Never an Absolution

Одиннадцать друзей Грейнджер

Цифры над дверью лифта плавно подсвечивались, указывая на этаж, и очередь неумолимо приближалась к диодам за цифрой девять. Именно на девятом этаже располагался банкетный зал, арендованный Министерством для торжества в честь годовщины победы. В утреннем Пророке говорилось, что из-за оплошностей прошлого года (Гермиона не знала, каких именно) в этом году Министр Кингсли Бруствер лично назначил ответственных за организацию и спрашивать будет со всей строгостью присущей бывшему аврору. Поэтому мероприятие грозило стать событием года в магическом сообществе. Она никак не могла взять себя в руки. Ее раздражало буквально все. Ткань ее длинного в пол платья то и дело путалась в ногах, непослушный локон выпрыгивал из-за уха прямо на глаза, еще ей было душно и холодно одновременно, так что она немного вспотела, а ее кожа покрылась мурашками от неприятной прохлады. И она злилась. Она так злилась на Малфоя. Это было предательством с его стороны. Она знала, что не может предъявить ему ничего такого. И даже мысленно не могла сформулировать адекватную причину своего негодования. В конце концов не она ли хотела, чтобы их отношения были сугубо рабочими? Но чувствовала она себя именно так — преданной. Она думала, что встреча с Малфоем — это худшее, что ее могло ожидать. Но теперь поняла, что увидеть Гарри и Рона будет намного сложнее. Ей придется делать вид, что все в порядке, отвечать на кучу бессмысленных вопросов, пытаться быть той Гермионой, которую они помнили, и врать, врать, бесконечно врать. Она вздрогнула, когда лифт просигналил о прибытии. И вздрогнула снова, когда Малфой положил ладонь на ее поясницу. Двери бесшумно открылись и они сделали шаг наружу. — Видишь мужчину в сером костюме? Негромкий голос Малфоя раздался у самого уха. — Мне нужно, чтобы ты помогла найти с ним общий язык. — Тот с тростью? — Да. Гермиона еле заметно кивнула. В таких вещах она разбиралась теперь не хуже, чем в истории магической Британии, поэтому, чтобы отвлечься от раздражающих мыслей, она сфокусировалась на задании. Они медленно, словно прогуливаясь, шли между людьми, негромко переговариваясь о том, как Гермионе следует начать диалог. Тэвин Дож, мужчина лет сорока, казался очень воодушевлен вечером. Он разговаривал одновременно с тремя людьми, поминутно обращаясь то к одному, то к другому, громко и добродушно смеялся и вообще производил впечатление человека расположенного к новым знакомствам. Гермиона уже натянула свою самую милую улыбку и открыла рот, когда Тэвин резко всплеснул руками, едва не пролив содержимое своего бокала. — Гермиона Грейнджер! Какая честь! Я так много о вас читал, что мне кажется, будто мы знакомы лично. Ох, простите! Тэвин Дож, заместитель руководителя отдела магического транспорта. Мужчина протянул ей руку и, когда она подала свою, интенсивно пожал ее. — Эмм… Очень приятно, мистер Дож. — растеряно улыбнулась Гермиона. — Вы говорите, читали обо мне? — Мой дядя — специальный консультант Визенгамота, и я помогал ему разбирать свидетельства по делу бандитской группировки Тома Реддла. Ваша история, мисс Грейнджер, самая поразительная. Из того, что я прочитал, могу без тени лести сказать, что вы необычайно талантливая ведьма. Такие заклинания в таком юном возрасте! А аналитические и стратегические навыки! Почему вы не работаете в Министерстве? Я бы с удовольствием взял вас под свою протекцию. Или если хотите, я порекомендую вас в… — он скорчил забавную рожицу, которая, по-видимому, обозначала задумчивость, и менее чем через секунду громко воскликнул, — Отдел Международного Магического Сотрудничества! Думаю, вам подойдет. — Ох, сэр… — выдохнула Гермиона, поражаясь напору мужчины. — Это так… приятно! Спасибо за ваше предложение. Боюсь, не могу обдумать его прямо сейчас. Все-таки праздник… — Верно! Что