Never an Absolution

Крадущийся лев, затаившийся змей

Состояние Гермионы оказалось намного хуже, чем ей показалось сначала. Она могла сидеть в постели, но не более получаса. Передвигаться она могла только медленно, держась за стену или спинку дивана. Она никогда не была неженкой, а мысль о том, что она находится в доме Малфоя не давала ей покоя, поэтому в первые дни она порывалась больше двигаться, думая, что это поможет ей восстановиться. Но буквально пять минут на ногах, и боль становилась такой сильной, что однажды ей пришлось ползком добираться обратно до кровати. Поэтому она оставила свои попытки исследовать территорию и позволила Рози заботиться о ней. За неделю, что она провела в мэноре, Малфой заходил к ней лишь раз, когда принес завтрак. Он объяснил свое появление тем, что у Рози выходной, поставил поднос с едой на прикроватную тумбу и ушел. Гермиону терзали сомнения. Она все еще не связалась с Даниэль. И хотя Малфой додумался прихватить ее сумочку с документами и телефоном, никто не позаботился ни о симкарте, ни о зарядном устройстве. И она готова была поставить сотню долларов на то, что в поместье нет розеток и вообще электричества как такового. Таким образом, никто, кроме самого Малфоя, не мог подтвердить факт сделки с эскортным агентством, что говорило далеко не в пользу ее положения здесь. Да и рвение, с которым Малфой изначально пытался убедить ее отправиться с ним в Англию, вызывало еще большие подозрения. Она ему нужна. Это единственный вывод, который Гермиона могла сделать из той скудной информации, которую имела. Она нужна Малфою. Нужна для чего-то столь важного, что ему, возможно, пришлось лететь через пол мира и заплатить за нее почти сотню тысяч долларов. Вкусив однажды всю горечь реальности, Гермиона могла шире оценивать свои перспективы. И ближе к концу недели она сформировала три предположения. Вариант первый. Малфой все еще не перерос свои подростковые комплексы, но теперь его издевательства приняли совершенно новый уровень. Если ученики в Хогвартсе не врали о состоянии его семьи, то он вполне мог выделить пару сотен тысяч на свои мажорские прихоти. Второй вариант. Он влюбился. Скорее всего он сам не отдаете себе в этом отчет и вряд ли это нечто серьезное или хоть сколько-нибудь долгосрочное. Но возможно Гермиона настолько преуспела в своем искусстве соблазнения, что он, как и большинство ее клиентов, некоторое время будет одержим идеей, что жить теперь без нее не может. Третий. Он все еще Пожиратель Смерти или что-то подобное. Возможно он (или они?) организовали новую группировку, и Малфой хочет использовать ее в стратегических целях. В каких именно? Гермиона не знала, так как была не сильна в заговорах, но была уверена, что уготовленная роль ей точно не понравится. Первый вариант был самым простым. Ей нужно было всего лишь придумать способ связи с Даниэль. Женщина быстро разорвет контракт, если Гермионе причинят малейший физический вред. Второй вариант был наименее вероятным, но самым безопасным, так как обычно мужчины оправлялись от этой аддикции спустя нескольких половых актовых. Третий вариант (Гермионе было сложно оценить степень его вероятности) был самым ужасным. Она решила, что в этом случае наилучшим вариантом будет избразить послушание и при первой же возможности связаться с Гарри. Неделя постельного режима в значительно мере укрепили здоровье девушки, и как только ее перестали мучить головокружение и постоянные боли, она решилась выйти из комнаты. Рози, как бы ее не звала Гермиона, не появлялась после завтрака, но сидеть в неведении и бездействии еще больше она не могла. В шкафу Гермиона помимо полотенец и своего платья, в котором посещала последнее мероприятие с Роудсом, она ничего не нашла. Поэтому сняв пижаму, происхождение которой ей было неизвестно, и облачившись в свою единственную одежду, она несмело отворила дверь. Слабый солнечный свет едва пробивался сквозь тучи, и хотя окон в поместье было много, внутри царил полумрак. Гермиона брела наугад, стараясь высмотреть что-то, что могло бы ей помочь, дать какую-то подсказку, насторожить или успокоить. Коридоры мэнора были длинные и какие-то одинаковые. Поместье было красивым, более современным, чем Хогвартс, но все-таки от него веяло аристократизмом ушедших эпох. Гермиона казалось, что она вот-вот наткнется на какую-нибудь комнату или увидит, какие-то таинственные пятна, которые впоследствии приведут ее к страшной тайне этого