраженно закатывает глаза. Эго Медведевой пробивает потолок даже во время секса. Не желая сдаваться так просто, она тоже избавляется от перчаток, и сама укладывает ладонь на чужую промежность, чуть сжимая. Пальцы обжигает жар тела, и она с довольной ухмылкой наблюдает, как стонет не ожидавшая такого поворота событий Кира. — Я вижу тебе и самой небезразлично. Удовольствие разливается горячей патокой. Кира закидывает голову назад и шумно дышит, давая себя насладиться этой стимуляцией, и облизывает пересохшие губы. — Малыш, дай мне сначала закончить свое дело, — она мягко убирает тонкую руку и ловко подцепляет край чужих шорт вместе с бельем. Медведева рывком снимает совершенно ненужную сейчас одежду и садится между разведенных ног, будучи не в состоянии оторвать взгляда от представшего ей вида. Дает себе пару лишних секунд на то, чтобы запомнить такую Лизу. Открытую, раскрасневшуюся, с растрепанными по рингу волосами и подрагивающими от нетерпения пальцами. Кира сглатывает скопившуюся слюну и припадает ртом к промежности, крепко фиксируя бедра своими руками. Она ощущает, как мышцы под ними напрягаются сильнее, когда она проводит первый раз языком и раздвигает половые губы. Во рту оседает привычный вкус, и блондинка снова мажет языком, но уже более настойчиво. Гладит им тонкую нежную кожу и кружит кончиком вокруг клитора, пока Лиза выгибает спину дугой и упорно прикусывает костяшки пальцев, чтобы не застонать. Медведеву это не устраивает, она больно кусает кожу на внутренней стороне бедра, оставляя красный ровный след от зубов, и приказывает: — Руку убрала. Андрющенко вскрикивает от неприятного ощущения и, подумав пару секунд, всё же слушается. Зал сразу заполняется шумными выдохами и звуками чавкающей смазки. В пустом помещении они расходятся эхом, заставляя Лизу еще сильнее смущаться. Но ничего не смутит ее больше, чем хитро улыбающаяся Медведева между ног, которая кидает взгляд из-под ресниц на нее, не отрываясь от своего занятия. Девушка играется со скоплением нервов и давит двумя пальцами на вход, кружит, но не погружает внутрь. Проверяет чужую выдержку и реакцию, желая выжать максимум эмоций из своей партнерши. Теперь ее цель — не победить в спарринге, а довести Андрющенко до самого яркого оргазма в ее жизни. — Блять, да чего ты мнешься, — Лиза скулит, инстинктивно пытаясь толкнуться вперед бедрами. Кира тянет уголки губ наверх от таких очевидных попыток получить больше и сильнее придавливает ерзающий таз, отрываясь: — Попроси. — Что? — девушка дезориентировано смотрит на нависшую над ней Медведеву. Расфокусированный взгляд обводит блестящие от смазки щеки и падает на опухшие губы. — Хорошо попроси, Индиго. Иначе так и останешься в этом состоянии, без разрядки, — протягивает гаденько, всё еще водя рукой по промежности. Кира чувствует себя хозяйкой положения и пользуется этим без зазрения совести, ведь Лиза сейчас может сказать всё, что не позволила бы себе в нормальном состоянии. Андрющенко поджимает тонкие губы и тихо хнычет, когда пальцы задевают чувствительный клитор. Ей настолько хочется, что она может наступить на горло гордости в этот раз. — Трахни меня, — выходит сдавленно и через силу, будто слова приносят физическую боль. — Хм, неплохо, но ты можешь лучше, — Кира давит большим пальцем на комок нервов, массируя, пока Лиза содрогается. — Пожалуйста, трахни меня! — выскакивает из груди Андрющенко зло и отчаянно. — Умница, — девушка довольно кивает и оставляет трепетный поцелуй внизу живота. Медведева снова спускается ртом к заветному месту и втягивает в горячую полость клитор, пока пальцами собирает вытекающую смазку и толкается резко в самое нутро. Сразу набирает быстрый темп, больше не мучая. Трет верхнюю стенку и разводит на манер ножниц, пока языком обводит комок нервов. Тело под ней дрожит и извивается, мышцы влагалища конвульсивно сжимаются, пытаясь удержать пальцы как можно дольше в себе. И в какой-то момент Лиза прогибается до хруста в спине, напрягаясь каждой клеточкой организма, и последний раз стонет, с силой сжимая светлые пряди в руках. Через секунду она обмякает, тяжело дыша, и улыбается ошалело. — Пиздец, это кажется лучший оргазм в моей жизни, — хрипит через пару секунд, всё еще плавая в истоме, и пытается подняться и привести себя в порядок. — Я же говорила, — самодовольно ухмыляется Кира, вытирая тыльной частью руки блестящие щеки. Во рту до сих пор ощущается чужой уникальный вкус, и она машинально облизывает влажные губы. Девушка начинает вставать с коленей, но ее дергают за руку в свою сторону и с глухим стуком поваливают на спину. Какой уже за сегодня раз? — Куда это ты собралась? — Лиза смотрит сверху вниз и