же это я… Конечно, конечно, развлекайтесь! Вот моя визитка. Если надумаете, то приходите в мой офис! И мужчина тут же вступил в оживленный разговор с другой дамой, которая подошла к нему. — Сэр, я бы хотела представить вам… — начала Гермиона, чувствуя, как теряет контроль над собеседником. Но Малфой легонько подтолкнул ее и они направились дальше по коридору. — Эй! — возмутила Гермиона. — Ты же сам сказал, что тебе нужно с ним поговорить. — Нужно. — не глядя на нее проговорил Малфой, кивая каким-то своим знакомым в знак приветствия. — Но разве не очевидно, что он сейчас слишком взбудоражен, чтобы обсуждать хоть сколько-нибудь серьезные вещи. К тому же ты получила его визитку, а значит у нас буквально есть приглашение к нему в кабинет. Так что ты прекрасно справилась со своей ролью. Гермиона приветствовала кивком тех же людей, что и он, поскольку никаких своих знакомых, слава Мерлину, пока что не встретила. — Я ничего не сделала. Малфой еле слышно фыркнул. — Правда. — настаивала она. — Дож сделал всю работу за меня. Малфой остановился и мягким жестом повернул Гермиону к себе. Его лицо было серьезным, и его серые глаза смотрели прямо в ее карие. — Сделала, Грейнджер. Сделала еще два года назад, когда таранила путь к победе для Поттера. Как ты не видишь? Даже кандидат в члены Визенгамот считает за честь быть знакомым с тобой. Ты это ты. И этого достаточно. Гермиону охватило неожиданное волнение. Она судорожно втянула воздух, стараясь сделать это как можно менее заметно. Почему Малфой говорит это ей? Почему Малфой? Почему ей? Какой-то глухой голос из глубины подсознания пытался сказать ей о том, что слова Малфоя не лишены смысла. Но она, как хорошо воспитанная девочка, не привыкла даже мысленно приписывать себе какие бы то ни было регалии. Тем временем губы парня снова растянулись в вежливой улыбке, и они продолжили путь. Теперь Гермиона чувствовала себя иначе. Она стала меньше беспокоиться о своем внешнем виде и больше обращать внимание на окружающих. И действительно, люди, даже незнакомые, завидев ее, приветливо улыбались и шептались между собой, бросая на нее восхищенные взгляды. После слов Тэвина и Малфоя, от осознания собственной значимости она сама теперь улыбалась иначе. Ее походка стала более легкой, подбородок немного но все же вздернулся наверх, а плечи распрямились, словно она больше не желала прятать свою персону. И все-таки она ощущала некоторую долю смущения. Гордость за саму себя начала как огонек разгораться в ее груди и она не понимала, что ей делать с этим чувством. Словно… словно люди впервые увидели ее в платье и красиво убранными волосами, словно они впервые заметили ее. Да, именно так она чувствовала себя на Святочном Балу — гордо, но очень взволнованно. Но сейчас ей было не пятнадцать, и эти чрезмерные эмоции одновременно радовали и удручали ее. — С каких пор Пожирателей называют бандитской группировкой Тома Реддла? — она решила продолжить разговор на нейтральную ему. — Ну, знаешь… Сомневаюсь, что Темного Лорда сильно заботила официальная регистрация названия. Поэтому в суде нас просто называли бандитской группировкой. — ИП Волдеморт, — хихикнула Гермиона. Они подошли к стойке, и Малфой, усмехнувшись шутке, которую он все равно не понял, передал девушке в классическом костюме небольшую карточку. — Мистер Малфой. — произнесла девушка, что-то отмечая в своем листке. — А ваш плюс один… Гермиона Грейнджер? Девушка пыталась скрыть улыбку за профессиональной вежливостью, но Гермиона заметила, как дернулась ее губа, и снова ощутила потрескивание искр того огонька в груди. Малфой тоже это заметил и многозначительно посмотрел на Гермиону. Я же тебе говорил. — Что ж. — тихо сказал он, когда девушка закончила свои записи, пожелала им приятного вечера, и они двинулись дальше. — Я вижу еще одного человека, с которым хотел бы