места. Этот страх перед неизвестным был иррациональным, учитывая, что как раз-таки с самым страшным Гермиона уже сталкивалась здесь. Но все-таки она не могла побороть животный инстинкт, вызванный масштабами и пустынностью поместья, которые делали его похожим на место действия одного из романов Кинга. Гермиона бродила около часа, прежде чем убедила себя, что делать шаг назад не всегда плохо, и направилась в обратную сторону. Она не нашла абсолютно ничего. Ни выхода из поместья, ни людей, ни чего-то хоть сколько-нибудь интересного. Все коридоры были абсолютно одинаковые, комнаты, в которые она заглядывала, оказывались либо спальнями, либо гостиными. Она надеялась, что хорошо запомнила дорогу и по крайней мере сможет найти свою комнату. Но свернув в очередной поворот, она наконец-то встретила человека. — Добрый день, мисс Грейнджер. — весело улыбнулся Теодор Нотт и в несколько широких шагов приблизился к ней. — Ищете что-то? Или… кого-то? Гермиона попыталась вспомнить, что она знала о нем, но к сожалению, кроме хороших оценок ничего не всплывало в памяти. Были ли его родители Пожирателями? Имел ли он сам предубеждения против магглов? Кажется, за время учебы, она ни разу не коммуницировала с Теодором Ноттом ни в положительном, ни в отрицательном ключе. Но если Гермиона и узнала что-то за шесть лет регулярного общения со слизеренцами, так это то, что им нельзя показывать слабость. Ни при каких обстоятельствах. Поэтому она призвала к себе всю свою гриффиндорскцю храбрость вместе с новоприобретенными навыками эскорта и уверенно шагнула к Нотту. — Не может быть! Мистер Нотт. Малфой не говорил, что в поместье есть кто-то еще. Улыбка и глубокий тембр голоса. Как всегда. Упомянуть имя Малфоя так, словно она тут гостья, а не пленница, по ее мнению и по реакции Нотта было хорошей идеей. — Рада видеть тебя. С этими словами Гермиона наклонилась подставляя свою щеку, и парень, не растерявшись, легонько коснулся ее своей щекой. — Очаровательно выглядишь. — улыбнулся он. — Не прими за грубость, но в школе ты, казалось, больше увлечена книгами, чем внешностью. Но посмотри на себя сейчас! Принцесса вейл! Теодор едва касаясь положил одну руку на ее талию, а второй взял ее ладонь и легонько подтолкнул, вынуждая ее покружиться словно балерину в музыкальной шкатулке. Легкий смех, который в свое время Гермиона репетировала вечерами напролет, пришелся слизеринцу по душе, и его глаза засияли еще более дружелюбно. Тео выглядел почти так же, каким она его помнила по школе, только вытянулся в росте. На его шее висел легкий, темно-зеленый шарф, который вместе с серым пиджаком составляли типичную палитру змеиного факультета. Однако, несмотря на очевидное недоверие к бывшему однокурснику, Гермиона чувствовала необъяснимую симпатию. Все его поведение словно говорило: Эй, я тебе не враг. Ты можешь мне доверять. А лицо его излучало дружелюбие и почти детскую открытость к миру. — Ты тоже прекрасно выглядишь, Тео. — ответила Гермиона, стараясь произнести его имя как можно нежнее. — На самом деле я ищу Малфоя. И могу поспорить, ты знаешь, в какой из этих многочисленных комнат он находится. Она мягко развернула Нотта и взяла его под руку, словно приказывая проводить ее. — Я как раз направлялся к нему, Гермиона. — ответил Теодор, очевидно раскусив ее прием с обращением по имени. Подобная фамильярность позволительна друзьям, а Гермиона едва ли входила даже в круг его близких знакомых. Но то ли Гермиона действительно преуспела в дипломатии, то ли по каким-то своим причинам, Теодор решил подыграть ей, и они словно старые друзья, которые встретились прогуляться, легким шагом двинулись по извилистым коридорам мэнора. Комната, дверь которой галантно открыл Теодор со словами «леди вперед», была похожа на гибрид зоны отдыха и офиса. Тут были диван, кресло и большой стол с кучей бумаг от маленьких клочков до огромных свитков на нем. И явно противореча им стоял небольшой стол с разбросанными картами и фишками для покера, гамак, свободно левитирующий в воздухе и бар, за которым сидел человек, облаченный во все черное. Заметив вновь прибывших, он обернулся, а затем на его лице расцвела очаровательная, но совершенно недобрая улыбка. — Тео, ты не один? — низким, бархатным голосом произнес Забини. — Представляешь, кого встретил в коридоре? Проходи, Гермиона! Добро пожаловать в нашу святая святых. Виски, вино? Гермиона быстро оглядела помещение и остановила свой взгляд на