Лес

Алтан привык, что на него смотрят. Золотые украшения были для него второй кожей. Они бренчали при каждом движении и притягивали взгляды. На него оборачивались, на него обращали внимание, о нем говорили и шептались. И он это знал. Он позволял себе заполнять собой всё вокруг, где бы он не оказался. Он мерцал, переливался, звенел и разливал вокруг тяжёлый запах ирисов. Эфирное мало изготовляли для Алтана мастера, жившие поколениями в Замке Падшей Звезды. Их было всего десять человек и все они хранили обет молчания. Поговаривали, что прежние поколения Догбаевых отрезали их предшественникам языки, чтобы секрет магических ароматов не покинул стен замка. Времена стали другие, но суть не поменялась. Когда Алтан подносил к глазам пузырёк с маслом, за пару капель которого можно было получить четверть королевской козны, ему чудилось, что в прозрачном хрустале заточены души глубоко несчастных мастеров.   И всё же, для него это обычная безделушка, такая же, как сотни других. Ему не надо о себе ничего говорить, роскошный аромат всё скажет за него. Все вокруг должны знать, с кем имеют дело. Он богаче короля. Он красив и молод. Он насмешлив и холоден. Он делает что захочет и когда захочет и никто не смеет… Правда? Никто?   Алтан тяжело выдохнул и прикрыл глаза. Он сидел на краю постели в гостевых покоях, и чувствовал спиной тепло тела Вадима. Тот сидел прямо за ним и медленно расплетал его косы. Сегодня они были затянуты особенно туго и от этого у молодого графа весь вечер болела голова. Пальцы наёмника были сухими, и всё же внимательными, почти нежными. От его прикосновений было приятно, но они не помогали отвлечься от тяжёлой мешанины из мыслей, жужжащих в голове и от смутного беспокойства.   Иногда Алтану казалось, что Вадим чувствует его, как иногда чувствуют своих хозяев собаки или кошки, когда ложатся на больные места. Вот и на этот раз он задал самый точный, самый острый вопрос, который непрерывно зудел в висках с тех пор как они прибыли:   — Они отправят кого-нибудь в лес?   Алтан молчал. И всё-таки ему стало легче от того, что вопрос прозвучал вслух.   — Негодяев надо хорошенько наказать, — продолжил Вадим, но хозяин его перебил. — Не тебе решать кому и что надо делать! — И слава богам! Не нам, людям подневольным, о таком думать.   Алтан тоже не хотел об этом думать, но приходилось. Король ничего не сделал. Его подданного, графа, оскорбили, унизили и ничего. Если бы что-то подобное сучилось со старшим Догбаевым при жизни, весь проклятый лес бы уже полыхал вместе со всей сволочью, которая там живёт. Он бы не простил. Король бы за него не простил. Но это случилось не с отцом, а всего лишь с Алтаном, с молодым наследником, которого, кажется, никто на самом деле не воспринимал в серьёз. Алтан привык, что на него смотрят, но сегодня это было слишком тяжело. Каждый в том зале его оценивал. После их взглядов хотелось помыться.   — Ну хочешь я сам пойду и передушу их всех голыми руками? Хочешь? — Вадик закончил расплетать последнюю косу и наклонился к самому уху хозяина, — Сегодня же ночью незаметно выеду из замка, а к завтраку принесу тебе голову любого, какого захочешь. Может синеволосого? — пауза, — Или того, который у них главный, а? — Зачем? — прошептал Алтан, — Это тебя не касается, — он почувствовал мягкое прикосновение губ на шее и опять тяжело выдохнул, — я граф и сам со всем разберусь. — Конечно разберёшься, а я как верный слуга помогу… — Нет… — Ну что ты, это же моя работа… — Нет.   Вадим отстранился и в следующее мгновение оказался на коленях у ног Алтана.   — Может, тогда я могу как-то по-другому послужить своему хозяину? — зубы наёмника блестели в полумраке комнаты и он потянулся к поясу на халате Алтана, но его руку остановили. — Не сегодня.   Вадим внимательно посмотрел в глаза хозяина. Алтан привык, что на него смотрят, но под стеклянным взглядом наёмника ему иногда становилось неуютно. Он смотрел не как другие, не так как будто хотел что-то о нем узнать или заметить, не так как смотрели на него сегодня в время праздника все эти бесчисленные вельможи, стражники, торговцы, слуги, гости, придворные. Он смотрел не со страхом, не с робостью, не с завистью, не с восхищением, не с интересом. Он смотрел так, как будто уже всё про него знал. Временами Алтану мерещилось, что он смотрит на него, как на вещь, как на свою собственность, так что ему самому становилось не ясно, кто здесь кому служит.   — Чего ты хочешь? — Я хочу, чтобы всё это принадлежало мне — произнёс Алтан одними губами. — Замок? — Замок, корона и всё королевство. Я хочу чтобы все они принадлежали мне. Их уважение. Их деньги. Их жизнь и сметь. Их взгляды. — Моя жизнь и смерть уже твои, Ваше Золотейшество.   Алтан опустил руку на волосы Вадима потрепал их их, как если бы тот был огромным охотничьим псом.   — И я очень этому рад. Но к сожалению, мне всегда будет мало.