переговорить. Твоя помощь тут не потребуется, так что походи тут пока без меня. Когда светлая макушка исчезла в толпе, Гермиона огляделась вокруг. Пока она решала, куда ей себя деть, на периферии ее зрения мелькнуло быстрое движение. — Гермиона! Едва не сбив ее с ног, Гарри врезался в нее на бегу и крепко обнял, спасая от падения. — Г-Гарри! Лицо Гарри сияло в восторженном удивлении. Он рассмеялся и снова крепко обнял Гермиону. — Я даже не надеялся тебя здесь увидеть! Почему ты пропала? Я писал тебе какое-то время, но Джинни сказала, что мы уже не дети, и если ты не хочешь пока общаться, значит я должен уважать твое личное пространство. — А, да… — Гермиона смущенно улыбнулась. — Я вроде как… искала себя. — Но теперь то ты вернулась, да? — с какой-то детской надеждой в голосе спросил друг. Она не успела ответить, потому что увидела огненно-рыжую шевелюру, появившуюся позади него. — Гермиона. Рон не мчался как Гарри, а спокойно в соответствии с этикетом торжества приближался к ним, покачивая в руке бокал шампанского. Он похудел, но стал шире в плечах, сменил прическу на более короткую, а стиль одежды на более… модный? Его пиджак и укороченные, зауженные брюки были идеального темного-серого оттенка, а белые кеды и футболка придавали свежести и современности. На руке, той что держала бокал, красовались часы от Montblanc, а на другой — браслет из крупных черных бусин. С каких пор Рональд Уизли носит аксессуары?! Судить людей по внешнему виду было для Гермионы верхом поверхностности, но она не могла не признать, что прежний Рон не имел ничего общего с тем Роном, который только что подошел к ней и легонько коснулся ее щеки своей. Ничего, за исключением улыбки. Его лицо сияло такой доброй, такой родной и знакомой улыбкой, что у Гермионы потеплело на душе. — Привет, Рон. Как поживаешь? — Неплохо. Отлично выглядишь! Гермиона с широко раскрытыми глазами и улыбкой покачала головой. — Я? Ты… Ты посмотри на себя! Ты что сошел с обложки Vogue? Прежний Рон бы глупо ухмыльнулся с важным видом павлина или покраснел, растерянно бегая взглядом. Но новый Рон похоже привык к такому обращению, потому что в ответ он лишь возвратил ей комплимент. — Мой стилист может наряжать меня во что угодно, но я все равно не стану настолько умным, чтобы узнавать названия упомянутых тобой книг. — Это не книга, а журнал, который… — начала Гермиона как в старые времена, но тут же, осознав комичность ситуации, рассмеялась. А следом за ней рассмеялись и Гарри с Роном. — Ребята, как же я по вам соскучилась. — И поэтому за столько времени ни разу не написала? — с шутливой обидой сказал Гарри. — Да, кстати, — подхватил Рон — где ты была? Еще немного и Гарри бы отправил на твои поиски свой отряд авроров. Они снова рассмеялись. — Так значит, Гарри аврор. А ты теперь…? — Он у нас звезда квиддича, — Гарри хлопнул Рона по плечу. — У него даже есть свой личный менеджер, PR-команда и тренер. — И стилист. — не сумела удержаться от шутки Гермиона. — Да, и Джордж не перестает издеваться надо мной за это. А я вынужден выполнять все условия контракта. Но не то чтобы мне это не нравилось… — шепнул Рон, словно по секрету. — Так где ты пропадала? Гермиона заранее придумала историю о том, что она просто отдыхала в Австралии и что ей нужно было какое-то время пожить вне магического общества, чтобы восстановиться. — Погоди не рассказывай. — перебил Гарри. — Другим тоже будет интересно узнать, как твои дела. Присоединишься к нашему столику? Гермиона огляделась по сторонам, ища глазами Малфоя, но его нигде не было видно. Поэтому она взяла под локоть Рона, который галантно предложил ей свою руку и последовала за друзьями. Зал, в который они вошли, был украшен огромными цветочными гирляндами, которые вились у потолка, обвивали каменные скульптуры и некоторую мебель. В центре зала огромный фонтан выбивал