Забини. Его она помнила немного лучше, чем Тео. И хотя он никогда не показывал агрессии как Крэбб или Гойл, Гермиона откуда-то знала, что он приверженец идеи чистоты крови. Малфоя в комнате не было. Интересно, был ли он вообще в поместье? И что еще важнее, был ли он тем, к кому Гермионе стоит взывать о помощи в случае… Она не знала точно, в случае чего, но вся эта ситуация напрягала ее. В конце концов Теодор ведь сказал, что приведет ее к Малфою, но здесь был только Забини. — Мартини, — улыбнулась Гермиона и последовала за Теодором к бару. Эти несколько метров до бара дали ей возможность обдумать, как ей следует поздороваться с Забини. И решив, что мужчины более расположены к инициативным девушкам, в чем она не раз убеждалась на работе, она сама потянулась к Блейзу, коснулась его щеки, и нарочно не обращая внимания на его изумленный взгляд, взобралась на барный стул. — Как твои дела, Блейз? — Намного лучше чем были минуту назад. — ответил он, бросая вопросительный взгляд Нотту. Тот лишь с улыбкой пожал плечами, выбирая подходящие бокалы для напитка. — Итак. — продолжил Блейз. — Значит, наша девочка выросла. — Не ваша. — Гермиона выразительно повела бровью и пригубила напиток. — Ах, да. У тебя свои покровители. Поттер и Уизли! Спасители наших бренных душ! — Блейз отсалютовал бокалом и сделал глоток. Гермиона подавила в себе порыв возразить ему. Слизеринцам было совсем необязательно знать о том, что Золотое Трио осталось теперь лишь в сказках, которые мамы рассказывают на ночь малышам. Все-таки протекция Гарри, пусть даже выдуманая, добавляла ей веса в глазах однокурсников. Жаль, что не у всех, потому что… — Ну вот и ехала бы к ним! Пэнси Паркинсон под руку с Малфоем вошли в комнату. Голос Паркинсон никогда не нравился Гермиона. Не менее лицемерный, чем его обладательница, он становился скрипуче-пронзительным, когда она говорила гадости, и приторно-сладким, когда она обращалась к Малфою. Но сейчас это был не просто школьная межфакультетная неприязнь. Ее голос сочился ядом, который она с удовольствием бы пустила по венам Гермионы. Она не знала, какой была судьба Пэнси после войны, но была почти уверена, что если они с Малфоем не женаты, то как минимум помолвлены или встречаются. — Пэнс, не начинай. — раздраженно вздохнул Малфой. Гермиона повернулась на стуле и мило улыбнулась вошедшей паре. — А знаешь что, Пэнс. Отличная идея. Я так и сделаю. — ответила Гермиона, а затем перевела взгляд на Малфоя. — Навещу Гарри и Рона, как только Малфой отпустит меня. Ведь я здесь по его приглашению. Глаза Пэнси вспыхнули, принося Гермиона до боли приятное чувство триумфа. Пусть ревнует. Пусть злится и не находит покоя в мыслях о том, а не переспит ли ее суженный с другой. Блейз и Тео переглянулись, полные предвкушения женской ссоры, но Малфоя происходящее совсем не забавляло. Он прошел к столу с бумагами и не глядя на Гермиону, спросил: — Грейнджер, ты что-то хотела? Или просто гуляешь? Нарочито медленно Гермиона поднялась со стула и легкой походкой от бедра пересекла комнату, чувствуя на себе обжигающий взгляд Паркинсон. — Мне нужно в город. — заявила она, присев на край стула рядом с Малфоем. — Зачем? — Я хочу подключить связь. — Зачем? — Чтобы связаться с Даниэлой. Гермиона ожидала очередное «зачем», но к ее удивлению Малфой лишь утвердительно кивнул, не отрываясь от бумаг. За его спиной материализовалась Пэнси. — Драко, какой у нас план на сегодня? — спросила Пэнси, проведя ладонью по его плечу. — Сейчас в первую очередь нужно сформулировать предложение и направить его в Гражданскую Ассоциацию Домашних Эльфов. — Над чем вы работаете? Гермиона поняла, что совершила ошибку, еще прежде чем Паркинсон указала на это. Неподдельный интерес во взгляде и голосе Гермионы дали слизеринке преимущество, и она не преминула им воспользоваться. — Над проектом, который тебя никак не касается. — с самой мерзкой улыбкой ответила Пэнси, присаживаясь по другую сторону от Малфоя. — Что ж… — протянула Гермиона, — Тогда тебе не интересно будет узнать, что проект, который никак меня не касается, заведомо провальный. — Ты ничего не знаешь о нем. — повысила голос Паркинсон. — Я услышала достаточно. — Почему ты так думаешь, золотая девочка? — с задором в глаза спросил Тео. Гермиона почувствовала, как его рука погладила прохладную ткань ее платья на спине. Восприняв этот жест, как знак поддержки, она посмотрела прямо в глаза Малфою. — Дело не в том, что… — Мне