безапелляционно дергает до коленей чужие шорты вместе с бельем. — Ты же не думала, что я одна тут получу удовольствие? — рывком снимает до конца ткань и откидывает куда-то в сторону. Глаза Киры расширяются в неверии и она закусывает губу, когда Андрющенко сгибает ее ногу в колене и проводит рукой между влажных половых губ. — А еще про меня что-то говорила, — хрипло посмеивается Лиза, рассматривая, как от подушечек тянутся мутные ниточки смазки. — Ты, блять, либо пизди, либо работай, — Медведева недовольно цокает, быстро придя в себя, и приподнимается на локтях, но сразу же падает обратно, когда Лиза без лишних расшаркиваний погружает пальцы внутрь. — Сука… — Помалкивай, если кончить хочешь. Андрющенко аккуратно, почти трепетно гладит пульсирующие стенки, наслаждаясь упругостью мышц. Движения неспешные и тягучие. Она тянет удовольствие и запоминает сведенные к переносице темные брови Киры, которая мило жмурится от такой пытки. Лиза помогает себе второй рукой и давит на клитор, подстраивая массирующие движения под темп снизу. Облизывает пересохшие губы, когда сжатый рот соперницы покидает первый сиплый стон, а следом и второй. Ускоряется, с давлением проходится по нежной мокрой коже и хмыкает, когда бедра Киры начинают мелко дрожать, а пальцы на ногах очаровательно поджимаются. Такая нуждающаяся и беззащитная сторона соперницы, которая зависит полностью от нее, Лизе нравится не меньше обычно буйной и грубой. Раскрасневшуюся Медведеву хочется мучать и изводить часами, наслаждаясь сменой эмоций на перекошенном в нетерпении лице. Андрющенко проводит последний раз по чувствительным складкам и как безумная смотрит и впитывает каждую реакцию тела Киры во время оргазма. Пялится на сведенные брови и зажмуренные глаза, не вынимая крепко сжатых мышцами влагалища пальцев, а после мягко целует в напряженную линию челюсти. Пока Кира пытается отдышаться и проморгаться от черных мушек перед глазами, старшая вытирает руки о собственную одежду и натягивает белье, беззаботно откинутое в сторону. — Один-один, Медведева, — она закидывает вещи себе на плечо и спускается с ринга. Спешно переодевается обратно и застегивает сумку под пожирающим чернеющим взглядом, все еще расслабленно лежащей Киры. — До завтра, — подмигивает и захлопывает дверь за собой, оставляя девушку наедине с мыслями. — Пиздец, — Медведева мученически стонет, прикрывая руками всё еще красное после оргазма лицо. — Это полный пиздец.

***

— Как вам вообще это в голову пришло?! — надрывается Лаура Альбертовна, отчитывая двух изрядно помятых девушек, стыдливо втянувших головы в плечи. — У вас обеих новый бой через неделю, и вы собираетесь туда идти с ЭТИМ, — женщина тычет пальцем в разбитую губу Медведевой, а после переводит взгляд на опухшую скулу Лизы, которая приобрела к этому утру лиловые оттенки. И это тренерша еще не видела огромное количество гематом под одеждой и синие отпечатки пальцев на шее Андрющенко, которая она предусмотрительно решила скрыть водолазкой. Спортсменки опускают взгляд вниз и пялятся на носки собственных кроссовок. Они знали, что без критики Лауры не обойдутся, но всё же думать о ней и получать — это разные вещи. Под осуждающим взглядом женщины Кира чувствует себя сопливой школьницей, принесшей домой в дневнике двойку по математике. — Извините, это моя затея…— начинает было Лиза, но ее резко обрывают, а в лицо впивается возмущенный таким шаблонным альтруизмом взгляд Медведевой. — Не пытайся пудрить мне мозги, Андрющенко! Я прекрасно знаю, что из вас двоих такая прекрасная идея могла прийти только Медведевой, — Лаура Альбертовна устало массирует виски и мысленно стонет. Эти несносные девчонки ее в могилу сведут раньше, чем профессиональный спорт. — Обе будете убирать зал после тренировок младших групп, — припечатывает тоном, не терпящим возражений. — Месяц. — Ну Лаура Альбертовна-а, — страдальчески тянет Кира, кривясь. — Два месяца. Свободны. Медведева прикусывает свой длинный язык и ловит раздраженный взгляд Лизы, который буквально орет «заткнись нахуй». Девушки уныло вздыхают и разворачиваются на выход. Сегодня разъяренная тренерша до тренировок их не допустила и пинком отправила домой — лечить боевые раны. Они уже подходят к двери, рука Лизы тянется к ручке, когда их окликает Лаура: — Кстати, — выдерживает паузу, — камеры видеонаблюдения ночью тоже работают. Соперницы вздрагивают и поворачивают друг на друга расширенные глаза по пять копеек. С лиц сходят все краски и кажется даже фиолетовые синяки бледнеют от этого заявления. Лиза одними губами складывает тихое «твою мать» и Кира с ней впервые полностью согласна. Кажется двумя месяцами внеурочных работ они не отделаются.