высокую струю на пару метров в воздух. А слева от него четверо музыкантов на невысоком помосте играли какую-то приятную мелодию. Музыка, голоса, смех, звон бокалов — все сливалось в общий гул, а нарядно одетые люди казались такими счастливыми, что Гермиона сама невольно улыбалась. Стол на двенадцать персон, к которому они приближались, как и все прочие стол был покрыт белоснежной скатертью, а в центре него красовалась композиция из таких же цветов, которые были развешаны по всему залу. Все места за столом были заняты, кроме трех, куда по видимому как раз придется сесть им. Сердце Гермионы заколотилось с бешеной скоростью. Она сглотнула и сделала глубокий вдох, как перед погружением в воду. Первыми ее заметили Дин и Симус. Она не услышала, что они сказали, но увидела, как их лица озарили улыбки, и они активно замахали руками. Все сидящие за столом, один за другим, поворачивали к ней голову в восторженном удивлении. Джинни. Луна. Невилл. Джордж. Анджелина. Кэти Бэлл. И даже Чжоу Чанг. Рон отодвинул стул для Гермионы, и не успела она занять свое место, как на нее набросились с приветствиями и вопросами. Как ты? Где ты была?! Она была в Австралии, я же говорила. О! А кенгуру видела? Да, дайте ей хоть вздохнуть! Ты так похорошела! Анджелина ждет ребенка, мы хотим назвать его Фредом! Кстати, на следующей неделе планируется гендер-пати. Ты еще будешь здесь? Ты ведь не собираешься опять уезжать? Платье просто шикарное! У Гермионы защипало глаза от слез. Как она могла хоть на секунду предположить, что они будут злиться на нее? Как могла испытывать такую скованность и стеснения, когда они бок о бок сражались за свою свободу и жизнь? Эти люди семь лет жили рядом с ней, делили кров, еду, радости и невзгоды. Почти как семья. Они… Они и есть ее семья. Гермиона забыла, каково это. Их улыбки, голоса и неподдельное беспокойство во взгляде — как же ей этого не хватало. Их беседа, постоянно прерываемая шутками, лилась сама собой, ей не нужно было подстраиваться, искать выгодные реплики или парировать замаскированные оскорбления. Ей не пришлось ничего выдумывать о себе, потому как сами все решили, что она просто отдыхала в Австралии с родителями. В конце концов, Гермиона ведь всегда любила побыть в одиночестве, а война, как известно, вымотала всех. Они говорили, говорили, говорили. Даже, когда музыка затихла и Кинсли взял слово, они словно школьники на уроке продолжали тихо переговариваться, обмениваясь шутками и комментариями. И в этом гуле беспечных фраз, мнений, дружеского сарказма и смеха, Гермиона снова почувствовала прежней. Словно ее вырвали из ее тела, заставили жить в чужом, и вот наконец-то она смогла вернуться обратно. Когда официальная часть вечера подошла к концу, и все сидящие за столом отправились танцевать, Гермиона наконец-то выдохнула. Она поняла, что ничего не съела за весь вечер от чрезмерных эмоций. Банкет был организован в стиле шведского стола, поэтому она направилась к длинному, украшенному ярче остальных, столу в углу зала. Она накладывала на свою тарелку салат, когда низкий, басистый голос произнес у самого ее уха: — Не советую налегать на салат. Креветки несвежие. Гермиона вздрогнула от неожиданности и часть вышеупомянутых креветок окатили своим соком парадную мантию Виктора Крама. — Виктор! — с долей неловкости, но все же не без радости воскликнула Гермиона. — Прости, пожалуйста. Она дернула со стола стопку салфеток и нелепыми движениями попыталась исправить ситуацию, заведомо понимая, что салфетки не помогут. — Все в порядке. — смеясь, произнес Крам. Он поймал руку Гермионы, останавливая ее и призывая не поддаваться панике. А затем второй рукой быстро очистил мантию при помощи палочки. — Вуаля! — произнес Виктор и широко раскрыл руки, демонстрируя свой чистый наряд. Его мантия была темного цвета и застегивалась у самого