плевать, что ты думаешь. — перебила ее Пэнси. — Почему она вообще здесь? Никто не должен знать о проекте до того, как мы представим его обществу! — Пэнси, ты слишком драматизируешь, — возразил Тео. И прежде чем Пэнси успела сказать что-то еще, Малфой поднялся со стула. — Грейнджер, я провожу тебя в твою комнату. Целитель сказал, что тебе противопоказаны нагрузки. Гермиона открыла рот, чтобы ответить ему, но он перебил ее еще до того, как слова вырвались наружу, точно так же как минуту назад перебил Пэнси. — Если ты хочешь, чтобы завтра тебе хватило сил на поездку в город, тебе лучше отдохнуть сегодня. Поразмыслив секунду над этим скрытым шантажом, Гермиона поднялась со стула. — Надеюсь, еще увидимся, мальчики. — она улыбнулась Нотту и Забини, а затем с тобой же улыбкой посмотрела на Пэнси. — А с тобой надеюсь, что нет. Гермиона не могла сдержать смех, слыша, как ругается Пэнси за закрытой дверью, когда они с Малфоем шли по длинному коридору. — Ты изменилась, Грейнджер. — наконец заговорил он. — В лучшую или худшую сторону? — весело отозвалась Гермиона, продолжая разыгрывать беззаботность. — Тебе решать. Но не стоит так с Пэнси. — Ты блять сейчас серьезно? Малфой шел по коридору не быстро и не медленно. Его ладони были спрятаны в карманах брюк, а осанка и вздернутый подбородок добавляли еще больше выдержки его образу. — Ты ведь не знаешь ее. — сказал, не поворачиваясь к Гермионе лицом. — Мне это и не нужно. Все довольно просто. Если человек общается с тобой как мразь, то ты волен отвечать ему тем же. Не знал? О! — Гермиона постаралась вложить в свою усмешку и веселье, и злой сарказм. — Тогда ты наверно удивлялся, почему мы считали тебя таким засранцем в школе. — Ты можешь хоть на время перестать говорить о прошлом? Гермиона снова уставилась на него. Она забыла о том, что намеревалась выглядеть уверенной и беззаботной. Ее бесило его спокойствие, его снисходительный тон. Ей было гораздо легче там в отеле, когда он кричал и злился. Но сейчас он явно чувствовал свое превосходство, а значит все, что происходит, соответствует его плану. И совершенно очевидно, что его план, каким бы он ни был, явно не соответствовал любому гипотетическому плану Гермиону. — Я мечтаю о такой возможности, Малфой. — сжав зубы процедила она. — Но некоторые вещи, которые тебе даются так легко, для меня непозволительная роскошь. Видишь ли, это у тебя, не смотря на все дерьмо, который ты натворил, есть возможность оставить все в прошлом и теперь кормить свое тщеславие, выдумывая проекты со своими восхитительными друзья за бокалом восхитительного виски в своем восхитительном особняке! А я… — Гермиона шумно вздохнула и, не желая снова жаловаться на жизнь Малфою, перевела тему. — Зачем я вообще здесь? Они остановились в дверном проходе ее спальни. Малфой хотел было войти в комнату, но замешкался у порога, и Гермиона сама повернулась к нему лицом. Его задумчивый взгляд скользил по ее телу, но он все еще старательно избегал смотреть ей в глаза. В этом взгляде не было страсти или желания. Только задумчивость и может быть толика грусти. — Думай обо мне, что хочешь, Грейнджер. Пожалуй, я готов побыть засранцем, если тебе от этого легче. Меня итак все считают мерзавцем. Одним человеком больше, одним меньше — не имеет значения. — Зачем я здесь? — требовательным тоном повторила Гермиона. — Ты привез меня сюда, заплатил, как ты говоришь, немалые деньги, чтобы что? Чтобы я сидела в комнате одна? — Я даю тебе время подумать. — О чем? Он наконец посмотрел ей в глаза и неожиданно для нее слегка улыбнулся. — О чем хочешь. *** Малфой улыбнулся ей. Это длилось доли секунды, прежде чем он закрыл дверь. И легкое движение его губ было едва заметно. Но все-таки он улыбнулся. Вряд ли кого-либо в этом мире мог удивить подобный жест, но Гермиона не могла поверить увиденному. После стольких лет оскорблений, взаимной злобы и колких, язвительных замечаний… Он действительно ей улыбнулся. Лора учила Гермиону читать лица. Они часто сидели в лобби отеля, и Гермиона пыталась по лицу описать типаж человека. Есть большая разница между мимикой человека счастливого и озлобленного. Лора на раз раскусывала мудаков, трусов и лицемеров. Со временем и Гермиона научилась отличать искренность от поддельной, отполированной вежливости и искусственного благочестия. Лора очень любила хороших людей. И порой она указывала на совершенно неочевидных для Гермионы людей, уверяя, что этот человек