подбородка. Наверняка, она была сшита на заказ, потому что сидела на нем слишком идеально. Теперь он не стриг волосы под корень. Вместо этого они были уложены, а аккуратно оформленная щетина завершала его стиль, который Гермиона не могла не оценить. — Выглядишь безупречно. — засмеялась она. Гермиона едва не рассмеялась снова, когда Виктор смущенно улыбнулся и отвел взгляд. Это было так по-детски и вместе с тем так мило и искренне, что Гермионе вспомнились школьные годы, когда он, будучи одним из самых известных подростков магического мира изо дня в день ходил в библиотеку, стесняясь подойти к ней, чтобы пригласить на Святочный Бал. — Ну, а как тебе мое платье? — все также широко улыбаясь, спросила Гермиона. — Красиво… Невероятно красиво. — Виктор негромко кашлянул, а затем спросил, — Не хочешь потанцевать? Гермиона без слов оставила свою тарелку и проследовала в центр зала за руку со своей первой школьной любовью. Они танцевали. Кружились, смеялись. Разговаривали о прошлом. Об общих знакомых. Гермиона подчеркнула, что у него очень улучшился английский. Виктор упрекнул ее за то, что она не отвечала на письма после войны. «Разбила сердце беззаветно влюбленного в тебя мальчика» — с нарочитым драматизмом смеялся он. Гермиона ответила, что не отвечала никому и потом… Она сама не понимала, почему. Может сказался стресс предыдущих дней, может встреча с друзьями заставила ее расчувствоваться. А может все дело в двух бокалах вина на голодный желудок. Потом она рассказала ему про родителей и про то, что все это время ей было так… Она не договорила, но слеза, скатившаяся с уголка ее глаза, была красноречивее всяких слов. Виктор молчал. Прижал ее к себе немного плотнее и молчал. Они продолжали танцевать уже третью песню, едва переставляя ноги и не глядя друг на друга. Гермиона не разрыдалась, ничего больше не рассказала, и была благодарная Виктору за это молчаливое понимание и возможность побыть собой хотя бы десять минут. — Прости. — наконец проговорила Гермиона, поднимая взгляда на партнера. — Я нормально, правда. Расскажи лучше, что… Виктор вдруг поднял ее руку к своему лицу и прижался губами к тыльной стороне ее ладони. Мягко и медленно он касался ее кожи губами, и его глаза смотрели на нее с тем же трепетом, как когда они были детьми. Нет, не с тем же. Теперь его взгляд был глубже, взрослее. Он завораживал. — Мне жаль, Гермиона. — наконец произнес Виктор. — Жаль, что тебе приходится проходить через это. Если я могу как-то помочь, только дай знать. Если не знаешь прямо сейчас, то можешь потом. В любое время просто пришли сову. Я сделаю все, что смогу. У Гермионы сжалось сердце. К горлу подступил ком, а на глазах начали наворачиваться слезы. Снова. Она отвернулась, прочистила горло, и повернулась снова, уже взяв себя в руки. Она собиралась улыбнуться и сказать ему, что все в порядке. Она хотела поблагодарить за предложенную помощь, но боялась, что ее голос дрогнет от накопившегося напряжения. — Крам. — прозвучал знакомый голос за ее спиной. Мягкое выражение на лице Виктора тут же стало напряженным, но говорил он спокойно. — Малфой. — Позволите? Она обещала мне один танец. — спросил Малфой, указывая взглядом на Гермиону и уже протягивая к ней руку. Гермиона почувствовала, как Виктор чуть сильнее прижал ее к себе, не позволив руке Драко дотянуться до нее. Малфой еле заметно усмехнулся и опустил руку. Гермиона словно очнулась ото сна. Она совсем забыла о Малфое. Как бы то, ни было, она находилась на работе и слезливые танцы с посторонним клиенту мужчиной явно не добавит звездочку к ее рабочей репутации. — Все в порядке, Виктор. — улыбнулась Гермиона, мягко отталкиваясь из его объятий. — Я потанцую немного с М… Драко. Я найду тебя попозже, и мы еще поговорим. Хорошо? Виктор помедлил еще секунду, в течении которой Гермиона молилась, чтобы он уступил и не