хороший. Эти люди кардинально отличались между собой по финансовому статусу, семейному положению, образованию, манерам и речи. И лишь одно объединяло их — открытая, добродушная, почти по-детский наивная улыбка. Такая же, какая на мгновенье мелькнула на лице Малфоя. На следующий день он действительно отвез ее в город. К ее удивлению на автомобиле, а не при помощи аппартации. К утру Гермиона снова перебрала в голове все варианты развития событий прошедшей встречи со слизеринцами, мысленно отругала себя за излишнюю эмоциональность, отметила выдержку Малфоя и решила впредь вести себя более обдумано и аккуратно. Даниэль ответила на звонок только с пятого раза. По поводу Роудса она, конечно же, сожалела, но ничего предпринять не могла. Подтвердив все слова Малфоя о сделке на месяц и заявив, что так будет лучше для самой Гермионы, она отказалась выслушивать возражения и, сославшись на срочные дела, бросила трубку. Лора была более разговорчива. Она кричала от радости, услышав голос подруги, клялась всеми богами, что если бы Роудс не был таким влиятельным, она бы лично отрезала ему детородный орган, и не гнушаясь грязных намеков с воодушевлением расспрашивала о «богатеньком однокласснике». — Что?! — Лора хохотала и визжала от восторга. — Его зовут Драко?! Мина! Он точно из дома Таргариенов! Я тебе говорю! Либо он врет, что не красится, либо он пра-правнук Дейнерис! Лора придерживалась теории номер два, только с более оптимистичным финалом. Она уверяла Гермиону, что ни один мужик, каким бы богатым он ни был, не выложит столько зеленых за девушку, если не питает к ней серьезную симпатию. А потому Гермиона должна сделать все возможное, чтобы «мистер Таргариен» сделал ей предложение. — Мина. Ты не эскортница. Ты можешь трахнуть сколько угодно мужиков и получить сколько угодно наличных за это. Но ты никогда по-настоящему не станешь эскортницей. Ты так долго не протянешь. У тебя есть намного больше, чем просто красивое тело. Может быть я не очень умна, но я хорошо разбираюсь в людях. Я точно знаю, что твой потенциал больше, чем у кого-либо из тех толстосумов, что я видела за последние несколько лет. Ты способна на большее. Ты заслуживаешь большего. — Могу сказать тебе то же самое. — с улыбкой произнесла Гермиона. — Нет, Мина. Я уже потерянная душа. Но ты… Послушай меня. Тебе не обязательно любить этого твоего Драко. Просто будь добра к нему. Влюбленные мужчины склонны принимать доброту за взаимность. Гермиона менее всего верила в теорию с влюбленностью. Если у Малфоя и были хорошие намерения, то это скорее было актом благотворительности, нежели искренне симпатией. И даже в хорошие намерения ей верилось с трудом. Тем не менее, Малфой действительно вел себя так, словно не имел ввиду ничего плохого. Словно она была просто гостьей в его доме. Всю следующую неделю Гермиона наведывалась в офис (так Теодор называл их комнату для работы и отдыха) и, к большому неудовольствию Пэнси, проводила там по несколько часов. Малфой был неизменно вежлив, но сдержан. Он отвечал на ее вопросы, но никогда не инициировал диалог сам. Возможно, когда ее не было, он вел себя более раскованно, но в ее присутствии его эмоциональный диапазон сводился к безразличию и наигранным полуулыбкам. Блейз и Теодор, казалось, наоборот воодушевлялись, когда Гермиона, предварительно постучав, входила в офис. Блейз, по неофициальной градации Гермионы, был котом. Таких мужчин обожала Лора, и, к сожалению, такие реже всего захаживали к Даниэль в поисках сервиса. Мужчины-коты — это те, кто ведут себя так, словно вы их самый любимый человек на свете, но при этом вы всегда чувствуете их превосходство над собой. У них нет недостатка в женском (и если уж мы говорим о какой-то толерантности, то зачастую и в мужском) внимании. Блейз был именно таким. Игрок. Манипулятор. Мастер дипломатии. Такие эпитеты подобрала Гермиона для Забини, когда он в очередной раз назвал ее «миледи». Если же человек был ему не интересен, то от нее веяло высокомерным холодом. И возможно поэтому в школе Гермиона считала его нелюдимым. Сейчас же при каждой встрече он распространял свое обаяние и на бывшую грифиндорку. Возможными причинами такого изменения в поведении Гермиона считала две вещи. Либо она изменилась и стала более привекательна для такого типа мужчин, либо, и это более вероятно, он играет в ту же игру, что и Малфой и тогда следует внимательнее относиться к тому, что он говорит. Теодор был самым