спровоцировал конфликт, а затем перевел взгляд с Малфоя на Гермиону. — Я буду ждать тебя у фонтана. Он нежно, но настойчиво притянул ее ладонь, и его теплые губы снова коснулись ее кожи. А затем он ушел. — Я слышу, как скрипят твои глаза в глазницах. — все еще улыбаясь вслед Краму, произнесла Гермиона. — Не обязательно так сильно закатывать глаза. Твоих ухмылок более чем достаточно, чтобы люди тебя недолюбливали. Она повернулась, чтобы увидеть ехидную ухмылку на его лице. Он издевался над ней, мысленно смеялся над ее слабостью, над ее сентиментальностью. Ну, конечно, для Малфоя любые признаки привязанности — это слабость. Она еще не успела придумать, что бы такого сказать, чтобы осадить его, когда он вновь протянул ей руку. — Потанцуем? И прежде чем она ответила, Малфой обвил ее талию руками и притянул к себе. Они медленно задвигались в такт музыке. Гермиона пристально смотрела ему в глаза, пытаясь понять его. В них плясали огоньки, черти и Мерлин знает, что еще, и он неотрывно смотрел ей в ответ. — Что? — наконец не выдержала она. — Что? — повторил он. — Что ты так смотришь? Не прекращая улыбаться, Малфой закусил губу, а затем тихо рассмеялся. — Потому что ты чертовски привлекательна. Гермиона громко фыркнула и отвела взгляд, разглядывая танцующих вокруг. — И ты заметил это только, когда я начала танцевать с другим мужчиной. Малфой пожал плечами. — Почему вы все такие… типичные? — Кто все? — Мужчины! Держу пари, что теперь ты хочешь меня раз в десять сильнее, только потому что в тебе взыграли инстинкты соперничества. Его губы оказались у самого ее уха, и его дыхание обожгло кожу. — Да, я хочу тебя. И это вовсе не потому, что ты танцевала с Крамом. А потому что сегодня ты это ты. Наконец-то. Настоящая, искренняя, Гермиона во всей ее раздражающей прелести Грейнджер. — он немного отстранился и добавил уже более нейтральным тоном. — Такую тебя захотел бы любой. Гермиона надеялась, что он не заметил дрожь, пробежавшую по ее позвоночнику. Ее сердцебиение снова участилось, и она разозлилась. На Малфоя — за его идиотские игры в холодно-горячо. На себя — за то, что поддается его манипуляциям. О! Он был хорошим манипулятором. Лучшим их тех, что она встречала. Со всеми другими людьми она испытывала однозначные и понятные эмоции. Даниэль — сугубо деловые отношения с вынужденным уважением. Лора — некая схожесть, но все-таки не близость. В Гарри и Роне она чувствовала надежность и верность. Виктор давал ей ощущение заботы и защиты. Но Малфой… Он то заставлял ее чувствовать себя неотразимой, то унижал своими ухмылками и насмешливыми взглядами. Говорил, что хочет помочь, а затем заявлял, что она его собственность. То вел себя отчужденно и холодно, то вдруг шептал ей на ухо о том, что она прекрасна. И всегда… всегда во всех без исключения случаях он казался искренним. Гермиона знала, что только истинные манипуляторы, могут заставить человека поверить себе, даже несмотря на явную непоследовательность и алогичность своих действий. Но она не проиграет ему. Малфой строит слишком сложную сеть и сам же в ней запутается. — Так значит… — Гермиона иронично приподняла бровь. — Сегодня ночью ждать тебя? Вместо ответа раздался истошный женский крик, а вслед за ним множественное эхо возгласов. Гермиона увидела причину первой. А затем и Малфой повернул голову, чтобы лицезреть череп из черного тумана с вьющейся вокруг него змеей у самого потолка. Все в ужасе оглядывались вокруг, в поисках того, кто это сделал. Это шутка? Или… Второе даже предполагать было страшно. Несколько людей, наверняка авроры, начали поспешно выбрасывать в воздух контрзаклятия. Но хотя уже через пол минуты зловещий символ растворился в воздухе, общее праздничное настроение сменилось легким чувством страха и неуюта. — Отвали от нее! Резкий толчок оторвал Гермиону от Малфоя, и тот едва не упал на