приятным в этой сомнительной компании. Удивительно, как Шляпа не отправила его в Пуффендуй. В его дружелюбности не было подводных камней и скрытых смыслов как у Забини. По крайней мере Гермиона их не замечала. Он искренне радовался. Искренне злился. Искренне смущался. И все, буквально все свои эмоции он проговаривал словами, чем буквально обезоруживал любого оппонента в споре. Считалось ли это предвзятым отношением, Гермиона не знала, но по ее мнению, со времен школы Пэнси изменилась больше всех. Ее вечное каре превратилось в длинные до пояса локоны. Ее макияж был едва ли приемлем даже для похода в клуб: яркие оттенки, длинные стрелки, причудливые узоры и стразы. Ее одежда, чулки, топы и бесконечные аксессуары, показалась бы Гермионой слишком подростковой, если бы не излишняя эротика и откровенность нарядов. На фоне ребят, которые всегда выглядели так словно их подготовили к торжественному приему, Пэнси казалась какой-то… дешевой что ли. Но во всем, что касалось обсуждения их дел, Пэнси выступала на равных с парнями. И хотя она оказалась не такой глупой, как казалось в школе, ее язвительность и мерзкий характер не убавились ни на йоту. Будучи ростом ниже Гермионы почти на полфута, она все равно умудрялась смотреть на нее сверху вниз и не упускала случая бросить в ее сторону усмешку, раздраженный взгляд или колкую фразу. Эти невинные стычки с Паркинсон забавляли Гермиону, позволяя ей поупражняться в остроте языка и ума. — Не бывает плохих ситуаций. — не раз твердила ей Лора. — Любая. Слышишь? Любая ситуация — это твой шанс проявить себя, возможность донести до собеседника ту мысль, которая выгодна тебе. И ты будешь полнейшей дурой, упуская эти шансы в угоду своим эмоциям и уязвленному эго. И Гермиона старалась не упускать ни одного шанса. Иногда нужно было промолчать, иногда согласиться, иногда согласиться, но не до конца. Или в случае с Пэнси, можно было не вестись на ее провокации и парировать все ее нападки с нарочитым непониманием причины ее агрессии, тем самым и защищая себя, и проявляя незлобивость характера. На каждый подобный выпад Забини тихо ухмылялся и бросал выразительные взгляды Гермионе, как бы хваля за негласные победы. Теодор реагировал намного громче. — Грейнджер, ты такая сука! — смеялся он, громка хлопая. — Почему же, Тео? — с деланым удивлением Гермиона обернулась к нему, не обращая внимание на дымящуюся от гнева Пэнси. — Ты знаешь, почему! — он подскочил к Гермионе и закинул руку ей на плечо через шею. — Напомни мне, малыш, почему тебя не распределили в Слизерин? Ты же просто кобра в человеческом обличии. — Потому что, малыш, — широко улыбнулась в ответ Гермиона, — моя кровь такая грязная, что ее не разбавили бы даже все воды Темзы. Тео хлопнул себя по лбу и скорчил гримасу, словно признавая, что только дурак мог забыть о таком важном факторе. — Слышу нотки детских травм. — промурчал Забини из своего кресла. — Не потому ли ты так старательно добивалась звания самой умной ведьмы в школе? Хотела доказать, что ты не хуже других? — Может быть, — уклончиво ответила Гермиона. — Никогда не задумывалась над этим. — А кто сказал, что она была самой умной? — ухмыльнулся Малфой, не отрываясь от бумаг. — Ну вообще-то, — Гермиона выдержала короткую паузу, — профессор Люпин еще на третьем курсе сказал, что я ярчайшая ведьма своего поколения. — Ой, прекратите! — воскликнула Пэнси. — Да и кто вообще доверяет мнению этого оборотня-алкоголика?! Гермиона не успела решить, швырнуть в Паркинсон свой бокал или придушить голыми руками, когда резкий голос Малфой рассек воздух. — Пэнс, не переходи границы. — Ты будешь защищать ее от меня? — девушка прищурила глаза, глядя на Малфоя. — Люпин — зять Андромеды и отец Тедди. Так что выбирай выражения. Пэнси помолчала секунду, а затем снова повернулась к Гермиона. — В любом случае хорошие оценки еще далеко не ум. — заключила она и тоже вернулась к бумагам. Гермиона буквально дрожала от гнева. Что ж, Пэнси все еще не растеряла способность быть мерзкой. Резким движением плеча она скинула с себя руку Теодора и направилась к бару. Ей нужно выпить что-нибудь покрепче мартини. У самого бара, когда к ней вновь вернулось самообладание, она не поворачиваясь к ребятам лицом заговорила самым безвредным тоном, на какой была способна. — Ты права, Паркинсон. Оценки — это не ум. Ум — это то, что я, услышав буквально две фразы о проекте, нашла фатальную ошибку в вашем плане. — Что ты имеешь