пол. Сама она устояла на ногах, только потому что Рон крепко держал ее под локоть, лишая возможности свободного передвижения. Малфой выпрямился и спрятал руки в карманах брюк, приняв самую расслабленную позу из возможных. Усмешка на его лице разбавлялась раздражением и презрением к тому, кто смотрел на него с нескрываемой злостью. — Это ты! — прорычал Уизли. — Ты сделал! — Девушку надо приглашать, а не вырывать у другого посреди танца. Тебя совсем не учили манерам? — Пошел нахрен, Малфой! Все знают, что это твоих рук дело! — Рон ткнул пальцем в опустевшее пространство, где только что нависала Темная Метка. — Ты мне льстишь. Я никогда не владел заклинанием Морсмордре. Все вокруг смотрели на них и, кажется, были склонны доверять больше Рону, чем Малфою. — Да ну? Думаешь, тебе кто-нибудь поверит? — Думаю, кто-нибудь да поверит. Чисто статистически. — хмыкнул Малфой. — И эм… Не мог бы ты перестать сжимать руку Грейнджер? Еще минута, и ее придется ампутировать. Рон посмотрел на Гермиону и, спохватившись освободил ее из своей хватки. Казалось, он хочет извиниться, но вместо этого он снова обернулся к Малфою. — В этот раз ты не отвертишься, — процедил Рон сквозь зубы. — Тебя прямо отсюда уведут в аврорат. И через пару дней сможешь поздороваться с любимым папочкой в Азкабане. — Я не вызывал Метку. — прошипел в ответ Малфой. — Это правда, — как можно громче произнесла Гермиона, опередив Рона. — Это правда. Мы танцевали и… и разговаривали. Это не мог быть он. — Вы что… — начал было Рон. Но звучный, властный голос Кингсли Бруствера привлек всеобщее внимание. — Прошу всех успокоиться. Авроры проверят палочки всех присутствующих, а пока возвращайтесь к празднованию. По знаку Министра музыканты снова заиграли на инструментах и толпа начала медленно расходиться, бросая взгляды на Малфоя и Гермиону. — Мистер Малфой. Можно вашу палочку? — Кингсли приблизился к ним. — О, серьезно? Из всех присутствующих вы решили начать с меня? — Мистер Малфой. В ваших же интересах как можно быстрее доказать свою непричастность к инциденту. Палочку. Малфой фыркнул и вытащил свою палочку из внутреннего кармана пиджака. — Приори Инкантатем. — тихо произнес Кингсли. Из палочки Малфоя вылетали сияющие нити заклинания разных цветов и тут же растворялись в воздухе. Одна. Вторая. Третья. — Что ж… — заключил Бруствер. — Метку вызвали не вашей палочкой. — Удивительно, не правда ли? — ехидно произнес Малфой. Он сунул палочку в карман и широкими, насколько позволяли правила приличия, шагами направился к выходу. Гермиона догнала его уже в холле у самого лифта. — Малфой, мне жаль… Это было… — Что? — он резко повернулся к ней. — Что, Грейнджер? Унизительно? — Это было несправедливо. Он не обратил внимания на ее слова, лишь закатил глаза, увидев что-то за ее спиной. Гермиона обернулась. Все бежали за ней. Гарри, Рон, Джинни… Все, с кем она провела этот вечер. — Твои спасатели, — тихо ухмыльнулся Малфой. Гарри добежал до нее первым. — Гермиона, ты в порядке? — Д-да. Да. Все в порядке. Ребят, я к вам позже вернусь. — Ты можешь остаться. — услышала она голос Малфоя. — Тебе необязательно идти со мной. — Ты уходишь с Малфоем? — удивленно воскликнула Джинни. — Гермиона, ты что? — ахнули одновременно несколько голосов. Смутное чувство чего-то неопределенного заскрежетало у нее где-то в районе желудка. Она не поняла, что именно ей не понравилось, их слова, их тон или их лица, но сделала шаг назад. — В каком смысле? — медленно проговорила она. — Ты же не можешь уйти с Малфоем. Выражения их лиц менялись с встревоженных на удивленные. Они переглядывались и бросали хмурые взгляды то на Гермиону, то поверх ее плеча на Малфоя. — Почему? — все так же медленно спросила Гермиона, уже заранее зная ответ. — Почему я не могу уйти с ним, если я пришла сюда с ним? — Да ты издеваешься! — воскликнул Рон. — Ты