ввиду? — Малфой наконец-то поднял голову и посмотрел на Гермиону. Гермиона неторопливо выбирала бокал и осматривала содержимое их бара. — Ты сказал, что-то об обращение в Ассоциацию Эльфов. Сказал, что это дело первостепенной важности. Из этого я делаю вывод, что ваш проект очень сильно завязан на сотрудничестве с эльфами, или же они ваша целевая аудитория. Таким образом, ваш проект заведомо провальный. — Ну-ка поподробней. — попросил Тео. Гермиона выбрала небольшую бутылку виски, исключительно по внешнему оформлению, так как названия были ей незнакомы. — Разве не очевидно? Пара кубиков льда со звоном стукнулись о дно бокала. — Эльфы не будут даже рассматривать ваше предложение. Виски на один палец, чтобы было помягче. — Они не станут обсуждать что-либо с теми, кто столько лет угнетал их расу… Яблочный сок почти до края бокала. — … и препятствовал их освобождению. Глоток и алкоголь приятно обжег горло, медленно разливая по телу приятное расслабление. — Есть ли среди вас тот, кто не был приверженцем идеи превосходства волшебников на эльфами или хотя бы обращался со своими эльфами хорошо? Или может быть кто-нибудь не является выходцем из семьи Пожирателей Смерти? — Гермиона нарочито медленно оглядела всех присутствующих в комнате. — Нет, ребята, у вас ни единого шанса. В комнате воцарилось молчание. Забини, Тео и Пэнси напряжено переглядывались между собой, обдумывая услышанное. Похоже они никогда не рассматривали ситуацию с этой стороны. Малфой продолжал смотреть Гермионе в глаза. — А если я лично обращусь к руководителю Ассоциации? Объясню, какие выгоды получат эльфы от участия в проекте… — начал он. — Да, — задумчиво кивнул Забини, — да. Из нас четверых после войны только с твоей семьи были сняты все обвинения, так что ты… — Самый худший вариант, который можно придумать. — перебила его Гермиона. Все взгляды снова были обращены на нее. — Кто самый известный эльф в магическом сообществе? Кто из эльфов дружил с самим Гарри Поттером и сыграл критическую роль в ходе войны? И чья семья третировала этого эльфа всю жизнь? — Добби. Добби. И последний вопрос — Малфои. — обречено ответил за всех Тео, зарывая руки в волосы. — Я молчу о том, что он погиб от руки твоей тети. — безжалостно продолжила Гермиона. — Я, конечно, не в курсе, что у вас за проект и насколько в нем нуждаются сами эльфы. Но боюсь, никто об этом и не узнает, потому что они даже разговаривать с вами не будут. Следующие несколько дней Гермиона не без удовольствия наблюдала, как эти четверо громко спорят, обсуждают всевозможные идеи для завлечения домовых эльфов или привлечения третьих стороны в этом деле. Все остальное время Гермиона отдыхала в своей комнате, читала книги, которые по ее просьбе приносила Рози, и, как посоветовал Малфой, много думала. Конечно, мыслительный поток был неуправляем и действовал не указке Малфоя, однако то, как много свободного времени вдруг появилось у Гермионы, дало ей возможность остановиться и обдумать все, что происходит в ее жизни. Удивительно, но именно здесь, в Малфой-мэноре, в месте, которые было ее личным обителем ужаса, она вновь почувствовала себя прежней. Неторопливо попивая утренний чай, читая давно забытые книги, обмениваясь шутками с Тео и пререкаясь с Пэнси, она словно вернулась в довоенное время, когда не нужно было никуда спешить, не нужно было бесконечно искать выходы, решения проблем и постоянно куда-то бежать, бежать, бежать. Понемногу улеглась и ее тревога касательно мотивов Малфоя. Он никак не проявлял своих намерений в отношении Гермионы, словно таковых вообще не было. Вторая неделя ее пребывания в мэноре подходила к концу, а это значит, что прошла почти половина оплаченного срока. В разуме девушки появились зачатки надежды на то, что все и дальше будет идти также спокойно, и затем она просто вернется к матери, заработав к тому же приличную сумму денег. Однако в субботу вечером в ее комнату постучали. А затем, как всегда не утруждая ее ответом, Малфой вошел в комнату. — Почему ты никогда не ждешь разрешения войти? Вдруг я неодета? Малфой оглядел Гермиону. Ее волосы были мокрыми после душа. Она еще не успела переодеться во что-нибудь из того, что они купили во время поездки в город, и теперь стояла перед Малфоем в одном банном халате. — Но ты одета. — ухмыльнулся Малфой. — А даже если нет, то что с того? Гермиона отошла от двери, пропуская Малфоя. — Я думал, в твоей профессии нет места стеснению. Гермиона медленно подняла глаза на Малфоя. Он решил напомнить ей о ее профессии? Что ж. Она прекрасно помнит, как он растаял словно неопытный мальчик в их первую встречу в Австралии. — А что если… — она сделала шаг к нему, — … я испытываю смущение только в твоем присутствии? — И с чего бы это? — Малфой поднял бровь в вопросительном жесте. — Ну… Ты ведь не просто клиент. Я знаю тебя пол жизни. Такие вещи не просто игнорировать. Малфой не изменился в лице, но как-то странно посмотрел на нее. Гермионе этого было достаточно, и она, тут же сбросив с себя образ соблазнительницы, плюхнулась на кровать. — Но ты прав, — весело заявила она. — Смущаться — это глупо. Так значит ты наконец пришел за? — она сделала многозначительную паузу. Малфой шумно выдохнул и, не прерывая зрительного контакта, подошел к кровати так, что их колени соприкасались. Он внимательно смотрел на нее сверху вниз. — За? — повторил он за ней, словно не понимая о чем идет речь. — За тем, что обычно надеются получить, внося наличку в бюджет эскортного агенства. Малфой опустился на кровать рядом с ней. — А ты значит каждый вечер ждешь меня, чтобы отработать свои деньги? — Это было бы предсказуемым продолжением заключенного тобой контракта. — ответила Гермиона, но продолжать изображать веселье получалось с трудом. Возможно Малфой был слишком близко или дело было в том, что после душа она не успела надеть нижнее белье, но вся эта ситуация казалась ей очень интимной и интригующей. Малфой был всего лишь в нескольких сантиметрах от нее, и она могла чувствовать аромат его парфюма. Она была уверена, что он хочет ее, практически ощущала его желание на физическом уровне. И он мог бы потребовать от нее близости на вполне законных условия, но продолжал сохранять нейтралитет, балансируя на самом краю. Он словно издевался над ней, изображая желание. Или же наоборот так сильно хотел ее, что приходилось маскировать это за ухмылками и издевательским безразличием. И Гермиона не могла решить, что из этого правда. Если Малфой просто хочет ее — это было бы намного проще, чем все другие варианты, которые она перебирала в голове. Отношения проституки и клиента — самая понятная и честная вещь в этом мире. Один платит долларами, другая - телом, все довольны. Поэтому Гермиона потянула Малфоя за руку, заставляя сесть на кровать рядом с ней и приблизилась. Ее взгляд скользнул по его губам. Он не двигался. — Драко. Малфой смотрел ей в глаза, но все еще никак не проявлял себя. И тогда она решила действовать ва-банк. — Ты хочешь меня? Малфой усмехнулся, но вместе с этим судорожно вздохнул. — Почему ты спрашиваешь, Грейнджер? — Потому что если ты хочешь, и если ты заплатил за это, я не понимаю, чего ты медлишь. Их лица были буквально в миллиметрах друг от друга. Гермиона чувствовала его дыхание на своей коже, чувствовала, как он весь напрягся. Он пристально смотрел ей в глаза, словно пытался что-то найти там. — Ты идиотка, Грейнджер. — наконец произнес он и резко поднялся с кровати. — Ч-что? — Неужели так сложно поверить, что я действительно могу хотеть тебе помочь? — Помочь?! Ты купил меня! — Да. Потому что иначе тебя было не вытащить из того места. Гермиона с досадой подумала, что ее все еще очень легко сбить с нужного настроя. Возможно, поэтому Малфой не берет ее. — Так ты не хочешь меня? — Грейнджер. Мужчина хочет любую женщину, которая находится поблизости. Но я не из тех, кто берет девушек насильно. — Это не насильно, если ты заплатил. — Если ты сама меня не хочешь, то для меня это насильно. Малфой хотел было уже уйти, но остановился в дверях. — Забыл сказать, зачем пришел. Мне нужен эскорт. Буквально. Завтра будет празднование годовщины победы. И раз уж я, как ты любишь напоминать, заплатил за твои услуги, тебе придется сопровождать меня. Гермиона на секунду забыла, как дышать. — Почему ты не возьмешь с собой Пэнси? — Пэнси и ребята едут завтра по важному делу. — пожал он плечами. — А что? Стесняешься показаться на людях с бывшим Пожирателем? В его глазах плясали озорные огоньки, похоже, его всерьез позабавила ее реакция. — Да, брось, Грейнджер. — усмехнулся он, направляясь к выходу. — Сопровождение нужно лишь, чтобы появится на мероприятии в соответсвии с правилами этикета. Потом ты будешь предоставлена самой себе. Там будут все твои друзья. И он ушел, очевидно решив, что вопрос исчерпан. — Вот именно. — прошептала Гермиона сама себе, кладя ладонь на грудь, чтобы успокоить дыхание. — Там будут все…