пропадаешь, не отвечаешь никому из нас на письма. Но зато подружилась с Малфоем?! Серьезно?! — Ладно. Ладно. — Гарри потер переносицу и поправил очки. — Гермиона, что бы там ни было… Кто-то вызвал Темную Метку. И это может быть опасно… Гермиона громко фыркнула к еще большему удивлению друзей. — Кингсли проверил его палочку. Кстати, только его палочку и проверил. Почему? Гермиона сама не понимала, зачем эскалирует конфликт, но знала, что ей это нужно. Нужно услышать то, что они скажут. То, что и так витает в воздухе и лишь раздражает своей невесомостью. — Потому что он гребаный Пожиратель Смерти! — озвучил за всех Рон. — Потому что даже если не он выпустил Метку, он все равно как-то с этим связан. Он опасен! Не могу поверить, что ты общаешься с ним после всего… — Он даже не убил никого. — перебила его Гермиона. — Грейнджер… — услышала он голос за спиной, но не остановилась. — Вы… Как вы можете так поверхностно судить о человеке?. Вы ведь не знаете его, не знаете, через что он прошел. — Грейнджер. — Гарри, ты сам говорил, что видел, как он опускал палочку! Что он бы не убил Дамблдора. — Грейнджер! Хватит! — рявкнул Малфой. Он дернул ее за плечо, но Гермиона вырвалась из его хватки и снова встала лицом к лицу с Роном. — Он не убил Дамблдора, потому что он гребанный трус. Ему просто не хватило духа! — Не тебе его судить, Рональд! — Он не смог сделать выбор и просто плыл по течению! А это еще хуже! У Гермионы перехватило дыхание. Ее словно ударили, и это было намного ужаснее, чем когда ее ударили по-настоящему. — Да что ты знаешь о выборе… — прошептала она. Рон покачал головой и посмотрел поверх ее головы. — Ты изменилась, Гермиона. И если теперь ты считаешь, что можешь общаться и с нами, и с Малфоем, то эти изменения в худшую сторону. — Рон… — прошептала Джинни, но никто не обратил на нее внимание. — А ты не изменился. — резко ответила Гермиона. — Просто раньше я закрывала глаза на то, какой ты тупой. Рон перевел изумленный взгляд на нее, словно не верил услышанному. А затем стиснул зубы. — И мне не нужно выбирать между вами и кем бы то ни было еще. Потому что нахрен таких друзей, которые ставят тебя перед таким выбором! — Да пошла ты! — выдавил Рон, сверля ее взглядом. Малфой настойчиво потянул ее за руку. — Грейнджер, хватит. Пошли. Гермиона послушалась, потому что ее силы и способность мыслить стремились к нулю. — Гермиона, — окликнула ее Джинни, — ты что правда пришла с ним? Гермиона уже вошла в лифт вслед за Малфоем, но прежде, чем закрылась дверь, ответила: — Если для вас это такая проблема, то боюсь, нам больше не о чем разговаривать. Уже потом, сидя прямо в платье на грязной траве у какого-то пруда, куда она сама не знала, как дошла, она поняла, как по-детски себя повела. Снова. Уже потом, отрывая травинки и складывая их в кучку, она слушала строгий голос Малфоя, который говорил ей, больше никогда не оправдывать его перед людьми, потому что она выставила его жалким, и понимала, что он прав. — Ты же понимаешь, что дело не в тебе? — спросила Гермиона без капли заинтересованности или какой-либо другой эмоции в голосе. Она была сосредоточенна на травинках. — Понимаю. Ты говорила о себе. И использовала меня, чтобы сделать неприятно Уизли, это я тоже понимаю. А затем он сказал то, что она обдумывала потом еще не одну неделю. — Но неважно, что ты делаешь и какие мотивы преследуешь. Важно то, как ты это делаешь. Именно это определяет твою личность. — И что ты можешь сказать о моей личности сейчас? — Что у тебя в голове разъебанное месиво… — он покачал головой. — Ты на таком дне, Грейнджер. И я начинаю сомневаться, сможешь ли ты оттуда выбраться. Но это все было потом. Сейчас же, пока цифры над дверью лифта подсвечивались от девяти до единицы, она думала лишь о том, что в тот день, когда Гарри уничтожил последний крестраж, она потеряла все.